Fr. Unicorn. В присутствии смерти. Практика чод в свете западной традиции

Fr. Unicorn.

Липкая, отвратительная паутина страха. Ледяное прикосновение чьей-то руки. Чернильные тени сгустившегося ужаса. Что-то недоброжелательно дышит в спину. Нечто прижимается к земле, изготовляясь к стремительному прыжку. Неведомое подкарауливает, уже предрешив неминуемый финал.

Ужас первобытного человека перед глухими лесными чищобами и трепет нашего современника перед вызовами повседневности, очевидно, имеют одну природу. Страх ребенка вызванный энигмой комнатного сумрака и дрожь прохожего, оказавшегося в криминальном районе – единого происхождения.

Один из моих знакомых на всю жизнь запомнил свой детский кошмар. Ему приснилась всего-то закрытая дверь, отворить которую мешает нарастающий страх. Что таится за дверью? Что там ожидает? Нарастающий страх перерастает в тотальный ужас. Крик пробуждает ребенка то сна, но опыт предельного переживания остается навсегда.

В профанической жизни мы прибываем в постоянном состоянии страха. Чаше всего не осознанного, чем осознанного. При этом мы совершенно не задумываемся над его природой. Боязнь смены социального статуса и банального посещения стоматологического кабинета; страх перед Любовью, как новым горизонтом и трепет перед неведомым, всегда скрывают великий ужас трансформации. Человеческое слишком человеческое, ужас, как боится перемен. К примеру, Любовь, радикально меняет человеческое существо. Растворяясь в любимых, мы становимся другими. Не случайно, влюбленные, наделяют друг друга новыми именами. Обычно это происходит после того, как они познали друг друга в процессе эротической инициации. Новые имена – новые люди… Что же говорить о страхе Смерти, которая уже предполагает тотальное изменение всего нашего существа.

Человек эона Осириса, по сути, был задавлен этим ужасом. Умирающий и воскресающий Бог, похоже, избрал Смерть своим решающим аргументом. Посулы рая и угроза адских наказаний стали эффективным орудием подавления человеческой воли, превращения человека в жалкого раба, трепещущего, перед волей небесной.

С другой стороны, страх перед Безносой обратился своей противоположностью, неким соблазном Смерти. Вожделением ее, как великой избавительницы и желанием растворится в первичных, не структурированных водах. На эту тенденцию указал Филипп Арьес: «Начинаются извращенные игры со смертью, вплоть до эротического соития с ней. Устанавливается связь между смертью и сексом, как раз, поэтому она завораживает, завладевает человеком, как секс» (Арьес Ф. «Человек перед лицом смерти»).

Нам же, людям Нового эона, сказано: «Ничего не бойтесь: ни людей, ни Судеб, ни богов, ни чего иного. Не бойтесь ни денег, ни смеха глупости людской, ни иной какой-либо силы небесной, подземной или земной» (Liber AL:3, 17). Не предназначено нам трепетать в присутствии Смерти, но и не нам вожделеть ее растворяющих объятий. Ее ласки для нас только опыт, но не соблазняющий, не отвлекающий от Великой Работы. Ведь так же нам сказано: «Смерть запретна, о человек, для тебя» (Liber AL:2, 73).

Нам известно, что без опыта Смерти нет, и не может бытьопыта подлинной Жизни. «Я – Жизнь и податель Жизни, и потому познавший меня знает смерть» (Liber AL:2, 6). Познав природу Смерти, мы учимся интенсивнее переживать Жизнь. Посему степени О. Т. О., следующие за III степенью, через которую человек познает Смерть, суть объяснения степени II, на которой происходит переживание Жизни и знакомство с ее основными законами с точки зрения Телемы. Вне этого – профанизм и непонимание ни Смерти, ни Жизни.

Осознать это помогает инициатический опыт многих Традиций. Однако, стоит отдельно остановится на тибетской практике Чод, практике отсечения ограничений и иллюзий, ввиду ее глубоко личностного опыта. Это, очевидно, и привлекло внимание к ней западных исследователей магической сферы.

Одной из первых, упомянувших о практике Чод, была Александра Давид-Неэль. В книге «Мистики и маги Тибета» она кратко описывает эту практику, разделив ее на два этапа. Первый этап именуется «красное пиршество», в ходе которого практикующий визуализирует саможертвоприношение различным сущностям. В процессе второго этапа, «черного пиршества», образы демонической трапезы развеиваются, их сменяет полное одиночество. Добавлю от себя, что этот этап, скорее всего, мучительнее первого. Он есть «темная ночь души» известная Хуану де ла Крус. Это алхимическое «nigredo». От практикующего остается только «маленькая кучка обуглившихся останков, плавающая на поверхности озера черной грязи – грязи от нечистых помыслов и дурных дел, – запятнавшей его духовную сущность… Он должен понять: идея жертвы, только что неистовой экзальтации, не что иное, как иллюзия, порожденная ни на чем не основанной слепой гордостью. На самом деле ему нечего делать, потому что он есть НИЧТО. Безмолвное отречение подвижника от тщеславного опьянения, вызванного идеей жертвы, заключает обряд». (Давид-Неэль А. «Мистики и маги Тибета»).

Данную тему продолжил Уолтер Эванц-Венц. «Чод, – утверждает он в труде «Тибетская йога и тайные доктрины», – это, прежде всего мистическая драма, разыгрываемая одним человеком. На ней присутствуют различные духовные сущности, которые он визуализирует или представляет себе явившимися в ответ на магические заклинания» (Эванц-Венц У. «Тибетская йога и тайные доктрины). Эван-Венц определяет и цель данной практики. «В начале совершающий обряд Чод должен мысленно представить себя богиней Всеисполняющей (или Всесовершающей) Мудрости, тайной волей которой он мистически наделяется… направляя свой разум и всю свою энергию к достижению одной высшей цели – постижению того, что, как учит Махаяна, Нирвана и Сансара в действительности образуют неразрывное единство» (Эванц-Венц У. Тибетская йога и тайные доктрины»).

О практике Чод упоминает также Мирча Элиаде в своем исследовании посвященном шаманизму. «В Тибете существует также тантрический обряд под названием тчоэд, или гчод, с чисто шаманской структурой: он состоит в принесении собственного тела в жертву демонам на съедение, что поразительно напоминает расчленение будущего шамана «демонами и духами предков» (Элиаде М. « Шаманизм»). Мирча Элиаде приводит слова Блейхштейнера: «Речь идет о переживании смерти и воскрешения, и это ужасает, как и все подобного рода переживания. Индо-тибетский тантризм еще более радикально одухотворяет схему «умерщвления» демонами при посвящении» (Элиаде М. «Шаманизм»).

Весьма любопытный опыт сравнения западной и восточной магической Традиции на примере практики Чод предпринял Израэль Регарди в книге «Гранатовый сад». Он сравнивает упомянутую тибетскую практику с «Ритуалом Нерожденного», обнаруживая явные сходства, но и констатируя сущностные различая. «В западной системе, – пишет Израэль Регарди, – во время Ритуала Нерожденного, – так же происходит вызов различных чинов стихийных духов с их позиций. Но им повелевается протекать через мага не с целью его пожирания или уничтожения, но ради его очищения» (Регарди И. «Гранатовый Сад»). Добавлю, что цель «Ритуала Нерожденного» гораздо шире, чем повествует в данном случае Израэль Регарди. Согласно дневникам, опубликованным в «Эквиноксе», Алистер Кроули использовал переработанную версию этого ритуала в своей личной магической работе в период 1901 – 1906 гг. e. v., для различных целей и, самое главное, для Призвания Авгоэйда» – длительной операции 1906 г. e. v. Анализируя сходства и различия западной и восточной магической Традиции, Израэль Регарди подчеркивает, что «отличаются лишь философские формы. И это различие коренится в различных психологических потребностях, которые вовсе не являются несовместимыми» (Регарди И. «Гранатовый сад»).

Говоря о практике Чод в контексте Телемы, следует упомянуть «Liber Cheth vel Vallum Abiegni sub figura CCXX», входящую в свод «Святых книг Телемы». Режим «черного пиршества» упомянутого Александрой Девид-Неэль весьма созвучен тексту данной книги. «Излей всю свою кровь – твою жизнь – в золотую чашу блуда Ее. Смешай свою жизнь со всеобщей жизнью, ни капли не утолив. Тогда ум твой оцепенеет, и умолкнет сердце твое, и уйдет из тебя вся жизнь; и будешь ты брошен на кучу отбросов, и птицы небесные будут клевать твою плоть, и побелеют кости твои под солнцем. И соберутся ветры, и понесут тебя, как пригоршню праха на листке о четырех углах, и предадут ее стражам бездны. Но жизни в ней нет, а посему стражники бездны повелят ангелам ветров лететь дальше. И возложат ангелы прах твой в Городе Пирамид, и лишится он всякого имени» («Lider Cheth vel Vallum Abiegni sub figura CCXX»). Пиршеству же «красному», предполагающему именно радикальное отсечение (Чод), опыт инициатического разрыва, соответствуют следующие слова: «У тебя есть любовь – вырви мать из сердца своего и плюнь в лицо своему отцу. Пусть нога твоя попирает чрево жены твоей, а дитя от груди ее достанется псам и коршунам. Ибо если ты не исполнишь сего по воле своей, это сделаем Мы, вопреки твоей воле, – дабы ты был допущен к Причастию Грааля в Часовне Скверны» («Liber Cheth vel Vellum sub figura CCXX»).

Здесь следует упомянуть и «Мессу Феникса», которую Алистер Кроули считал главным ритуалом О. Т. О., до написания «Гностической Мессы». Не случайно мастер Терион совершал «Мессу Феникса» в качестве предварительного ритуала, начиная Работы на высоких магических уровнях. Символизм «Мессы Феникса», как и практика Чод, предполагает смерть «старого» и возрождение «нового», торжествующего над Смертью. Адепт, отдавший свою кровь, символически превращается в Мастера Храма.

Следует обратить внимание и на медитацию, описанную Алистером Кроули в «Liber HHH sub figura CCCXLI». «Сядь в асану или же ляг в шавасану или позу умирающего Будды. Задумайся о смерти своей; вообрази различные болезни, что могут поразить тебя, или несчастья, что могут тебя повергнуть. Представь себе процесс умирания и примени его к себе. (В порядке подготовки следует читать книги по патологоанатомии или посещать музеи и анатомические театры). Не прерывай этого упражнения до тех пор, пока смерть не наступит окончательно, проследи за трупом на стадиях бальзамирования, пеленания и погребения. Затем вообрази, что в ноздри твои входит божественное дыхание («Liber HHH sub figura CCCXLI»). Далее Алистер Кроули поэтапно описывает медитативный процесс Возрождения и принятия Божественной формы. «Освоив все это и укрепившись, хорошо подготовясь к дальнейшей работе, проведи медитацию целиком за один раз. И так продолжай работать над ней, пока не достигнешь успеха в ней в совершенстве. Ибо она сильна, и священна, и властна над Смертью самой; о да! Властна над Смертью самой». («Liber HHH sub figura CCCXLI»).

Получение практики Чод связано с именем Мачиг Лабдрон (1055–1145 гг. e. v.), вся полулегендарная жизнь которой, часть своеобразного тибетского буддистского ренессанса.

Любопытно, что Мачиг Лабдрон в системе буддистского тантризма считается дакини. Образ дакини достаточно разнопланов. В традиционной индуистской мифологии, дакини являются демоническими существами женского пола, составляющими свиту Кали. Также дакини считались участницы майтхуны. В системе ваджраяны дакини почитали некоторых женщин-лам, разгуливавших обнаженными или полунагими. Их нагота должна была символизировать Истину в ее предельной, кристальной чистоте. В любом случае они представляли собой своеобразных сексуально-магических иницатрикс. Сама Мачиг Лабдрон описывает себя в следующих словах:

«Обнаженная, без одежды и привязанности,

Свободная от ложного стыда и неудобства». (Мачиг Лабдрон «Отсекая надежду и страх»).

Мудрец Падампа обращается к Мачиг Лабдрон:

«Глава всех древних дакинь,

Ты – само непоколебимое изначальное пространство,

Ты обширна, как небо,

Но для блага всех живых существ

И в ответ на их молитвы

Тебе довелось родиться в индийском городе Серкья

По именем Монлам Друп». («Знаменитые йогини. Женщины в буддизме»).

Несмотря на то, что основу практики Чод составляют «Сутры Праджняпарамиты», проникнутые весьма высокой философией, необходимо отметить, что эта практика восходит к добуддистской Традиции Тибета Юдрунгбон и еще, к более древним шаманским практикам в чем-то идентичным Чод. «Сибирские шаманы, – пишут Станислав Гроф и Джоан Хэлифакс в книге «Человек перед лицом смерти», – утверждают, что во время посвятительной болезни они пребывают мертвыми от трех до семи дней в своих жилищах (юртах) либо в уединенном месте. В это время демоны и духи предков ведут их в подземный мир, подвергая там различного рода мучениям. Заметим вскользь, что различные шаманы, а также племена по-разному описывают детали испытаний. Но во всех этих описаниях присутствует общая атмосфера ужаса и нечеловеческого страдания. Пытки включают в себя расчленение, использование всех жидкостей тела, соскабливание плоти с костей, вырывание глаз из глазниц либо иные ужасающие действия. После превращения начинающего шамана в скелет с отполированными костями, куски его тела обычно распределяются среди духов различных болезней. Затем кости покрываются новой плотью, и кандидат в шаманы может получить новую кровь. Воскреснув в подобном преображенном состоянии, он получает от разного рода полубожественных существ в человеческом и животном образах знание силу целительства». (Гроф С., Хэлифакс Д. «Человек перед лицом смерти»). Целью практики Чод, является, конечно же, не стяжание сил целительства, а разрушение иллюзии двойственности Нирваны и Сансары, «отсечение» (Чод) ограничений, через символическое саможертвоприношение своего существа и Возрождение в нетленном образе ваджры. По существу, практикующий «переплавляет свое тело в меч».

Место для проведения данной практики выбирается в соответствии с опытом и степенью подготовленности практикующего. По мере своего продвижения он должен выбирать все более угрожающие места, такие как кремационные площадки, заброшенные скотобойни или вершины гор. Опытные практики считают, что необходимо избегать «подавленности» ужасом, так как подобный эмоциональный фон, может сделать практику не только безрезультативной, но и принести немалый вред. По существу, они настаивают на принципе «магического равновесия», в котором должен находится практикующий.

В практике Чод используется четыре вида звука. Звуки мантрических вибраций, колокольчика (гханта), барабанчика (дамару) и специальной трубы (канлин). Канлин должен быть изготовлен из бедерной кости человека, умершего ненасильственной смертью. Считается, что лучше всего подойдет кость девственницы. Дамару изготовляется из оснований двух черепов обтянутых кожей, опять-таки человеческой. Дамару имеет две стороны, символизирующие мужское и женское начало. Звук извлекается из барабанчика при помощи шариков, привязанных по бокам. Дамару издает ритмичный звук, сопровождаемый звоном гханта. Этот звук символизирует изначальное пространство. В тот момент, когда практикующий предлагает демонам свою плоть, он издает звук при помощи канлина, который, как считается, весьма для них привлекателен.

Практикующие Чод рассматривают демонов не как внешние силы стремящиеся причинить зло, а как нечто коренящиеся в функционировании нашего сознания.

Первый демон носит название Демон, Закрывающий Органы Чувств. Он проявляет себя, когда мы воспринимаем нечто при помощи органов чувств, которые в процессе восприятия оказываются блокированными при фиксации на объекте. Например, увидев красивую женщину, мы проникаемся желанием обладания ею и тем самым блокируем наше восприятие. При правильной медитации восприятие протекает без привязанности к объекту.

Второй демон называется Демоном, Которого Невозможно Контролировать. Это поток нашего мышления, который постоянно протекает в нашем сознании. Он блуждает от одной вещи к другой, рассеивая нашу осознанность.

Третий демон именуется демоном Наслаждения. Следует подчеркнуть, что практикующие Чод утверждают, что зло коренится не в самом наслаждении, а в привязанности к его источнику. Именно эта привязанность и лишает нас возможности наслаждаться. Она приводит лишь к пресыщению, разочарованию и подавленности.

Четвертый демон именуется Демоном Эгоизма. Его природа коренится в разделении всего на «Я» и «другие», результатом чего является омрачение сознания и причинение вреда себе и другим.

Все четыре демона связаны с процессом мышления, который искажает нашу подлинную суть в основе, которой лежит Пустота (Шуньята).

Существует несколько способов медитативного приношения своего тела. Приведу один из них упомянутый в книге «Отсекая надежду и страх». «Карма Дакини разделяют на составные части всю кровь и плоть тела. Огромная гора мяса, великий океан крови, громадные, колыхающиеся облака кровавых паров и мокроты. Вообрази все отдельные части тела, шесть форм внешней плоти, девять видов внутренностей, двенадцать частей тела, четыре конечности, большие суставы, малые суставы, жилы, позвоночник, центральную часть, голову, мозг, пленку мозга, глаза, уши, нос, язык, легкие и сердце, внутренности, шесть половых органов, сгустки крови, желчь, вены большие и малые, всю положительную силу и удачу, красоту, здоровье, все тело, жизненную силу, волосы, зубы, ногти и т. д. Если все это без остатка поднести богам и демонам воспринимаемого мира, то все желания этих существ будут удовлетворены. Используя резкий «ПХАТ», входи в состояние отстраненности от деяния». (Мачиг Лабдрон, «Отсекая надежду и страх»).

О конечном этапе этой практики упоминает Уолтер Эванц-Венц в книге «Тибетская йога и тайные доктрины». Он приводит заключительную часть медитации, предшествующий обретению Тела Славы. «Пусть принцип Сознания совершенно пропитывается влагой Любви и Сострадания. Что до меня самого, пусть я завершу свои аскетические занятия успешно и стану способным рассматривать удовольствие и страдание с невозмутимостью, и сознать Сансару и Нирвану как являющиеся неразличимыми. Победив на всех Направлениях, пусть стану я способным служить каждому существу, с которым я вступил в контакт. Так пусть моя божественная миссия увенчается успехом, и да достигну я Тела Славы» (Эванц-Венц У. «Тибетская йога и тайные доктрины»).

При сравнительном анализе практики Чод и западной мистериальной традиции можно приводить множество примеров. Можно упомянуть Жоржа Батая, его энигматическое общество «Ацефал» и сам акт трансгрессии, описанный французским мыслителем. Но это уже тема отдельного исследования. Мне же хотелось бы завершить свою работу упоминанием повести Владимира Сорокина «Настя». После чудовищного пира, во время которого гости поглощают поджаренную плоть девушки, ее родители совершают странное магическое действие.

«Саблин и Саблина подняли и поставили на подоконник большую линзу в медной оправе. Саблин повернул ее, сфокусировал солнечный луч на цилиндрический прибор, линзы его послали восемь тонких лучей ко всем восьми меткам. NOMO, LOMO, SOMO, MOMO, ROMO, HOMO, KOMO и ZOMO, вспыхнув полированными золотыми шляпками, восемь рассеянных, переливающихся радугами световых потоков поплыли от них, пересеклись над блюдом с обгоревшим скелетом Насти, и через секунду ее улыбающееся юное лицо возникло в воздухе столовой и просияло над костями».

© Psyoffice.ru