Про смерть, попугаев и развитие навыка проживания утраты.

Хотела вчера написать про смерть и проживание утраты, но хорошо, что не вышло. Потому что если б вышло вчера, получилось бы что-то очень грустное и безысходное. А так я посидела с подругой за душевным разговором и мне совсем не до смерти… но до любви, но тему, все же оставлю прежней.

Только начну про попугаев. Мой первый попугай случился со мной в 11. Его продавал на птичьем рынке милый, улыбчивый дедушка в коричневом пальто и больших квадратных очках. Попугай оказался таким же, не в смысле пальто и дальнозоркости, а в смысле милоты и может быть улыбчивости – если б клюв позволял. Назвала я его Робертом.

Как мои родители умудрились сохранить серьезное выражение лица, когда я озвучила имя питомца – до сих пор загадка. Но в тот период я постоянно влюблялась в трагических брюнетов по телевизору (началось все с Атоса и его «там лилиии цветууууут…»), но в момент обретения попугая меня покорил Роберт Бар из Санта Барбары - таинственный миллионер с драматической судьбой – что еще нужно одиннадцатилетней девочке. В общем, стать у питомца – Кешей или Гошей – шансов не было.

Мой пернатый Роберт, был совсем не таинственен и не драматичен, из всех богатств  имел голубые перья и навык открывать клетку, как бы ее не закрывали. Он был жизнерадостной, свободолюбивой птицей. Любил таскать вермишель из тарелки, ходил по полу, с упоением дразнил котов за окном, любил когда ему чесали шейку, сидел у меня на плече, встречал, когда я возвращалась из школы… В общем, был верный друг и моя большая любовь.

Когда я училась на курсе по детской терапии, ведущий сказала, что хомяки/кролики/канарейки и прочая хрупкая живность – отлично помогают детям освоить навык проживания утраты. Мол, можно потерять важное, но пережить это, справиться. Я тогда возмутилась до глубины души, а потом подумала, что так, вообще-то, и есть…

Робик мучительно умер, переев очищенного проса и я ревела, наверное, вечность. Он точно многому меня научил - не только прощаться, но и от души дружить с кем-то совсем не похожим на меня. А еще незаменимости. Потом у меня еще случались попугаи, но никто ни разу не был как Робик. Все были совсем другими и тоже разными.

Это я про то, что жизнь действительно полна прекрасных, конечных и совершенно невосполнимых вещей. От этого она становится какой-то особенно пронзительной и ценной. И как это понять без потерь, я не знаю.