Помните старый-старый анекдот о некоего человека, который все чего-то в жизни хотел, но откладывал. Дескать, то жена должна родить, сейчас надо потерпеть, а потом будет кому стакан воды подать. Потом дети в садик пошли. Снова потерпеть, снова стакан воды. Потом дети в школу - терпеть - стакан воды. Потом дети в институт- терпеть - стакан воды. Потом свадьбы детей - терпеть - стакан воды. Потом внуки пошли - терпеть - стакан воды. И вот, если помните, лежит этот прекрасный человек на смертном одре, вокруг жена, любящие и рыдающие дети, внуки, правнуки. Лежит он и вздыхает: "А воды-то и не хочется..."
И не анекдот это, а хорошая психологическая притча. Обычно я ее рассказываю в начале семинаров для мам, а потом задаю провокационный вопрос: "Так может, не стоило ничего откладывать и жить так, как хочется, без поправки на школу, садик, институт и свадьбы?»
Ох, что же тут поднимается! И из общего гама можно выделить несколько вариантов. А именно три. Обычно я даю мамам возможность поспорить. Ведь в споре рождается истина. А если истина и не рождается, то обнажается отношение и позиция. Что тоже полезно. Собственно, мне это и бывает нужно. Чтобы каждый определился со своей позицией.
Итак, вариант первый.
Он проходит под флагом: «Ну, это ему так повезло, что не хотелось! А если бы он хотел этого стакана воды? Да был бы сирым и убогим? А он всю жизнь на себя потратил, вот дети бы вокруг него и не стояли бы дружной благодарной плачущей толпой!» Спорить сложно. В жизни чаще бывает, что старики немощны и небогаты.
Так и слышится утилитарное отношение к чаду. И не важно, о чем идет речь: о финансовых дивидендах, или об эмоциональных. Важно, чтобы дети и внуки стояли тут с полными воды стаканами и плакали. Лучше, чтобы плакали, конечно.
Обычно мамы, исповедующие такой принцип, приходят с одной и той же проблемой: «Дитя не самостоятельное и не принимает никаких из доступных в его возрасте решений. Дитя ничего не хочет или не знает, чего хочет»
Как такую маму ни крути, как будто все хорошо и правильно делает (особенно говорит), а результат печальный. Обычно маму из ее логики выводит один неудобный вопрос-предположение: «Скажите, а в каком городе Вы видите Вашего ребенка, когда ему будет 30 лет?» Вот Вы бы как отреагировали? Спокойно? А это потому, что у Вас нет утилитарного отношения к Вашему ребенку. Мамы же, которые ожидают «отдачи», тут же заявляют: «Как в каком? В этом! А где еще?» Имея в виду тот город, в котором они живут и собираются жить. Когда я спрашиваю: «А если Ваш ребенок уедет в другую страну?» Ответ на это часто следует незамедлительно: «А я как же?» Ну, а дальше уже Вы и сами знаете, что следует: «А зачем я его растила, если на старости лет мне даже помочь некому будет?», «А что ему там делать, если я тут?» и т.д. Бывают, правда, более деликатные формулировки, но суть остается одной: «Он мне должен и не зря же я так в него вкладывалась».
Была у меня клиентка, которая, правда, посвятила жизнь сыну. Вкладывалась в него, как могла. Едва не съела его своими вложениями. Иногда мне казалось, что он только и ждет, чтобы сбежать и забыть о ее существовании. Началось наше общение, как водится, с отчаяния. Пришла она ко мне в ужасе, что вот она вкладывается в него, вкладывается, а «этот идиот хочет стать геологом и таскаться по тундре! Нет! Вы представляете, по тундре! Быть нищим, никогда не быть дома! Я зачем тут его на английский и китайский водила? Я зачем все это делала, если он будет свои ископаемые искать сто лет! Да я просто не доживу до той поры, когда он что-то там найдет и разбогатеет! Пока он там таскается по своим тундрам, я помру тут одна, мне некому будет хлеба купить на мою же нищенскую пенсию. А нищенская она почему? Потому, что я, вместо того, чтобы работать, на английский его таскала!»
Нет, сначала можно было бы говорить с ней о том, что она в своей материнской любви и желании его достатка забывает о том, что ему английский мог никогда не нравиться и достатка он может добиться и без английского, но он был послушным мальчиком и язык этот ненавистный учил. Но к концу тирады она съехала в главное - она не дождется ЕГО денег и умрет в нищете. Нет, она не переживает за его нищету. Она переживает за свою, из которой ее упрямый сын не сможет вызволить потому, что ее не слушается. Она и не переживала, что он будет нищим. Она переживала, что она не успеет его богатством насладиться. Возвращать ее на грешную землю было сложно и заняло много времени. Но все же удалось. Кстати, на английский она его так потом и водила. Правда, и мальчик постепенно перестал сопротивляться. Насколько я знаю, в тундру он тоже не поехал, потому, что сбегать от мамы нужда отпала.
Попросите маму из этой категории перечислить, что именно она вкладывает в ребенка и будет ли она то же самое делать, если точно будет знать, что ребенок в 25 лет навсегда уедет от нее и не сможет ей помогать. Совсем не сможет. Или не захочет (но вариант не для всех подходит, только если видно, что мама после него будет в состоянии работать, а не захочет Вас убить немедленно). Вот тут ждет и Вас, и ее неприятный сюрприз. Одна мама мне сначала заявила, что тогда надо было его и вовсе не рожать, а потом рыдала полчаса, обнаружив в себе такую суровую меркантильность по отношению к своему сыну. Есть мамы продвинутые и они пытаются мне дать правильный ответ: «Конечно, стала бы!» Но при этом неловко спотыкаются вот об это «конечно», краснеют и начинают нервничать.
Потом мы долго-долго отделяем то, что мама делает как вложение в банк под проценты, а что просто для совместного удовольствия или потому, что это нужно ребенку без поправки на выгоду мамы в будущем. Работа нелегкая. Потому, что установка «я рожаю себе банк на ножках» была еще до рождения ребенка. Она устоялась, закрепилась и уверенность в ребенке и его стакане воды замещала маме уверенность в себе. И только очень не скоро мамы приходили к пониманию, что стакан воды вовсе не результат долженствования, но душевная потребность взрослого сына или дочери помочь близкому человеку. И только получив право распоряжаться своей жизнью на все 100%, ребенок начинает ощущать, что и свобода с ответственностью тоже на 100% принадлежат ему. А потому и самостоятельность должна реализовываться на 100% им самим. И вот отношения тоже меняются. Ребенок приходит к маме за советом. Но за советом равного, хоть и более опытного. За советом, которого имеет полное право не послушать. Потому, что жизнь - его. Принадлежит только ему. И вот тут ребенок приходит к маме поддержать, а может, и помочь. Просто потому, что он так решил. Мама же его. Мама, которая сначала родила его, а потом отдала ему его жизнь в полное распоряжение.
Вариант номер два. Он внешне похож на первый, но с особым оттенком.
«Ну, конечно, он на них тратился и от всего отказывался. Он же для себя их рожал. А вдруг бы у него жены не было, а так дети вокруг него стоят и он не одинокий!»
Да. И мам, рожающих «для себя» достаточно. Рожающих себе заменителей мужа, изобретающих себе уход от ощущения бессмысленности жизни, создающих внешнюю картинку успешности и благополучия в личной жизни, реализующих в ребенке то, что не смогли реализовать в собственной жизни. Тут нет ожидания стакана воды. Но тут и ребенка как такового нет. Он изначально принадлежит не себе. Это, по большому счету, вообще не отдельная личность. Это - атрибут маминой жизни и ее неотъемлемая часть.
Еще одна моя клиентка пришла с дочкой. Родила она девочку поздно, без мужа. Когда перспектива выйти замуж и родить в браке стала более чем призрачной. Когда одиночество уже перестало рядиться в одежды независимости, а бестактные вопросы бывших однокурсниц «а у тебя что, нет детей еще?» стали выглядеть диагнозом «аутсайдер». Девочка была хорошенькая, смышленая, хотя и со своим темпом развития. Но отношения мамы с дочкой не сложились. Девочка явно избегала лишнего общения с ней. Настораживало маму и то, что ребенок отставал в развитии от других детей. Мама начала стесняться дочки. При том, что причин для отставания не было. При минимальных усилиях ребенок «выстреливал» и догонял своих сверстников без труда. Девочка все время норовила остаться по своему развитию в «маленьких». Немного пообщавшись с мамой, стало совершенно очевидно, что ей и не надо на самом деле, чтобы ребенок развивался, взрослел и обходился без маминой помощи, налаживал контакты вовне. Она неосознанно инфантилизировала дочку, делая ее общение с другими детьми почти невозможным или очень сложным. Долго копаться, зачем маме беспомощный ребенок, не пришлось. Она практически прямым текстом заявила: «И что же, она повзрослеет и свалит? Ей станет интереснее там где-то, а не со мной! А я для чего ее тогда рожала и растила? Чтобы снова быть одинокой? У всех будут семьи, а я опять буду что-то там из себя корчить на встречах выпускников. Потому, что у всех дети, а моя во мне не будет нуждаться и уйдет». Потом мама в процессе работы очень порадовала динамикой. Она оказалась очень восприимчивой к обратной связи и самоанализу. Смогла осознать, что причины инфантильности ребенка в ней. Как и когда она не дает дочке пойти вперед, для чего ей это надо. Да, дети всегда выполняют запрос родителей. К сожалению, чаще они выполняют бессознательную его часть. И если родители поняли, чего ждут от ребенка на самом деле, то они могут изменить посыл. У этой мамы изменения получились, хотя и не сразу, первое время со сбоями.
Дети таких мам чаще всего инфантильны и рискуют оказаться в двух крайностях: они или «висят» на мамах, ожидая, чтобы их развлекали, опекали и были ими заняты все свободное время. А как иначе, ведь если у них нет своей собственной суверенной жизни, то где сформироваться своим собственным суверенным желаниям и умению развлечь себя самостоятельно?
Или такие дети, напротив, уходят из контакта с мамой, как бы та ни пыталась с ними сблизиться. Причем это сближение бывает весьма напористым и эмоциональным, что рождает не менее эмоциональную реакцию отторжения у детей. Это тоже объяснимо: ребенок чувствует, что его суверенитет ограничивается отдельным биологическим существованием, в остальном же он является бесплатным приложением к маме. Нарочитый уход от контакта - это защитная реакция, установление границ, которые размыты у мамы и которые она не то, чтобы нарушает, а существование которых она изначально не признает.
Такие мамы обычно бурно реагируют на вопрос «Хотели бы Вы, чтобы Ваш ребенок поехал учиться в другой город и там так и остался?» Вербальные ответы могут быть разными. А вот эмоциональная реакция одна: «А как же я? Я же тут останусь одна!»
Иногда я спрашиваю: «Разве у Вас нет своей личной жизни?» Мамы рвут на груди рубаху: «Моя личная жизнь - это мой ребенок!» И это выглядит, на первый взгляд, как материнская святая жертва. А на деле - это эгоистическое затыкание живым человеком своих дефицитов и психологических дыр.
Тогда обычно я спрашиваю, значит ли это, что и личная жизнь ребенка - это мама. Вот тут наступает коллапс. Потому, что по логике, так оно и есть. Если личная жизнь мамы - это ребенок, то его личная жизнь - это мама. Но мама уже ждет от меня подвоха и потому догадывается, что так быть не должно. Догадывается, но мириться-то не хочет. Вот тут мы начинаем вспоминать, что было личной жизнью этой мамы в ее 10-12-17-20 лет? И часто ли такая мама в свои 10-12-17-20 лет задумывалась о том, что является личной жизнью ее родителей? Ответы бывают разные. И дальше мы пляшем от них и оказывается, что они-то себя считали или хотели считать суверенными и им вовсе не нравилось или не понравилось бы, если бы их жизнь ограничилась включением в жизнь родителей. А значит, их ребенок тоже вправе не довольствоваться жизнью мамы. Процесс не просто осознания, а принятия вот этого детского суверенитета идет долго. Только через принятие своего суверенитета и понимание, что исключительно через свой рост и заполнение своих дефицитов собственной (а не детской) жизнью можно выстроить с ребенком здоровые отношения на равных, позволить своему ребенку иметь свои интересы, свои границы и свою жизнь.
Вариант третий.
К сожалению, на семинарах он встречается крайне редко. Это мамы, которые бы сказали: «Не понятно, почему надо было «терпеть», разве ему НЕ ХОТЕЛОСЬ давать своему ребенку по максимуму? Просто из-за того, что тому, кого любишь, хочется дать все, что у тебя есть (другой вопрос, надо ли вот так все давать, или придержать коней)? Почему это звучит как какая-то пожизненная жертва и приговор?» Но зато такие мамы, ура, встречаются вне семинаров. Они включены в жизнь своих детей и дают своим чадам не меньше, чем первые и вторые. С той только разницей, что на вопрос: «А если твоя дочка уедет работать и жить в другую страну?» Они отвечают, как моя приятельница: «Не представляю, как я буду скучать! Наверное, я вся обрыдаюсь! Но если у нее там все перспективы или большая любовь, то придется мне тут кошек разводить. Или с парашютом прыгать. Или курсы открою на тему как не звонить ребенку каждый час. Наверное, я привыкну» Шутка про парашют и курсы, конечно, но в каждой шутке есть только доля шутки, как известно. Все остальное правда.
Всем мамам в конце семинаров я обычно желаю, чтобы они хотели и могли свой стакан воды налить и выпить сами, а с детьми встречались только из-за искреннего интереса к тому, что происходит в их жизни. Чтобы дети и родители были людьми и личностями на равных, а не костылями и подпорками.
И да будет так.
