Откуда берутся наши убеждения?

Причинность и последовательность – это то, от чего наши мозги, буквально, получают оргазмы. Обратите внимание на то, как функционирует искусство. Оно прекрасным образом заигрывает, одновременно, и с нашими ожиданиями, оправдывая их, и, с нашей любовью к новизне. Но нас сейчас интересует первое.

Итак, я уже повторяюсь, но мы – это нейросеть. Нейросеть, в отличие от наших кремниевых друзей, не умеет вычислять. Она учится, то есть, фактически, пытается подобрать ключ к замку путем проб и ошибок (или ищет аналогии). И, нам, как нейросетям, приятно, когда все идет по плану, то есть когда ожидание и действительность совпадают. Потому почти любое более-менее популярное произведение работает по шаблону, но не совсем. Нам нравится узнавать образы, но мы любим узнавать новое о знакомом.

Хей, Кирилл, что это за шизоидная фигня, скажете вы, но подождите. Тут мы переходим к самому интересному. Точнее к двум интересным моментам.

Во-первых, нам ооооочень нравится (и очень полезно, между прочим) думать, что случайности не случайны. И мы постоянно придумываем причины для самых разнообразных событий. Нам хочется иметь объяснение для всего, причем, инструментальное, полезное, которое можно использовать. Например, я недавно прочитал интересный пост (я дам ссылку на него в конце), в котором коллега предполагал, что убеждения ложатся на боли личности и обслуживают ее проблемы. Например, что в телегонию, с большей вероятностью поверит неуверенный в себе мужчина или что в феминизм, скорее всего, ударится женщина, имеющая какие-то проблемы с мужчинами (например, опыт насилия).

Звучит логично, не правда ли? Именно так, но вот тут есть загвоздка и второй интересный момент. Мы, в большей степени, существа не думающие, а знающие и узнающие. Спросите себя, когда вы последний раз по-настоящему размышляли, а не гоняли по кругу старую порцию мыслительной жвачки. Наверное, это происходит редко. И, в случае с убеждениями, как раз, и работает не рефлексия, в большей степени, а узнавание. Мы не размышляем, сознательно или бессознательно, насколько наши убеждения нам подходят. Мы просто соотносим новый факт с уже знакомым нам и проверяем, похож ли он на то, что мы раньше слышали.

Как и в случае с литературным произведением, мы берем новую идею и проверяем ее на совпадение с нашим опытом. Если идея совпадает с нашими знаниями в основных чертах, мы ее берем, если нет, отбрасываем. Проще говоря, жил-был мальчик, и первое, с чем он начал знакомиться были книжки про естественные науки. Ему было четыре или три года, но бабушка, дедушка или мама читали ему энциклопедии про все на свете. Мальчик растет и начинает знакомиться с разными картинами мира, религиозно-эмоциональной и рационально-атеистической и вполне себе понятно, что риторика, факты и основные положения второго мальчику уже знакомы, потому он просто из чувства приятности узнавания выберет второе, а не потому что он супер-гений или рационалист.

Моя шизоидная болтовня затянулась, а потому пора резюмировать и закругляться.

Мы не любим и плохо умеем по-настоящему думать и анализировать информацию, гораздо лучше и приятнее для нас решать знакомые вопросы. В случае с нашими научными и политическими убеждениями наш выбор – это не заслуга нашей рациональности, а просто стечение случайностей, когда цепочка знакомости привела нас туда, где мы находимся. К примеру, тот мальчик, идя этой цепочкой, теперь смотрит на человека как на механизм, просто сложный. Не потому что он какой-то особенный, просто естественно-научные взгляды ему хорошо знакомы и приятны, а странный мир эмоций и многосмысленность ему страны и непонятны.

Будьте достаточно критичны к себе, чтобы не считать случайности неслучайными.