Условия эффективности психотерапевтических интервенций

Во-первых, он более мощный и интенсивный. Вследствие этого, как правило, возникает более выраженная терапевтическая динамика, появляется необходимость в ассимиляции ее продуктов. Во-вторых, использование непосредственного осознавания предполагает значительно более серьезную ответственность за последствия интервенции, основанной на его результатах. Ведь если интервенция обоснована той или иной теорией или концепцией, то значительная часть ответственности ложится именно на соответствующую теорию или концепцию. В-третьих, использование инструмента осознавания выдвигает значительно более высокие требования к терапевту, а именно, к его способности осознавать происходящее в поле. В-четвертых, высокие требования предъявляются также к качеству терапевтического контакта, который является необходимым условием для восстановления процесса переживания.

Учитывая все вышесказанное, с неизбежностью возникает проблема экологии использования терапевтических интервенций, источником которых является спонтанный полевой процесс переживания. Существуют ли какие-либо дополнительные средства, способные гарантировать эту экологию? Если да, то какие? Каковы условия эффективного использования интервенций, основанных на спонтанной динамике переживания. В дальнейшем обсуждении я попытаюсь проанализировать некоторые наиболее важные факторы экологии диалогово-феноменологической психотерапии.

Собственно феноменологический метод

Необходимым условием эффективности терапии, фокусированной на контакте, переживании и непосредственном опыте, является собственно феноменологический метод. Это своего рода отражение внутренней экологии диалогово-феноменологической психотерапии. Раскрою этот тезис несколько подробнее. Феноменологический метод применительно к процессу терапии означает следование за возникающими в терапевтическом процессе фактами сознания всех его участников. Причем это следование носит констатирующий, а не объясняющий характер. Иначе говоря, основная терапевтическая задача заключается в описании и размещении в контакте феноменов поля в той последовательности и том соотношении, в каких они появляются на границе-контакт и выбираются агентом осознавания. Любые попытки объяснить соотношение элементов и их последовательность выходят за рамки феноменологического метода. Их место занимает естественный процесс смыслообразования, несущий зачастую характер непосредственного переживания, в отличие от привычного для нас когнитивного процесса. Разумеется, принятый в диалоговой терапии феноменологический метод не отменяет возникающие тенденции к объяснению осознаваемых нами феноменов, основанные на многовековой каузальной традиции западного образа мышления. Просто для терапевта важно отдавать себе отчет в том, что интервенция, основанная на непосредственном осознавании и переживании, будет наиболее эффективной и экологичной лишь в том случае, если не смешивать эффекты от ее воздействия с попытками объяснения возникающих феноменов.

Развитая способность к осознаванию у терапевта

В реальности психотерапии оба процесса осознавания – awareness (непосредственное осознавание) и consciousness (опосредованный концепциями процесс осознавания) – в рамках психической активности человека смешаны между собой и представляют единый сознательный процесс. Отчасти это происходит оттого, что они дополняют друг друга, отчасти потому, что использование человеком концепций и прошлого опыта носит практически автоматический характер. При этом первичный и вторичный (абстрагированный) опыт во времени почти не различаются. В рамках диалоговой модели психотерапии мы в большей степени, чем представители каких-либо других психотерапевтических школ, ставим акцент на использовании ресурсов непосредственного осознавания, еще до включения его результатов (каковыми являются феномены поля) в self-парадигму. Именно по этой причине в процессе подготовки терапевтов, работающих в представляемой модели, особенно актуальной становится необходимость формирования навыков awareness.

Основная трудность при этом заключается в описанной выше закономерности функционирования процессов осознавания, а именно в обусловленности осознавания действующей self-парадигмой. Это уточнение важно постольку, поскольку в одежды феноменов awareness с неизбежностью будут рядиться элементы ригидных концепций и вторичного абстрагированного опыта. Поэтому профессиональный тренинг терапевта заключается помимо всего прочего в постоянной тренировке awareness. Разумеется, терапевт никогда не станет совершенным аппаратом непосредственного осознавания, но качество его напрямую связано с профессиональной квалификацией. Эффективность диалогово-феноменологической психотерапии определяется процессом переживания, который представляет собой спонтанную динамику феноменов непосредственного осознавания. Если же в терапевтическом контакте появляются феномены, производные от self-парадигмы, то присутственный контакт также теряет свою эффективность, трансформируясь в контакт с невысокой витальной включенностью. Естественно, что процесс переживания при этом также не может оказаться не нарушенным, поскольку именно контакт с высокой степенью присутствия и витальности выступает необходимым его условием. Более того, элементы self-парадигмы, размещенные в контакте не только деформируют его, но и запускают процесс переживания по «рельсам» хронической ситуации низкой интенсивности.

Итак, эффективность диалогово-феноменологической психотерапии непосредственно обусловлена качеством awareness терапевта. Поэтому чем больше терапевт в процессе своего профессионального тренинга и дальнейшего становления своей терапевтической практики, совершенствует способность осознавать, дифференцируя элементы self-парадигмы от феноменов непосредственного осознавания, тем большую свободу он приобретает в процессе терапии и тем более спонтанным и продуктивным будет процесс переживания у обоих участников терапевтического процесса.