"Без свидетелей" (История летчика Сергея глазами аналитика)

В этом замечательном сериале мое внимание особенно привлекла история Сергея, пилота. Мне хотелось бы проанализировать особенности этой сюжетной пациентской линии и особенности контрпереноса психолога Татьяны.

В целом, в фильме количество сессий с Сергеем - 7. На протяжении семи встреч развивается напряженная трагическая история, закончившаяся несчастным случаем- смертью (самоубийством) Сергея.

В первой серии мы узнаем, что Сергей- пилот, военный летчик, "самый лучший" в отряде, терпит авиакатастрофу и, ориентируясь на приборы (как учат в этой профессии), катапультируется на максимально низкой высоте, следуя инструкциям, а самолет падает на детский лагерь, вследствие чего погибает 12 детей. Пациент приходит на сессию в черных очках и настойчиво спрашивает Татьяну о том, узнает ли она его? Потому что в интернете есть его фотография в связи с этой трагедией и люди в комментариях "придумывают для него смертную казнь". С первых шагов поведение пациента провоцирующее, вызывающее. Он сообщает как бы с гордостью, что "ничего не чувствует", "спокойно спит по ночам после случившегося" и даже бежит марафон, но на 32-м километре получает сердечный приступ и переживает состояние клинической смерти. Реакция Татьяны на первой сессии меня удивляет. По ее лицу можно понять, что она растеряна в связи с таким открыто враждебным провоцирующим поведением, а "чувствует только омерзение" ( как позже она признается своему супервизору). Несмотря на то, что поведение пациента явно говорит о том, что он хочет быть услышанным, что он буквально кричит о помощи, психолог сразу же начинает интерпретировать его мысли, поведение и прямо указывает пациенту на его явно суицидальное намерение. На первой сессии! И это, на мой взгляд, и есть проявление контрпереноса. На супервизии она скажет: "Он не принимает никаких интерпретаций, а ждет полного одобрения!".

Судя по поведению Сергея, изначально приходит в голову, что это личность с нарциссической фиксацией. Он сообщает, что искал "самого лучшего специалиста". И требует подтвердить это "самого специалиста". В течение следующей сессии пациент сообщает, что посетил место падения самолета и рассказывает о старике, который грозил ему пальцем и говорил: "Я тебя знаю". Психолог предполагает, что Сергей испытал страх, но пациент это отрицает и говорит о том, что это напоминает ему отца. "Снисходительный взгляд отца". Так появляется тема взаимоотношений с отцом.

Из дальнейших встреч мы узнаем, что отношение пациента к отцу - амбивалентное. Внешне он им восхищается, но в оговорках, мимике, интонациях - проскальзывает совершенно обратное отношение: страх и злость. Страх - основное чувство в жизни Сергея. Он говорит: "Если вы контролируете свой страх- вы контролируете свою жизнь". И это - парадигма жизни этой семьи и прямой посыл отца.

Постепенно складывается картина расщепленной личности, использующей примитивные защиты: отрицание, проекцию, примитивное расщепление и проективную идентификацию. Пациент вырос в семье, где из поколения в поколение: "лагеря, психушки и т.д." ( это позже расскажет его отец). По характеру он был тихим и одиноким ребенком, из которого его отец хотел вырастить "настоящего мужчину" и которого готовил к жизни, полной угроз и опасностей, которые пришлось пережить его семье. Отец задушил собственного отца в момент угрозы для всей семьи и всю жизнь нес в себе это чувство вины и страха наказания за содеянное. Тревога за сына и его судьбу заставила отца полностью отсоединиться от реального ребенка и растить из него того, "кто не сломается и выживет". Поэтому, в отношениях отца и сына отсутствовала эмпатия, ребенок формировался под жестким давлением отцовских ожиданий - быть сильным и бесстрашным. За это ему приходится заплатить отказом от себя. Формируется ложная Самость - полностью соответствующая ожиданиям отца. Мать пациента - "выдающаяся женщина" - не любима отцом и это понимает даже Сергей-подросток. Особенно болезненно для него то, что после смерти матери отец практически через год нашел другую женщину. Жену Сергей выбирает абсолютно идентичную своей ложной самости - "у нее полный порядок во всем". Ее тоже можно ценить, но любить необязательно. Как и отец. Полная идентификация с отцом ( примитивная). Перед нами - Нарциссическая личность.

Поэтому на первых же сессиях пациент демонстрирует свои типичные нарциссические защиты: идеализация (утверждая, что выбрал "самого лучшего психолога" и требуя немедленной помощи и одобрения) и обесценивание (так, например, он выплевывает кофе, который ему готовит психолог; критикует внешний вид психолога и т.д.). В контрпереносе психолога ощущается напряжение, временами растерянность, чувство исключенности из контакта и практически постоянное раздражение. Татьяна часто отклоняется от пациента, часто закрывает рот рукой. Поскольку мы знаем, что контрперенос - нормальное явление в терапии, то важно понимать, что его содержание - очень важная вещь. Во-первых, он может быть препятствием для установления рабочего альянса, особенно, когда он интенсивен и наполнен негативом, т.к. это говорит о наличии "слепых пятен" у аналитика. Во-вторых, контрперенос - это инструмент для понимания пациента. И, наконец, это особое поле, в котором пациент может приобрести новый опыт.

Просмотр и анализ серий с супервизией Татьяны у Игоря позволяет сделать вывод о том, насколько мало времени она уделяет случаю с Сергеем и насколько мало супервизирует эти отношения, несмотря на их сложность, напряженность и наличие такого количества раздражения в контрпереносе ( особенно первых встреч). Но, постепенно узнавая историю отношений самой Татьяны, становится понятным, что эти переживания она испытывает к нескольким значимым фигурам своей жизни: например, к матери и отцу, к своему мужу, и к своему пациенту Александру. Супервизор Игорь, выслушивая ее сообщения о постоянной усталости и раздражении, говорит о "слепых пятнах" Татьяны в виде отсутствия осознавания ею своего материнского сценария. Мать выбрала более сильного и молодого мужчину и бросила отца. Татьяна выбирает зависимых мужчин и спасает их. На семейной терапии (несколько встреч) со своим мужем, обнаруживается, что она "не слышит никого" ( ни дочь, ни мужа), что позиция равного партнера вызывает ее равнодушие и она отстраняется от мужа, и поэтому влюбляется в своего пациента ("кобелина, недокормленный грудью" - меткое выражение мужа. По-видимому, в начале отношений он сам был именно таким).

Возможно, именно поэтому с Сергеем, который формально идеализирует, но на самом деле провоцирует и обесценивает ее, она столь часто испытывает усталость, тревогу и раздражение. Это те чувства, которые давно, почти всю жизнь, испытывает Сергей. История жизни которого - "трагедия". Трагедия сейчас происходит и в жизни самой Татьяны. Практически со второй встречи перед нами осуществляется явление проективной идентификации. Суть ее коротко:

Человек имеет невыносимую часть в себе (невыносимые, неприятные чувства, представления по отношению к себе, но также и к объекту)
Чувствует желание избавиться от них. Имеет бессознательные фантазии о помещении этих частей в психику другого человека, чтобы избавиться от невыносимого психического содержания, но в то же время сохранить контакт с ними.
Своим поведением провоцирует человека, в которого поместил это неприятное психическое содержание, переживать и выражать вербально или невербально эти чувства.
Фантазийное желание избавиться от невыносимого содержания, отдать его другому человеку и в то же время контролировать, осуществилось. Другой человек использован как контейнер, и для контроля над отщепленной частью себя.

На второй и далее сессиях пациент проецирует в психолога и идентифицируется с отщепленной отцовской карающей частью и взаимодействует только с ней. В результате нарушения границ (когда он вторгается в личную жизнь психолога с помощью собранных сведений о неблагополучии в ее семье) Татьяна теряет контроль и дает пощечину пациенту. Пациент удовлетворен. Здесь на мой взгляд и согласующийся контрперенос и отыгрывание в зоне проективной идентификации. На супервизии Татьяна признается, что страх и злость перед возвращением мужа из его поездки с любовницей (и необходимостью что-то с этим делать) лишает ее контроля над ситуацией и она бьет пациента. Как профессионал, Татьяна осознает, что это недопустимо и исследует свой контрперенос в семейной терапии у Игоря. Осознает, что игнорирует переживания мужа и дочери и чувствует себя жертвой в семейном расколе. Этот страх, эта ярость - и часть проекции Сергея и ее личная драма. Это осознавание позволяет ей стать более чувствительной к тому, что переживает Сергей. Сохраняя функции контейнера и видимость эмоциональной устойчивости, в глазах пациента она приобретает постепенно ценность как стабильный Объект, поэтому он и возвращается каждую неделю, вместе с тем она отзеркаливает его чувство пустоты на месте падения самолета собственным опытом на похоронах близкого человека и тем самым как бы разрешает ему чувствовать.

Стабильность и границы, которые она демонстрирует на протяжении этих сессий, - есть результат проработки контрпереноса на супервизии и потому негативный трансфер не отыгрывается, а трансформируется в процессе работы. Это замечательно показано в трех последних сессиях, когда она искренне говорит пациенту о том, что понимает причину "говорения им гадостей": "Надеялись, что я вас выгоню? - Этого не случится".

В результате проработки контрпереносных переживаний и проективной идентификации, Татьяне удается почувствовать, про что рассказывает ей Сергей в своем сновидении о двух самолетах. Она испытывает тревогу, симпатию и сочувствие, поскольку речь идет о суицидальных намерениях, о битве с самим собой, о борьбе истинной и ложной Самости. Она пытается остановить его и высказывает сомнение о его готовности вернуться к работе. Эта трансформация чувств в контрпереносе, эта эмпатичность, человеческое сострадание к судьбе Сергея для меня есть высшее проявление профессионализма и глубокой проработки собственных переживаний Татьяной! По своему большому практическому опыту я знаю, как трудно работать с Нарциссом. Как бывает холодно, пусто, скучно и тревожно с такими пациентами. Как трудно переживать их обесценивание, их чрезмерную идеализацию, неискренность и постоянное недоверие. Сколько эмоциональных сил, собственной проработки и супервизирования требуется для работы с ними....

Самое важное. Когда мы говорим о том, что особое поле в терапии, - в том числе место действия контрпереноса и проективной идентификации, - подразумевается появление чего-то нового, чего-то ранее отсутствующего в опыте пациента. Принципиально новый опыт. Здесь я почему-то вспомнила Фрейда и его историю о том, как он лечил психоанализом пациентку много лет, но практически через год после лечения и полного благополучия (по крайней мере субъективно) она скоропостижно умирает от рака. По воспоминаниям современников Фрейд был потрясен....

Так вот. Конец этой терапии меня тоже потряс. Казалось бы: вот новый опыт - принятие другого себя, обнаружение Истинной Самости, понимание, что всю жизнь жил, удовлетворяя ожидания других, "глаза на приборы"....- теперь бы и начать все сначала! И тут случается вертиго. Смерть. Вертиго - это потеря ориентации у летчика, который доверился чувствам, а не приборам. Как это страшно и несправедливо - думает зритель- обыватель. Но как это страшно и понятно - размышляю я. Сергей, вырос с одним умением: "глаза на приборы". Терапия открывает ему другой способ жизни - "глаза на свои чувства" - доверяй себе, а не приборам. В результате этой совместной работы (психотерапии) - Сергей попадает в тупик. И этот тупик он смог преодолеть только не преодолевая его - создав "несчастный случай".

"То, что мы понимаем под несчастными случаями, Фрейд называл Vergreifen, что в переводе с немецкого обозначает что-то вроде «разрушить спутанные вещи». То есть несчастный случай это изменение вещей, находящихся в состоянии спутанности. Фрейд будет первым, кто скажет, что несчастные случаи – это не злополучные случайности, их причины находятся в бессознательном."( Х.Гранель http://econet.ru/articles/134075-hulio-granel-psihoanaliticheskaya-teoriya-neschastnyh-sluchaev).

Для Нарцисса - разочарование ( он "лучший из лучших" стал убийцей) есть крах всего мира, всей жизни. И когда его отец говорит (после гибели Сергея) Татьяне: "Я убил своего сына", это и есть правда. Ибо спасая своего сына от смерти в этом угрожающем параноидальном мире он лишает его жизни.

Для меня очень важны переживания Татьяны после смерти Сергея и ее размышления на тему ответственности психолога (аналитика) и эффективности терапии (анализа) вообще. Как в фильме Э.Рязанова "Берегись автомобиля": "Товарищи судьи, Деточкин виноват! Но он и не виноват! Он очень хороший человек". Так вот, я чувствую примерно так же. Психолог косвенно "виноват" в том, что открыл и привел человека в такие места, где живет и истинная Боль и истинная Самость. Но он и "не виноват" в том выборе, который делает только сам человек. Просто мы делаем свою работу.

(Т.Лукина)