Последний день ярмарки. Сказка

В стародавние времена была в нашей местности такая традиция — раз в год, по весне, на окраине города вставала лагерем большая передвижная ярмарка. Были там торговцы, циркачи, странствующие лекари, гадалки, шулеры и прочий бродячий народ. Ярмарка эта неизменно появлялась с юго-востока и через неделю уезжала на северо-запад. Караван пестрых повозок двигался только ему известным путем, и задерживался в нашем богом забытом городке, становясь самым значительным событием за весь год.

Ярмарки уже лет сто, как не бывало в нашем городе, но нет-нет, да и вспомнят старожилы историю, которую рассказывали им их деды, про то, что однажды произошло в последний день ярмарки.

*****

Жила тогда в городе богатая женщина по имени Ванда. Сейчас бы сказали, что была она средних лет, но в те времена век людской был короче, и называли ее «старая Ванда». Была у Ванды маслобойня и сын по имени Марек. Марк, значит.

Считалась Ванда вдовой, так как приехала в город лет двадцать назад с младенцем на руках, без мужа, но с солидным сундуком, в котором, как рассудили досужие соседи, было полным-полно денег. Деньги, видать, и правда были в том сундуке — иначе на что бы купила Ванда свою маслобойню и самый прелестный домик в городе?

Была ли Ванда вдовой, или не была — вслух никто в городе рассуждать не решался, все-таки большие деньги помогали держать болтливые рты на замке. Соседки шушукались иногда, завидуя ее богатству и успеху в делах, однако Ванду это как будто не касалось. Да и история эта не про старую Ванду, а про ее единственного сына — красавца Марека.

В тот год Мареку стукнуло двадцать лет. Был он хорош собой, высок, строен, силен, умен — желанный жених для всех девушек в городе. Да и богатство его матушки у многих родителей, кто имел дочек на выданье, подогревало к нему интерес. Однако, сердце его было свободно, и ни к одной девушке он не испытывал горячих чувств, хотя приветлив был со всеми.

*****

И вот однажды город, как всегда по весне, огласился радостными криками детей: «Едут! Едут!» — это появились у горизонта первые яркие повозки бродячих торговцев, запряженные разномастными лошадками. Городок тут же пришел в движение — всем хотелось побыстрее увидеть ярмарку и все то новое, чем удивят их палаточники и лоточники на этот раз. Народ доставал из-под матрасов деньги, которые копил целый год, дети клянчили мелкие монетки у родителей, чтобы развлечься как следует.

Когда лагерь встал, жители города с удивлением обнаружили в центре большой шатер, какого до этого никогда на ярмарке не было. Он был новее остальных палаток, с темно-синим куполом в блестящих золотых звездах. Вход в шатер охраняли два высоченных черных стражника, настолько немногословных, что поначалу их посчитали немыми. Над входом в шатер была натянута огромная вывеска — «Мадемуазель Лилу, гадания и предсказания».

Зеваки с любопытством толпились вокруг необычного шатра — всем не терпелось увидеть мадемуазель Лилу. Мужчины спорили на гривенник - будет ли она рыжая или блондинка, и насколько аппетитными окажутся ее формы. Платить за гадания пока никто не торопился, да и прием у загадочной мадемуазель должен был начаться ближе к вечеру — всем известно, что ночные гадания надежнее тех, что происходят при свете дня.

Настал вечер. Ярмарка шла своим чередом, а у шатра гадалки начали собираться желающие узнать свою судьбу недорого и достоверно. Чернокожие стражники пропускали внутрь по одному и минут через десять выпускали посетителя обратно.

Оказалось, что ставки, которые делали мужчины весь день, не имели смысла — мадемуазель Лилу не показывала себя, оставаясь во время гадания за плотной ширмой, в которой была проделана дыра размером не больше, чем нужно, чтобы просунуть гадалке руку.

Марек, как и все парни, пришел к шатру не столько, чтобы узнать свою судьбу, сколько, чтобы увидеть таинственную деву. И ему повезло больше остальных — кроме нежного голоса, которым мадемуазель рассказывала свое гадание всем желающим, он сумел получить и более ценный приз — во время гадания она коснулась его руки своей мягкой ручкой, а когда принимала плату, он смог увидеть ее белоснежные пальчики с жемчужно-розовыми ноготками.

Из шатра Марек вышел сам не свой. Он понял, что это та девушка, которую он искал и все никак не мог встретить, и теперь его сердце пропало.

*****

На следующий день, и через день тоже Марек приходил к шатру, но немногословные стражи не пускали его внутрь, потому что таково было правило — гадать каждому клиенту мадемуазель могла не чаще, чем раз в три дня. На четвертый день на нем с самого утра не было лица от волнения и нетерпения — сегодня-то он снова сможет попасть внутрь и, может быть, увидит свою прекрасную деву.

Никому не говоря, он решил, что непременно должен получить согласие и взять Лилу себе в жены. А уж Марек, если чего решал, непременно своего добивался — это все знали.

К шатру он пришел бледный, сжимая в кармане брюк платок, в который было завернуто кольцо, самое дорогое, какое он смог отыскать у торговцев. Уж кто знает, что и как он сказал прекрасной мадемуазель, но через десять минут он вышел из шатра, сияя от счастья, как медный пятак на солнце — Лилу не отказала ему, а взяла себе на раздумье три дня и приняла кольцо в знак серьезности намерений Марека.

Еще три дня Марек не мог ни есть, ни спать — с нетерпением ждал он срока, когда можно будет идти за ответом к своей возлюбленной. С матерью поговорить он не решился — кто знает, что скажет она на его желание взять в жены гадалку из балагана.

На шестой день он вновь собрался в шатер со звездами. Подумав хорошенько, он решил, что мать его примет невестку, если увидит, какая та красивая и услышит ее нежный голос. Старая Ванда удивилась, когда сын попросил сопроводить его на ярмарку — чего уж взрослому парню портить себе развлечение, прогуливаясь с мамашей вместо молоденьких девушек, однако, согласилась и вечером они направились к ярко освещенному лужку за городом, где стояли повозки и палатки.

Когда Марек и Ванда вошли в шатер, Марек крикнул: «Лилу, это я, Марек, и моя мать, Ванда. Выйди к нам, если ты согласна стать моей женой». Ванда побелела, и еле устояла на ногах — никак не ожидала она, что прогулка на ярмарку окажется на самом деле сватовством.

И тут из-за ширмы вышла девушка. Ванда с ужасом увидела, как та безобразна: хромая, с горбом и с кривым лицом, скошенным на одну сторону. Шла Лилу, переваливаясь, и приволакивая ногу.

Марек же смотрел и не мог оторвать глаз от свой невесты — была она бела, как снег, стройна, как молодое деревце, и по плечам ее струились золотистые кудри. На тонком пальчике было помолвочное кольцо, что подарил ей Марек…