"Все вокруг – серое и тупое". Воронка травмы и выход из нее.

Все вокруг серое и тупое Воронка травмы и выход из нее

Это подобно наводнению. Наполнению водой… Или, может быть, чем-то другим…

Еще несколько минут назад все было как обычно. Нет, не то, чтобы прям-таки хорошо и прекрасно. Может быть, даже и «плохо». Например, злился на подрядчика Васю, что он подвел со сроками выполнения заказа, или расстраивался, что теперь уже и не знаешь, на кого можно положиться. Или даже грустил по поводу утраты чего-то ценного, проживал горе потери.

Но то, что происходит сейчас, гораздо хуже.

Словно погрузился во что-то и никак не можешь выплыть, выкарабкаться на поверхность. Как будто все вокруг заполнено прозрачной, невидимой и физически неощущаемой жидкостью.

Физически – неощущаемой, но ее очень хорошо чувствуешь на более тонком уровне. Чувственно.

Как будто ничего не изменилось: вокруг все те же люди, те же предметы. Но теперь словно появилось нечто непреодолимое. То, что не дает почувствовать мир так же, как это было вот только что. Глаза видят предмет; память подсказывает его название; пальцы обхватывают и сжимают… Но нет ощущения контакта. Словно между поверхностью кожи и всем остальным миром теперь всегда есть нечто такое, что не дает ощутить прикосновение в полной мере.

Люди. Они что-то говорят. Их слова слышны. Смысл сказанного понятен. Видно, как работает их мимика, как шевелятся губы, формируя нужный звук. Но нет ощущения, что сказанное действительно проникло внутрь. В мозг, в сознание. Хотя, по факту, да – слышишь.

Нет полновесного ОЩУЩЕНИЯ. Нет КОНТАКТА.

Все становится каким-то чужим и недоступным.

Блеклым. Серым. Тупым.

Тело цепенеет. Ощущения изнутри с трудом пробиваются сквозь густую свинцовую вату.

Сигналы от рецепторов превращаются в сухой безжизненный текст.

«Это салат. Я его вижу. Я его ем». «Я беру вилку в руку. Мои пальцы и ладонь соприкасаются с металлом». «Чувствую запах жареной курицы». «Воздух слишком холодный».

Оцепенение, замороженность, скованность. Безжизненность…

Проходит несколько дней. В районе диафрагмы поселился плотный комок, который не исчезает и после полноценного восьмичасового сна. Ягодицы и икроножные мышцы (хотя, безусловно, не обязательно именно они) находятся в постоянном напряжении. С утра это чувствуется особенно сильно – противным тянущим ощущением.

Ощущением. Но таким же выматывающе «тупым», как и все остальное.

Никого нет рядом. Нет, физически, опять же, вполне кто-то и может быть. Но нет того, что иногда в художественных произведениях поэтично называют «соприкосновение душ». И физическое «рядом» оказывается бесполезным, уравниваясь с «бесконечно далеко».

Ощущение «тотальности». Катастрофичности.

Жуткое, ужасающее одиночество, холод и пустота, которые затягивают, засасывают все глубже, глубже и глубже…

Словно в водоворот. В водяную воронку.

Теперь главное: к чему я все это написал.

Дело в том, что в излечении от травмы большую роль играет умение замечать вот этот процесс – «соскальзывания». Когда мы знаем, как «выглядит» воронка травмы в момент, когда мы в ней оказались, тогда мы можем понять: «Это не совсем я. Это – воронка травмы».

Нет, не совсем так. Точней, наверное будет:

«Это я, но уже не в реальности. Все вот эти вещи: безжизненность, холод, ощущение катастрофы – все это лишь привычный мне механизм. И пусть этот механизм – он во мне. Пусть это я, а не кто-то другой или что-то внешнее. Но это лишь то, что я привык делать автоматически, неосознанно. Самое главное, что ЭТО ДЕЛАЮ Я.

Следовательно, мне вполне под силу остановить себя в этом патологическом процессе. И моя изоляция в нем – лишь плод моих усилий (пусть и неосознаваемых).

На самом же деле, стоит лишь открыть глаза и осмотреться, как взгляду предстанет огромное количество позитивных, поддерживающих, ободряющих ресурсов: близкие люди, друзья, любимая музыка, книги, фильмы и так далее, и так далее. Достаточно лишь обратить внимание. Перестать заталкивать себя туда – вниз, в безысходность».

И тогда мы останавливаемся в своем скольжении вниз и начинаем выкарабкиваться.