Вой тысяча тысяч волчиц

Вой тысяча тысяч волчиц … или травма поколений

В истории практически каждой пришедшей ко мне женщины с вопросом о партнерских отношениях, помимо ее боли, я часто слышу переживания и боль, которая гораздо старше, чем события одной семьи. Часто это тексты даже не про ее супруга или сына, это тексты, которые намного старше чем она сама. В этих историях важно  читать между строк.

Замечали? Отношение наших русских женщин к своим мужчинам  имеет нотку какой-то своей токсичности. Порой даже не связанной с реальными отношениями в реальном времени. Токсичности, которая состоит  из какой-то тотальной обиды, желания рассмотреть с подругами или на кухне с мамой все недостатки благоверного, посмеяться над ними. Токсичность, которая  кастрирует,  морально уничтожает мужчину.

Что мы уничтожаем? - его силы, достоинство, способности. Как мы уничтожаем? – «Я сама», «Мне самой проще», «настоящие мужчины так не поступают»…. У нас также есть такая особенность – мы внутренне ощущаем себя больше и значимее, умелее и способнее своего мужчины. Замечали такое в себе? Только в начале отношений наш мужчина больше нас, и мы смотрим на него как на Бога, который придёт и спасет, но уже через какое-то время мы «видим» всю его немощь, слабость, неспособность. Или точнее находим ее.

Казалось бы, при чем тут поколения и  травма?

Травма предыдущего поколения влияет на травмированность последующего поколения, и это давно признано  психологией.

Когда человек, столкнувшийся с горем, потерей, травмой, по какой-то причине не может пройти все пять стадий горя, прожить их, отгоревать их по-настоящему, он застревает там. Застревает и теряет возможность отпустить ситуацию, завершить работу горя и вновь начать жить. Все события последующей жизни он видит сквозь призму переживаний травмы.

Общество, это тоже организм, те же самые процессы происходят и в обществе – неотгореванные, неотплаканные потери и последствия влияют на все последующие поколения и на жизнь каждого человека в этом поколении. Так наши праматери периода Великой отечественной войны, отправившие на войну своих отцов, мужей, сыновей и потерявшие их там,  в послевоенное время, не имели возможности отгоревать и оплакать. Было слишком много других, неотложных дел -  нужно было поднимать страну, исцелять оставшихся, кормить-учить-одевать детей. Нужно было просто выживать.

Стадия горя  под названием – агрессия, гнев и негодование, звучит фразами   «Почему ты меня оставил?», «Как ты мог?».  Когда тяжело, мы злимся, в том числе и на тех, кто нас оставил, ищем виновных и нам не важна причина – несчастный случай, болезнь или великая война – работа горя не замечает причин, ей не нужны причины.   Ценность человеческой жизни на войне и в тяжелое время, мизерна по сравнению с ценностью страны и свободы.

Эту боль надо было спрятать, чувствовать ее постыдно – они там воюют за тебя, за нас… и наши бабушки и прабабушки спрятали боль так далеко, что это стало глубокой раной, не оплаканной и не высказанной, застрявшей и до сих пор живущей в каждой современной женщине.

Иногда на консультациях я прошу говорить женщин все фразы, которые звучат у них внутри по отношению к их супругам, все до абсурдности, все, что звучит мы записываем, а потом удивляемся – откуда эти фразы, откуда вот это – «уж лучше бы ты умер и я знала, что я останусь одна, тогда бы я не ждала, не звала бы на помощь тебя по ночам, возможно  мне было бы легче… и я так злюсь на тебя, ты оставил меня, ты предал меня». Когда мужчины вернулись с войны, женщины действительно были «больше». У них действительно было ощущение, что они выстояли и победили, остались, стали большими, смогли все сами. Мужчины же, вернувшиеся домой, лишь внешне были героями и победителями. Внутренне это были надломленные мальчики.

Травма имеет свойство уводить человека в регресс, на более ранние стадии развития. Травма заставляет взрослого человека стать ребенком, беспомощным, нуждающимся в заботе и любви, в том, кто будет как мать в детстве, лечить раны. Женщины стали матерями для своих мужчин. Вот такими в большей массе пришли наши герои домой.

А еще это были мужчины, которые либо замкнулись в себе, либо бравировали своими подвигами, либо были примерными и отличными на виду, а дома становились садистами и тиранами, потому что их боль просилась наружу. Боль всегда ищет  своего свидетеля. Лишь некоторые оставались собой. Остальным нужна была помощь и часто они ее вырывали, требовали. Это тоже про злость и про то – как так? Так появилась воющая и тоскующая, потерявшая своего волка волчица. Так появилось поколение неотгоревавших женщин.

Травма наших прабабушек и бабушек и сейчас живет в нас.

Вопросы, которые задавали они, задаем мы. Горе, которое они не прожили, до сих пор калечит наши души, отношения и наших мужчин. Мы до сих пор считаем себя больше – сильнее, умнее, выносливее. До сих пор тоскуем, даже находясь рядом. Где-то глубоко внутри наша праматерь времен ВОВ до сих пор злится и проживает горе потери. И мы, живущие ныне девочки и женщины, не можем не ощущать эту боль и не можем ее не транслировать.

Встречая своего возлюбленного защитником, в какой-то момент жизни нас начинает одолевать страх, вой той самой праматери. А вдруг он покинет меня? Оставит одну? Предаст? Находиться в состоянии такой тревоги и внутреннего страха длительное время невозможно. Важно учитывать, что все эти процессы не осознанны. Так наш организм пытается избавиться от этого длительного стресса.

В жизни это часто выглядит как провокация, как способ поскорее избавиться от своего мужчины, скомпрометировать всеми возможными способами, обвиняя его во всех неудачах. Да, он действительно меньше, так как до сих пор в этой послевоенной в травме. Мы как бы находимся по разные берега – мужчина и женщина – после той войны. И оставаясь в одиночестве, женщина перестает бояться потерять мужчину – во всех смыслах: физически, потерять уважение к нему. А выживать она умеет, она научилась этому еще тогда, у той самой праматери. Поэтому она справится.

Что делать с этой, почти вековой болью?

Мы не можем повлиять на события прошлого, но   мы можем менять  себя. Осознать в себе, в своем поведении эту травму  эхо войны, отголосок волчьего воя женщин, потерявших на войне мужчин, - это уже огромная работа. Осознать мужчину в своей жизни. Возможно, через много лет родится поколение, которое не знало войны, потому что это зло остановилось на нас.

Мое осознание, моя воющая праматерь говорила свое послание сквозь мое сердце:

Родной мой по праву твоего рождения я признаю тебя мужчиной.

По праву твоего рождения мужчиной я признаю тебя воином.

 До твоих и моих ран я помню тебя большим, я знаю тебя большим.

Я вижу тебя. Для того, чтобы выжить я научилась быть тобой. Мне было очень страшно ждать тебя. Порой я думала, что легче узнать, что ждать тебя больше не нужно. Я очень злилась на врагов и на войну, но знаешь я никогда не говорила тебе о том, что я злилась и на тебя – негодовала и неистовствовала. Потому что ты оставил меня, и я осталась одна. А ты ушел на эту войну, чтобы исполнить свое предназначение быть воином и выбрал не меня.

Прости меня, в этот момент я проклинала твою мужественность, твое рождение мужчиной. Прости, что убиваю тебя до сих пор, а вместе с тобой свой страх,  беспомощность и дикую злость от отчаяния, что я одна, что ты не рядом.

Когда я разрешаю себе говорить тебе об этой  злости , когда я обнажаю перед тобой все самое тайное и даже скверное, я возрождаю доверие и твою мужественность, потоки любви вновь наполняют меня, очищая  от боли. Я  вспоминаю как люблю тебя всем сердцем. Моя тоска унимается.

Люблю тебя, рожденного мужчиной, и признаю твое право быть воином, исполняющим свое предназначение. Я возвращаю себе свое право оставаться женщиной. Женщиной, которая отпускает злость и ярость, потому что больше не боится.

 Я благодарю тебя, что, став тобой я выжила, и сейчас я возвращаю тебе ту часть, которая была взрощена во мне мной, когда тебя не было.

Ты большой мужчина, каким я встретила тебя, а я женщина, любящая и идущая рядом.