Незамеченная смерть: о важности горевания и "несвоевременных" чувствах

Иногда кажется, что некоторые клиентские истории вполне могут быть основой для мистического триллера. Например, часто ли вам снятся умершие родственники? Пугаться подобных встреч не стоит, и мистики тут никакой нет.
 
Когда С. только узнала о долгожданной беременности, ей приснился умерший много лет назад дед и сказал: «Я вернулся». Сон был светлый и радостный, оставивший после себя теплое ощущение присутствия родного человека. Появление ребёнка стало огромной радостью, женщина окунулась в привычные материнские заботы, но вскоре стала замечать странности в своём психическом состоянии. По ночам она просыпалась с внезапной мыслью о том, что ребенок перестал дышать, и прислушивалась к его дыханию и сердцебиению.
 
Она читала про синдром внезапной детской смерти, но признавалась, что в минуты таких ночных пробуждений не могла даже понять: это был страх потерять ребёнка или боязнь пропустить, проспать какое-то важное событие, связанное со смертью. Постепенно ночные страхи отступили. Только дед исправно снился всё в тех же светлых снах на годовщину своей смерти, напоминая о себе.
 
Через несколько лет всё повторилось. Те же ночные пробуждения в холодном поту с ощущением, что кто-то должен умереть или вот только что умер, а она опоздала. «Я иногда даже боюсь засыпать из-за этого, и бывает, почти не отдыхаю за ночь. В такие моменты руки холодеют и отнимаются», - признавалась С.
 
Списывать это на стресс или проявления ВСД не очень получалось: не было предпосылок. Женщина рассказала, что тема смерти как таковая не является для нее психологически заряженной, не пугает и не волнует. Она часто об этом думает, представляет и на сознательном уровне уже давно всё приняла. Однако на простой вопрос «Вспомни, кто у тебя умер, а ты не плакала?» пришёл шквал неожиданных ответов.
 
Дед умер, когда она заканчивала школу. Вспомнилось вдруг, что именно с ним были связаны первые теплые воспоминания. Он был единственным из всей семьи, чью безусловную любовь она ощущала. Просто пока он был жив, об этом как-то не думалось, принималось как должное. Когда он внезапно умер, она была вся в учёбе и своих юношеских исканиях. Факт его смерти она приняла философски, не проронив ни слезинки. Нашла даже в себе силы порадоваться, что его уход был быстрым и безболезненным – от сердечного приступа. Закончила школу, поступила в институт, вышла замуж, родила ребенка. Жизнь шла своим чередом. И вот тогда-то и начались эти ночные панические атаки.
 
Наша психика устроена так, что там всему пережитому должно отводиться своё место. Для неё не существует линейного времени. Все события, которые когда-либо происходили в жизни, хранятся в памяти в режиме «здесь и сейчас», они живые и дышащие. Любое из них можно достать, покрутить в руках, рассмотреть со всех сторон в мельчайших подробностях. Ничего не исчезает даже спустя пятьдесят лет.
 
Своевременно прожитые события хранятся в своих ячейках памяти и не напоминают о себе без надобности. События же травматичные (а смерть травматична всегда), которые человек не смог или не захотел правильно прожить, предпочёл не заметить, обесценить или рационализировать, начинают функционировать в психическом пространстве по своим правилам. Они пытаются напомнить о себе, чтобы человек к ним вернулся и наконец прожил, потому что на вытеснение этого опыта у психики уходит слишком много жизненно важной энергии. В этом месте, говоря простым языком, «сквозит».
 
Чего С. боялась на самом деле? И почему именно ночью? Днём получалось держать лицо и некогда было копаться в иррациональном. Боялась утонуть в горе, которое случилось много лет назад. Боялась, что захлестнет и выбьет из привычного течения жизни, а она за многое ответственна, ей не до этого. Боялась проявления любых сильных чувств. Тогда, в юности, горевание показалось ей неуместным, на него не было ни сил, ни времени, и она отгородилась от него высоким забором из философских суждений, который превратился в привычный фасад. Рационализация и опора на логику стала основным способом взаимодействия с миром. С чувствами доводилось соприкасаться только в снах, по ночам.
 
Когда она осознала всё это во время сессии, её бросило в жар, полились слёзы, а голова, по словам С., внезапно заболела так, как будто она плакала и не спала уже целые сутки. «Чувствую себя так, как будто только что кого-то похоронила». На следующий день у неё уже было ощущение легкости и светлой грусти: она вернулась к «брошенному» событию и прожила его правильно, «дала ему место».
 
Ночные пробуждения и страхи прекратились.
Можно было возвращаться к обычной жизни.