Травма и сепарация.

При травматическом воздействии (явном или скрытом), как мы знаем, Self распадается, делиться на части, одна из них носит демонический, агрессивный характер, для защиты другой, более уязвимой фигуры внутреннего ребенка, клеем между ними становится травма. Она и заполняет образовавшиеся пустоты.

На мой взгляд, личность, подвергшаяся травматическим воздействиям, не просто диссоциирутся, защищаясь от травмы, еще одним последствием, не менее сложным становится потеря смыслов. Травмирующие событие или череда подобных событий происходит не по воли и согласию личности, которая им подверглась. Поэтому подобные истории, для носителя травмы могут казаться бессмысленным и беспощадным экспериментом кого-то кто имеет больше власти и силы и единственным смыслом может стать желание отомстить, которое так же не находит разрешения, поскольку обидчик всегда больше и страшнее и желание найти поддержку в спасении от одиночества и боли, а найти ее невозможно, поскольку нельзя доверять никому, кто больше чем травмированная личность.

Защита, по типу диссоциации, позволяет личности, достаточно успешно адаптироваться во внешнем мире, агрессивная часть Самости, хорошо прячет внутреннего, травмированного ребенка. Но жизнь выстраивается по принципу доказательства и постоянного ответа обидчикам из прошлого, травма поднимается как знамя, наполняя человека гордостью ее ношение. При этом смысловая сторона жизни опустошается, личность, словно замирает в поисках, а скорее  ожидании новых смыслов. Ими могут так же стать, как я говорила выше, бесконечные, закольцованные переживания боли и жажда справедливости и отмщения. Даже когда прекращается внешнее травматическое воздействие, личность остается в плену своих искаженных травмой смыслов, поскольку внутреннее переживание продолжает переполнять личность.

Юнг говорит об этом как об чувственно окрашенных аффективных комплексах. Вот так это описывает Калшед в своей книге. Внутренний мир травмы:

Внешнее травматическое событие прекращается, и связанные с ним потрясения могут быть забыты, однако психологические последствия продолжают переполнять внутренний мир, и это происходит, как показал Юнг, в виде определенных образов, которые образуют кластер вокруг сильного аффекта, названного Юнгом «чувственно окрашенным комплексом ». Эти комплексы имеют тенденцию вести себя автономно, как пугающие «существа », населяющие внутренний мир; они представлены в снах в образах атакующих «врагов », ужасных злобных зверей, и т. п.

В последствие личность собственную жизнь, и все что наполняет ее воспринимает сквозь призму этих самых травматических комплексов, сквозь смыслы мести и страдания.

Отщепленный внутренний ребенок оказывается в окружении и захвате травматического переживания, выстраивая сквозь него отношения с миром, а так же выстраивая отношения с этим самым страданием, словно с внутренним объектом.

Таким образом травма становится не просто переживанием, она становится внутренним объектом личности интроецированным непосредственно травматическим событием.

. Так же травматический аффективный комплекс, становится посредником между внешним миром и внутренними переживаниями, диктуя собственные отражения и видение внешнего мира.

Джеймс Холис в своей книге «Перевал в середине пути, как преодолеть кризис» описывает 4 стадии развития личности, каждая из которых определяет личностную идентичность каждого человека. Первая из них-детская, в которой Эго находиться в полной зависимости от физической и психологической атмосферы в семье, созданной родительскими фигурами, все последующие, относятся к выстраиванию отношений с внешним миром, с социумом и самим собой, выстраивая постепенно отношения по оси ЭГО-САМОСТЬ.

Вернемся к детской идентичности, которая первично формирует личность, становится основой всех дальнейших действий и переживаний. Если на данной стадии развития, идентичность искажается травмой, личность формируется словно под действием токсичного вещества, как в дальнейшем это повлияет на формирование личности. Психологические защиты, срабатывая весьма мощно, дадут возможность переживать возрастные кризисы , постепенно адаптируясь к внешней действительности, но Ось Эго –Самость будет формироваться исходя из искаженного восприятия Эго, под действием травматического токсина

Подобный пример мы можем увидеть в фильме «Клятвенные девственницы» режиссёра Лауры Биспури. Клятвенная девственница (алб. virgjineshtë) — женщина, добровольно принявшая клятву безбрачия (полного отказа от брака и сексуальной жизни) и перенимающая мужскую роль в семье. После принесения клятвы перед старейшинами деревни с «клятвенной девственницей» обходятся как с мужчиной. Она носит мужскую одежду, ведёт мужской образ жизни и имеет право голоса в управлении общиной наравне с мужчинами. Одной из причин, побуждающей девушку принимать клятву безбрачия, является нежелание вступать в навязываемый ей общиной брак и отсутсвие у женщин прав на жизнь без мужчины.  Другим важнейшим мотивом может быть отсутствие мужчин во главе семьи. При таком положении женщины в семье оказываются незащищёнными и не имеют представителя в совете общины. И лишь в случае, когда одна из женщин перенимает роль мужчины, семья имеет защитника своих интересов в совете. У девочки, формируется ложное Эго. В данном случае, травма идентичности не позволяет быть ни женщиной, ни мужчиной. А исцеление становится возможным только через смерть ложной идентичности, разрушение искаженного Эго и формирование истинного Я. В фильме показывается процесс как травмированное, ложное эго дает искаженную картину мира, и только когда этот мир рушиться и умирает, есть возможность формирования новой собственной идентичности, которая постепенно обретает новыми смыслами и желаниями.

Так же, в беседе с коллегами, родилась мысль о коллективном или трансгендерном характере травмы, Травма, как семейная древняя реликвия, может наследоваться из поколения в поколения, или это будет травмирующая традиция, не поддающаяся осознанию. Тогда перед тем, кто захочет поменять данный алгоритм вещей, встанет весь сложный выбор, и сепарация будет иметь коллективный процесс. Отделение от семейного сценария или обычая, заставит заплатить высокую цену в виде первоначального изгнания из системы, а затем уже выстраивания собственного нового пространства.

В итоге травма, интроецируется во внутрипсихическое пространство личности, заполняет пустоты между расщепленным селф. Она становится сильно заряженным, дестабилизирующим, очень болезненным внутренним объектом, способным менять отражение реальности.

Она расщепляет личность на агрессивную защитную часть, которая выстраивает отношения с внешним миром, сквозь призму травмирующего события, а так же, становится окружением внутреннего ребенка, формируя его психическую структуру и наполняя его болезненными смыслами, поисками справедливости и желанием бесконечно компенсировать  образовавшуюся пустоту.

Как нам известно данную функцию, при норме развития личности, выполняет материнская фигура формирует отношения с миром и внутренние состояние ребенка.

Мое предположение состоит в том, что травма, может заполнять личность настолько, что вытесняет собой  или искожает все остальные внутренние объекты.

Стало быть, тогда, все дальнейшие процессы развития пойдут сквозь травмированные внутренние объекты.

В норме развития, каждая личность проходить такой процесс как сепарация с материнской фигурой. Что не подразумевает прекращение отношений с реальной матерью, это выстраивание собственного внутреннего и внешнего пространства, с сохранением эмоциональных связей с реальной матерью, принятие ее и формирование качественно-нового.

Что же происходит, если внутреннее пространство наполнено травматическим аффесктивным заряженным переживанием, искажающим психическую оптику и смыслы личности?

На мой взгляд, до момента бессознательного переживания травмы, личность на самом деле не выстраивает собственной жизни, Жизнь подчинена травме, даже если она, как событие и переживание вытеснено или подавленно. Важным этапом в жизни личности, становится этап сепарации от травмы, как от внутреннего объекта, долгое время заполняющего пустоты  и наполняющего смыслом всю жизнь личности.

Подобное переживание у взрослой личности вызывает внутренний конфликт, и если будучи ребенком, он не имел возможности изменять обстоятельства окружающие его и находясь в полной и психологической и физической зависимости от родительских фигур, идентифицируясь с семьей. То во второй половине жизни, при формировании новой идентичности, личность способна к трансформирующим события. Но возможность формирания иной идентичноти представляется только через гибель предыдущей, семейной. Здесь перед человеком становится важный внутренний выбор, гибель и рождение нового или продолжение удерживания старого травмированного пространсва.

Данные переживания сопровождаются страхом предательсва, крахом иллюзий, что весьма болезненно воспринимается самой личности, но является неотъемлемой частью сепарационого процесса и выстраивания собственного я.

Джейм Холис в перевале в середине пути пишет:

Ощущение предательства, краха неоправданных ожиданий, пустоты и потери смысла жизни, которое появляется при этом, порождает кризис среднего возраста. Но именно во время этого кризиса человек получает возможность стать индивидуальностью, преодолев детерминирующую родительскую волю, родительские комплексы и социально-культурный конформизм. Трагизм ситуации заключается в том, что регрессивная психическая энергия, со своим подчинением авторитету, часто удерживает человека в сильной зависимости от этих комплексов и тем самым тормозит его личностное развитие.

На мой взгляд, здесь можно выделить следующие этапы.

-Встреча - момент осознания и распознания травмы, как происходящего давно события или череды событий, сильно повлиявших на психическую структуру личности. Когда интроецированное переживание, обнаруживается как поселенное против воли и желания личности, на данном этапе, появляется осознания иного пути и возможности иных смыслов, по мимо мести. Дается себе новая возможность. Это этап, когда бессознательное перестает называться судьбой.

- Диалог, один из очень продолжительных и сложных этапов в сепарации и последующей индивидуации личности. Здесь происходит выход боли, переживаний. Личность встречается с собственным теневым материалом, который возможно удерживал ее до этих пор в аспекте травматического переживания, расставание с тем, что приносило смысл, выстраивание отношений, без призмы травмы, без ее проекций. Это не просто встреча с Минотавром, это диалог с ним о том, зачем же я тебя искал? Зачем, так долго жил с тобой?

Признание или принятие.

Популяризованное на сегодняшний момент понятие признания или принятия травмы и объектов, связанных с ней, искажает, на мой взгляд, истинный смысл этих понятий. Принятие-не просто согласие, вытесняющее агрессию, боль и желание восторжествования справедливости и наказания обидчиков. В нем кроется, куда более глубокий смысл, признания в себе места для боли, не разделенной обиды на весь мир, желания мести и ярости, вызванные травмой. Отведения пространства во внутрипсихическом мире личности, где храниться та или иная травма, будь то утрата, насилие, не любовь. На данном этапе, личность научается жить с тем, что произошло или происходило, не  делая эти события и связанные с ними переживания собственной нормой жизни, здесь оптика личности поворачивается на новые ракурсы и возможности, при этом само переживание не изгоняется, а события не пытаются вытесняться и оказаться забытыми. Психика, обнаруживая в себе черную дыру, которая некогда поглощала в себя все возможные ресурсы, теперь становиться просто пространством, ей больше не служат. Личность становится способной, говорить о ней, но не сквозь нее.

На данном этапе поднимаются более тонкие слои травматизации, поскольку адаптационный период уже прошел, и казалось бы, личность выстроила собственную жизнь, но без признания, эта жизнь будет похожа на мышиный бег в колёсике, поскольку, все что делает человек, продиктовано эмоциональным голодом и желанием не замечать этот самый голод.  На мой взгляд, подобные изменения- это не просто ход случайных событий, это внутренний осознанный выбор человека, решившегося на развитие в собственной жизни.

Трансформация.

Когда находится справедливость  и необходимость в событиях, травмирующих ранее, Здесь между отщепленными частями самости не остается больше пространства, все части соединятся в целое, и обретается или формируется новый смысл и пространство личности, без разрушения предыдущего опыта.