Двоичный код Игры: Тройка - Господь нас уважает

Продолжение. Начало здесь - Двоичный код Игры;  Единица - Господь присмотрит за тобой.

Христианство усовершенствовало единицу монотеизма до тройки Отца, Сына и Святого Духа, называя ее тайной Пресвятой троицы, недоступной разуму - «крестом для человеческой мысли» (П. Флоренский) и требующей «восхождения на Голгофу» (В.Н. Лосский). 

В психологическом понимании архетип Троицы организует пространство коллективного бессознательного и символизирует «рост, развитие и движение во времени» (Э. Эдингер, «Эго и Архетип»). Бессознательная область психики получила свое первое структурное и динамическое описание в связи с религиозным переживанием. Эго соединилось с выс­шей всеобщностью и «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Сын бога стал проводником к более высокому самоосознанию и более полному бытию.

Отцовский комплекс

Образы отца, его духовной силы, рожденного от него сына достаточно красноречивы. В основе понятные отцовско-сыновние роли, но отец здесь не биологический родитель и человек воплоти, а self (myself, himself, itself - сам, себя, само) – принадлежащий человеку внутренний отцовский объект, который станет самостным центром психики: «Отец Мой более Меня» (Ин. 14:28), он внутреннее солнце, от которого исходит свет и тепло.

В логике патриархального мифа вполне закономерно, что именно отец становится ценностным ориентиром для детей божьих. Внутри этого мифа рождались открытия, продолжающие оказывать огромное влияние на развитие психологии.

В психологии К.Г. Юнга и его концепции индивидуации Self (Самость) определяется как божья искра и становится центром, самой глубокой глубиной психики, с которой нужно соединиться малому закомплексованному я человека. В результате, как мыслят юнгинацы, человек рождается для максимально полной реализации в качестве самостной личности.

По К.Г. Юнгу («Ответ Иову»)

Самость - не просто какое-то понятие или логический постулат, но психическая реальность, которая осознается лишь частично, в остальном же включает в себя также и жизнь бессознательного, а потому является непредставимой и выразимой лишь через символы.

Христианская по сути своей идея соединения Эго и Самости была осмыслена Э. Эдингером («Эго и Архетип») через представление отцовской вертикали - оси, соединяющей архетип Самости и эго-комплекс. Для нового рождения в Самости требуются годы взросления, жизненных испытаний и достижения автономности. Став достаточно зрелым Эго обнаруживает себя в кризисе бессмысленного существования и в поиске ориентиров обращается к первоисточнику – ищет восстановления связей с чем-то большим. Это большее побуждает не только к религиозному служению, но и к поиску смысла в любви к людям, к родной Земле и творческому осмыслению жизни.

О том, что связь устанавливается и Эго «видит» Самость мы узнаем, если человек максимально полно живет своей жизнью, следует призванию и занимается тем, что способствует раскрытию его потенциала. Его жизнь может быть трудна, трудностей становится даже больше, чем у человека, занятого лишь адаптацией, но она наполнятся смыслами за пределами эгоистических желаний.

Открываясь Самости, человек становится субъектом инкультурации, обнаруживает в себе как личное так и коллективное бессознательное и черпает оттуда материал для своих собственных историй. Так преодолевается сознание обывателя и в пространстве психического появляется религиозное измерение - место для веры и сомнений, святости и стыда.

Возвращение Тени

Христианство вернуло в обиход древнее понятие дара и бремени, позволив человеку не только любоваться собой, но и смотреть на свою Тень. Не впадая при этом в ужас. Новый бог выступил как даритель драгоценности души со всеми ее темными закоулками, страстями и склонностью к прельщению.

Как истинный учитель, Иисус делится своим опытом искушения Тенью и уроках самопознания он говорит своим ученикам следующее: 

Я есть зеркало тому, кто созерцает меня… Созерцай себя во мне... постигай то, что я делаю, ибо страсть человечества, из-за которой я пострадаю, есть твоя страсть (Деяния Иоанна: 95, 96).

Принципиально важно вернуть свою душу целиком вместе с Тенью, ибо только полная неотсепарированная душа может приблизиться к божественной Самости. Только nonperfect men принимающий себя целиком со всеми своими слабостями и уродством человек может быть самостным и жить настоящей жизнью. Бог прощает грешников, а Самость любит Тень порой больше, чем Эго.

Правило «враг моего врага - мой друг» в разных вариациях не работает в этом случае так как врагом моего Эго является моя Тень, а врагом моего друга является его Тень. Наши Тени могут быть спроецированы на один и тот же объект и мы будем дружить против кого-то. Но бывает и так, что наши Тени проецируются на разные объекты. И бывает также, что Самость "наказывает" Эго, заставляя принять свою Тень и мы вопрошаем "за что мне это Господи?".

Вообще-то не за что, а зачем? Господь уважает тебя и верит, что уровень твоего сознания выше, чем у Крошки Енота. Отложи палку, подари своей Тени улыбку и она ни раз к тебе вернется. Такое вполне возможно в случае персональной Тени. Если же она внеличностного плана, то лишь опоры в коллективном сознании, в частности в религиозных верованиях могут давать возможность находиться с ней без опасности  поглощения. С коллективными Тенями справляются лишь Ангелы, Архангелы и сам Иисус.

Для христианина по вере, а не по вероисповеданию не нужно проецировать Тень на иноверцев. По крайней мере, этот тезис был важным в ранних христианских трудах.

Душа не рождается, а становится христианкой (Квинт Тертуллиан «О свидетельстве души»).

Материнский комплекс

В юнгианской традиции душа (Аnima) в ее светлых и темных тонах досталась мужчинам и мы говорим, что вот человек со светлой душой, а вот с черной. При этом пытаемся помнить, что не все так однозначно. В свою очередь женщина, если она не невеста Христова осталась скверным и опасным существом. У нее нет человеческой души. В романтическом восприятии она и есть сама душа для ее мужчины, иногда душечка, если мужчина мелкий. Либо для инквизиторов всех времен она не более, чем тело, разжигающее мужскую страсть и пригодная лишь к рождению людей.

Нужно признать, что с материнской троицей в виде бабушки Святой Анны, Богоматери Марии и самого Христа сложилось не все так удачно.

Иисус как человек известен не только своим небесным отцом, но и земной матерью. Как у любого другого человека у него есть даты рождения и земной смерти. Рожденный женщиной он вполне телесен, и как прочие люди имеет пищеварительную трубку, садится за стол, делиться пищей, как своим телом и делает другие вполне человеческие вещи, о которых не пристало писать в Святом писании.

Вера в такого богочеловека не только наделяет человека душой, связанной с духом, но и возвращает тело. Страдающее тело Христа откликается своей болью и драма его смерти, горе его матери по-человечески понятны.

Но поскольку новая религия осталась в патриархально мифе, то возвращение человеку телесности коснулось лишь мужской половины христианского мира. Женское телесное стало святым лишь в материнской и кормящей функции, а сексуальная сила была проституирована и привязана к телесной порочности грешницы Магдалины. Христианство, продолжая традицию монотеизма сохранило женское тело как вещь, в котором нет сакральной связи с Самостью.

P.S. Проект Веры, Надежды и Любви был заявлен во весь голос, но пока так и остался проектом, а потому история религий не закончена.

(продолжение следует)   

____________________________________________ 

Материалы к трансформационной Игре «Metropolis».

Продолжение Игры 15 января.