Вопросы с засыпки: Homo ludens

А мы тем временем продолжаем нашу рубрику «Вопросы с засыпки»!

"Всегда ли страдание и неделание ничего, чтобы его исправить, есть признак того, что человек что-то недоговаривает про то, что понимает причину своего страдания? Этот вопрос о куче моих знакомых и мне, наверное, когда ты говоришь «да знаю я все, работать столько нельзя, я зря проживаю жизнь, и непонятно зачем это делаю, это просто страх неизвестности, потому что меня с детства не оставляли без присмотра и лалала, и потому что я insecure overachiever (как они называют типичного работника нашей компании), и я чувствую радость только когда начальник доволен, но ведь это бред, я хочу от этого освободиться, надо увольняться, это реально разумно, и я этого хочу, и все эти разговоры сейчас – это я просто трушу сделать шаг, который реально мне поможет выбраться из дерьма, в котором я нахожусь …) но по-прежнему ничего не делаешь и получаешь удовольствие от разговоров об этом».

Прежде всего, совершенно непонятно, что является в данном случае альтернативой симптому. Ну хорошо, давайте реализуем альтернативный сценарий: я уволился с работы и перестал вести себя как insecure overachiever. А дальше что? Кто я после этого? Пока работал симптом, у меня была понятная идентификация, как-то связанная с моей личной историей, важная для меня, позволяющая мне пусть и путём существенных трудозатрат, но чувствовать себя на каком-то правильном – с точки зрения моей личной истории – месте. Всерьёз называть это место дерьмом было бы по меньшей мере опрометчиво – именно поэтому никто никогда этого и не делал. Окружающие, которые превозносят ценность, допустим, размеренного образа жизни и тихого счастья выращивать капусту, не учитывают того, что ни размеренный образ жизни, ни выращивание капусты сами по себе не вызывают у меня никакого отклика. Никакого, кроме, может быть, воображаемой картинки «наверно, это прикольно». «Освободиться» никак не может быть целью для меня, потому что это означало бы, что за пределами моей собственной истории есть что-то ещё. А это, с точки зрения анализа, не что иное, как приятная иллюзия. И куда, спрашивается, я как субъект из этой ситуации пойду?

Перейдём от того, чего нет в этом тексте, к тому, что в нём есть. Во-первых, в нём есть как минимум одна затычка, которая позволяет не видеть своего места в симптоме, продолжать играть в игру «умный трусишка». Но мы хорошо знаем, что симптом – это результат личного творчества субъекта. В симптоме скрыты логические связи, образующие основу фантазма. В этом контексте затычка оказывается совершенно несостоятельной как объяснение, зато порождает массу интересных вопросов. «Меня с детства не оставляли без присмотра» — почему? Кто? Чего хотел этот кто-то, который не оставлял меня без присмотра, зачем ему было это делать? Кого оставляли без присмотра? Что с ними случалось? Хотелось ли мне самому оказаться без присмотра? Если да, то каким образом? Если нет, то почему? Как вообще вся эта история связана со страхом неизвестности? С чего я вдруг решил, что это как-то связано? Что такое вообще бояться неизвестности? Что я имею в виду, когда так говорю? Всего одна фраза, одна затычка-рационализация – и сразу столько вопросов.

Затычка прикрывает игру, позволяющую субъекту сохранить статус кво. Очень важно понимать, что в анализе речь не идёт о причине страданий субъекта, понимании или непонимании им этой причины. Речь всегда идёт об отношениях с Другим. С этой точки зрения очень похоже, что игра нашего субъекта примерно такая: «да знаю я, знаю, всё знаю, я всё делаю неправильно, я очень сожалею об этом, посмотри на меня, посмотри на меня издалека, посмотри, как мне страшно; желай меня, такого несчастного и беспомощного, желай вытащить меня из дерьма, продолжай свои бесплодные попытки». В общем, присматривай за мной. Это очень сильная стратегия соблазнения. У «Короля и Шута» есть отличная песня на эту тему, она называется «Тяни». Смысл сказанного субъектом не в сожалении об усилии, которое он, бедный, никак не может предпринять, а в торжестве над Другим, которого вот-вот оставят (или только что оставили) с носом. То бишь с неудовлетворённым желанием. Действительно, море удовольствия. Когда субъект перестанет эту игру игнорировать, он сможет обращаться с нею с большей серьёзностью, с одной стороны, и с большей лёгкостью – с другой. Это и будет для него приближением к собственной истине.

Разумеется, разбор этот чисто академический – в том смысле, что мне никогда не придёт в голову выдавать своему анализанту полную интерпретацию его игры. Говорить о том, во что и с кем он играет, — это его задача, и никто не выполнит её лучше, чем он сам. Я совершенно не настаиваю на точности собственной интерпретации игры – более того, она наверняка неточная. Я просто хочу показать на конкретном примере, каким образом аналитик может одновременно доверять бессознательному и не доверять подразумеваемому смыслу сказанного – что и позволяет, в конечном итоге, в буквальном смысле поймать анализанта на слове.