Лукьянченко Н.В. Психологическое просвещение в практической психологии (на примере научно-популярной лекции «Психология оптимизма»)

Одним из направлений работы практического психолога является психологическое просвещение. И хотя такие известные авторы, как И.В. Дубровина и В.Э. Пахальян, систематизируя содержание практической психологии, обозначают это направление как самостоятельное (Дубровина, 1995; Пахальян, 2010), его специфическим особенностям уделяется неправомерно мало внимания.

Определяя значимость данной сферы, Л.Ф Чупров пишет, что понятие "активные методы работы практического психолога" целиком подходит именно к такой составляющей его деятельности как психологическое просвещение. При этом, если во многих составляющих своей профессиональной сферы психолог ограничен рамками взаимодействия с другими специалистами, то просвещение – свободное поле для «чистой» психологии. Л.Ф. Чупров практически «предписывает» просвещение, говоря, что это «прямая обязанность» практического психолога (Чупров, 2010). Такая позиция, на наш взгляд, вполне обоснована, поскольку просвещение позволяет психологии преодолеть цеховую ограниченность деятельности и выйти на уровень социальной миссии, увеличивая широту и глубину контекстов своего влияния.

Психологическое просвещение несёт в себе функциональные возможности широкого диапазона. Употребив слово «возможности», мы имели в виду два аспекта. Во-первых, то, что функции просвещения в практической психологи реализуются далеко не в полной мере, и можно говорить о перспективах их разворачивания. Во-вторых, то, что функциональная полезность психологического просвещения не априорна и напрямую связана с тем, как оно осуществляется. Именно поэтому вопрос о функциях следует обсуждать. Не только для того, чтобы показать: да, это нужно. Но и потому, что, удерживая функциональные возможности как ориентиры, можно более сознательно и целесообразно выстраивать работу, приближая её результативность к желаемому максимуму.

На наш взгляд, можно определить следующие блоки функциональности психологического просвещения: по отношению к собственной деятельности практического психолога, по отношению к конкретным людям и по отношению к обществу в целом.

По отношению к собственной деятельности:

1) Функция «мотивационного толчка». То, что привлекло внимание, оказалось в фокусе сознания, становится частью психического содержания субъекта, принимая в дальнейшем участие в определении акцентов значимости. Согласно Б.Ф. Поршневу, речь изначально и априори имеет суггестивную природу, и, даже, будучи «закамуфлирована» в спецодежды информирования, несёт в себе автоматический мотивационный потенциал (Поршнев, 1979). Иными словами, то, что услышано, прочитано, в том или ином виде «срабатывает». К механизмам, обеспечивающим стартовую роль просвещения, можно также отнести описанный Р. Чалдини приём «нога в дверях», продуктивность которого показана как экспериментально, так и на множестве примеров эффективных действий мастеров влияния в самых разных сферах (Чалдини, 1999). Приём помогает преодолеть даже очень сильное сопротивление и заключается в том, что первоначально человеку предлагается произвести не решительное действие или изменение, к которому он не готов, а просто небольшой шаг, действие, которое в его восприятии ему немного стоит. Этого оказывается достаточно, чтобы «открылись двери» для разворачивания последовательности более серьёзной работы в нужном направлении. Психологическое просвещение, таким образом, помимо собственно просвещенческой задачи, становится одновременно технологией формирования мотивационной готовности к использованию услуг психологического профиля.

2) Увеличение клиентской базы. Потенциальное количество респондентов психологического просвещения практически не ограничено (или ограничено объёмом народонаселения). А это является хорошей основой расширения контингента клиентов и заказчиков.

3) Формирование запроса. Содержание предъявляемого психологом материала даёт определённое представление о возможностях психологов и психологии, задавая вектора будущих запросов и в некоторой степени способствуя их большей продуктивности. Эта функциональная составляющая отражена Л.Ф.Чупровым в следующем образе: «В конечном итоге психологическое просвещение – это возделывание пашни, на которой будут всходить побеги, приносящие плоды реальной психологической помощи, но, как известно, на хорошо удобренной почве легче взрастить обильный урожай, а на плохо возделанной – легче собрать скудные плоды» (Чупров, 2008).

4) Формирование общего языка. Психологическое просвещение оформляет некоторый смысловой тезаурус, облегчающий взаимопонимание при реализации других видов работы психолога с заказчиками и клиентами. Разумеется, речь идёт не о владении специальной терминологией («акцептор действия», «когнитивный диссонанс» или «сукцессивная апроксимация»), а о сближении понимания ряда общеупотребимых, но в житейских трактовках весьма далёких от сути понятий. Чего стоит, например, следующая ситуация, до карикатурности похожая на знаменитое «У нас в стране секса нет!». Женщина-руководитель, заказчик тренинговой программы в беседе за чашкой чая уверенно поделилась: «У нас в семье стресса нет!». А непосредственно перед этим она рассказала, как переживает, что сын дал своё табельное оружие приятелю и не может заполучить его обратно. По всей видимости, под стрессом в данном случае понималось что-то вроде бурного семейного скандала с метанием сковородок.

5) Собственный PR. Психолог, который умело предъявляет материал, зарабатывает себе дополнительные «очки» статуса, авторитета, что облегчает задачи профессионального влияния как во взаимодействии с конкретными клиентами, так и в стратегиях организационного позиционирования. Последнее особенно важно, поскольку для психологов, работающих в организациях непсихологического профиля, обозначение своего места, зоны ответственности и влияния – едва ли не самый «больной» вопрос.

По отношению к конкретным людям.

1) Повышение осведомлённости. Эта функция может показаться простой и самодостаточной, сводимой к количественным характеристикам – знаний становится больше. Действительно, роль знаний в обществе с почти всеобщим высшим образованием несколько утратила свою пафосную составляющую, но, тем не менее, её трудно переоценить. Знания становятся своего рода точками опоры для понимания и действий. Например, родителям детей с ограниченными возможностями здоровья, как воздух необходимы сведения о возрастных и специфических особенностях их детей, о возможностях специалистов помогающих профессий, о вариантах образовательных маршрутов, о тех учреждениях и службах, услугами которых они могут воспользоваться в своём нелёгком родительском деле.

Знания о природе индивидуально-типологических особенностей снимают множество проблем. Для многих людей мерилом оценки себя и окружающих являются стереотипы бытового сознания, принимающие за неимением компетентных источников информации, характер долженствования. Вследствие этого поведение интровертированного ребёнка, не обременённого тусовочной лихорадкой сверстников, может вызывать подозрение на «ненормальность». А проявления истероидности вызывают желание «прикрутить гайки и лучше навсегда». Опыт показывает, что иногда достаточно хорошо преподнесённой информации, чтобы изменить ситуацию в сторону понимания, принятия и поиска оптимальных форм взаимодействия.

С сожалением можно отметить, что психологическое просвещение крайне слабо использует наработки социальной психологии. Знание социально-психологических механизмов, «заставляющих» людей действовать тем или иным образом, нужно не только для того, чтобы манипулировать другими, но и, наоборот, для развития гуманистически ориентированного отношения к окружающим и к самому себе. Ведь: а) человек, осознающий действие механизмов социально-психологического давления, более толерантен в понимании поведения других людей и групп; б) осознание воздейственности социального контекста даёт человеку возможность преодолеть его влияние и самоопределиться с большей долей личностной свободы; в) понимая механизмы действия социально-психологического контекста, можно проектировать характеристики этого контекста, оптимизируя их в соответствии с конкретными целями или общими ориентирами благоприятных условий развития и самореализации личности (Подробнее см.: (Лукьянченко, 2012)).

2) Активизация рефлексии как личностной, так и социальной. А значит и повышение субъектности, осмысленности существования (Исследования показывают, что основная часть населения в современной России плывёт в потоке социальных изменений, что называется, по воле волн (Абульханова-Славская, 1994), слабо осознавая происходящее).

3) Формирование психологически здоровых установок. На полепсихологического просвещения можно делать реальный вызов истощающему личностные ресурсы множества людей бездушному перфекционизму. Идеи психологического здоровья и самореализации могут быть раскрыты во множестве тем – от психологии любви до психологии управления.

По отношению к обществу в целом.

1) Повышение социальной значимости психологического знания. Психологическое просвещение способствует тому, чтобы психология становилась более «открытой» сферой человеческого знания, и создаёт возможности для её трансформации из знания в рамках ограниченного пространства в составляющую общей культуры. В учебных учреждениях, начиная со школы, изучается множество дисциплин, и в итоге образованный человек имеет определённое представление об основных наработках науки и её использования на благо человечества. Но на месте, где должны быть красочные полотна, отражающие то, чем занимается психология, в массовом сознании россиян пока практически чистая доска, на которую кто угодно может нанести любые картинки простыми мазками слов «Психологи говорят…», «Психологи считают…» и т.п. Создаётся впечатление, что психология – не наука и обоснованная практика, а мистический мир таинственных истин, которые «изрекаются». И эти истины не имеют адреса и автора (хотя все знают о существовании теоремы Пифагора, законов Ньютона, таблицы Менделеева). Или адресность психологии объективируется в лицах, волею судеб появившихся на экранах ТВ и выпустивших книги с броскими названиями. Психологическое просвещение может компенсировать дефицит представленности психологического знания в пространстве общекультурной подготовки россиян и, в некоторых аспектах может быть даже более эффективно, так как рассчитано на живой интерес, а не принудительный характер обязательных учебных дисциплин.

2) Оптимизация содержания социальных представлений. Логика общественного развития «выталкивает» на поверхность общественного сознания в качестве «модных» слова и идеи, которые являются своего рода проекциями его актуальной направленности. Классик социальной психологии С. Московичи, анализируя природу социальных представлений, приходит к выводу о том, что их предназначение – упорядочивание изменчивой действительности, и вместе с тем они в своей основе нерациональны, представляют собой скорее верования, чем достоверные определители (Московичи, 1995). Оставленные без грамотной психологической интерпретации и внятных технологий психологического управления эти модные тенденции наполняются мистификациями бытового сознания и иллюзионизмом псевдопсихологов. Чтос одной стороны отодвигает психологию на периферию общественных процессов, с другой – лишает важных возможностей повышения жизнеспособности и продуктивности целые социальные группы. Своеобразным компенсаторным механизмом дефицита в данной сфере является непрекращающийся поток желающих получить психологическое образование. Заочные отделения психологических факультетов, например, наполняются в значительной своей части людьми самых разных профессий. Психологию они рассматривают как инструмент повышения своей жизненной компетентности.

3) Включение психологии в систему факторов социализации. Психологические знания особенно востребованы и полезны в контекстах работы с молодёжью (не будем здесь углубляться в нюансы дефиниций «подростничество», «юность», «отрочество», «ранняя взрослость»). Формулировки, которыми психологи характеризуют тех, кто стоит на пороге взрослой жизни: эго-идентичность, жизненное самоопределение, готовность к самоопределению, мировоззрение, – свидетельствуют в целом о поисках «себя в этом мире». Этот поиск предполагает как выраженное личностное начало, так и обращение к внешним источникам мудрости. Исследования показывают, что эти источники молодые люди стремятся найти во взрослом мире опыта и знаний. Психолог, активно осуществляющий психологическое просвещение, может играть роль «обобщённого компетентного взрослого», составляя продуктивную конкуренцию традиционным агентам социализации.

Среди многообразия форм психологического просвещения (См.: Чупров, 2003) научно-популярная лекция, можно сказать, занимает центральное место. В ней сходятся воедино логика науки и интерактивный характер практической психологии. И, как пишет В.Э. Пахальян: «Здесь существует оптимальная возможность наглядно показать, что психологические знания имеют непосредственное отношение к решению конкретных проблем» (Пахальян, 2010).

Обозначим вкратце основные ориентиры построения научно-популярной лекции.

То, что лекция популярная, в первую очередь означает, что тема должна быть интересна слушателям. И хорошо, если она не будет слишком абстрактной, типа «Есть ли жизнь на Марсе?». Желательно, чтобы предмет обсуждения соответствовал тому самому «модному» интересу, проступающему в общественном сознании как лакмус точек его напряжения.

Как хороший суп, лекция не должна быть «пресной» и потому в своём составе необходимым образом содержит разные «инградиенты», которые и создают надлежащий «вкусный аромат» восприятия. Основу «букета» составляют: теория, эксперименты, примеры из жизни, инструментарий.

Теоретические положения составляют «костяк», на который нанизываются все остальные элементы лекции. Безусловно, должны быть представлены «знаковые» имена психологии, но немного, в пределах объёма памяти. Самое главное, не следует забывать, что это лекция не учебная, академическая, а именно составляющая практической психологии. Мало кого из слушателей может интересовать сущность методологических споров или бесконечные нюансы понятийных дефиниций и объёмные списки тех, кто данной проблемой занимался. Интерес направлен на то, «как это устроено» применительно к жизни. Иными словами, в лекции должна раскрываться психологическая сущность обсуждаемого феномена в совокупности с психологическими механизмами, обеспечивающими его функционирование. При этом понимание достигается не за счёт длинных определений, сама длина которых обеспечивает исчерпывающий критериальный состав понятия, как это принято в академической литературе. Необходимо найти образные аналоговые формы, достаточные ёмкие, позволяющие «схватить» суть идеи и хорошо запоминающиеся.

Основных положений должно быть немного в отличие от иллюстративного материала, к которому можно отнести научные эксперименты и примеры из жизни. Эксперимент в восприятии слушателей укрепляет доверие концептуальным положениям, придаёт им весомости, составляет фундамент доказательности. Примеры из жизни включают идентификационные механизмы, заставляют слушателей «примерить на себя» то, что рассказывает психолог. Хорошо, если это будут примеры из разных сфер, как близких жизнедеятельности слушателей, так и более далёких (для преодоления эгоцентричности, активизации социальной рефлексии и повышения социальной компетентности). Желательно, чтобы в лекции был выдержан баланс смыслового (изложение сути психологических феноменов и механизмов) и технологического (описание психологических приёмов и техник, пригодных к самостоятельному использованию непрофессионалами) аспектов.

Ниже представлено содержаниелекции«Психология оптимизма», разработанной в рамках специального гранта Красноярского краевого фонда науки «Научно-популярная лекция для молодёжи» (Лукьянченко, 2009). Выбор темы обусловлен: 1) видимой потребностью молодых людей в формировании дающего жизненные силы мировосприятия, 2) распространённостью в молодёжной среде непродуктивного понимания оптимистического мирвовосприятия, идентифицирующего его с «мажорностью», 3) достаточным фондом психологических разработок как академического, так и прикладного характера, соответствующих продуктивному, действенному содержанию понятия «оптимизм». Лекция представлена не как образец, а как возможный вариант отражения данной темы. И, разумеется, письменный текст не предполагает буквального воспроизведения, так как научно-популярная лекция, на наш взгляд не «читается», а «исполняется» и должна иметь выраженный интерактивный характер. Неоднократно «исполненная» в молодёжном лагере ТИМ «Бирюса» и учебных учреждениях Красноярска, лекция воспринималась, что называется «на ура». Наполняемость аудитории, реакция слушателей как во время лекции, так и после неё (клиентские обращения) самым ярким образом свидетельствовали о востребованности данного материала.

Содержание лекции «Психология оптимизма»

Один восточный властелин увидел страшный сон, будто у него выпали один за другим все зубы. В сильном волнении он призвал к себе толкователя снов. Тот выслушал его озабоченно и сказал: «Повелитель, я должен сообщить тебе печальную новость: ты потеряешь одного за другим всех своих близких». Эти слова вызвали гнев властелина. Он велел бросить в тюрьму несчастного и призвать другого толкователя, который, выслушав сон, сказал: «Я счастлив сообщить тебе радостную весть: ты переживешь всех своих родных». Властелин был обрадован и щедро наградил его за предсказание.

Эта восточная притча показывает, что одно и то же событие может трактоваться по-разному, и сама эта трактовка может иметь разные последствия. Античный философ-стоик Эпиктет говорил: «Людей больше беспокоят не события, а то, как они воспринимают их». А современные психологи добавляют, что от того, как мы воспринимаем и оцениваем мир, себя в нем и других людей, зависит наше поведение и его эффективность.

В конце 80-х годов в Германии было проведено масштабное исследование факторов, которые способствовали успеху немецких менеджеров. Первоначально предполагалось, что стресс, возникающий вследствие разных факторов, в том числе и неудачных действий и ошибок в бизнесе, препятствует успеху, портит здоровье менеджера и тормозит развитие предприятия. Оказалось: стресс неудач действительно мешал успеху, но только в том случае, если неудачи принимались на свой счёт и служили поводом прекращения деятельности. Неудачи становились факторами успеха, если менеджер умел рассматривать их как повод к инновациям, умел переформулировать неудачи в новые планы (Приведено по: Ромек, Ромек, 2003).

Два вышеприведённых примера (восточная метафора и научное исследование) иллюстрируют значение оптимистической позиции человека. На этих примерах можно понять, что оптимизм – есть такое миро- и самовосприятие, которое придаёт человеку жизненных сил, способности идти вперёд, преодолевая препятствия. Более конкретно можно выделить два ключевых критерия оптимистического восприятия:

1) оно улучшает эмоциональное состояние человека и

2) даёт возможность человеку действовать в поисках решения. Можно говорить, что оптимизм является стратегией «открывания ворот для активной жизнедеятельности», в противовес стратегии «закрывания ворот», когда человек чувствует себя не в силах действовать и радоваться жизни. Понятие оптимизма в таком случае противопоставлено двум другим: «пессимизм» и «беспомощность»

Значение оптимизма. Так ли важно быть оптимистом? Имеет ли оптимизм какое-либо практическое значение или ограничивается исключительно большей приятностью образов мира в восприятии человека? Психология накопила множество данных, свидетельствующих о том, что оптимистам жизнь благоволит гораздо в большей степени, чем их грустным собратьям-пессимистам. Выявлено влияние оптимизма на здоровье, учебные и профессиональные успехи, продвижение по карьерной лестнице, привлекательность человека для окружающих.

В одном из американских исследований приняли участие члены бейсбольных клубов. Психологи спрашивали их мнение о причинах поражений любимой команды. По результатам опроса болельщики разделились на альтернативные группы с пессимистическими объяснениями (те, кто неуспехам приписывал высокую вероятность, а команде приписывал «виновность» во множестве поражений) и оптимистов, которые к поражениям относились как к временной неприятности, вполне преодолимой усилиями игроков. Впоследствии в течение многих лет прослеживались судьбы участников опроса. Выявилось, что продолжительность жизни у оптимистов значительно больше, чем у пессимистов.

В другом американском исследовании респонденты принимали участие в течение пятидесяти лет. Началось оно в середине тридцатых годов. Организаторы исследования ставили своей задачей проследить судьбу одарённых людей, чтобы узнать о составляющих успеха и здоровья. Они «просеяли» последовательно пять первых курсов Гарварда в поисках людей, которые были бы в хорошей физической форме, с одной стороны, и одаренными интеллектуально и социально – с другой. После развёрнутого тестирования они отобрали две сотни человек и в течение многих лет отслеживали их жизнедеятельность по множеству параметров. В итоге получили буквально золотые россыпи информации касательно того, что делает людей здоровыми и удачливыми. Первое открытие состояло в том, что богатство не гарантирует двадцатилетнему молодому человеку будущего здоровья и успеха. Среди этих людей очень большой процент тех, кого преследовали плохое здоровье и проблемы: неудачные браки, банкротства, преждевременные инфаркты, алкоголизм, самоубийства и т.п. В этой респектабельной выборке оказался такой же процент разбитых сердец и всяческих шоков, что и у их сверстников из низших слоёв. Важным оказалось, не то, с какими жизненными проблемами сталкивались молодые люди, а то, как они реагировали на дурные события. Особенности реагирования на трудности достаточно чётко проявлялись уже в студенческие годы. Некоторые обследуемые включали позитивные формы реагирования; юмор, альтруизм, творческое самовыражение, другие, напротив, бездействовали и обвиняли окружающих. Знаменательно то, что представители первой группы жили в дальнейшем здоровой и удачливой жизнью. К шестидесяти годам ни у кого из них не было хронических заболеваний, в отличие от второй группы, уровень здоровья которых был весьма неважным. Оказалось, что здоровье в шестьдесят лет сильно связано с уровнем оптимизма в двадцать пять. В среднем возрасте пессимисты начинали болеть и раньше, и тяжелее, чем оптимисты. К сорока годам разница была довольно существенной. Причём, когда рассмотрели и другие факторы, например, физическое и душевное здоровье в двадцать пять лет, индивидуальные психологические особенности, определяющим всё же оказался тип реагирования (Приведено по: Селигман, 1997).

Аналогичные данные были получены несколько лет назад голландскими психологами из университета города Вагенинген. С помощью психологических тестов они измерили уровень оптимизма у 999 пожилых сограждан. Через девять лет оказалось, что за прошедшие годы смертность у мужчин-оптимистов на 63% ниже, чем у пессимистов, а у женщин разница составили 35%.

Интересны данные американских исследователей о том, что студенты – оптимисты меньше страдают от простудных заболеваний. Эти и другие данные позволили учёным говорить о том, что оптимизм положительным образом влияет на иммунную систему человека.

Доказательным примером влияния оптимизма на профессиональный путь личности может послужить работа специалиста по оптимизму Мартина Селигмана с известной американской страховой компанией Metropolitan Life. Кадровая проблема здесь, как и во многих других страховых компаниях была самой актуальной. Кадровая текучка и низкая производительность множества работников тормозило развитие компании. Первоначально предполагалось, что может помочь специальный кадровый отбор, основанный на тестировании профессиональных способностей. Но даже и он не решил проблему отсева работников, на подготовку которых уходили значительные средства. Это и понятно. Страховому агенту раз за разом приходится слышать отказы потенциальных клиентов, и долгожданное «да» перемежается со множеством неприятных «нет». Предположение о том, что накапливающийся профессиональный стресс у страховых агентов при отсутствии позитивных установок истощает резервы личности и приводит к снижению производительности, а зачастую и увольнению, позволило принять смелое решение. Кроме тестов на способности в профотбор включили опросник на оптимизм-пессимизм. Отобрали группу кандидатов, имеющих высокий уровень оптимизма, и провели сравнительное исследование продуктивности профессиональной деятельности. Уже в течение второго года оптимисты перегнали пессимистов по реализации на 31%. А в дальнейшем это преимущество продолжало возрастать (Селигман, 1997).

М. Селигман со своими коллегами также провёл интересное исследование о влиянии оптимизма кандидатов в президенты на результаты президентских выборов. Мера оптимистичности позиции кандидата выявлялась на основе подробного анализа предвыборных выступлений. Анализ нескольких выборных компаний убедительно показал, что победа претендентов на главный пост страны неизменно доставалась более оптимистично мыслящим политикам. Симпатии избирателей обеспечивались не столько драматическими выпадами по отношению к оппонентам, фиксацией трудностей страны, критикой предшественников, сколько тем позитивным динамичным ощущением, которое исходило от речей кандидата, его веры в перспективы продуктивного развития (Селигман, 1997).

Судя по всему, оптимизм играл определённую роль в эволюции человечества. В своей острой и смелой книге «Оптимизм: биология надежды» Лайонел Тайгер доказывает, что человеческий вид был отобран в процессе эволюции благодаря своим оптимистическим иллюзиям относительно реальности. Как ещё мог бы выжить биологический вид, который сеет в почву семена в апреле и держится, несмотря на засуху и голод, до октября, идёт с палками на мамонтов и берётся возводить соборы, для постройки которых требуется несколько поколений? Подобная смелость может основываться только на надежде на перемены к лучшему (Tiger, 1995/1979).

Итак, оптимизм имеет огромное значение в жизни человека и человечества. Но откуда он берется, как устроен и можно ли что-то сделать, если его недостаточно? В энциклопедическом словаре оптимизм определяется как вера в лучшее, в преобладании положительного начала в мире. Так ли просто? Психологи выявили особенности восприятия и понимания реальности, которые лежат в основе и составляют сущность оптимизма. Можно выделить три блока таких особенностей:

1) уровневые характеристики оценок и самооценок человека,

2) особенности причинного анализа происходящего;

3) автоматические мысли, лежащие в основе наших действий.

Выделение этих характеристик позволяет быть более оптимистичными в вопросе возможности формирования оптимизма. Долгое время считалось, что глубоко укоренившийся в человеке пессимизм становится его неотъемлемой чертой. На самом деле можно научиться быть оптимистом путём сознательного приобретения навыков оптимистического восприятия. Эти навыки были разработаны в лабораториях и институтах ведущих психологов и подвергнуты тщательной проверке.

Рассмотрим подробнее, в чём же заключается сущность оптимистического восприятия.

О пользе розовых очков (уровневые характеристики оптимистических оценок).

Довольно распространённым является представление, что человек должен быть адекватен в своих оценках и самооценках. Строгие эксперименты психологов показали, что это далеко не так. В одном из таких исследований выявлялась связь между мерой адекватности самооценки способностей и особенностями эмоциональной сферы человека. В итоге оказалось, что наиболее адекватную оценку своим способностям давали испытуемые, склонные к депрессивным состояниям. Этот феномен получил название «депрессивного реализма». Человек в состоянии депрессии, оказывается, «печальный, но мудрый». Фактически, в отличие от так называемых нормальных людей, люди в депрессии свободны от предубеждений преувеличенного самоуважения и нереалистического видения своих перспектив.

А люди, имеющие позитивный эмоциональный фон, как выяснилось, хронически переоценивают свои возможности, компетентность и внешность; воспринимают свое прошлое в розовом цвете и верят, что будущее преподнесет много хорошего и мало плохого. Выходит, что для хорошего самочувствия необходимо иметь в своем арсенале «розовые очки», чтобы, глядя через них, оценивать мир и себя в нем. Но только чуть-чуть розовые. Похоже, что секрет здорового оптимизма в этом «чуть-чуть». Иллюзия должна быть минимальной, как хорошая ретушь (чрезмерно высокая самооценка характерна для людей, имеющих серьезные личностные проблемы).

И это благотворное влияние «чуть-чуть переоценивания» мы находим повсюду. Установлена, например, его связь с мотивацией достижения, так необходимой в любом деле. Люди, ориентированные на продуктивную деятельность, на успех, оказывается, склонны выбирать цели и задачи, слегка превышающие по сложности их актуальные возможности. Небольшое позитивное рассогласование между тем, что люди о себе думают, и тем, чем они на самом деле являются, становится точкой их роста, «зоной ближайшего развития» (Хеккаузен, 2003).

Ту же закономерность мы находим в сфере восприятия других людей и взаимодействия с ними. Серьезные научные наблюдения свидетельствуют, что матери воспринимают младенцев как более разумных, чем они являются на самом деле, и обращаются к ним с ожиданием более высокого уровня понимания, чем тот, на который малыши способны ( Мухамедрахимов, 1999). И именно такое взаимодействие, по мнению детских психологов, является основным условием развития социальных навыков детей. Психологи назвали благотворную (а иногда и просто чудодейственную) силу позитивного восприятия «эффектом Пигмалиона», по имени мифического скульптора, вдохнувшего своей любовью жизнь в бездушную статую, превратив тем самым ее в прекрасную девушку.

Реальной иллюстрацией эффекта Пигмалиона является известный эксперимент, который описали американские психологи Розенталь и Якобсон. В одной из школ проводилось тестирование, по окончании которого психологи сообщили педагогам имена учеников, имеющих выраженные математические способности. На самом деле ученики были выбраны случайным образом и ничем не отличались от остальных тестируемых. Но уверенности учителей в их особом потенциале оказалось достаточно, чтобы к концу учебного года у школьников значительно улучшились успехи в овладении математическими знаниями и появились свидетельства действительного наличия соответствующих способностей (Rosental, Jacobson, 1968).

«Розовые очки» оказались полезными для руководителей. Коллектив отечественных психологов под руководством Бориса Дмитриевича Парыгина провёл исследование особенностей руководства в связи с оценочной позицией руководителя (Парыгин, 1986). Обнаружились следующие варианты позиций: констатирующая, скептическая, неадекватно завышенная и конструктивная.

Констатирующая позиция характеризовалась совпадением оценок руководителя и реального состояния коллектива. У таких руководителей наблюдалось адаптивное отношение к возможностям организации. Они частично самоустранялись от ряда функций руководства и больше занимались самоутверждением, чем развитием коллектива, вследствие чего возрастала напряженность деловых и межличностных отношений.

При скептической позиции руководители занижали оценку своего коллектива. Поэтому они совершенно не стремились к созданию возможностей для самореализации подчиненных и ориентировались в основном на соблюдение форм дисциплины. Неудивительно, что у людей снижалась трудовая мотивация и чувство ответственности, напряженность трудового процесса была низка.

При неадекватно завышенной оценочной позиции руководители по сути игнорировали противоречия коллектива. Они авторитарно добивались высоких производственных показателей без учета личностного фактора. Следствием этого являлись высокая напряженность в отношениях и низкая заинтересованность в успехе общего дела.

При конструктивной позиции руководителя отмечалось умеренное прогрессивное смещение оценок состояния коллектива относительно реального уровня. Руководители с такой оценочной позицией одновременно обеспечивали высокую организацию трудовой деятельности и создавали условия для удовлетворения личностных потребностей подчиненных, для самореализации личности в трудовом процессе. Характерной чертой руководства являлось хорошее видение перспектив развития и основных тенденций их совершенствования. Руководители такого типа считали, что в жизни коллектива большое место занимает осознанная цель, увлекательная и радостная перспектива, наличие новых рубежей. Это оптимальный тип руководителя.

Итак, легкая розовая дымка на наших аналитических линзах несколько искажая реальность, задает вместе с тем новые перспективы видения, делает жизнь более интересной и привлекательной для осуществления вклада в ее развитие.

Неудачи – явление временное (особенности причинного анализа)

Обратимся теперь к процессам причинного объяснения. Человек – существо, нуждающееся в понимании вопроса «Почему это произошло?», чтобы делать выводы и вырабатывать поведенческие стратегии. Причём у каждого свой стиль причинного или, как говорят учёные, каузального анализа. Можно выделить три основных параметра стиля объяснения: постоянство, широта и персонализация (Селигман, 1997, 2003).

Постоянство

Люди, которые легко падают духом, верят, что причины неприятностей, которые им выпадают, носят постоянный характер: неприятности сохраняются, они всегда будут отравлять им жизнь. Те же, кто сопротивляется беспомощности, верят, что причины неприятностей – временные.

Постоянный стиль объяснения неуспеха (пессимистический): «Я – конченый человек», «От диеты никакого толку», «Ты вечно ворчишь», «Босс – сущий ублюдок», «Ты никогда со мной не разговариваешь».

Временный стиль (оптимистический): «Я выдохся», «От диеты нет толку, если переедать», «Ты ворчишь, если я не убираю комнату», «Босс в плохом настроении», «В последнее время ты со мной не разговариваешь».

Если вы думаете о неприятностях в категориях «так всегда», рассматривая их как постоянно действующий фактор, то ваш стиль – постоянный и, как следствие, пессимистический. Если вы думаете категориями «иногда» и «в последнее время», если пользуетесь ограничительной терминологией и считаете, что неприятности носят временный характер, то ваш стиль оптимистический.

Оптимистический стиль объяснения хороших событий прямо противоположен объяснению плохих. Люди, которые верят, что хорошие события коренятся в постоянных причинах, более оптимистичны, чем те, которые объясняют их причинами временными.

Временный стиль объяснения успехов (пессимистический): «Это мой счастливый день», «Я стараюсь изо всех сил», «Мой соперник устал». Постоянный стиль (оптимистический): «Я обычно счастлив», «Я талантлив», «Я сильнее моего соперника».

Оптимистичные люди объясняют себе хорошие события постоянными причинами: характерными особенностями, способностями, используют слово «всегда» или «обычно». Пессимисты называют причины временные: настроения, попытки, «иногда», случайность, везение.

Широта причинного объяснения: конкретное и универсальное

Рассмотрим пример. В большой фирме, занимающейся розничной торговлей, увольняют половину сотрудников бухгалтерии. Двое уволенных бухгалтеров, Нина и Глеб, впадают в депрессию. Им невыносима перспектива несколько месяцев заниматься поисками новой работы; оба стараются избегать всего, что напоминает им о бухгалтерском деле, например, оформления налоговой декларации. Однако Нина осталась любящей и верной женой. Её общественная жизнь продолжается нормально, здоровье в порядке, и она продолжает трудиться три дня в неделю. Глеб же, наоборот, растерялся. Он не обращает внимания на жену и сынишку, все вечера проводит в мрачном раздумье. Он отказывается ходить в гости, объясняя, что ему невыносимо видеть людей. Никогда не смеётся над шутками. Простуда у него затянулась на всю зиму, и он бросил свой бег трусцой.

Есть люди, которые могут аккуратно сложить свои горести в коробочку и продолжать жить, даже если один из важных аспектов их жизни, например, работа или дела любовные, страдает. Другие же страдают, истекая кровью, по любому поводу. Жизнь превращается в катастрофу: порвалась одна нить в их жизни, и вся ткань распустилась. Люди, которые дают универсальное объяснение своим неудачам, склонны капитулировать по всем направлениям, хотя неудача их постигла в одной конкретной области. Люди, которые придерживаются конкретного объяснения, могут оказаться беспомощными в одной области своей жизни, но твёрдо стоят на ногах в других.

Универсальное объяснение неуспеха (пессимистичное): «Все преподаватели нечестные», «Я отвратительна для окружающих», «Книги бесполезны».

Конкретное объяснение (оптимистичное): «Профессор Иванов – нечестный», «Я неприятна для него», «Эта книга бесполезна».

Теперь о противоположной ситуации. Оптимистичный стиль объяснения для хороших событий прямо противоположен объяснениям для плохих. Оптимист верит, что у плохих событий – конкретные причины, а хорошие усиливают всё, что бы он не делал; пессимист верит, что плохие события имеют универсальные причины, а хорошие вызываются конкретными факторами. Когда Нине предложили временно поработать в той же компании, она подумала: «Наконец, они поняли, что не могут обойтись без меня». Когда Глеб получил такое же предложение, то подумал: «Наверное, у них не хватает рабочей силы».

Обладаем ли мы надеждой или нет, зависит от двух категорий нашего стиля объяснения: широты и постоянства. Искусство надежды состоит в том, чтобы обнаружить временные и конкретные причины неудачи. Временный характер причины ограничивает чувство беспомощности во времени, а конкретный сводит беспомощность к конкретной, частной ситуации. Напротив, постоянные причины экстраполируют беспомощность далеко в будущее, а универсальные раздвигают её границы в пространстве, вас окружающем. Поиск постоянных и универсальных причин неудач – прямой путь к отчаянию.

Сравните: «У меня – депрессия» – «Мне взгрустнулось»; «Мужчины – тираны» – «У моего мужа плохое настроение»; «Жизнь трудна» – «Сегодня трудный день»; «Мой ребёнок глуп» – «Мой ребёнок ещё недостаточно развился».

Те, кто выстраивает постоянные и универсальные объяснения для своих неприятностей, имеют свойство ломаться под бременем невзгод, причём надолго и в различных ситуациях. Такие люди обладают потрясающей способностью мысленно превращать единичную неудачу в устойчивую (это будет продолжаться вечно) и глобальную (так будет во всем, что я делаю). Один человек в состоянии депрессии, найдя птичий помет на лобовом стекле своего автомобиля, подумал: «Это судьба, птицы всегда гадят на мои окна». Когда же психолог спросил о его опыте в данном вопросу, тот не смог вспомнить другого подобного происшествия за последние 20 лет.

Оптимисты же открыты для надежды, так как воспринимают неуспех как явление временное, вполне преодолимое.

Локус причинного объяснения: внутренний и внешний

В поиске причин может обращаться либо внутрь, характеризуя себя, либо наружу, характеризуя обстоятельства. Оптимистический стиль объяснения хороших событий носит скорее внутренний, чем внешний характер. При этом люди, которые верят, что являются причиной хорошего, нравятся себе больше, чем те, кто считает источником хорошего других людей или обстоятельства.

Внешний локус объяснения успехов (пессимистический): «Повезло», «Мастерство моих товарищей по команде…», «У преподавателя было хорошее настроение».

Внутренний локус объяснения успехов (оптимистический): «Я не пропускаю своё везение», «Моё мастерство…», «Я умею использовать благоприятные обстоятельства».

Когда происходят неприятности, пессимисты обращаются к внутренним причинам. Те, кто обвиняет в неудачах себя, приводит в итоге к низкой самооценке. Они считают себя никудышними, бесталанными и непривлекательными.

Определяющей чертой пессимистов является их вера в то, что неудачи будут длиться долго, погубят всё, что бы они не делали, виноваты в них они сами. Застенчивый юноша, собрав все свое мужество, пригласил девушку на свидание. Когда та отказалась, он решил: «Мне никогда не скажут «да», если я приглашу кого-нибудь на свидание. Никакая девушка не захочет встречаться со мной. Я буду одинок всю жизнь». Руководитель подразделения в очередной раз откладывает на завтра составление отчета о проделанной работе. Он в отчаянии: «Я так ленив, что совершенно не способен мобилизоваться. Я не сделаю этот чёртов труд. Так будет всегда. Никогда и ничто не повернется к лучшему». Объяснение неудач внутренними стабильными причинами зачастую включает механизм самоосуществляющегося пророчества: человек, воспринимающий себя как глобальный источник неуспешности, действует именно так, чтобы в следующий раз получить подтверждение правильности такого самовосприятия. Окружающую действительность он воспринимает как совершенно неконтролируемую, а себя – беспомощным.

Оптимисты же, когда на них обрушиваются удары судьбы, относятся к своим неудачам иным образом. Интересно, что точного рецепты, как же относиться к ситуациям неуспешности, исследовательский материал, полученный психологами, не дает. В одних исследованиях оказывается более продуктивным внешнее объяснение (не я виноват, а обстоятельства). В других отмечается, что человек все-таки должен чувствовать ответственность за ошибки и промахи. В таком случае оптимальным будет объяснение неуспешности внутренними нестабильными причинами (недостаточно постарался). Нам кажутся интересными результаты еще одного исследования, в котором выявилось, что стремящиеся к успеху оптимистичные люди при анализе неудач акцентируются не на том, почему не получилось, а на том, что делать, чтобы получилось. Вместо того, чтобы тратить энергию на прошедшем они направляют её вперёд, к будущему, не теряя при этом ответственности и аналитической позиции. Вместо «Кто виноват?» они думают в категориях «Что делать?» (Хеккаузен, 2003).

Итак, оптимисты верят, что поражение носит временный характер, что его причины разового свойства. Неблагоприятную ситуацию они воспринимают как вызов и борются с ней с удвоенной энергией. А успех они объясняют причинами внутренними и стабильными, полагая, что именно наличие достаточного собственного (внутреннего) ресурса обеспечивает позитивные достижения. Это создает ощущение способности влиять на ситуацию, изменять ее в более благоприятную сторону. Причем и в причинном объяснении не обойтись без «розовых очков». Деятельные, самореализующиеся люди несколько преувеличивают долю своего влияния. Но мы ведь помним о самоосуществляющемся пророчестве? Вера в то, что собственные ресурсы организуют ситуацию, позволяет её действительно организовывать.

Доказательством тому могут стать результаты сравнительного исследования профессиональных групп с разным уровнем творческой продуктивности. Сравнение передовых творческих коллективов со средними показало, что в первых умеют заметить и своевременно поддержать успех в работе своих работников, популяризовать в коллективе их достижения, к работникам относятся как к творческим личностям, и на совещаниях вопросы повышения профессионального мастерства обсуждаются на примерах членов своего коллектива. В то время как в обычных, средних коллективах, если и обсуждается передовой опыт, то чужой; профессиональный рост работников ставится в зависимость от контроля извне, а на совещаниях обсуждаются вопросы оформления документов, проблемных работников и т.п.

Итак, мы видим, что наше самочувствие и готовность действовать в конкретных ситуациях зависят от того, как мы для себя эти ситуации проинтепретируем. Наиболее ярко интерпретация выражена в так называемых автоматических мыслях. Вспомним из уже приведённых примеров: «Вот так всю жизнь со мной», или «Это благодаря моим способностям». Фактически между объективной реальностью и нашими чувствами по отношению к ней и появляются в качестве настоящих фильтров или линз со значительной степенью преломления наши мысли. Человек зачастую даже не осознаёт их существование, настолько он с ними сжился и воспринимает как само собой разумеющееся. И ему кажется, что его эмоциональное реагирование проявляется само по себе. Однако, одинаково ли приятно узреть стакан «наполовину полным» или «наполовину пустым»? Конечно, оптимисту принадлежит первый вариант и, конечно, этот вариант эмоционально привлекательней. Психотерапевт Дэвид Бернс выделил определённые типы «неправильных» автоматических мыслей, препятствующих радостному и деятельному восприятию жизни (Бернс, 1995). Опишем некоторые из них.

Максимализм

Человек видит всё в белых или чёрных тонах. Например: известный политик, потерпевший неудачу на выборах, говорит: «Так как я потерян для правительства, то я – полный «ноль». Отличник, получивший на экзамене «2», решает: «Я законченный неудачник».

Человек, мыслящий категориями «Всё или ничего», видит себя неудачником, полностью проигравшим при малейшем несоответствии вещей этим критериям. Этот путь развития мыслей мало подходит для обыденной жизни, так как редко встречается только два варианта выбора или оценки. Никто не может быть ни абсолютно уникальным, ни круглым дураком, ни полностью привлекательным, ни совершенно отталкивающим. Нет ничего полностью соответствующего крайним понятиям. Если индивидуум попытается уложить жизнь в абсолютные категории, он буде видеть множество поводов для самодискредитации, так как никогда не сможет попасть в заданные рамки.

Вместо глобальных обобщений психологи, наоборот, учат видеть в своей жизни и деятельности малейшие признаки улучшения и прогресса, отдавая должное усилиям по достижению целей(Ахола, Фурман, Ялов, 2000).

Общий вывод из единичных фактов

Человек из того, что с ним произошло, делает вывод, что это будет происходить всегда, раз за разом. Девушка входит в автобус и не успевает занять место. И хотя, согласно этическим канонам молодые люди даже должны уступать место более пожилым пассажирам, девушка думает: «Вот так же и в жизни, я не смогу занять своего места под солнцем».

Психологическая фильтрация событий

Человек выдёргивает негативные детали из сложившейся ситуации и воспринимает их, как результат происшедшего. Например, студент пишет контрольный тест, где, как он знает, из 100 вопросов на 17 ответил неправильно. Он постоянно думает об этих 17 и приходит к выводу, что за тест он получит «неудовлетворительно», и его выгонят из института. Через некоторое время студент получает рецензию, в которой говорится, что он один из немногих настолько верно ответил на контрольной.

Обратной по смыслу и воздействию является предлагаемая психологами «техника хороших исключений» (Ахола, Фурман, Ялов, 2000). Если в какой-то сфере дела идут хронически плохо, например, вы всё время ссоритесь с родителями, вспомните, когда получалось не так плохо, а, может быть и хорошо, подумайте, что вы при этом делали и постарайтесь чаще воспроизводить эффективные модели поведения.

Дисквалификация положительного

Средневековые алхимики мечтали найти способ превращения свинца в золото, а депрессивный человек может развить противоположный талант – превращать «золотые» события в «эмоциональный свинец», делая это неумышленно. Пример: девушка постоянно говорит: «Никто не может позаботиться обо мне, так я – ужасный человек! Я совершенно одинока. Все впадают в уныние от меня!» Через некоторое время, при выписке из больницы она обнаружила, что многие прощающиеся с ней люди испытывают к ней тёплые чувства. «Они не в счёт, – подумала девушка, – так как не видели меня в реальной жизни». Когда у неё спросили, как она соотносит всё это с тем, что в реальной жизни у неё есть друзья, которые о ней заботятся, она ответила «Они не в счёт, так как совершенно не знают меня настоящую».

Скачущие умозаключения

Человек непроизвольно, без особой логики перескакивает к отрицательным умозаключениям при осмыслении ситуации. Одним из видов таких умозаключений является «незнание предшествующего». Рассмотрим примеры. Педагог читает превосходную лекцию и замечает, что человек в зале храпит. То, что он не спал много ночей, лектор, не знает и думает: «Этот человек считает мой курс скучным». Или: один из супругов, получив выговор на работе, не замечает другого. «Он сердится на меня, или я неправ?» - думает тот.

Другой вид скачущих умозаключений – «ошибка в предсказании судьбы»: человек, представивший что-нибудь плохое, сразу же начинает думать, что всё так и произойдёт, даже не замечая абсурдности придуманного.

Классическим примером является история-притча, которые любят рассказывать психологи.

Однажды у ехавшего по полузаброшенной дороге автомобилиста внезапно спустило колесо. К своему ужасу, он обнаружил, что не захватил с собой домкрата, чтобы поднять машину и сменить колесо. Однако расстроенный водитель вспомнил, что пятью милями раньше он проехал мимо станции техобслуживания, и решил отправиться туда. По дороге его стали одолевать сомнения: «Здесь других станций нет … если владелец этой станции не захочет мне помочь, обратиться мне больше некуда. Я полностью в его власти … Он может содрать с меня три шкуры за этот проклятый домкрат. Он может потребовать триста, тысячу, а то и пять тысяч рублей, и я ничего не смогу с ним поделать!.. Бог мой, как же всё-таки некоторые люди ловко умеют пользоваться несчастьем других!». В ярости наш герой подошёл к станции и в ответ на доброжелательный вопрос ни о чём не подозревающего владельца: «Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?» – вскричал: «Да подавись ты своим домкратом!»

Другой пример довольно часто встречается в жизни. Другу не передали вашу просьбу перезвонить. Когда уже, судя по времени, ждать ответного звонка смысла нет, вы решаете, что друг на вас за что-то обижен, и не догадываетесь, что ему просто забыли передать (это незнание предшествующего), и, далее, конечно, следует вывод, что если сделать повторный звонок – друг сочтёт вас надоедливым (это ошибка в предсказании судьбы). А все эти волнения – всего лишь маленький, дешёвый самообман, суть которого – слишком хорошее воображение.

«Я никогда не смогу рассказать ему», «Она не будет меня слушать», «Положение безнадёжно», «Бесполезно пытаться что-либо делать» – это своего рода «динамические самовнушения», незаметно, но упорно формирующие мир вокруг нас. Смените установки, и мир может измениться. Не нужно закрывать глаза на трудности, но можно смотреть на них как на потенциал для перемен: «В данный момент я не знаю, как ему об этом сказать», «Похоже, что она меня не слышит», «Я не придумал ещё, как исправить положение». Так гораздо лучше!

Выводы, основанные на эмоциях

Индивидуум воспринимает свои эмоции, как очевидный факт. Его логика такова: «Если я чувствую себя как неудачник – значит, неудачи имеют место». Выводы, основанные на эмоциях, включают конструкции, подобные таким, как: «Я чувствую вину, следовательно, я сделал что-то плохое», «Я впал в прострацию, и, значит, мои проблемы сложно разрешимы», «Я чувствую свои несоответствия каким-либо требованиям, поэтому я ничего не стою», «У меня нет настроения что-нибудь делать, следовательно, мне может быть хорошо только, когда я в постели», или «Я злюсь на тебя, это доказывает, насколько ты плохая».

Одно из возможных последствий выводов, основанных на эмоциях, – это промедление. Человек, подверженный «эмоциональным рассуждениям», например, избегает уборки на столе, думая так «Я чувствую себя плохо, когда думаю о том, что нужно убрать, поэтому сделать это очень проблематично. Шесть месяцев спустя он наконец-то решается навести марафет. Это оказывается гораздо легче, чем он считал. Всё препятствие к действию заключалось в его негативных чувствах.

Определённой альтернативой хроническим мучениям и чрезмерной фиксации на них может быть рассмотрение проблемы как потенциального друга, как учителя (Ахола, Фурман, Ялов, 2000). Когда мы страдаем от наличия проблемы, то обычно смотрим на неё как на врага, на несчастье, приносящее только горе и лишения. Однако позже может прийти понимание того, что проблема, помимо немалых страданий, одновременно чем-то помогла нам. Проблемы могут быть нам полезны, облегчая разрешение других проблем или научая нас чему-то ценному, чего мы раньше не узнали. Понимание, проникновение в более светлую сторону текущего серьёзного затруднения делает его легче выносимым. Когда проблема видится в позитивном свете, люди становятся более творческими в их разрешении. Часто оказывается, что люди больше способны сделать прогресс только после того, как поймут, что кроме боли их проблема несёт что-то новое.

«Можно было бы»

Говоря себе «А всё-таки я мог бы» или «Я должен был бы сделать это», человек чувствует обиду, его гнетёт несделанное им. Хотя человек тем самым несколько снимает эмоциональное напряжение, он впадает в депрессию из-за невозможности что-либо изменить. Альберт Эллис назвал подобные действия «мыслительной мастурбацией», а Мартин Селигман – «мыслительной жвачкой». Действительно, жвачка, ведь повторяя бесконечные: «Если бы я тогда сказал …, сделал …» и т.п., мы ни на йоту не продвигаемся вперёд и тратим свою энергию впустую.

Ярлыки

Ярлыком является созданное полностью на отрицательных фактах как самопредставление, самоимидж, так и мнение о посторонних. Он является экстремальной формой общего вывода из единичных фактов. Например, промахнувшись по воротам, думаешь: «Я рождён, чтобы проигрывать» или «Я - неудачник» вместо «У меня был неудачный удар». Негативные ярлыки чрезмерно упрощены и лживы, не может же кто-нибудь думать о себе исключительно как о едоке, только потому, что ест или как о дышальщике только потому, что дышит.

Неточность ярлыков является основой опасных выводов, влекущих негативные переживания. Например, женщина, соблюдающая диету, съела немного мороженого: «Я толстая! Не могу сдерживать себя в еде! Я становлюсь омерзительной! Я – свинья!» Можно представить себе последствия такого самообзывания!

Особенно вредны ярлыки психологического характера, вызывающие мысль о патологии, такие, например, как «Я – законченный параноик», «У меня депрессия», «Я – истеричка» и т.п. Психологи предлагают даже в очень «жёстких» критических ситуациях самоанализа применять технику хороших наименований, то есть находить такое наименование своей проблеме или состоянию, которое создаёт атмосферу надежды, позволяет смотреть на проблему, как на что-то поддающееся изменению. Новое имя должно явиться трамплином для новых творческих решений проблемы и позволить стать активным в её решении.

Так, например, слово «депрессия» используется, чтобы обозначить ситуацию, где люди видят свою жизнь в пессимистическом свете и страдают от недостатка энергии для разных дел. Оно лишает уверенности в себе, приводит в уныние. Для описания этой ситуации полезнее использовать выражения: «проводить инвентаризацию своей жизни», «чувство хандры», «скрытая (пока) радость» и т.д. (Ахола, Фурман, Ялов, 2000).

Принятие ответственности за независящие от себя события

Приписывая ответственность за негативные факты всегда, даже, когда нет для этого и малейшего повода, человек решает, что он не соответствует миру. Пример: женщина увидела в табеле у своего ребёнка плохие отметки и решила: «Я плохая мать, всё это только показывает мою несостоятельность как родителя».

Другой, на наш взгляд даже забавный пример. Тоненькая девушка, втиснувшись в автобус последней, почувствовала, что за ней пытается подняться в салон мужчина, подтягиваясь на поручнях и уплотняя уже находившихся внутри счастливчиков. По словам девушки, она нечаянно повела плечиком и почувствовала, что мужчина «выпал». Долго потом она представляла, как бедняга лежит на асфальте по её вине. Хотя, скорее всего человек просто решил не толкаться в переполненном автобусе и подождать другой, более комфортный вариант.

Психологи советуют научиться распознавать непродуктивные автоматические мысли и достойным образом возражать на них, выстраивая новые, оптимистические объяснения происходящего.

Подводя итоги, выделим главное: оптимизм составляет основу жизнестойкости человека, способствует его постоянному развитию и продуктивному движению вперёд; основу оптимизма составляет вера в свои возможности и отношение к проблемам как временным, преодолимым и даже полезным явлениям жизни; оптимизму можно научиться на основе понимания законов самооценки, причинного анализа и автоматических мыслей. И самое главное: будем ли мы оптимистами, зависит только от нас.

Литература

1. Абульханова-Славская К.А. (1994) Социальное мышление личности: проблемы и стратегии исследования // Психологический журнал. Том 14, №4, 1994. С. 39-55.

2. Ахола Т., Фурман Б., Ялов А.М (2000) Краткосрочная позитивная психотерапия. СПб.: Речь.

3. Бернс Д. (1995) Хорошее самочувствие. М.: Вече, Персей, АСТ.

4. Горбатков А.А. (2001) О пользе оптимизма и пессимизма // Прикладная психология. 2001. №3. С. 50-56.

5. Лукьянченко Н.В.(2012) Использование субъективного опыта в преподавании социальной психологии // Психология в вузе: научно-методический журнал. Москва-Обнинск. 2012. №1. С. 36-49.

6. Лукьянченко Н.В. (2009) Психология оптимизма // Лучшие лекции 2008 года. Сборник. Красноярск : ДарМа. С. 97-110.

7. Московичи С. (1995) Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 1. С. 3-18. № 2. С. 3-14.

8. Мухамедрахимов Р.Ж. (1999). Мать и младенец: психологическое взаимодействие. С.-Петербург: Издательство С.-Петербургского Университета.

9. Пахальян В.Э. (2010) Введение в профессию. Практическая психология. М.: МИОО, ОАО «Московские учебники».

10. Поршнев Б.Ф. (1979) Социальная психология и история. М.: Наука.

11. Рабочая книга школьного психолога (1995) / Под ред. И.В.Дубровиной. М.: Академия.

12. Регуляция социально-психологического климата коллектива трудового коллектива (1986) / Под ред. Б.Д. Парыгина. Ленинград: Наука, 1986.

13. Ромек В., Ромек Е. (2003) Тренинг наслаждения. СПб.: Речь.

14. Самоукина Н.В. (2001) Психология оптимизма. М.: Изд-во Института Психотерапии.

15. Селигман М. (1997) Как научиться оптимизму. М.: Вече, Персей, АСТ.

16. Селигман М. (2006) Новая позитивная психотерапия. М.: София.

17. Хеккаузен Х. (2003) Мотивация и деятельность. М.: Смысл.

18. Чалдини Р.(1999) Психология влияния. СПб.: Питер Ком.

19. Чупров Л.Ф. (2008) Перспективы использования Интернет-технологий в психологическом просвещении // Психология и современное российское образование (Москва, 8-12 декабря 2008 г.) Материалы IV Всероссийского съезда психологов образования России. - Направление I, II. ООО ФПОР. С. 196-197.

20. Чупров Л.Ф. (2003) Психологическое просвещение в системе психопрофилактической работы практического психолога: Основы теории и методика. М.: OIM.RU.

21. Rosental R., Jacobson L.J. (1968) Pygmalion in the Classroom. N.Y.

22. Tiger, L. (1995/1979). Optimism: The biology of hope. New York: Kodansha.