Тайна усыновления которая совсем и не тайна

Анастасия, 25 лет, замужем, есть дочь. С подросткового возраста начала ощущать отличие от семей своих родителей. Среди светловолосых бабушек, дедушек, теть и дядь она была единственной темноволосой. Она может свободно говорить на эту тему с близкими и с посторонними людьми, но боится задать прямой вопрос своим родителям.

Олег, 32 года, женат, есть сын. Принял решение найти своего отца. Мать с отцом развелись когда ему исполнился годик. Его увезли в другой город и на все попытки отца наладить контакт ему отвечали отказом. К тому моменту как сын нашел отца уже в другой стране от него осталась только надпись на могильном камне. Олег надолго ушел в депрессию и горевание. 

Марина, 50 лет, замужем, двое детей. После смерти родителей решилась обратится в архив и таки прояснить как они жили до того как она родилась.  Запись о удочерение перевернула всю её жизнь. В пятьдесят лет она нашла своих живых родителей и целую толпу братьев и сестер.

Всего три истории из десятков которые я слышала. Капля в море сомнений, напряжения и горя. Нет, ни в одной из этих историй родители и усыновители не хотели нанести вред ребенку. Наооборот они всеми силами хотели защитить, поддержать и вырастить здорового, счастливого и уверенного в себе ребенка. Такое получалось не всегда. Да и кто может искренне похвастаться, что его ребенок вырос в точности таким каким ожидался? Объединяло выросших с секретом взрослых одно: внутренне ощущение что в этом мире им известно не все. Тайна жила в их жизни и раз за разом прорывалась на волю. В снах, обрывках разговоров, лишних воспоминаниях и случайных встречах.

Тайна усыновления существовала не всегда. Пышным цветом она разрослась на территории бывшего СССР в середине ХХ века. Страшное слово репрессии вошло и прочно закрепилось в жизни людей. Из страха за себя и свою семью они меняли свои фамилии, вычеркивали из памяти объявленных врагами народа членов семьи, меняли города и профессии. Тысячи детей репрессированных родителей оказались в детских приемниках и детских домах. Апофеозом стал запрет на разглашение тайны усыновления. Начиная с 1968 года за сообщение ребенку информации о его настоящих родителях судили по 155 статье Уголовного кодекса СССР. Сейчас статья в разных модификациях продолжает действовать в России, Беларуси, Казахстане, Узбекистане, Украине, Грузии. Кажется идея переписывания данных ребенка и тревожное ожидание разоблачения настолько въелись в культуру, что жить по другому невозможно. Или всё таки есть шанс?

В конвенции ООН «О правах ребенка» от 1989 года есть статья 7.1. «Ребенок регистрируется сразу же после рождения и с момента рождения имеет право на имя и на приобретение гражданства, а также, насколько это возможно, право знать своих родителей и право на их заботу.» Мне легко дышать читая эти строчки. Мы все дети своих родителей. Они были и мы имеем право знать о них.

"Все данные и личные подробности людей описанные в статье искажены. Все совпадения случайны."  Обычное условие к публикации личных маттериалов в статье на этот раз звучит ещё одним отголоском тайны.