Современный взгляд на толкование сновидений или старые мысли на новый манер

Фрейд: «Сновидение – это царская дорога в бессознательное.»

 

Сновидение в психоанализе часто рассматривается как симптом, послание, которое имеет важное значение в истории личности.  Под снами в классической психоаналитической концепции рассматривают замаскированные желания, пробуждение бессознательных инфантильных желаний и стремлений индивидуума. Такие желания во время сна переживаются как галлюцинаторное удовлетворение. 

Если рассматривать сон как некую функцию психической жизни личности, то работа сна заключается не только в удовлетворении желаний, но и в маскировке последних. Маскировка желаний очень важна для безопасности сновидца, она нацелена не вызывать излишних тревог от столкновения с ними… Посредством психической работы сновидения достигается компромисс между подавляющими силами и подавленным. Это противостояние, оно скрыто от понимания, замаскировано.

Интерпретация сновидений - очень тонкая и филигранная работа психоаналитика.

В основе интерпретации – аннулирование работы сновидения, снятие маски, перевод содержания в доступное к осознанию. Так, интерпретация рассматривается как нарушающая деятельность, которая внедряется в работу сна и разоблачает его. Готов ли сновидец к разоблачению? Это один из главных вопросов, на который нужно найти ответ, перед тем как приступить к проработке сна, иначе все старания могут быть напрасны – они не будут приняты к осмыслению.

Фрейд настойчиво утверждал, что значение сновидения заключается не в явном, не в поверхностном, не в эксцентричном или банальном его изложении. Фасаду сна нельзя доверять. Внешний вид сновидения подвержен «вторичной обработке», соединен из фрагментов так, чтобы запутать самого сновидца. Сон, скорее, не понятен и задача аналитика - каждый раз брать под сомнения все его фрагменты и возможные интерпретации, которые рождаются в ходе анализа. Значение сна можно открыть только лишь после дополнительной работы самого сновидца, его ассоциаций к самому содержанию сна, событиям и мыслям предшествующего дня.

Любые сновидения пронизаны символами.

Считается, что символизируется только подавленное – только подавленное требует символизации. Для аналитика большой соблазн интерпретировать сновидение исходя из его символики, подобно соннику. Руководствоваться символикой в слепую опасно и, скорее, приведет к ложной интерпретации и толкованию. Символ связывает явное и латентное (скрытое) содержание, несет в себе связи. В современном контексте от символов ушли еще дальше. Уже не только свободные ассоциации, но и фантазии на тему сна, на тему своих же ассоциаций используют во время анализа. Фантазии, как и ассоциации, способны вскрыть для нас бессознательные переживания пациента.

Интерпретация сновидений без работы самого сновидца – это «голая» интерпретация, которая демонстрирует нам проекции психоаналитика, его личные фантазии и не раскрывает нам истинные смыслы сна.

Ференци: «Мы все чаще и чаще сталкиваемся с тем, что так называемые отпечатки дня (жизни) в действительности представляют собой повторение симптомов травмы...».

Опираясь на аналитические концепции толкования сновидений, во сне человек проживает постоянное повторение травматического опыта с целью получения нового, благополучного. Так, это утверждение можно метафорически сравнить с «Днем сурка». Человек засыпает и во сне переживает травмирующие события в различных визуальных модификациях, для своего же успокоения и снятия болезненного напряжения.

Сон – жизненно важная функция для восстановления психической оболочки.

Благодаря современным исследованиям магического процесса сна, нам известно, что каждый человек видит сны каждую ночь. Но не все сны оставляют отпечаток в памяти, что объясняет нам природу отсутствия сновидений. Травматическому опыту переживаний соответствуют и бессознательные конфликты нормального развития индивидуума. Так, во сне может бесконечно проигрываться Эдипов конфликт. Раз за разом, пока не будет достигнут к осознанию и пониманию автору снов. Конфликты с помощью снов воспроизводятся подобно драматическому проигрыванию пьесы на сцене. Если конфликтам есть место для проигрывания на сцене внешнего мира и повседневных событий - вход на сцену сновидения для них закрыт. Такой пациент утверждает, что не видит снов, или, что часто встречается, сон наполнен поверхностными смыслами, менее значимыми и глубокими.

Сон, прежде всего, «восстановитель».

Его функция - восстановить нарциссизм сновидца, починка внутреннего объекта, расколотого деструктивной ненавистью. Здесь рассматривают сон с позиции объектных отношений, а внутренний объект - как интернализованную первичную родительскую фигуру.  Сон работает для исправления, возможности перепрожить заново, залечить раны.

Структурная модель психики Фрейда позволила рассматривать сновидения, исходящие из разных ее пластов. Так, сны могут быть «снизу» - выходящие из Ид (Оно) или «сверху» - из Эго (Я). Для психоаналитика эта информация дает доступ к уровню организации личности и его базовым бессознательным конфликтам. На каком уровне проигрывается сновидение – на таком уровне и интерпретируется его смысловое значение.

Обратимся к рассмотрению понятия сновидения в психоаналитической литературе. Так, есть 3 основных позиции:

Для понимания сути сновидений Левин сравнивал гипноз, психоанализ и сон.

Психоанализ рассматривается как видоизмененная ситуация гипноза.

«Желание быть усыпленным, привносимое пациентом в ситуацию гипноза, в психоанализе замещается желанием продуцировать свободные ассоциации. Пациент ложится на кушетку не для того чтобы заснуть, а для того чтобы ассоциировать. Нарциссизм сна совпадает с нарциссизмом пребывания на кушетке. Явное содержание сновидения совпадает с явным психоаналитическим материалом. То, что конструируется во сне, следует сравнивать с тем, что конструируется процессом психоанализа.». Так, мы видим, что смысл гипноза - вызвать состояние сна и ознакомить пациента с его содержанием после «пробуждения»; в психоанализе аналитик помогает сознательному Эго клиента восстановить подавленное и бессознательное сновидения путем свободных ассоциаций и фантазий.

Все сновидения заканчиваются пробуждением – это основа, квинтэссенция, фундаментальная задача психики.

Психоаналитик выступает тут в роли «пробудителя», он провоцирует сознательное мышление без пелены визуальных, галлюцинаторных образов сна, способствует пробуждению к жизни.

Винникот и Бион утверждали, что Эго психоаналитика имеет «восстановительную» роль для регрессивных состояний анализантов (пациентов). Пробуждение осуществляется путем интерпретаций, толкования сновидения. Так, в ситуации психоаналитической работы сессии, нарциссизм сна замещается нарциссизмом кушетки. Клиент полностью поглощенный содержанием сновидения, погружается в аналитическую работу по дешифровке смыслов сна здесь и сейчас на кушетке. Функция пробуждения от сновидения достается аналитику. Аналитик поддерживает клиента в бодрствующем состоянии, направляет течение его мыслей, аффективных процессов, придает ассоциациям, фантазиям и непосредственно словам форму, значение. Он, как «серый кардинал», берет на себя ответственность о происходящем, удерживая вектор размышлений пациента и каждый раз ставя под сомнения свои контрпереносные ощущения и переживания клиента для максимально прозрачной безоценочной работы. На практике, в анализе, аллегорично можно наблюдать желание клиента заснуть, проснуться, видеть сны или не видеть их. Эти проявления стремлений непосредственно имеют отношение к желанию быть проанализированным, созданию аналитического альянса или защитному механизму избегания, вытеснения собственных чувств и эмоций.

Во время сна человек находится в относительном покое. Только определенные энергии психики остаются активными, которые и инициируют сновидение. Эти энергии запускают работу сна и составляют латентное(скрытое) его содержание. Скрытое содержание конструируется исходя из инстинктивных производных Ид(Оно), а также впечатлений и забот предшествующего дня. Сон достаточно сложный конструкт, в котором переплетены глубинные конфликты и опыт с актуальными и реальными событиями дня, жизни. Согласно современному взгляду, психическая энергия, связанная с латентным содержанием сновидения, непосредственно активизирует бессознательные функции Эго и Супер-Эго. Функция Эго здесь удовлетворение, а, в свою очередь, Супер-Эго противостоять удовлетворению, всячески защищая психику от прорыва бессознательных переживаний к осознанию, маскировка последних.

Удовлетворение желания во сне, зачастую, очень приятное переживание.

Желания могут быть не только положительно окрашенные, это могут быть и желание смерти близких, неудачи, ссоры, болезни. Так, во сне человек может видеть сцены насилия и сильно корить себя за эти сцены, хотя внутри переживать обратные чувства, чувства удовлетворения, блаженства, безопасности, завершенности. Один из таких интересных феноменов переживания удовлетворения во сне – соматическое удовлетворение в виде сексуального оргазма, поллюции, или просто эрекции, возбуждения. Это «галлюцинаторное исполнение желания» по Фрейду, которое переживается на уровне тела. Этот феномен противоречит теории об инстинктивном удовлетворении – как удовлетворении исключительно в нашем воображении.

Сновидения существуют благодаря работе Ид (Оно), Эго (Я) и Супер-Эго (Сверх Я). Взаимодействие этих структур психики, с одной стороны, достаточно простое, но и крайне сложное с другой. Конечным результатом их совместной работы является манифестное (явное) содержание сна. Это тот продукт, который сновидец непосредственно видит, переживает и воспроизводит.

Сейчас давайте рассмотрим различие в функционировании психического аппарата в состоянии бодрствования и сна. Состояние бодрствования существенно не отличается по своей работе от сна. Во время бодрствования мысли, идеи, фантазии, которые рождаются в голове у человека также являются компромиссом, конечным результатом согласованности трех структур психики: Ид, Эго и Супер-Эго. Такую слаженную работу Велдер назвал принципом «множественного функционирования».

«Множественное функционирование» присутствует как во сне, так и во время бодрствования. В чем же отличие? Конечный результат компромисса между этими тремя структурами во время бодрствования вовсе не сновидение. Вот как это объясняется:

1) во время сно­видения происходит регрессивное изменение многих фун­кций Эго;

2) аналогичное регрессивное изменение во время сновидения наблюдается и в функционировании Супер-Э­го;

3) инстинктивные желания и фантазии, проистекаю­щие из Ид, в сновидении играют большую роль, чем в большинстве психических явлений взрослого человека в бодрствующем состоянии.

Во время сна происходят поразительные изменения в функционировании Эго, что проявляется в ослаблении защит и, как следствие – прорыв бессознательных желаний и галлюцинаторное переживание последних. Фрейд говорил: «Так как действие невозможно, желания не так опасны».

Можно утверждать, что ослабление психических защит тесно связано с отсутствием движения во сне, неподвижностью сновидца. Мы позволяем себе соприкасаться с нашими желаниями вне рамок социальных, культурных, моральных, этических норм. Но что же тогда можно говорить в контексте лунатизма? При этом психическом и соматическом расстройстве сон не так уж и безопасен. Психический аппарат не контролирует тело и его движения. Стремление к удовлетворению может отыгрываться в реальности внешнего мира. Такая несогласованность psyhe и soma может рассматриваться в контексте этиологии и патогенеза лунатизма.

Во время сна происходит усиление базового нарциссизма клиента, снижение/регрессия его до более детского уровня развития. Снижение функции Супер-Эго позволяет инстинктивным желаниям свободно, прямо и сознательно выражаться, значительно легче чем в состоянии бодрствования. Именно это единственно-значимое желание здесь и сейчас имеет такое сильное значение и подкрепляет внутренний нарциссизм пациента. Если удовлетворения не происходит, у сновидца начинает нарастать тревога. Если в состоянии бодрствования такие желания вызывают чувства вины, наказания, то во сне они трансформируются в ощущения тревоги  и страха. Чувства страха и тревоги, как одни из базовых примитивных чувств, характерны для раннего детства. Возникновения таких чувств во время сновидения подтверждает теорию регресса, так для ранних детских периодов развития характерна еще не сформированная функция Супер-Эго, которая и порождает чувства страха и тревоги. 

Сон можно смело назвать запутанной головоломкой не только для самого сновидца, но и для аналитика.

В нем смешиваются невербальные - зрительные образы (образное мышление) с вербальными его частями, которые характерны для зрелого психического функционирования мысли.

Анализ сновидений рассказывает нам значительно больше, чем просто об инфантильных желаниях клиента. Сон приоткрывает нам занавес на всю бессознательную жизнь клиента, его тревоги, переживания и вину об этих переживаниях, о защитах против желаний, чтобы избежать тревоги, о динамике черт личности, его характера, а также психопатологии симптомов. Для анализа сновидения в равной мере важно знать ассоциации, фантазии, физические ощущения и образы клиента. Работа со сном в психоанализе ничуть не меньше схожа по углубленности работы с симптомом клиента.

Необходимо понимать, что человек не пребывает никогда в полностью бодрствующем состоянии или состоянии сна. Это относительные, а не абсолютные условия. Грань между этими двумя состояниями как бы парит в воздухе. Сон ограничивает контакт человека с внешней средой и исключает произвольную моторную деятельность. По существу, можно сказать, что сновидение – это зрительное переживание. Но как быть с воспоминаниями? Так, например, воспоминания раннего детства приходят к нам в виде образов и сцен, порой, не менее эмоционально и чувственно окрашенных, чем сон…

Тут хотелось бы отметить значение фантазмов. Пациент может приносить на сессию рассказ сновидения с большим количеством деталей, уделяя внимание подробностям. Он рассказывает сон с излишней детализацией, может утверждать, что видел этот сон всю ночь. Часто мы можем наблюдать из рассказа, что имеется спутанность осознания континуума сновидения и неоднозначность  в ответе видел ли или фантазировал пациент… Содержательную историю можно фантазировать перед сном. Воображение и фантазии играют не меньшую роль, чем само действительное сновидение. Воображаемый материал был специально подготовлен, продуман в стройную (или не очень) концепцию повествования, изложен аналитику. Такой привнесенный в пространство терапии материал можно с легкостью расценить, как желание приоткрыть занавес бессознательного, быть проанализированным.

Каким бы странным и непонятным не казалось на первый взгляд сновидение – это всегда собственное творение.

На первых порах сон кажется чуждым из-за причудливого содержания. Одна из задач аналитика в работе с клиентом - донести важность любого бессознательного материала, пользу для понимания собственного Я. Только так возможна качественная работа в терапевтическом альянсе.

Фрейд писал, что интер­претация сновидения не должна проводиться ради нее са­мой, она должна быть составной частью лечения.

Не только качество самой интерпретации, но и способ и время выбранное для нее имеет большое значение при работе с пациентами. Избегание интерпретаций сновидений может вызвать чувство тревоги и недоверия к аналитику. Так, пациент может думать, что аналитик испытывает страх перед его содержанием. Неуверенный под­ход аналитика к сновидению может увеличить подозрение пациента в том, что в нем, в пациенте, особенно много дурного или убедить его в том, что аналитик не уверен в себе. С другой стороны, глубокая интерпретация, предло­женная преждевременно, либо испугает клиента и заста­вит его отказаться от психоанализа, либо убедит его во всеведении аналитика и превратит в преданного сторонника, а не в рабочего союзника. Опасность составляет и ложное истолкование. Согласие во всем с аналитиком, принятие интерпретаций, в особенности с символическими намеками – удобный случай для пациента упрочить свое ложное Я. Возможность переложить ответственность на плечи идеализированному аналитику.

В кабинете, во время психоаналитической сессии, каждому участнику отводится своя роль.

Роль пациента – свободно ассоциировать. Аналитика – интерпретировать. Что стоит за работой интерпретации? В первую очередь, аналитик должен эмпатично ассоциировать в своем уме, представляя себя на месте клиента с его жизненным опытом. Полученные образы, получаемые из словесного изложения, аналитику предстоит переводит в мысли, идеи, непосредственно интерпретации. Аналитику очень важно отложить свой теоретический интерес и личное любопытство и позволить свободно парящему вниманию извлекать самое ценное – саму суть. В процессе работы ему нужно оставаться максимально безоценочным, следовать за тем, что важно, доступно и господствует здесь и сейчас в психической жизни пациента. Аналитику стоит серьезно обдумывать, что будет полезно для сознательного Эго пациента и что можно эффективно ему преподнести. Форма подачи также имеет значение. Интерпретации лучше всего воспринимаются, когда идеи сформулированы доступным языком, полными значения, «живые». Иногда сновидение не подлежит интерпретации здесь и сейчас и аналитику стоит повременить с ним. Такая ситуация может часто встречаться, когда пациент с незрелой структурой личности банально не готов принимать глубокие интерпретации. Сновидение может не поддаваться сложному интерпретированию и в случаях начальных этапов терапии или, если сновидение действительно пока загадка для обоих участников психоанализа. Надо помнить, что к сновидению всегда можно вернуться и с течением времени. Иногда инсайты могут настигать спустя месяцы и годы усердной аналитической работы.

Интерпретировать сновидения психоаналитик научается на собственном опыте своего тренингового анализа и в непосредственной практической деятельности. Научиться на семинарах, лекциях, тренингах, мастер-классах, книгах, статьях этому очень сложно. Эти виды обучения скорее выступают в роли теоретического ресурса. Также сложно научится людям не имеющим должную подготовку в сфере психологии, тем кто не знаком или плохо знаком с формой и содержанием бессознательной психической деятельности человека. Интерпретация сновидений, как некое ремесло, которое можно постигнуть в ходе практического опыта, основанного на теоретической базовой подготовке.

Одни из современных гипотез толкования сновидений рассматривают понятие «пространства» сновидения. Под «пространством» сновидения при этом принимается специфическая интрапсихическая структура, в которой человеку свойственно реализовывать некоторые типы собственных переживаний. Утверждается, что психическая способность человека реализовывать переживания в пространстве сновидения, позволяет снизить поведенческие проявления бессознательных внутренних конфликтов. Сновидение не может функционировать до тех пор, пока собственное пространство – «психическая система» - не будет определена и реализована.

Понятие о пространстве сновидение дает нам возможность взглянуть на работу во время сеанса, когда пациент представляет нам свое творение. Ощущения, которые охватывают пациента и психоаналитика во время сессионной работы со сном можно метафорически представить как: «спокойное возбуждение, перемирие, временное затишье, восторженное соучастие». Пациент предоставляет нам материал сна вроде бы от себя, но при этом открыто добавляет значимость происходящего не в настоящем времени: «Я этого не делал, мне это не принадлежит.  Это всего лишь сон». Он, с одной стороны, приоткрывает нам занавес, позволяет бросить взгляд, прикоснуться к сновидению, но не быть участником происходящего. Пациенту важно отметить , что он никоим образом не соответствует этому сну, не хотел бы этого и не повторял бы события сна в сознательной реальности. Психоаналитику же он говорит: «Вы можете интерпретировать сновидение, проникать в его суть, но острое удовольствие, никогда полностью не удовлетворённое, которое Я испытал - мое».

В ходе рассуждений о сновидениях и их значимости, мы уже определили, что сновидцу свойственно отрицание содержания сна и, в тоже время, возбуждение от собственного творения.

Еще один современный взгляд предлагает рассматривать сновидение как перверсию.

Еще Ференци писал: «Использование сновидений в анализе представляет собой нечто весьма далекое от их предназначений». В ходе совместной аналитической работы мы подчиняем и атакуем сон, разбиваем вдребезги объект сновидения. Аналитик предстает свидетелем и соучастником удовольствия пациента. Разве это не напоминает сексуальное извращение?  Может ли интерпретация удовлетворить пациента? Осуществится ли желание? Таким пациентам свойственно приносить сон за сном, безжалостно манипулируя образами и словами, как будто обращаясь не с содержанием, а со своими фантазиями, переложенными на плечи аналитика. Самосознание, саморефлексия переноситься на второй план. Здесь пространство сновидения - это территория животного удовольствия.

Рассуждая о сновидении с разных позиций, можем прийти к выводу, что целью является временное прекращение желания, снятие тревоги, а не достижение удовлетворения.

Объектом желания выступает – само желание, в тоже время, объектом желания спать является абсолютная нулевая точка успокоения. Одна из побуждающих причин ложиться спать – это достижение состояния спокойствия, релаксации и восстановления жизненного ресурса.

Приснившийся сон дарит нам иллюзию, будто мы можем достичь того мифического места, где нет ничего не связного, мы можем стать почти волшебником и преодолеть законы природы. Реальное – воображаемо, воображаемо - реально, где слово – это вещь, тело – это душа, одновременно тело - и матка и фаллос, где настоящее – будущее, взгляд – слово, любовь – пища, глубина – поверхность и все это расположено в нарциссическом пространстве. Все одновременно и просто и сложно. Желание проникнуть в сновидение и его смысл как ответ на страх, смешанный с чувством вины. Это страх быть проницаемым для сновидения, кошмара, страх незащищенности. Толкование и интерпретация дает пациенту возможность безопасности, сон не поглотит и не уничтожит. С другой стороны, можно рассуждать, что глубокие смыслы сновидения не проникают в нас полностью, они, скорее, несут нас как течение. Выход на поверхность из этого течения – в бесконечно повторяющемся цикле смены дня и ночи. В состоянии бодрствования мы можем четко прочувствовать опору под ногами – реальность.

Сновидение обладает связующей функцией. Это связь с бессознательным, которая поддерживается и зависит от способности к воспроизведению. То что человек способен видеть и понимать, назвать – есть тем, что можно удерживать на расстоянии, в памяти и передать аналитику. Благодаря возможности к воспроизведению, человек способен развивать навык самоанализа и саморефлексии.

Мы уже коснулись теории перверсии сновидения, теперь хотелось бы высветить еще одну не менее важную и интересную теорию связи сна с материнским телом/объектом. Пациенты в ходе анализа могут обходится со сном по разному. Так, одни запрещают себе какое-либо понимание, знание о собственном творении, другие напротив - жаждут разложения на мелкие детали, элементы, овладеть всеми кусочками «тела сновидения». Так, можно рассматривать сон, как усилие пациента поддерживать невозможное единение с матерью, сохранить целостность ранних диадных отношений мать-дитя. Некоторые пациенты просят и даже требуют не подходить слишком близко, не трогать руками «тело сновидения», не разжевывать и не представлять словами его значение. Здесь на первый план для пациента выходит «использование» самого сновидения, а не толкование его содержания, не каждый готов прикоснуться к магически важной материнской фигуре – это табу. В ходе анализа нам это дает понимание сформированной привязанности у пациента и его реакции могут косвенно это нам демонстрировать. Если в нашем аналитическом рассуждении двигаться этим путем, то нам представляется возможность предположить:  если сновидение – материнская фигура, то интерпретация – отцовская фигура. Интерпретацию часто отодвигают, оспаривают, не принимают. Она достаточно агрессивна в своем роде, что можно сравнить и с отцовской энергией. Интерпретация это и «символическая рана» нанесенная пациенту, как опыт который может предоставить нам отец во время раннего воспитания. Именно отцу свойственно в период сепарации ребенка с матерью знакомить его с внешней средой, научать навыкам выживания и формирования для него таких понятий как жизненный опыт и путь, быть справедливым вердиктом его поведению и в тоже время опорой и защитой. «Отцовская интерпретация» достаточно сексуализирована и соответственно агрессивна, ведь слова аналитика проникают вглубь «символического тела сновидения».

Психоаналитические теории рассмотрения сновидений на этом не ограничиваются.  Так, Левин сравнивал сновидение с материнской грудью. Изначально для этой концепции было предложено понятие экрана сновидения, на который содержание проецируется. Этот экран представляет собой некий символ сна и слияния Эго с грудью в уплощенной форме. Зрительные образы представляют желания, которые экранизируются как в кинематографе. Экран, согласно такой теории, символизирует слияние с грудью и одновременно отрицание враждебности к ней. Экран – как желание иметь мать (грудь), которая может вытерпеть, вместить в себе проекции и позаботиться о нежелательных аспектах Я.

Соотнося экран с теорией объектных отношений Канзлер предполагал: «Спящий никогда не бывает одинок в полном смысле этого слова, он спит со своим интроецированным «хорошим» объектом… Экран сновидения является следом и свидетелем партнера по сновидению».

Выдвинутые Бионом концепции альфа-функции, как базовой функции мышления, способности мыслить, сыграли значимую роль и в отношении толкования сновидений.  С помощью такой функции, события, затрагивающие личность, трансформируются  в «мысли сновидения». С появлением мышления внешняя реальная опасность должна быть интернализирована, чтобы стать значимой для Эго. Бион утверждал: «Если пациент не может трансформи­ровать свои эмоциональные переживания в альфа-элемен­ты, он не увидит сновидения; альфа-функция трансформи­рует чувственные впечатления в элементы, напоминающие зрительные образы, и, фактически, идентичные с ними… С точки зрения значения, мышле­ние зависит от успешной интроекции хорошей груди, пер­воначально ответственной за выполнение альфа-функции».

Из этого следует, что без интроекции хорошей груди (матери, первичного объекта), пациент не способен к трансформации переживаний в альфа-элементы, не способен жизненный опыт и конфликты перепроживать в зрительных образах сновидения. Умение видеть сны закладывается в детстве благодаря нашим ранним родительски - детским отношениям (объектным отношениям). Мать является ценным опытом отношений, качество которых оставляет след на всей последующей жизни.

Основной аспект аналитического выслушивания аналогичен материнской способности принимать и развивать детские психические коммуникации, проективную идентификацию тревожных ситуаций, умение контейнировать, выдерживать ошеломляющие негативные и позитивные чувства, психические страдания ребенка. Аналитик сравнимо с матерью, формирует для пациента новый опыт взаимоотношений, безоценочный и принимающий.

Рассматривают сновидение и с позиции контейнирования – способности вмещать и переносить переживания. Пересказ сновидения после пробуждения представляет собой вербальный контейнер явного содержания сна. Явное содержание сна стремится быть похожим и демонстрировать владельцу собственного творения его скрытый, латентный смысл, а именно бессознательное. Явное является контейнером латентному, в то время, как латентное есть контейнером для инстинктов, желаний, бессознательных побуждений и представлений. Интерпретация аналитиком сновидения отделяет различные слои явного и латентного, подобно тому как снимается кожура с луковицы. Интерпретация также способна оказывать с другой стороны и восстановительную функцию расщепленного Эго сновидца.

Сновидение обладает и некоторыми защитными функциями. Его можно сравнить с защитной оболочкой, мембраной, которая оберегает психику сновидца. С одной стороны, эта оболочка оберегает от латентной активности дневных отпечатков (неудовлетворённых желаний предшествующего дня), с другой - от возбуждения вызванного «ночными отпечатками»: световые, звуковые, температурные, тактиль­ные и кинестетические ощущения, органические потреб­ности, активные во время сна. Также защитная функция проявляется в способности сновидения помещать внешние и внутренние инстинктивные раздражители на один и тот же уровень. Это происходит путем сглаживания их различий, смешения их в один смысловой поток. Но эта защита может и легко разрушиться, что подтверждает нам тревожное пробуждение во время кошмаров. Такая защитная оболочка недолговечна, она оказывает свое воздействие пока длится сон, успокаивает сновидца, «баюкает» как мать. Бессознательно сновидец регрессирует до состояния первичного нарциссизма, представляющего собой смесь блаженства, снижения на­пряжений до нуля и смерти, а затем погружения в глубо­кий, лишенный сновидений сон. Кроме этого, такую оболочку, экран, можно назвать чувствительной. Она фиксирует психические образы - чаще всего зрительные, иногда со звуком, иногда неподвижные, как слайды или фото, но зачастую как видеофильм.

Работа сновидения по удовлетворению желаний и маскировке последних достигает своей цели преодолевая две цензуры: первая - между бессознательным и предсознанием, вторая -  между предсознательным и сознанием. Если маска, под которой скрывается запретное желание, обманывает только первую цензуру, то человек просыпается в тревоге, если и вторую, то в кошмаре. Если бессознательные представления действуют в обход предсознанию и попадают сразу в сознание - реакцией также является кошмар. В зависимости насколько сильно откроется перед нами  наше бессознательное, наши желания и конфликты – настолько сильную и ошеломляющую реакцию мы получим. Кроме этого, существенную роль играет и цензор Супер-Эго, который допускает наше бессознательное в сновидение и как наказывает за него – тревожным пробуждением или ночным кошмаром.

И напоследок, о посттравматических сновидениях, которые описывал еще Фрейд. Посттравматические сновидения – это сны, в которых повторно переживаются обстоятельства предшествующие несчастному случаю. Таким тревожным сновидениям свойственно заканчиваться перед воспроизведением самого несчастного случая. В таком сне предполагается наличие альтернативной развязки, возможности избежать или отсрочить негативные события. Посттравматические сновидение выполняют четыре основные функции:

     В конце хотелось бы добавить, что самая важная функция сновидения – это восстанавливать психическую оболочку сновидца день за днем, что и объясняет удивительную природу ежедневной смены состояния сна и бодрствования. Сон – это самое сокровенное и неуловимое творение человека, оно так легко забывается…