MINORES – менее ценные

«Juventus» (ювэнтус) и «Adolestentia» (адолесцэнциа) – наиболее корректные переводы слова «молодёжь» на латинский язык, а также наиболее употребимые. Разница между ними в том, что первое слово мужского рода, второе – женского. Но есть еще несколько вариантов перевода, среди которых можно найти слово «Minores» (минорэс). Основной перевод слова – несовершеннолетние, молодёжь. Но также – менее ценный, худший.

Предыстория: периодически я заменяю врача-психиатра в нескольких военных комиссариатах города Ростова-на-Дону. Среди них выделяю один, старшим врачом которого является очень приятная, вежливая и заботливая женщина. В этом военкомате к призывникам относятся уважительно, стараются организовать работу медицинской комиссии таким образом, чтобы постановка на учёт и призыв проходили максимально комфортно (насколько это вообще может быть).

В один из дней я опоздал на медицинскую комиссию, тем самым задержав юношей, которые сейчас встают на учёт в военный комиссариат и получают приписные свидетельства. Не успел я досмотреть первого человека, как старший врач заводит в кабинет юношу с просьбой «оказать ему помощь и утешить». Передо мной молодой человек 16 лет, среднего роста, с красными от слёз глазами. На мой вопрос «Что произошло?» он ответил, что опаздывает к репетитору. Из-за моего опоздания ему пришлось ожидать в коридоре и терять время. Он никак на это не рассчитывал, когда шёл в военкомат, надеялся пройти врачей медкомиссии как можно быстрее. Несмотря на то, что 16 лет это подростковый возраст (то есть передо мной юноша), я чувствую, будто передо мной стоит мальчик со всей детской хрупкостью. Он изо всех сил старается не плакать, называет себя самыми последними словами, клянёт и осуждает. Он расстроен до такой степени, что забывает и не сразу может вспомнить свой день рождения, возраст. С его слов он экстерном закончил школу в прошлом году и планировал поступать в один из вузов Ростова-на-Дону. В возрасте 15 лет мальчик заканчивает школу и пытается поступить в Высшее учебное заведение! Но, к сожалению, не набирает достаточно баллов, а потому начинает усиленно заниматься с репетиторами. Справедливости ради необходимо сказать, что юноша выбрал один из самых сложных факультетов. У этого факультета среди специалистов по психическому здоровью дурная репутация: высокие показатели суицида среди студентов и преподавательского состава, самая высокая заболеваемость психическими расстройствами. Себя же он считает лентяем, которому нужно заниматься больше и усерднее. 4-6 часов в неделю родители отводят на досуг, всё остальное время (за исключением сна) он занимается с репетиторами и чахнет над книгами. Когда я спрашиваю у него «Что Вас беспокоит?», он отвечает: «Раздражительность…», от чего у меня отваливается челюсть: передо мной юноша (силюсь не назвать его ребёнком), который дрожит как осиновый лист, пытается сдерживать слёзы, он делает глубокие вдохи, чтобы не расплакаться, но у него не выходит – всё это совершенно не стыкуется с его словами. Он прикладывает максимум сил, чтобы не плакать, но вот у него начинают дрожать губы, он хватает воздух ртом, у него текут слёзы, я чувствую, как у меня самого сжимается сердце, перехватывает дыхание и наворачиваются слёзы. Он боится, что подведёт родителей, которые оплачивают занятия с репетиторами. Его отец – строгий мужчина, «нервный» (так его характеризует мальчик), профессор. Мама – амортизатор между ним и отцом, поддерживающая, психолог. Последние несколько месяцев он испытывает на себе колоссальное давление, боится не справиться, опять не дотянуть до проходного балла. Большую часть времени он тратит на то, чтобы утешить себя, его тревога настолько сильна, что он не может заниматься. Предыдущий врач-психиатр направил его на экспериментально-психологическое исследование к медицинскому психологу. Обнаружился органический патопсихологический симптомокомплекс, личностная дисгармония (сочетание психастенических и тревожных черт). Психолог делает акцент: «неадекватно низкая самооценка, признаки аффективного расстройства». В действительности у него на органическом фоне развилось смешанное тревожно-депрессивное расстройство. Он подумывает периодически, что проще уйти из жизни, чем выдерживать это давление. Когда я сказал ему, что он так долго испытывал это колоссальное напряжение, что истощился, и развилось расстройство, он начал горько плакать. Потому что его видение было другим: он был убеждён в своей плохости, что он прикладывает недостаточно усилий, что он прожигает время, он не думал даже, что он не плохой, а измотан и нуждается в отдыхе.

Он понимает, что родители хотят для него лучшего, но боится не оправдать надежд, разочаровать, «потерять ценность» и лишиться родительской любви.

Я убеждён, что родители любят своего сына. Они верят в него. Они видят его высокие интеллектуальные способности и его таланты. Однако, они игнорируют его ограничения. Возможно они считают, что, если он приложит больше усилий, превозможет свои дефициты.

К сожалению, такое отношение характерно не только для этой семьи. Это повсеместно. Тотальный акцент на нераскрытом потенциале, на возможностях для роста и развития, на «силе духа», который преодолевает все лимитации, помещает человека (клиента, пациента) под пресс, а вместе с ним приходит страх не оправдать надежд, оступиться, осечься, потерять поддержку, быть отвергнутым. Кажется, что такой позитивный подход должен воодушевить подавленного человека, поддержать его. «Ты сможешь – стоит только захотеть!» А если не смог? «Значит Вы не хотите этих изменений. Возможно это состояние приносит какую-то вторичную выгоду?» Человек же слышит: «Вы – плохой!» Один из страхов депрессивного пациента – если специалист его получше узнает, то увидит его «порочность» и отвергнет. Это – удар для самооценки, удар по Я.

Этот опыт кумулируется с детства, когда родители из лучших побуждений игнорируют слабые стороны ребёнка. Для ребёнка ожидания родителей это наложение обязтельств. Быть таким, каков есть, а не таким, каким тебя хотят видеть - риск потерять ценность в глазах значимых объектов привязанности.

Специалисту следует помнить, что ограничения существуют. Иногда их можно устранить, а иногда – только скорректировать. Такое «срединное» положение – учёт потенциала и ограничений – позволяет снять избыточное давление с человека, освободить его от страха не оправдать надежд и быть покинутым.

К таким ограничениям относятся:

соматические факторы – состояния и заболевания, при которых психические процессы страдают вторично (например: тревога и панические атаки при феохромоцитоме);
экзогенные факторы – состояния и заболевания, связанные с повреждением вещества головного мозга или питающих сосудов (например: расстройство личности, вызванное новообразованием головного мозга);
эндогенные факторы – состояния и заболевания, при которых повреждение структур головного мозга не наблюдается, при видимом отсутствии соматической причины психические процессы расстроены (например: постшизофреническая депрессия).

Также к ограничениям по мнению ряда авторов относятся некоторые психогенные факторы (например: жестокое обращение, насилие, дискриминация и гонения).