8 Сновидения

ОБСУЖДЕНИЕ

Получается головоломка: как двигаться в подземном мире и вместе с тем сохранять связь с личной жизнью пациента в дневном мире. Я не хочу терять преимуществ обеих перспектив, но в изображении Хиллмана и Ламберта они несовместимы.
Моя попытка разрешить эту головоломку предполагает расширение того, что мы выделяем как сновидение. Хиллман проводит выделение так, что я назвал бы это буквальным подходом к сновидению. То, что он выделяет как сновидение, ограничивается тем, что можно было бы записать (текст сновидения), не больше и не меньше. В этом проявляется подготовка Хиллмана как Классического аналитического психолога. Я предлагаю рассматривать сновидение и как собственно сновидение, и как то, что сновидению удается вовлечь в свою орбиту. Это включает релевантные части истории пациента, последующие события в его или ее жизни, связанные со сновидением — и прежде всего те части терапевтического взаимодействия, которые связаны со сновидением и питаются им.
В нашем примере сновидение включал бы то, как пациентка избегала мать в жизни наяву, ее сильную гневную реакцию на сновидение, и также ее сомнения в эффективности моего лечения. Включение этого дополнительного материала и отнесение его к сновидению открывает путь внутреннему исследованию, совместимому с подземной перспективой, но также признающему всю личность пациента вместе с его болью и включающему соответствующий перенос-контрперенос.
Сновидение можно рассматривать как нечто, включающее все, чего оно касается эмоционально, и все, что касается его. Тогда хиллмановский акцент на образе может соединяться с вниманием Ламберта к процессу. И то, и другое можно рассматривать в связи с заботой Дикманна о том, чтобы пациент учился на наблюдении за собой во сне. Парадокс, который мы отметили ранее в перспективе Дикманна, служит слиянию этих различных подходов. Здесь мы опять-таки не должны преуменьшать различия.

СНОВИДЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ ПСИХОАНАЛИЗЕ

Райкрофт в своей книге "Невинность сновидений" (1979) соглашается с Юнгом в том, что сновидение — это не обман. Он утверждает, что символизация — это естественная общая способность сознания, а не метод сокрытия неприемлемых желаний. Согласно Райкрофту, первичный и вторичный процесс сосуществует в каждый момент жизни, так что сновидение совершенно депатологизируется (и см. мысли Плаута о сосуществовании первичного и вторичного процессов в каждый момент жизни, с. 133 выше). Когда Райкрофт говорит о сновидениях как о невинном , он имеет в виду, что им не хватает знания, они проявляют индифферентность к приобретенным категориям и обладают сердцевиной, которая не может быть неискренней и не затрагивается самоосознаваемым желанием" (там же, с. 7).
Подход Райкрофта по сути своей субъективен, в отличие от объективности Фрейда. (Фактически большинство современных подходов к сновидениям используют субъективный подход, пионером которого был Юнг; например, гештальт-психология, которая рассматривает элементы сновидения как части того, кому снится сон). Сновидение, по Райкрофту, — это
"форма коммуникации или соединения с самим собой, и оно аналогично таким видам деятельности наяву, как разговор с самим собой, напоминание себе, пугание себя, развлечение себя или возбуждение себя собственным воображением — возможно, таким медитативным видам деятельности наяву, как привлечение воспоминаний о прошедшем или исследование перспективы будущего" (там же, с. 45).
Язык сновидения метафоричен. Райкрофт недвусмысленно утверждает, что сновидение — это деятельность, связанная с воображением (там же, с. 71), и что образную систему сна следует понимать метафорически. Но поскольку он все же хочет соотнести образную систему сновидения с "субъектом или темой" вне его, его подход ближе к подходу Юнга, чем, скажем, к подходу Хиллмана.
Чтобы найти параллель, казалось бы, крайней позиции Хиллмана, мы можем вспомнить замечание французского психоаналитика Понталиса о том, что "когда сновидение в образах преобразовывается в сновидение, выраженное словами, что-то теряется" (цит. по: Gill, с. 476). В той же работе по психоанализу Джилл также цитирует афоризм Хана о том, что "существует опыт сновидения, к которому нет ключа в тексте сна". Наконец, Джилл полагает, что Лакан говорит о том, что язык искажает сновидения попытками организовать и контролировать их" (там же, с. 475-6).
В целом, в психоанализе, по-видимому, наблюдается отход от рассмотрения сновидения как скрытого или запретного желания. Психика проявляется скорее как нечто творческое, чем обманчивое. Продолжать подозревать сновидения в обмане может быть, по мысли Джила, подобно поведению англичанина в Париже, который не говорит по-французски и предполагает, что парижане говорят абракадабру просто чтобы посметься над ним.
На протяжении всей этой книги мы упоминали Архетипиче-скую Школу аналитической психологии, которую развивал Джеймс Хиллман (а также Averts, 1980; Berry, 1982; Giegerich, 1975; Lopez-Pedraza, 1977; M.Stein, 1974). В этой главе мы сосредоточимся на описании этой противоречивой психологической идеологии. Основная идея данной книги, выделяющая общее идеологическое будущее аналитической психологии, далее развивается в главе 11.