Белый лист. Совсем не страшный

Я отправляю текст в сеть с чувством, напоминающим мне то чувство, с каким я отправляю гулять сына. Я горда, что он уже так самостоятелен, чтоб выходить в мир без меня, но всё равно волнуюсь. Всё-таки он ещё слаб. И также мне часто кажется, что мои тексты слабы. Но при этом я люблю то, что я пишу. Мои маленькие заметки из соцсетей похожи на гербарий чувств: я собираю в него и очень красивые, и совсем простые листья, лишь потому, что они хранят память. О впечатлениях и ситуациях, о людях. О сделанных выводах. Ещё это напоминает фотоальбом, где тексты – фотографии момента, каким его вижу я.

Мне-то нравится писать о себе. Но как обо мне читать? Хотелось бы писать интересное наверняка: например, мочь сколотить заметку о том, как стать креативной, где черпать идеи, как преодолеть страх белого листа. Но ведь я так и не научилась делать всё это без усилий.

Я знаю лишь, что мой страх белого листа – не пустой лист перед глазами и боязнь высказаться. Это – момент, когда требуется высказаться, а в голове будто – белый лист. Вот это состояние «белого листа» в голове и пугает.

Ещё я знаю, что, чтобы писать, нужно читать. И читать хорошее. Я часто ловлю в своих текстах интонации авторов, которые мной в данный период времени любимы.

Я знаю также, что идеи рождаются в дискуссиях, в интересе друг к другу, в неравнодушном диалоге. А ещё идеи рождаются в свободе, в свободе от надуманного суда, от хора гипотетических голосов, выражающих несогласие с твоим текстом.

Пожалуй, я расскажу подробнее о том, как я пишу. Может быть это станет идеей для кого-то ещё.

·· Итак. Про белый лист.

Я стою на балконе и смотрю на белый лист газона подо мной. Впрочем, стоп. Разве он белый? Вот кто-то расстался с новогодней еловой лапой. Она лежит, словно сломанная кисть, растопырив пальцы и оставив за собой штрих зеленой краски из крошева осыпавшейся хвои. А в ближнем углу вижу однообразный, голубеющий тенью круглых ямок, пуантилизм ночной капели. О, трещинки разбегающихся в стороны тонких веточек! – вид сверху на пробившийся через снег кустик. Забавная птица обошла левый и нижний край белого листа строго по краю. Лист не белый. Заметь, его заливает нежный сине-лиловый тон. Питерских пасмурных сумерек? Моего настроения?

Белый лист не белый. Стань пристальным – увидишь.

·· Выше я писала о том, что важно читать. Наверное, я потому внимательна к деталям, потому что весь предыдущий год меня увлекала классическая японская литература. Расскажу, что я почерпнула оттуда и почему.

Вообще, японская история культуры удивительна. Например, было время, когда хорошим считалось красивое и утончённое, в обход всех других достоинств. Любовь рождалась буквально в стихах: ведь аристократки были недоступны мужскому взгляду (бывало даже, что мужчина не мог увидеть свою даму даже после первой проведенной вместе ночи). Красота женщины равнялась её искусству писать стихи. Чем изящнее они были, тем прекрасней считалась она. Причём изящны письма должны быть и поэтически, и каллиграфически. Вкус дамы отражала выбранная ею для послания бумага и ветвь дерева, к которому его привязывали. Ум женщины отмечался, если она отвечала почти мгновенно.

Представляете? Поэзия процветала. И это в те века, когда на Руси только появилась письменность (если дохристианская письменность и была, то от неё остались только упоминания).

Прошло время и Золотой век японской культуры сменился эпохой самураев, культ красоты – культом бесстрашия и преданности. Но поэзия зацвела ещё пуще, став доступной простолюдинам. Родились хокку. Их сочиняли  и бродячие монахи, не имеющие ничего, кроме ветхой одежды и деревянной плошки, и крестьяне, и самураи. Это были лаконичные заметки в немногих образах схватывающие саму суть текущего момента. Мастерство поэтов и переводчиков я чувствовала, когда три строчки переносили меня в жаркий июль, в зябкий осенний лес, в цветущие горы. Ещё поразительней было то, что картины природы имели своё настроение и несли в себе невысказанную мысль о чём-то ещё.

Было чему поучиться.

Например, в маленьком стихотворении всегда таится намёк на время года. Жаворонок, травы и стрекозы говорят о лете, на осень намекают холодные дожди и вихри, зима являет себя глубоким снегом, весна… о, весна! Её ни с чем не перепутаешь.

Я взяла себе это на заметку.  В цикличности дней, в смене времён года, обличий и состояний, есть что-то притягательное. Печальное очарование вещей, называют это японцы. И в каждом дне есть свои замечательные приметы, даже в однообразии.

Ещё я училась быть внимательной к своим чувствам. Эмоции – не цвета, это спектр, в нём столько оттенков, что не хватает слов, но чтобы передать их, но на помощь приходят образы природы и очаровывающих вещей. 

И ещё за словами училась видеть авторов. Заглядывать в их далёкую жизнь.

И, значит, если я хочу быть понятой, стоит попробовать показать жизнь своими глазами.

·· Желание высказаться часто спотыкается о вопросы:

- Стоит ли моё мнение того, чтобы быть заявленным?

- Оно верное?

- Оно кому-то нужно?

Если взвешивать свои взгляды на весах, положив на другую чашу всё множество иных взглядов, что перевесит? Твои, если добавишь к собственному мнению доверие к себе. Уважение к себе и другим, если захочешь, поможет привести чаши к равновесию.

А если его нет, нет доверия к себе? Займи. У тех, кто доверяет тебе. Когда рука не поднимается писать для публики, я пишу тем, кто дорожит и интересуется мной. Пишу тем, кому моё мнение важно. В непринуждённой беседе и слова приходят добровольно. Одобрение неравнодушного собеседника ободряет.

·· Ещё я говорила, что идеи рождаются в свободе от ожидания осуждения. Пожалуй, я погорячилась...

Правда в том, что имеет смысл быть к нему готовым и не пропускать удар. Во-первых, не стоит равнять несогласие с неприятием. Во-вторых, осуждение – ещё не поражение! В противостоянии есть своя обратная сторона, а именно – возможность победы и самоутверждения. Пусть в спорах не рождается истина, но может родиться смелость – смелость говорить то, что думаешь.

А смелость говорить, когда не думается, рождается в тишине. Я благодарна тишине за появление этих слов и, кажется, мне уже пора к тишине вернуться.

…Мои тексты напоминают мне листы из гербария чувств. Сначала этот казался белым. Но я его рассмотрела. Интересно, кому-то еще он показался примечательным?