Эллик Хоув. О Макгрегоре Мазерсе

Эллик Хоув.

Жизнь Мазерса могла бы стать настоящей золотой жилой для биографов, если бы сохранившихся материалов хватило на полномасштабную биографию. Мазерс вышел из той же пробирки, что и его современник Фредерик Рольф, барон Корво [1]. В недатированной памятной записке (возможно, 1900-го года) Уэсткотт свел воедино то немногое, что было известно ему о раннем периоде жизни своего бывшего «соправителя»:

"Сэмюел Лиддел Мазерс, сын Уильяма М. Мазерса, торгового работника; его мать — в девичестве мисс Коллинз. Родился в доме №11 на Бовуар-плейс, Хэкни [2], 8 января 1854 года. Его отец рано умер. Мазерс жил с овдовевшей матерью в Борнмуте вплоть до ее смерти в 1885 году. Вступил в [масонскую] ложу Хенгист [в Борнмуте] в 1877 году, но так и не достиг степени Мастера [3]. В период жизни в Борнмуте обратился к мистицизму благодаря знакомству с Фредериком Холландом, знатоком мистической философии. Затем был принят в Розенкрейцерское общество и там познакомился с д-ром Вудманом и д-ром Уэсткоттом. Занимаясь под их руководством, он достиг значительных успехов и оказался таким способным учеником, что вскоре опубликовал перевод «Разоблаченной каббалы» [1677] [Кнорра] фон Розенрота — труд, выдержавший несколько переизданий и принесший ему заслуженное признание в оккультных кругах. После смерти матери остался в весьма стесненном финансовом положении. Переехал в Лондон, где поселился в скромном доме на Грейт-Перси-стрит, Кинг-Кросс. Много лет пользовался поддержкой доктора Уэсткотта".

Если Уэсткотт стал претендовать на «право первенства в деле основания G.D.» в 1912 году, то миссис Мазерс столь же категорично потребовала этой чести для своего покойного мужа в предисловии к четвертому (1926-го года) издании «Разоблаченной каббалы» Мазерса. «Одновременно с публикацией “Каббалы” в 1887 году, — писала она, — он получил от своих оккультных учителей указания организовать общество, которое впоследствии стало его эзотерической школой. В этой работе ему помогали покойный доктор Вудман и покойный доктор Уэсткотт, оба — высокопоставленные масоны и каббалисты». Таким образом, в интерпретации миссис Мазерс роль Уэсткотта оказалась совсем незначительной.
Ее предисловие к «Разоблаченной каббале» — единственный источник информации о школьных годах Мазерса.

"Еще в раннем детстве он испытывал сильную тягу к мистицизму и символике в целом. Он окончил среднюю классическую школу в Бедфорде, где специализировался на гуманитарных предметах. В свободное время он собирал и внимательно изучал источники по кельтской традиции и символике. Такая любовь к кельтской символике передалась ему по наследству, от шотландских предков. Один из последних, Иэн Макгрегор из Гленстрэ [4], пламенный якобит [5], после восстания 45-го года [6] отправился во Францию и позднее сражался при Пондишери под началом Лалли Толандаля [7]. Людовик XV пожаловал ему титул графа де Гленстрэ. Этот французский титул перешел по наследству к моему мужу, и в годы пребывания во Франции он постоянно им пользовался. В молодости он познакомился с Кеннетом Маккензи, с которым у него установилась тесная оккультная связь [8]. Кеннет Маккензи, автор «Энциклопедии масонства», был близким другом Бульвера-Литтона. Несколько лет мой муж прожил в уединении в деревне, обучаясь и готовясь к дальнейшей работе, а затем познакомился с Анной Кингсфорд, которая представила его мадам Блаватской. Мадам Блаватская пригласила его к сотрудничеству в работе по организации ее Общества. Однако, обдумав предложение, он вынужден был отклонить его, несмотря на глубокое восхищение, которое внушала ему эта замечательная женщина. Идеалы их были различны. В то время он чувствовал бoльшую склонность к идеям эзотерического христианства и освобождения женщины, которые проповедовала Анна Кингсфорд. Кроме того, его привлекала развернутая ею кампания против вивисекции, и в этом движении он принял самое активное участие. Три-четыре года спустя его Тайные учителя велели ему перенести центр деятельности в Париж, где мы с мужем и прожили до конца его дней".

Директор Бедфордской школы удостоверяет, что «с начала зимнего семестра 1866 до конца летнего семестра 1870 года в школе учился мальчик по фамилии Мазерс». Более никаких сведений о нем школьных журналах не сохранилось. Поскольку Мазерс родился в январе 1854 года, то из этой записи следует, что школу он оставил еще в шестнадцать лет (семнадцать ему исполнилось в январе 1871-го).

Подтвердить якобитскую родословную Мазерса и его происхождение от Макгрегоров из Гленстрэ не сумел бы ни один специалист по генеалогии даже при всем желании. Фредерик Рольф, присвоивший себе титул барона Корво, и Сэмюел Лиддел Мазерс, представлявшийся графом де Гленстрэ или, иногда, графом Макгрегором, только мнили себя птицами аристократического полета. Еще одним членом магического братства, использовавшим вымышленные титулы, был Алистер Кроули. Но, так или иначе, Мазерс стал называть себя графом де Гленстрэ задолго до переезда в Париж в 1892 году. К примеру, этот титул фигурирует в свидетельстве о посвящении в степень Мастера-Масона, выданном ему в 1878 году [9].

Фредерик Холланд, чье имя упоминалось в приведенной выше памятной записке Уэсткотта, насмехался над шотландскими фантазиями Макгрегора в письме, отправленном Уэсткотту из Мозли (предместья Бирмингема) 19 апреля 1910 года. (Холланд именовал свой дом «Атанором»; возможно, в подвале его находилась алхимическая лаборатория.)

"Я не удивлюсь, если окажется, что он вызвал (или полагал, будто ему это удалось) того самого [де] Гленстрэ и получил эти сведения […] именно таким способом. При мне он никогда позволял себе нести подобную чушь, и правильно делал, потому что я бы его попросту высмеял. […] Я смутно припоминаю, что его семья прежде жила в Уорикшире, где-то здесь неподалеку. Сам он ни за что бы не рассказал, но его кузен что-то упоминал об этом."

Кузен Мазерса, Уолтер Макгрегор Стоддарт, был школьным учителем. В 1895—1897 гг. он жил в Париже и, возможно, преподавал там в школе. В письмах к Ф.Л. Гарднеру Мазерс называет его просто Уолтером Макгрегором — возможно, для того, чтобы подчеркнуть его шотландское происхождение.

Анна Бонас Кингсфорд (1846—1888), доктор медицины, мистик и ясновидица, была одной из самых выдающихся женщин своего поколения [10]. Мазерс познакомился с ней вскоре после приезда в Лондон в 1885 году. 7 января 1883 года она была избрана президентом Британского Теософского общества, в то время еще не особенно влиятельного. Несколько месяцев спустя Общество сменило название и превратилось в Лондонскую ложу Теософского общества. Затем, в марте 1884 года, в Лондон прибыла сама Блаватская. В Теософском движении Анна Кингсфорд проработала недолго: ей претили «Махатмы» Е.П.Б. Уже в мае 1884 года она вместе с Эдвардом Мэйтлендом основала Герметическое общество, сосредоточившееся на изучении западной герметической традиции, в которую входила и каббала. Почетным секретарем Герметического общества стал У.Ф. Кирби, позднее вступивший в G.D. Летом 1886 года Мазерс читал в Обществе лекции по каббале и удостоился почетного членства. Годом позже он посвятил основателям этой организации свою «Разоблаченную каббалу».

Не исключено, что именно Мазерс надоумил Анну Кингсфорд попытаться уничтожить (то есть убить) французского ученого Луи Пастера магическими средствами. Кроме Мазерса, в ее окружении нашлось бы немного людей, владевших теорией магии в достаточной степени. Пастер следовало убрать, потому что он ставил в своей лаборатории опыты на живых собаках. Должно быть, Анна Кингсфорд действительно попыталась предпринять что-то в этом роде; впоследствии ее биограф Эдвард Мэйтленд утверждал, что она добилась некоторых успехов [11].

От активного участия в деятельности Блаватской Мазерс отказался, по-видимому, из опасения испортить отношения с Анной Кингсфорд. Однако в тексте «Тайной доктрины» (1888) обнаруживаются свидетельства того, что он обсуждал с Блаватской тонкости каббалистического учения еще до публикации собственной книги в 1887 году.

Что касается заявления миссис Мазерс о том, что «его Тайные учителя велели ему перенести центр деятельности в Париж», то другую и более правдоподобную версию этих событий могла бы предложить Анни Хорниман — которая исправно платила, но так и не научилась заказывать музыку. Факты будут изложены в главе 9 [12].

Мазерс почти не публиковался, хотя его перу принадлежит огромное множество документов, распространявшихся в частном порядке, в рукописях, среди членов G.D. Первой его опубликованной книгой стало «Практическое руководство по боевой подготовке пехотных операций» (1884), к которому мы еще вернемся позднее в этой главе. В 1885 году за ним последовало «Падение Гранады» — поэма в шести песнях, вышедшая в лондонском издательстве «William & Strahan». Она была посвящена мисс Эллис М. Уиллет Эдье как «ничтожный, но искренний дар уважения, восхищения и почтения со стороны автора». Немного нашлось бы в то время стихотворцев, способных уснастить свои творения столь высокоучеными комментариями, как Мазерс!

Первый его серьезный труд, «Разоблаченная каббала» (The Kabbalah Unveiled), увидел свет в 1887 году. Права на эту книгу приобрел за тридцать пять фунтов Джордж Рэдуэй, скромный лондонский издатель и букинист, специализировавший на оккультной литературе. В 1970 году компания «Routlege & Kegan Paul» выпустила ее одиннадцатое издание. В 1888—1889 гг. Рэдуэй купил у Мазерса права еще на две книги — «Гадальные карты. Таро, его оккультное значение и способы игры» (Fortune-telling Cards. The Tarot, its Occult Significance and Methods of Play, 1888) и перевод, опубликованный под названием «Ключ царя Соломона: Clavicula Salomonis» (The Key of Solomon the King: Clavicula Salomonis, 1889). Книга о Таро представляла собой скромную и не особенно содержательную брошюру. В настоящее время доступно ее американское переиздание.

Автор некролога (вне всякого сомнения, А.Э. Уэйт), опубликованного в «Оккультном обозрении» в апреле 1919 года, вскоре после смерти Мазерса (скончавшегося в Париже 20 ноября 1918 г.), вспоминает о своих встречах с Мазерсом в читальном зале Британского музея в 80-е годы XIX в.:

"Должен признаться, что этот странный человек с рыбьими глазами пробудил во мне любопытство, и, в особенности, мне стало интересно узнать, чем же он занимается. В конце концов один из таких же меланхоличных жрецов этого святилища представил нас друг другу, и оказалось, что моего нового знакомого зовут С.Л. Мазерс — титул Макгрегора он в то время еще не принял. Однажды мы беседовали в коридоре об оккультных книгах или о чем-то в этом роде, и внезапно он полушепотом и с каким-то ужасным акцентом сообщил мне: “Я розенкрейцер и масон, поэтому об одних вещах могу говорить, но о других — не имею права”. […] Впрочем, постепенно мы познакомились поближе, и чем лучше я узнавал его, тем больше в нем обнаруживалось чудачеств. Припоминаю, что он казался мне эдакой помесью Дон Кихота с Гудибрасом [13], приправленной сверх того изрядным тщеславием. Случалось, он подходил ко мне неожиданно, чтобы поделиться какой-нибудь осенившей его идеей. Так однажды, обуянный воинским пылом, он вознамерился вступить в отряд французских зуавов в Африке, дабы «провести остаток своих дней на полях сражений» и все такое прочее. […] А однажды утром он пришел с алым галстуком на шее и гордо указал на него как на символ своих боевых инстинктов, которые ему так и не удалось удовлетворить более непосредственным способом. Когда мы встретились в другой раз, он, пошатываясь, как обычно, под грудой книг, сообщил мне: «Я оделся иероглифами, как ризою» [14], — из чего я заключил, что он с головой погрузился в египетские штудии".

Еще одним человеком, впервые увидевшим Мазерса в Британском музее (по-видимому, в 1889 году), был У.Б. Йейтс. Эту встречу он описывает в «Автобиографии»:

"В читальном зале Британского музея я часто замечал человека лет тридцати шести — тридцати семи в коричневом вельветовом пальто, атлетического сложения, с суровым и решительным лицом; он казался мне каким-то романтическим героем, хотя я еще не слышал его имени и ничего не знал о характере его изысканий. В конце концов меня представили ему — не помню, где, и забыл даже, кто это сделал, мужчина или женщина. Он носил имя Лиддел Мазерс, однако вскоре, под влиянием «кельтского движения», стал зваться Макгрегором Мазерсом, а затем и просто Макгрегором. Он оказался автором «Разоблаченной каббалы», а интересов у него было всего два — магия и теория военного дела, ибо он считал себя прирожденным военачальником. […] Я думаю, что в те времена, когда все еще только начиналось, его лицо и осанка правдиво свидетельствовали о складе его ума (хотя впоследствии рассудок его пошатнулся в том же смысле, в каком было неладно с головой у Дон Кихота), ибо жил он в крайней бедности, но с гордо поднятой головой. Человек, с которым он по вечерам боксировал, рассказал мне однажды, что на протяжении нескольких недель отправлял его в нокаут, хотя Мазерс был сильнее его физически, — и только гораздо позже ему стало известно, что в те дни Мазерс жил впроголодь" [15].

Йейтс вступил в орден Золотой Зари в марте 1890 года и вскоре познакомился с Мазерсом ближе. В «Автобиографии» он вспоминает, что:

"…Мазерс обладал обширными познаниями — но отнюдь не выдающейся ученостью; богатым воображением — но не безупречным вкусом; однако если из его уст раздавалось какое-нибудь нелепое заявление, неправдоподобная претензия или избитая шутка, то мы почти бессознательно подправляли в мыслях это заявление, претензию или шутку, как будто бы он был персонажем в пьесе нашего сочинения. Он олицетворял собой необходимую нам толику сумасбродства; он зашел дальше, чем кто бы то ни было, в практическом воплощении той предпосылки, что заложена в романтическом течении со времен Шелли и Гёте; и облик и голос его, по крайней мере, были совершенны — так мог бы выглядеть Фауст в своей неподвластной переменам древней юности. По легковерию нашей собственной юности мы втайне гадали, не довелось ли ему когда-то повстречать некого старца, постигшего тайну эликсира, или даже, быть может, перенять у него это знание. А он не мешал нам обманываться. «Если вы когда-нибудь откроете эликсир, — говаривал он, — то всегда будете выглядеть на несколько лет моложе того возраста, в котором его обрели. Найдете его в шестьдесят — будете еще лет сто выглядеть на пятьдесят»" [16].

Уэйт упоминает о «воинском пыле» Мазерса, а Йейтс — о его интересе к «теории военного дела». В 1884 году под именем С. Лиддела Мазерса он опубликовал «Практическое руководство по боевой подготовке пехотных операций» (S. Liddell Mathers. Practical Instruction in Infantry Campaigning Exercise. City of London Publishing Co., 1884) — перевод французского учебника, который он тщательно переработал и привел в соответствие с британской военной терминологией. Под фамилией автора на титульном листе значилось: «1-й Гемпширский пехотный добровольческий полк». Обнаружив в Частной коллекции фотографию, воспроизведенную на вклейке (илл. VI), я вспомнил, что в брошюре Лео Винчи (т.е. Алистера Кроули) «“Розенкрейцерский” скандал» (1911) утверждалось, будто Мазерс был лейтенантом какого-то гемпширского добровольческого подразделения [17]. Я предположил, что на этой фотографии Мазерс запечатлен в форме лейтенанта 1-го Гемпширского пехотного добровольческого полка, однако к моему удивлению оказалось, в списках офицерского состава того времени его имя не значится.

Я послал копию фотографии в Национальный военный музей, где ее изучили мисс Э. Тальбот Райс и мистер У.И. Карман. Выяснилось, что Мазерс здесь облачен в форму лейтенанта добровольческого или милиционного артиллерийского полка. Однако мисс Тальбот Райс не нашла фамилию Мазерса ни в одном из опубликованных списков состава соответствующих воинских подразделений. Из этого следовало, что Мазерс был рядовым или, в крайнем случае, сержантом 1-го Гемпширского пехотного добровольческого полка — по-видимому, до отъезда из Борнмута в 1885 году, а для этого фотопортрета, изготовленного уже в Лондоне, просто надел форму лейтенанта артиллерии. Таким образом, этот снимок отражает скорее тайные мечты Мазерса о воинской доблести, чем реальные обстоятельства его жизни.

* * *

...Анни Хорниман замечала за Мазерсом некоторые странности. В 1898 году она вспоминала:

"Я отметила зарождение политических и прочих [«марсианских»] настроений, и нередко мы едва не ссорились из-за этого. Меня это очень беспокоило, но она [Вестигия] обычно заверяла меня, что со временем я пойму, что это правильно, и встану на ее точку зрения. […] Политические темы поднимались в разговорах все чаще и чаще. Это беспрестанное восхваление сил Марса никогда мне не нравилось, но больше всего меня удручало пьянство и растущая склонность к буйству. А из-за денежных обстоятельств я в конце концов потеряла возможность открыто выражать свои мнения".

О «политической» деятельности Мазерса упоминается во многих письмах, хотя и довольно туманно. По-видимому, граф Макгрегор де Гленстрэ помешался на кельтской идее и уповал на возрождение династии Стюартов. В «Автобиографии» Йейтса обнаруживаются некоторые уточнения по этому вопросу: «В своих фантазиях Мазерс прочил себя в Наполеоны: он перекраивал Европу по своему вкусу, возвращал Египет [Франции?], провозглашал горную Шотландию независимым княжеством и даже раздавал всяким неожиданным субъектам подчиненные должности» [18].

Яркие воспоминания о Мазерсах в Париже Йейтс оставил в «Автобиографии». В основу их, очевидно, легли впечатления, накопленные за последующие несколько лет:

"Поначалу я обычно останавливался у Макгрегора Мазерса и его любезной молодой супруги, близ Марсова поля или на улице Моцарта. […] Макгрегор Мазерс (или, точнее, просто Макгрегор, поскольку «Мазерса» к тому времени он уже отбросил) выходил к завтраку то с томиком Горация, то с макферсоновским Оссианом, полагая обе книги в равной мере аутентичными. Однажды я поставил под сомнение подлинность Оссиана — и он впал в ярость: как я смею повторять это вранье за англичанами, нашими исконными врагами? Тут я понял, что для него еще не отгремели битвы восемнадцатого века. По вечерам он переодевался в горское платье и отплясывал танец с мечом, а мыслями блуждал в лабиринтах кланов и тартанов. Однако временами мне не верилось, что он хоть раз в жизни бывал в горах или, если уж на то пошло, в самой Шотландии, пока его не пригласило туда некое Общество Белой Розы. Каждое воскресенье он посвящал вызыванию духов, и я обратил внимание, что в эти дни у него случается кровохарканье. Но он отмахнулся — это, мол, неважно, потому что идет от головы, а не от сердца. Чем он болел, я не знаю, но думаю, что он постоянно жил в каком-то большом напряжении; а спустя некоторое время я заметил, что он слишком налегает на чистое бренди, хотя и не напивается допьяна. В известной мере все это было шотландским позерством, но продолжал ли он цепляться за него и в последующие годы, как за свои якобитские симпатии, я не знаю" [19].

Джозеф Хоун, официальный биограф Йейтса, также упоминает о Мазерсе, описывая этот период, и рассказывает историю, которая в других первоисточниках не упоминается:

"Мазерс был человеком веселым и общительным. По вечерам он усаживал свою жену и Йейтса играть с ним в шахматы, по необычному методу, рассчитанному на четырех игроков. Йейтс играл в паре с миссис Мазерс, а Мазерс брал себе в партнеры духа. Прежде чем сделать ход за партнера, он прикладывал руку ко лбу козырьком и подолгу вглядывался в пустое кресло напротив" [20].

© Ellic Howe. The Magicians of the Golden Dawn: A Documentary History of a Magical Order 1887—1923. London: Routledge and Kegan Paul, 1972.

© Перевод: Анна Блейз, 2007.