7 Род, пол, брак

Обучая юнгианцев, неюнгианцев и эклектически ориентированных стажеров, я обнаружил, что именно взгляды Юнга относительно рода и пола вызывают наиболее страстные чувства. Частично это отражает общий культурный интерес, но я пришел к выводу, что здесь есть еще и нечто большее. Создается впечатление, что в глубине работ Юнга о мужественности и женственности, возможно, лежит ключ к пониманию нашего сегодняшнего состояния. Но в то же время я заметил и очень большую степень неудовлетворенности концепциями Юнга, и не просто некоторыми из высказываемых им соображений. Напряжение между предвкушением и фрустрацией настолько поразительно, что я чуть не назвал эту главу "Юнг: феминист или шовинист? ".
Расхождение во мнениях простирается до сложных комментариев к идеям Юнга. Мадуро и Уилрайт полагали, что эти идеи далеко опередили свое время в положительной оценке женственности, и что Юнг предвосхитил современный интерес (Maduro, Wheelwrightl977). Гольденберг, с другой стороны, призывает к феминистической критике, которая исследовала бы несбалансированность основной модели Юнга" (Goldenberg, с. 445).
Короче говоря, я полагаю, что формулировки Логоса и Эроса, анимуса и анимы у Юнга можно отделить от их связи не только с полом, но и с родом. Сделав это, мы получаем превосходные инструменты для работы с психикой. И более того, такой шаг связан с современным психоанализом.

ТЕРМИНЫ

Прежде чем начать серьезное обсуждение, следует дать определение. Поскольку Юнг никогда специально не проводил различия, подчас он не осознавал, что иногда говорит о поле и половых различиях (мужчина и женщина), а иногда о различиях рода (мужской и женский). В последнее время Столлер в своей плодотворной психоаналитической работе "Пол и род" (196 предложил ограничить термин "пол" биологией: хромосомы, гениталии, гормоны и вторичные половые признаки. Столлер отмечает, что "пол человека определяется алгебраической суммой всех этих качеств, и большинство людей принадлежат к одной из двух отдельных групп, одна из которых называется "мужчинами", а другая "женщинами" (там же, с. 9). Род, с другой стороны, это культурный или психологический термин, относящийся к количеству мужественности или женственности у человека, и, добавляет Столлер, "несмотря на то, что во многих людях есть смесь того и другого, у нормального мужчины преобладает мужественность, а у нормальной женщины — женственность (там же, с. 9-10).
Далее Столлер вводит еще два термина: родовая идентичность и родовая роль. Первый термин обозначает осознание того, к какому полу человек принадлежит, и, что более важно, личные и культурные аспекты этого осознания. Так, человек может ощущать себя как "мужественного мужчину или как "женственного мужчину" или с некоторой горячностью спорить о том, чего общество ждать от женщины. Это приводит нас ко второму термину — родовая роль. Он относится к явному поведению в обществе, особенно по отношению к другим, и, что самое главное, включает индивидуальную оценку своего рода.
Проблема с этим аккуратным разделением на пол и род состоит в том, что родовое поведение (которое понимается Столлером как в основном приобретенное начиная со времени рождения) играет крайне важную роль в половом поведении, которое, конечно, явно биологично. Далее, можно наблюдать ту степень, в которой на родовое поведение могут влиять изменения в половом строении, например, после кастрации. Может быть даже явное различие в поведении при рождении между мальчиками и девочками; например, говорят, что мальчики более беспокойны перед кормлением, но легче успокаиваются, а девочки ведут себя наоборот. Но против этого контр-аргумента Столлер выдвигает мысль о том, что это отчасти может объясняться усваиванием поведения, которое начинается непосредственно после рождения. На взаимодействие мать-ребенок может влиять и эмоциональное отношение матери к полу ребенка, и это приводит к различиям и в обращении с ребенком, и в том, чего от него ожидают.
Из синтеза Столлера следуют два вывода. Во-первых, у родового поведения есть биологический субстрат, хотя трудно определить его точно. Во-вторых, поскольку половые отношения включают наиболее интенсивные коммуникации между людьми", нам необходимо рассматривать то, что происходит между людьми, и более того, что происходит внутри человека — какие "неврозы, фантазии и желания кипят в человеке" (там же, с. 16), а это, согласно Столлеру, неизбежно приводит к обращению к психологии как "основной методологии нашего понимания сексуальности" (там же, с. 16, выделено мною).
Теперь ясно, что споры относительно пола и рода вращаются вокруг понятия того, что является врожденным, а что приобретенным. Когда мы говорим о поле и роде, мы видим, что следуем за Фрейдом, который, как определил Галлоп, разработал концепцию сексуальности, не "вписывающаяся в рамки реальных межличностных отношений" (1982, с. 2). Другими словами, несмотря на то, что можно рассматривать брак и личные отношения, область рассмотрения касается в первую очередь принадлежности и внутреннего равновесия, и только потом — мужчины и женщины и их отношений.
Далее следует рассмотреть то, в какой степени детские впечатления человека играют роль в его или ее последующем ощущении родовой идентичности. В этой связи можно задаться вопросом, есть ли какие-то общие наблюдения, которые можно сделать относительно возможных различий между развитием мужчин и женщин. Например, мальчику не приходится переключаться с одного объекта любви на другой при переходе от двух-личностного к трех-личностному отношению; кормящая мать и эдипова мать — это одно и то же лицо. В западной культуре девочке приходится переключаться. Перед мальчиком встают другие проблемы при развитии осознания своей родовой идентичности, чем те, что встают перед девочкой. Отношение мальчика к матери делает женственную идентификацию чем-то ясно возможным, и тем, что следует преодолевать; девочке не приходится преодолевать своего отношения к матери таким же образом для достижения женственности. Но более общепринятую идею о том, что у мальчика есть эта трудность в отношениях с матерью, следует рассматривать наряду с мыслью феминистских психоаналитиков о том, что именно в силу принадлежности к одному полу, у девочки и ее матери есть особые проблемы.
В своей книге о психологии женщин основатели Лондонского центра Женской Терапии утверждают, что развитие эго у женщин формируется в рамках отношений матери-дочери. На это влияет то, что женщины составляют граждан второго сорта в патриархальной культуре", а также тот факт, что
"все матери учатся у своих матерей тому, какое место они занимают в мире. В жизни каждой женщины есть воспоминание — скрытое или активное — о той борьбе, которую она вела со своей матерью в процессе становления как женщины, или овладения умением направлять свою деятельность и свои интересы определенным образом" (Eichenbaum and Orbach, 1982, с. 31).
Можно также добавить к этому возможность того, что схожесть может породить зависть между матерью и дочерью таким образом, что это даст первый бессознательный мотив для того, чтобы ограничить сферу действий второй, которая, в свою очередь, может испытывать стремление пойти дальше матери.
Развивая далее феминистические психоаналитические воззрения, Ходороу утверждает, что
"большая длительность и различная природа их преэдиповых переживаний и их постоянное обращение к проблемам этого периода означают, что ощущение самости у женщин слито с другими и что они сохраняют способность к первичной идентификации; и оба этих момента позволяют им испытывать эмпатию и недостаток ощущения реальности, в которых нуждается младенец. У мужчин эти качества проявляются в меньшей степени, поскольку во-первых, их рано начинают рассматривать как противоположность матери, а во-вторых, поскольку позднее их привязанность к ней должна быть подавлена (Chodrow, 1978, с. 26).
Перспектива развития отношений матери-дочери, которую рисует Юнг, вполне может не быть разрушительной для девочки, но дочь, которая борется с матерью, может "нарушить свои инстинкты", поскольку "отвергая мать, она отвергает все, что есть темного, инстинктивного, двусмысленного и бессознательного в ее собственной природе" (CW 9i, para. 186).
То, что мы вообще можем думать о возможных различиях между развитием мальчика и девочки, указывает на ту роль, которую играет гетеросексуальность. Особые движущие силы, намеченные выше, основываются на преобладании различия или тождественности в половых отношениях. Но нам также необходимо задаться вопросом, следует ли принимать саму гетеросексуальность как врожденную и, следовательно, как нечто фундаментальное и неоспоримое, или же у нее также есть культурное измерение. Я думаю о том, как Фрейд понимал врожденную бисексуальность, за которой следует гетеросексуальность. Точка зрения Юнга состояла в том, что мужчина и женщина не полны друг без друга: поэтому гетеросексуальнось — это данное. В этом смысле он отличается от Фрейда, который делал акцент на бисексуальности как естественном состоянии человечества (правда, см. ниже, с. 352). С точки зрения Фрейда, осознание половой принадлежности возникает вследствие, сильных объединенных желаний воспроизводства и общения. Однако мысль Юнга о том, что то, что мы теперь называем "мужским" и "женским", сосуществует в дополнительном отношении в психике и является психологическим расширением и применением бисексуальности.
Культурный институт, который наиболее явно отражает гетеросексуальность, это брак. В Западных обществах он сочетается с ядерной семьей. Является ли такая модель универсальной или локальной, вопрос спорный. Материал Мид о культурных различиях должен учитываться вместе новыми данными о том, что у ядерной семьи гораздо более длительная история, и что она более широко распространена, чем полагалось ранее (Mead, 1949; Makfarlane, 1978; Mount, 1982).