Кризис отцовства: мысли вслух

Введение

 Увлечённость школьной педагогикой и в общественном сознании, и в научной мысли постепенно уступает место возобновлению интереса к семейному воспитанию. Подобное изменение вектора интереса не случайно. Испокон веков семья была основным институтом направленной социализации детей. Менялись эпохи, менялись и многие функции семьи как малой социальной группы. Однако воспитательная функция всегда оставалась её основным предназначением.

Конечно, слово «всегда» слишком категорично. Случались в истории человечества социальные эксперименты, когда функция социализации ребёнка делегировалась иным институтам. Заканчивались такие опыты плачевно. Хрестоматийным является пример Древней Спарты, где мальчикам было суждено проходить «свои университеты» в условиях военного лагеря. Достижений у этой культуры оказалось крайне мало, а в упадок она пришла довольно скоро. Не в пример другим культурным центрам Древней Эллады. Ещё один такого рода эксперимент (уже в Новой истории) пыталась осуществить Советская власть на заре своего становления. Идеи свободной любви, упразднения брака и коллективного воспитания детей в условиях специальных учреждений по мере воплощения в жизнь лишь увеличили число беспризорников (и без того огромное по причине войн и иных социальных потрясений).

Говоря о примате семьи в процессе социализации детей нельзя пройти мимо судьбы тех из них, кто воспитывался в государственных интернатных учреждениях. При всём уважении к труду работающих там специалистов следует заметить, что воспитанники этих учреждений, выходя «на просторы» самостоятельной жизни, испытывают серьёзные трудности в социально-психологической адаптации. Чего стоит один только синдром выученной беспомощности! В связи с этим вполне закономерным представляются усилия государства максимально полно использовать другой путь решения проблем сиротства – устройство детей в семьи граждан.

Итак, семья была, есть и в обозримом будущем будет «центром» направленной социализации детей. Аргументы в пользу этого тезиса можно приводить бесконечно долго. В то же время не меньше аргументов свидетельствует о том, что воспитательный потенциал современной постсоветской семьи оставляет желать лучшего. Тому есть масса причин. Мы хотели бы остановиться на одной из важнейших, с нашей точки зрения. Речь идёт о кризисе института отцовства.

 Родительство как предмет научного исследования

 Главными воспитывающими фигурами в семейной системе, несомненно, являются родители: мать и отец. Именно благодаря им семья выполняет свою воспитательную функцию. До недавнего времени категория родительства крайне редко встречалась в отечественной психологической литературе. Вместе с тем родительство – это один из тех немногих феноменов, с которым сталкивается большинство из нас. Каждый человек имеет родителей, и практически каждый становится родителем. Родительство – это значительная часть жизни общества и отдельного человека.

Обобщая существующие в науке представления о родительстве, Ю.Ф. Лахвич даёт ему следующее определение. Это интегральное структурно организованное, культурно и исторически обусловленное социально-психологическое образование, имеющее фило- и онтогенетическую историю и ориентированное на задачи рождения и воспитания детей. Она же выделяет четыре направления исследований обсуждаемого явления.

1. Родительство как биологический феномен, то есть особый тип эволюционно сформированного поведения высших млекопитающих и человека, связанного не только с рождением потомства, но и с последующей заботой о нём. Данное направление включает социобиологические, этологические, психофизиологические и сравнительные биопсихологические исследования.

2. Родительство как историкокультурный и социокультурный феномен формы и особенности проявления которого обусловлены конкретной исторической эпохой, культурной спецификой того или иного типа общества. К этому направлению относятся этнографические, историко-философские, культурологические и сциально-психологические исследования.

3. Родительство как социальный феномен, то есть образование, рассматриваемое в контексте социального института семьи, призванное удовлетворять объективную потребность общества в биологическом и духовном воспроизводстве, а также в социализации его членов. Исследования, проводимые с этих позиций, относятся, как правило, к сфере демографии и социологии.

4. Родительство как психологический феномен рассматривается обычно с трёх позиций:

а) с позиций семейной психологии как подсистема в рамках системы семейных отношений;

б) с позиций деятельностного подхода как имеющая органические предпосылки, социально предписанная, опосредованная культурным опытом, нормами и традициями, общественно значимая деятельность;

в) с позиций психологии личности как структурно организованное личностное образование [1].

Последнее из названных положений нашло наиболее полное развитие в работах Р.В. Овчаровой [2]. В качестве структурных компонентов родительства она выделяет семейные ценности, родительские установки и ожидания, родительское отношение, родительские чувства, родительские позиции и родительскую ответственность. Каждая из перечисленных составляющих представлена тремя аспектами: когнитивным, эмоциональным и поведенческим. Связь компонентов родительства между собой реализуется посредством стиля семейного воспитания.

Предпринятый нами беглый экскурс в психологическую сущность родительства преследует несколько целей. Одна из них – лишний раз убедиться, насколько сложны и многогранны задачи, стоящие перед родителями. Другая заключается в том, чтобы выделить основания для анализа состояния и степени изученности феноменов материнства и отцовства.

Формат журнальной статьи, к сожалению, не позволяет подробно рассматривать все известные нам литературные источники. Поэтому ограничимся лишь основными выводами. На наш взгляд, материнство исследовано психологами значительно глубже и полнее, нежели отцовство. Нам многое известно о переживаниях беременных (и бесплодных) женщин, о становлении и содержании готовности к материнству, о психологической подготовке женщины к родам, о психологии кормления грудью, о послеродовых депрессиях, о тесной эмоциональной связи матери и ребёнка в раннем детстве и о многих других когнитивных, эмоциональных и поведенческих особенностях женщин-матерей.

А что нам известно о связанных с рождением и воспитанием детей переживаниях мужчины? Какими фактами и теориями на этот счёт располагает психологическая наука? Попытка анализа научной литературы приводит к малоутешительным выводам.

 Признаки кризисных явлений в отцовском родительстве 

 Какие бы социальные изменения ни происходили под влиянием феминистского движения, человеческое общество в целом остаётся патриархальным. Такой же остаётся и семья. Конечно, это не та патриархальная семья, за которую ратовал Сильвестр в созданном им Домострое. Однако функции отца в семье никто кроме самого отца выполнить не может. По мнению В.Н. Дружинина именно отец формирует у ребёнка способность к инициативе, к противостоянию давлению группы и социальной агрессии. Именно он способствует развитию у ребёнка адекватной самооценки, раскрывает последнему значимость социальных и духовных ценностей [3]. К этому можно добавить, что отец является главным источником гендерно-ролевой социализации для своих детей. Эти и многие другие факты позволили В.Н. Дружинину сделать вывод о том, что нормальной следует считать лишь ту семью, главой которой является мужчина- отец. Главенство в данном случае подразумевает ответственность за всю семейную группу. Если ответственность за семью принадлежит иному лицу или не принадлежит никому, такая семья является аномальной. Мы в полной мере разделяем подобную точку зрения.

Возвращаясь к вопросу о том, что нам известно о психологии главы нормальной семьи, приходится признать крайнюю скудность психологической информации. На первый взгляд, серьёзной фактической базой должен располагать психоанализ. Ведь фигуре отца в нём придаётся важнейшее значение. Однако при ближайшем рассмотрении эта фигура интересует глубинную психологию, главным образом, как источник Эдипова комплекса у сына и предмет обожания дочери, что находит отражение в комплексе Электры.

В своём весьма эвристичном исследовании современной семьи В.Н. Дружинин, к сожалению, также мало конкретизирует категорию «отцовство» в смысле личностного образования. Он ограничивается обобщением социальных ожиданий, да и то не в отношении отца, а в отношении мужчины в семье в целом (не разделяя роли отца, супруга, сына, зятя и пр.) Да и делает это в полушутливой форме, опираясь на анализ бытовых анекдотов о браке и семье. В результате получился перечень требований, сформулированных по принципу «от противного» (каким мужчина не должен быть). Однако нельзя не отметить, что список этот оказался в два раза длиннее, чем тот, который содержит ожидания, адресованные поведению женщины.

Большое внимание проблемам семьи и её влиянию на рост личности человека уделяет в своих работах Г.С. Абрамова [4]. Но и она делает акцент на содержании социальных ролей отца и матери, то есть на теме долженствования. Соответствующие описания сделаны в духе гуманистической психологии, которая создаёт идеальные модели, стремление к которым обогащает личность. Таким образом, проблема выявления реальных переживаний мужчины-отца и систематизации этих переживаний снова остаётся нерешённой.

Конечно, наш анализ состояния изученности проблемы отцовства был бы неполным, если бы мы не отметили рост интереса к ней в научном сообществе. Многие исследователи здесь «почувствовали тему» [5]. Тем не менее, действительно интересных и убедительных работ о психологии мужчины-отца, работ обобщающего характера по-прежнему нет. Такое состояние дел в науке иначе как критическим назвать нельзя.

Слово «кризис» тут тем более уместно, что современная постсоветская семья переживает нелёгкие времена. Она нуждается в изменениях. Какими они должны быть? Чтобы грамотно ответить на этот вопрос, и нужны соответствующие исследования. Если строить социальную политику в отношении семьи по наитию, мы снова столкнёмся с ситуацией, когда хотелось, как лучше, а получилось как всегда. Особенно злую шутку может сыграть слепое копирование зарубежного опыта. Ведь западноевропейская семья не испытывала на себе в течение семидесяти лет давления авторитарного режима.

Результаты этого давления чётко и последовательно проанализировал В.Н. Дружинин [3]. Он утверждает, что семья как независимый агент воспитания детей не могла вписаться в тоталитарную систему. За социализацию детей в нормальной семье отвечает отец. Поэтому вся политика Советской власти была направлена на то, чтобы свести роль отца в советской семье к нулю, а всю ответственность за воспитание детей переложить на общество. Здесь достаточно вспомнить такие факты, как войны, репрессии, комсомольские стройки, уносившие жизни сотен тысяч мужчин. Здесь же нельзя не отметить уничижительное отношение к интеллигенции, которое дискредитировало образ умного мужчины. Наверное, есть смысл упомянуть и о дешёвом алкоголе. И этот список деяний, направленных на вытеснение отца с позиции главы семьи, можно продолжать.

Но общество, как мы отмечали выше, не справлялось, да и не могло справиться с задачей воспитания подрастающего поколения. Поэтому весь груз ответственности за семью и детей лёг на плечи матери. Это, кстати, объясняет и обсуждавшееся выше отсутствие научных исследований отцовства. «Поскольку при социализме проблемы семьи – это, в первую очередь, проблемы решаемые матерью, а не отцом, постольку большинство исследований в советской психологии, посвящённых семье, отражают особенности отношения матери и ребёнка» [3; с. 98].

Гораздо более важным следствием социальной политики Советского государства в отношении семьи было обесценивание роли отца. Отец оказался если и не выброшенным за пределы семейной системы, то занял место на её периферии. Он сложил со своих плеч груз ответственности, в значительной степени утратил эмоциональную связь с детьми, стал сторонним наблюдателем происходящих в семье событий. Иначе как аномальной В.Н. Дружинин типичную советскую семью не называет.

К сожалению, Беларусь, будучи частью постсоветского пространства, унаследовала многое из того негатива, который был характерен для Советского Союза. Современная белорусская семья во многом сохраняет признаки семьи советской. Больше того, болезненные тенденции, с нашей точки зрения, усугубляются. Тому есть и психологические, и социальные причины.

Психологические причины, по нашему мнению, связаны с тем, что к поведению мужчины в семье предъявляется намного больше требований, чем к женщине. Согласно представленным выше данным В.Н. Дружинина это соотношение 17 против 8. Согласно же мощному кроскультурному исследованию, проведённому Дж. Вильямсом и Д. Бест, это соотношение составляет 48 против 25 [6].

Более того, обобщая представления о структуре и содержании мужской гендерной роли, Thomson и Pleck показали, что она включает в себя пять норм. Согласно норме успешности/статуса ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью на работе. Согласно норме физической твёрдости мужчина должен обладать физической силой и высокой биологической активностью. Норма умственной твёрдости требует от него знаний и компетентности, а норма эмоциональной твёрдости – испытывать мало чувств и быть в состоянии разрешать свои эмоциональные проблемы без помощи окружающих. Наконец, норма антиженственности заставляет мужчину избегать специфических женских занятий, видов деятельности и моделей поведения. Все эти нормы носят весьма жёсткий характер. Соответствовать им очень непросто. Не удивительно, что гендерно-ролевой стресс считается типичным состоянием мужчины.

Для того чтобы выполнять роль главы семьи, мужчина-отец должен в максимальной степени отвечать требованиям обозначенных норм. Именно в семье маскулинность мужчины подвергается наиболее тщательной и всесторонней проверке. Так стоит ли удивляться, что современный мужчина не торопится вернуть себе утраченное положение «семейного патриарха»? Возможно, он чувствует себя вполне комфортно на том уровне стресса, который сопряжён с маргинальным по отношению к семейной системе положением. Возможно, это одна из причин, из-за которой в Беларусь проникает и «набирает обороты» общественное движение Childfree, ратующее за бездетный брак. Возможно, поэтому растёт и количество мужчин, стремящихся вовсе не связывать себя узами Гименея. Если это так, мы имеем кризис института отцовства на уровне индивидуального сознания.

Остаётся лишь осмыслить вопрос о том, как представлен институт отцовства в нашей культуре, то есть на уровне общественного сознания. Согласно нашим наблюдениям общественное мнение серьёзным образом укрепляет мужчину в его интенциях оставаться в стороне от семейных забот, довольствуясь положением «моя хата с краю». Для выдвижения столь острого тезиса у нас есть достаточно оснований.

К примеру, официально декларируется равноправие обоих родителей по отношению к ребёнку. В реальности же и законодательство, и практика отчуждают отца от семьи. Велик ли процент случаев, когда при разводе дети остаются с отцом, даже если он того хочет?

Термин «защита материнства и детства» является в медицине общепринятым. Зато словосочетание «защита отцовства и детства» может вызвать лишь такую улыбку, которая обычно возникает в качестве реакции на не очень удачный каламбур. Продолжением этой неловкой улыбки является острейшая нехватка врачей андрологов, призванных «стоять на страже» репродуктивного здоровья мужчины. Попасть на приём к такому специалисту мужчине во стократ сложнее, чем женщине нанести визит к гинекологу.

Престиж материнства активно культивируется государством. День Матери справедливо находит широкий резонанс и в выступлениях государственных деятелей, и в средствах массовой информации. При этом неизменно происходит чествование многодетных матерей. А что можно сказать по поводу Дня Отца? Есть ли он вообще в календаре? Неужели не заслуживают уважения и почестей отцы, растящие и воспитывающие нескольких детей? Судя по молчанию общественного мнения – нет.

Теперь давайте обратимся к проблеме профессиональной занятости мужчин-отцов. Выше уже отмечалось, что престиж мужчины в целом, и в семье, в частности, определяется, величиной его заработка, с одной стороны, а с другой – его знаниями и компетентностью. Во всём цивилизованном мире между этими требованиями нет противоречия. Самые социально престижные профессии, предъявляющие особые требования к уму и компетентности мужчины, являются одновременно и высокооплачиваемыми. Средний заработок врача, инженера, психолога, педагога неизменно выше среднего заработка рабочего, строителя, водителя грузовика или машиниста крана. Психолог не стоит перед необходимостью ради обеспечения семьи заниматься по ночам частным извозом, а преподаватель университета проводить свой летний отпуск в составе строительной бригады на Ямале.

Нет сомнений, что в обсуждаемой сфере жизни нашего общества за последние десять лет произошли определённые подвижки. Слово «инженер» уже не используется в качестве синонима слову «бедненький», как это было в 80-х и 90-х годах ушедшего столетия. А водитель кареты «скорой помощи» перестал зарабатывать больше, чем врач, которого он доставляет к пациентам. Однако последний всё ещё вынужден работать на полторы ставки, и непонятно, когда он может найти время для чтения специальной литературы.

Если же вернуться к обобщениям, то приходится признать, что сочетание социально престижной, творческой работы с достойным заработком всё ещё большая редкость. Мужчина-отец по-прежнему, выбирая профессию, стоит перед выбором: развивать и реализовывать свой творческий потенциал или зарабатывать деньги? К сожалению и для него самого, и для его семьи, и для общества тоже, выбор между интеллигентностью и заработком всё чаще делается в пользу материального благополучия. Об этом красноречиво свидетельствует статистика. По состоянию на 2005 год в нашей стране среди женщин дипломированных специалистов насчитывалось около 49%, а среди мужчин всего 33%. Опыт работы со студентами разных вузов заставляет нас предполагать, что в высшем образовании (особенно в стационарной форме обучения) этот перекос ещё явственнее. Возможно, для Западной Европы, где государство не пыталось на протяжении семидесяти лет дискредитировать роль отца семейства, подобные цифры – это показатель наступившего равноправия женщин с мужчинами. Для нас же – это, скорее всего, свидетельство нежелания мужчин тратить время на бесплодные с прагматической точки зрения занятия.

Если подвести итог приведенным выше рассуждениям, то следует признать, что мы имеем кризис института отцовства и на уровне общественного сознания.

 Заключение

 Анализируя происходящие в нашем обществе процессы, результаты своей профессиональной деятельности и данные специальной литературы, мы приходим к выводу, что институт отцовства в нашей культуре находится в критическом состоянии. Мы наблюдаем признаки этого кризиса и в индивидуальном сознании наших современников, и в сознании общественном, и в отношении к проблемам отцовства отечественной науки.

Говоря о кризисе, как о некотором состоянии, обычно подразумевают сложный переходный этап в развитии движущейся материи. Точнее, кризис непосредственно предшествует собственно переходу, преобразованию процесса или явления в нечто новое. Кризис отцовства есть частный вариант такого взрывоопасного состояния, которое затрагивает жизнь и развитие одной из важнейших основ любого общества – семьи. Существует ли сегодня реальная угроза рудиментации и инволюционной деградации института отцовства? И каковой может быть эвентуальная перспектива развития целого института семьи при том условии, что реальность даст нам утвердительный ответ на первый вопрос?

Едва ли кто-то возьмёт на себя смелость сделать претендующий на достоверность прогноз. Однако, можно сформулировать несколько тезисов, которые, скорее всего, не вызовут серьёзных возражений. Первый из них заключается в том, что возврат к патриархату в смысле безоговорочного автократического доминирования мужчины в обществе и в семье не состоится. Второе сводится к утверждению того, что ролевая слабость отца семейства не выгодна никому: ни семье, ни обществу, ни государству, ни самому мужчине (если рассматривать вопрос сквозь призму его самореализации). Какой бы ни была семья обозримого будущего, мужчина-отец должен нести на себе основной груз ответственности за всё, что с ней происходит.

Если согласиться с правомерностью этих тезисов, то следует серьёзно и глубоко задуматься над путями возрождения института отцовства в нашей стране. Таковые пути, несомненно, должны быть научно обоснованными, многовекторными, социально одобряемыми и обеспеченными поддержкой государства. Только таким образом, на наш взгляд, можно создать условия для того, чтобы мужчина снова почувствовал свою значимость как отца семейства, и чтобы семья соответственно смогла сполна реализовать свой воспитательный потенциал.

Литература

         1 Лахвич, Ю. Ф. Социально-психологические факторы готовности к усыновлению : Дисс. …к-та психол. наук: 19.00.05. – Минск, 2008. – 244 с.

         2 Овчарова, Р. В. Психология родительства : учеб. пособие / Р. В. Овчарова. – М. : Академия, 2005. – 362 с.

         3 Дружинин, В. Н. Психология семьи / В. Н. Дружинин. – Екатеринбург : Деловая книга, 2000. – 199 с.

         4 Абрамова, Г. С. Возрастная психология: Учебное пособие для студентов вузов / Г. С. Абрамова. – М. : Академия, 1997. – 704 с.

         5 Психологические проблемы современной российской семьи / Материалы второй Всероссийской научной конференции в трёх частях. – М., 25–27 октября 2005.

         6 Берн, Ш. Гендерная психология / Ш. Берн – СПб. : «Прайм-ЕВРО-ЗНАК», 2001. – 318 с.