Онтология персонального небытия или «человек-животное»

Как часто можно слышать от некоторых «оптимистов» о том, что жизнь есть штука неинтересная, что это «и не жизнь вовсе, а только существование». А «оптимистическое» выражение, что «жизнь тяжёлая, зато короткая», будучи классическим примером чёрного юмора и  злой иронии, сквозит зловещими  смыслами безысходности и разочарования.

Установки и убеждения  такого рода я считаю проявлением своеобразной формы персонального небытия в реальной жизни человека. То есть физически человек живёт, а фактически – нет. Именно на уровне личности человека нет жизни. Физическая и фактическая жизнь человека – вещи разные. Можно говорить про индивидные потребности человека как представителя биологического вида Homo Sapiens. Однако, и эти биологические потребности в физическом существовании именно  как  человека  реально фрустрируются, когда «нет жизни» на уровне личности.

Фактическая жизнь человека не сводится только к физиологическими потребностям (поддержания своего существования).  В противном случае такой «расклад» превращает человека в «животное среди людей». Таких с позволения сказать «животных» в естественной среде, в природе нет. В человеческом же сообществе статус человека-животного может поддерживаться искусственно и свидетельствовать о серьёзной патологии не только личности, но и индивидно-биологических его свойств.

Биологическая жизнь человека не составляет суть его аутентичности, - в отличие от «братьев наших меньших». Каждый из нас приходит в этот мир для раскрытия изначального потенциала, заложенного в нём от рождения. Социум является средой и существования, и развития человека. И этот процесс – процесс развития – не заканчивается в детстве, а продолжается всю жизнью («Век живи -  век учись!). Я утверждаю, что аутентичность, подлинность и естественность человека и как представителя биологического вида и как личности является как раз именно это состояние учёбы.

Взрослый человек в этом состоянии является творцом и созидателем творческих проектов, обнаруживает себя Бытие человека как личности потому, что это есть основной способ и познания, и проверки подлинности знаний. И если вы возьмёте в качестве примера, подтверждающего истинность этого тезиса любую выдающуюся личность, то  вы обнаружите  наличие у каждого из них этих  персональных эволюционных  социально значимых проектов. Эти совершенно фантастические и в то же время реальные персональные возможности бытия творческой счастливой и успешной личностью предоставляются отнюдь не автоматически, а как раз как персональный проект самореализации.

Однако, социум, предоставляя человеку уникальные возможности социализации и творческой самореализации, содержит в себе  и серьёзную  скрытую опасность для него.  Причём, если разобраться по существу, эта опасность касается значительно большего количества людей, чем покажется на первый взгляд. Скажем так, только некоторым счастливчикам удаётся избежать её. Суть этой опасности состоит в том, что большинство людей в силу известных причин перестают воспринимать жизненные вызовы, закамуфлированные в тестовых ситуациях как эволюционные уроки. Тем самым они существенно упрощают («опрощают») себе жизнь. Такие категории как безопасность стабильность, комфорт и пр., будучи ценностями более низкого порядка (в соответствии с концепцией А.Маслоу) легко становятся для «экономно организованного индивида» самодостаточными и по сути единственными ориентирами в жизни.

Общество потребления навязывает людям потребительский подход к общественным благам. Свобода здесь – это «свобода потребления», а персональный выбор – это выбор товаров, услуг и продуктов питания. Эта персональная свобода и этот персональный выбор вполне сенсорен и понятен любому даже «не обременённому умом» индивидууму. Эта свобода и выбор приятны и доступны для практически всех людей. Живи – и радуйся! Так нет же,  - всегда хочется чего-то ещё, чего-то большего…. Однако, это на деле означает новый виток потребительского мышления и поведения. А это «чего-то ещё» - как вечный зов романтических прасостояний  и  как постоянный имплицитный упрёк в персональной несостоятельности затухает на фоне новых и все более интенсивных наслаждений. И вместе с этим затухающим зовом романтизма и детского очарования становится все сложнее получать комфорт. И приходит скука и рутина, суета и разочарование  жизнью. Быстро приходит – ещё в совсем молодом возрасте.

Homo-Sapiens  в условиях доминирования «сенсорно-кинестетических» ценностей  практически любого общества 21 века в «массовом порядке» трансформируется в подвид «Человек-Потребляющий», то есть фактически «Человек-Животное». Представители этого подвида характеризуются парадоксальностью мотивации. С одной стороны, наблюдается мощная доминанта мотивации на потребительство, психофизиологический комфорт, социальная мобильность и социально-статусный комфорт. А с другой стороны, усиливающийся дефицит содержательности и радости творчества обнаруживает себя в явно пессимистически-депрессивных тонах и в глобальном неверии в себя и разочарованности. Таковы реалии психологической жизни большинства людей современности.

Чем больше социум может предложить возможностей для персонального комфорта, тем мощнее тенденции к потребительству, то есть тенденции собственно животной природы. И, соответственно, тем меньше надобности в творчестве и созидании. Действительно, зачем «напрягаться», если базовые потребности в еде. Одежде и в «крыше над головой»  удовлетворяются автоматически, если телевизор и компьютер реально замещают  витальный процесс «добывании информации»…. 

Актуализация «человека-животного» свидетельствует об «экзистенциальной ловушке», в которую человек попадает в современном обществе. Ибо функции содержательно-смысловой сферы личности – обеспечение и «расшифровка» тайн персонального эволюционного проекта – фрустрируются.  Смысловая направленность «человека животного» сводится к «трофике», «жажде» («жажда всё – имидж – ничто!»), накопительству, стяжательству, физическому и социально-статусному комфорту….  Но как и в любой ловушке, в ловушке экзистенциальной не бывает по настоящему уютно.

Итак, фрустрация содержательно-смысловой сферы личности неизбежно низводит человека до статуса «человек-животное». В условиях общественной стабильности – в режиме перманентного потребительства – «человек-животное» как и любое животное становится сытым и безвольным. Однако в условиях социальной нестабильности (грозящей потерять «кормушку»), неблагоприятные социальные условия фрустрируют теперь уже ценности и механизмы потребительства как основного витального процесса «человека-животного». Он оказывается в глубочайшем кризисе – практически в полном смысловом вакууме. И ранее благодушное (от «сытости» вследствие потреблённого) «человек-животное» звереет.

Процесс «озверения»  я понимаю буквально. За примерами далеко ходить не надо. Как только возникла угроза потерять пусть даже иллюзорные привилегии в ЕС, многие пошли на киевский евромайдан. И это привело в результате зверского отношения, зверских решений и зверского поведения к радикализации и деградации украинского общества, к хаосу и господству идеологии нацизма. Зверские инстинкты актуализируются как «архетипы Дьявола» персонального коллективного бессознательного и бессознательных зверских инстинктах целых социальных групп и национальностей. Достаточно искусно поддерживать образ врага для получения всесторонних звериных эффектов Архетипа Дьявола. В своё время, когда ещё нацисты не пришли к власти, я написал заметку на Фейсбуке. Сейчас у всех нас есть шикарная возможность убедиться в справедливости этих оценок и прогнозов. Заметка написана до 18 февраля – аккурат в период так называемого «перемирия»  Майдана и власти Януковича.

«Архетип ДЬЯВОЛА: Коричневая чума на (в!!!) Украине

Как такое оказалось возможным? Преступное пренебрежение к силе Архетипа Дьявола. Западные "умельцы" легко и играючи актуализировали АРХЕТИП ДЬЯВОЛА и на Украине, воспользовавшись экономическими трудностями и противоречиями Востока и западной части страны. Что вызывает удивление - это преступная халатность или некомпетентность "компетентных органов" не только в Украине, но и у нас: не придали значения возне "западенцев" с националистическими идеями. Доигрались и кредиты националистам и нацистам будем платить за развитие нац. идеологии? Может пора уже хотя бы нашей власти поумнеть?»……

Комфортное благодушие и уверенность в безмятежной и безнаказанной сытости завтрашнего дня – с одной стороны, и звериный оскал и преступное мракобесие воинствующей беспощадной правоты   - с другой стороны – есть стороны одной и той же медали. Одной и той же мотивации – мотивации животной, растительной, - не более. Тогда получается, что и «благодушие сытости» и «алчная звериность»  есть также разновидности одного и того же явления – бездушия и бездуховности опустившегося до уровня «человека-животного» индивидуума.  Эта связь внутренняя, глубинная: сытое животное не  опасно и, конечно же, наоборот.  

Есть ещё одна очевидная общая черта этих столь различных состояний «человека-животного» - это отсутствие и желания и способности думать. Аналитический ум для «человека-животного» - явление чужеродное. Фактические же умственные потуги этого подвида человека применяются исключительно  для  приспособления индивида к «социальной кормушке» (по закону «ласковый телёнок двух маток сосёт») или же для захвата силой этой самой кормушки (по закону «в жизни самое главное урвать кусок пожирнее»).

Персональная ответственность человека – в творческой субъектности и созидательности. Эти качества способны противостоять столь невинной («Благодушно сытой») или открыто человеконенавистнической звериной мотивации. Познавший аутентичную радость творчества, человек будет искать и находить предметную область   для реализации свих аутентичных проектов. Как писал А. Каверин в своей знаменитой книге «Два капитана»,  нужно бороться и искать, найти и не сдаваться.  В современных условиях этот его девиз вполне применим персонально для каждого человека: искать и находить в себе живительный источник творчества для полноценной  аутентичной жизни. Без такого поиска и саморефлексии, заботе о собственных аутентичных формах отношения и понимания, мышления, восприятия и поведения в  тестовых жизненных ситуациях  дрейф в сторону «человека-животного» неизбежен и практически необратим.