ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СМЕРТИ В ПСИХОЛОГИИ

Феномен психологической смерти представлен в теоретических исследованиях многих наук: философии, религиезнавства, искусствоведения и др. Категория психологической смерти представлена в работах таких исследователей психологической науки: А. А. Баканова, Д. Болена, Е. И. Головахи, А. А. Кроника, С. В. Чебанова, Ф. Е. Василюка, П. С. Гуревича, Т. С. Яценко и др. Обращает на себя внимание особенность отражения в научной литературе явления психологической смерти через близкие понятия: ″влечение к смерти″ (М. Кляйн, Г. Мюррей, Дж. Рейнгольд, С. Фанти, Э. Фромм, З. Фрейд, К. Хорни и др.); ″социальная смерть″ (А. В. Дахин, Дж. Морено и др.); ″социальное отчуждение″ (А. А. Баканов [8], Е. И. Головаха, А. А. Кроник, А. Кемпински и др.); ″психологическая травма″ (Л. Бурбо, О. Ранк, Т. Йоманс, И. Ялом и др.); ″жизненный кризис″ (Ф. Е. Василюк, С. Д. Максименко, Т. М. Титаренко, А. Е. Варбан, Л. Г. Юрьева и др.); ″программированность поведения″ (Э. Берн, Я. Стюарт, В. Джойнс, М. Джеймс, Д. Джонгвард, С. В. Чебанов и др.); ″самоубийство″ (А. Амбрумова, Э. Кюблер-Росс, К. Менингер, Э. Шнейдман и др.).

Обзор литературных источников позволяет констатировать, что феномен психологической смерти изучается в таких ракурсах: как явление, обусловленное глубинно-психологическими детерминантами, в основе которых лежит влечение к смерти и деструктивности; как явление социальной отчужденности, возникающей через переживание субъектом психологической травмы или жизненного кризиса.  Неоднозначность толкования феномена психологической смерти предопределяет необходимость систематизации существующих исследований, что позволит более полно и адекватно определить содержание этого понятия.

Как отмечалось выше, подавляющее большинство ученых – Г. Мюррей, Дж. Рейнгольд, С. Фанти, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Хорни – рассматривают феномен психологической смерти через влечение к смерти и деструктивности. В психоаналитическом словаре влечение к смерти определяется ″через категорию влечения, которое противоположно влечению к жизни и нацелено на полное устранение напряжения, т. е. на приведение живого существа к неорганическому состоянию″, превращение динамической структуры на статическую, омертвевшую. Такой феномен в психоанализе определяется понятием ″деструдо″, которое означает ″разрушение статической структуры чего-нибудь (эта категория является тождественной энергии Танатоса и аналогичной либидо, но противоположной ему по направлению и функции)″ . Ввиду указанного выше нуждаются в толковании понятия ″либидо″ и ″мортидо″.

В психологической энциклопедии понятие "мортидо" обозначается как "агрессивное по своему характеру влечение к смерти, один из наиболее существенных мотивов жизни человека". В психоаналитическом словаре понятие "либидо" представлено как "психическая энергия", присутствующая во всем, что "направляется к чему-нибудь", половой инстинкт. Как утверждает З. Фрейд, элемент деструктивности присущ каждому живому существу. Он направлен на приведение его к предыдущему ″неорганическому состоянию″ и выражается в агрессии, ненависти и разрушительном поведении.

В основе таких деструктивных действий лежит энергия мортидо, которая обуславливает инстинкт смерти. Такая тенденция возвращения к состоянию несуществования связана с "вынуждением повторения", врожденным стремлением возвращения к состоянию несуществования. Учитывая указанное выше приобретает значение понимание З. Фрейдом влечения к смерти (деструктивности) как основы психической жизни субъекта. З. Фрейд выделяет влечение к смерти (Танатос), которое подталкивает организм к уничтожению и разрушению, и влечение к жизни (Эрос), служащее сохранению жизни. Действие этих влечений исследователь отмечает так: ″Эрос действует с самого начала жизни как ″инстинкт жизни″, в противоположность ″инстинкту смерти″, который возник в результате оживления неорганического″.

Существует соотношение между этими инстинктивными силами и наличие в физиологических процессах организма двух противоположных тенденций – анаболизма и катаболизма, связанных с двумя типами клеток человеческого организма, которые являются потенциально вечными и вместе с тем обреченными на смерть. З. Фрейд отмечает: ″Инстинкт смерти подчиняется принципу энтропии (закона термодинамики, согласно которому каждая динамическая система стремится к равновесию), поэтому "целью″ каждой жизни является смерть". Этой же позиции придерживается С. Фанти, который определяет влечение к смерти как тенденцию к возвращению в пустоту: ″Ключевыми элементами (отношения между Эросом и Танатосом) является то, что влечение к смерти базируется на принципе постоянности пустоты... это склонность возвращения в пустоту″. Такой тезис подтверждает единство влечений к жизни и к смерти и ставит акцент на наличии в биологических процессах организма противоположных тенденций, которые невидимо направляют организм к смерти.

Отмеченное выше указывает на биологическую обусловленность влечений к жизни и к смерти, что выражается в деструктивных действиях, направляя организм к смерти. Желание уничтожить, разрушить, омертвить и вместе с тем воскресить, оживить связано с базовым влечением к жизни и смерти. Это подтверждает следующий тезис З. Фрейда: ″Влечения к жизни и к смерти никогда не выступают отдельно, они соединены в разные вариации, а потому их нельзя узнать... Влечение к смерти вбирает в себя все опасное, враждебное – то, что связано с любовью и имеет первичную естественную биполярность″. З. Фрейд также указывает: ″Каждый из нас в глубине души не верит в собственную смерть. Мы не в состоянии себе ее вообразить. Во время попытки вообразить собственную смерть и то, что будет после нее, тех, кто грустит за нами и т. п., мы все же остаемся наблюдателями″. Т. е., влечение к смерти может приобретать разные формы, которые также описаны в исследованиях Дж. Рейнгольда: ″... инстинкт смерти приобретает много разных форм: это инертность, которая направляется на нас, приятность бездеятельности, которая становится средством бегства от боли и страданий, ненадежности и напряженности, это избежание процесса роста, неспособность к интеграции, желание покоя для сознания, потеря автономности и энергии. Он действует как консервативная жизненная тенденция: платоническое тяготение к чему-то неизменному, постоянному, абсолютному и диаметрально противоположное желание; это инфантильное желание самопоглощения, это инцест, Фаустовское желание полного удовлетворения″. Последнее раскрывает противоречивый характер влечения к смерти, которое действует на бессознательном уровне и выражается в ощущениях одиночества, изоляции от реального мира, самоубийстве и т. п. 

Как утверждалось выше, деструктивные тенденции руководствуются влечением к смерти и способны разрушить организм, примером чего могут быть агрессивные действия, самоубийства, убийства, поскольку тенденция омертвлять является базовой в психике субъекта. Невозможность любить, чувственно единиться с желанным объектом являются проявлениями психологической импотенции. З. Фрейд утверждал: ″Когда эти люди любят, они не желают владеть, а когда они желают, то не могут любить. Они ищут объект, который им не нужно любить, чтобы отделять чувственность от желанных объектов, что и обусловливает психологическую импотенцию″. Психологическая импотенция обусловливает неспособность поддерживать близкие отношения, является причиной разрушения отношений из-за невозможности проявления любви и принятия другого человека. Феномен психологической импотенции выражается также в тенденции к закрытости, капсулировании, что делает невозможным чувственный контакт с другим человеком. Согласно исследованиям Э. Фромма, психологическая импотенция связана с садистским стремлением к господству и некрофилическим типом характера.

Исследователь пишет: ″Для садистского характера характерно покорение всего живого, оно должно быть под контролем... Человек становится садистом из-за того, что ощущает себя импотентом, неспособным к жизни, и компенсирует этот недостаток властью″. Описание исследователем некрофилического характера выпукло демонстрирует проявление тенденции к психологической смерти: ″Некрофилическому характеру присуще: тяготение ко всему мертвому, больному, разлагающемуся; страстное желание преобразования всего живого на неорганическое как тяготение к разрушению ради уничтожения, как любопытство ко всему механическому″. На склонности омертвлять живое делает акцент Г. Мюррей: ″Мы можем видеть увядание первых ростков жизни индивида, будто он стал пустым или полным в самом сердце вне бытия. Прослеживается кратковременное, поверхностное социальное взаимодействие, выход и вход находятся на минимуме. Человек представляет собой изолятор. Для него человеческий род становится полностью непривлекательным, ненавистным, монотонным круговоротом ненужных событий... Эмпатия в нем умершая, она инертная, как камень, который не задевают события и конфронтации″ . Тенденция к психологической смерти связана с психологической импотенцией, которой присуща невозможность выражения любви, поддержания близких отношений, а также чувство неполноценности, нежелательности.

Анализ теоретических исследований Г. Мюррея, Дж. Рейнгольда, З. Фрейда, Э. Фромма и др., позволяет утверждать, что в основе психологической смерти и психологической импотенции лежит мортидная энергия. Тенденция к психологической смерти выражается в проявлениях психологической импотенции: происходит блокирование либидной энергии, а энергия мортидо начинает доминировать и определять направленность психики субъекта.

Психологическая смерть характеризуется омертвлением либидных чувств и доминированием мортидных, которые  проявляются в ненависти, ревности, зависти, агрессивности и т. п. К. Хорни утверждает, что такие чувства формируются в детском периоде, когда ребенок натыкается на невозможность получения от родителей безусловной любви, внимания, что порождает разочарование, тревожность и т. п.. Для таких чувств характерна амбивалентность: ребенок одновременно любит и ненавидит, выражает нежность и агрессивность к родителям. Объяснение такого феномена дает А. Фрейд, ставя акцент на том, что агрессия и либидо в начале жизни индивида не отличаются, их соединяет объект либидо (принятие матери, эмоциональная связь с ней и др.).

Эти процессы объединяются согласно функциям удовлетворения и фрустрации потребностей ребенка. Исследовательница отмечает: ″После младенческого периода более выразительными становятся отличия между либидной и мортидной энергией. Отношения, которые окрашены любовью, становятся дискретными, а дальнейшее развитие либидо приводит к независимости нужд, которым сопутствует отрицательный эмоциональный фон и напряжение″. М. Кляйн подчеркивает, что такой дуализм влечений зарождается в раннем детстве и предопределяет возникновение амбивалентных чувств, которые являются базовыми в возникновении агрессии и деструкций психики. Истоки таких деструктивных тенденций связаны с действием инстинкта смерти: ″Инстинкт смерти обнаруживается в ненависти, деструктивности, отрицательных стремлениях, во всех моделях поведения, которые являются антагонистическими относительно жизнеутверждающих связей или объединений″. Согласно исследованию автора, влечения к жизни и смерти являются базовыми в психике субъекта, а переживание чувства неудовольствия, фрустрации предопределяют возникновение ненависти, агрессии и желание омертвить окружающих людей.

Итак, феномен психологической смерти в психоанализе представлен через призму влечения к смерти и деструктивности, который является базовым в психике субъекта и заложен на биологическом уровне через единство влечений жизни и смерти.

В научных поисках А. А. Баканова, Е. И. Головахи, А. А. Кроника  психологическая смерть определяется как феномен, который находит отражение в социальной жизни через социальное отчуждение, изоляцию, пассивность, равнодушие к себе и окружающему миру, связанные с драматическими переживаниями субъекта. А. А. Баканов отмечает такие характеристики психологической смерти, как: ″разрыв социальных связей, потеря жизненных ориентиров, ценностей, значимых отношений, самоизоляция, изменение образа жизни, мышления, отношения к себе и окружающим″. Е. И. Головаха и А. А. Кроник отмечают, что ″психологическая смерть выявляется в отсутствии новых жизненных ориентиров, апатии, желании отдыха, консерватизме, скептическом отношении к будущему, желании возвращения к прошлому, что характеризует омертвение личности″ . Такое определение дает возможность выделить следующие характерные признаки феномена психологической смерти: пассивность, изолированность, безынициативность, равнодушие, апатия, которые препятствуют успешной социальной реализации индивида.

Подобное определение этого феномена находим в работе Д. Болена: ″Психологическая смерть – это смерть нас самих, определенной роли, качеств личности, изменение социального статуса, красоты или других качеств субъекта, разрушение мечтаний, отношений, которые закончились смертью или разводом и т. п. Психологическая смерть происходит тогда, когда внезапно исчезает что-то или кто-то весомый для нас, субъект блокирует собственные эмоции и выражение отрицательных чувств″. Разрушение устойчивости (красоты, социального статуса, смерть близкого человека и т. п.) способно вызвать отчуждение от реального мира, разрушение социальных связей.

И. Е. Левченко описывает похожие признаки. В частности, он утверждает: ″… разрыв социальных связей вследствие психологического одиночества индивида, некоммуникабельность, бездеятельность, социальная пассивность, нарциссизм являются проявлениями социальной смерти″. Сосредотачивается внимание на изучении феномена психологической смерти в контексте проявления последствий его влияния на поведение лица в социуме. Дж. Морено утверждает, что ″...снижение адаптивности индивида к текущим условиям среды выражается в закрытости, безынициативности, равнодушии, характерно для явления социальной смерти, которая способна приблизить человека к старости, болезням и физической смерти″. А. В. Дахин пишет: ″Социальная смерть происходит тогда, когда вместо личности остается безвольный индивид, сравнительно с физической смертью, когда остается только тело". А. Кемпински сравнивал биологическую и социальную смерть, делая акцент на их равнозначности для субъекта в кризисный период: ″человек может сознательно избирать биологическую смерть для избежания социального отторжения″. Итак, за явлением социальной смерти стоит феномен психологической смерти, поскольку у него есть характеристики психологического омертвения личности (закрытость, безынициативность, изолированность, социальная пассивность, что является следствием явлений переживания травмы, жизненного кризиса, психологического одиночества).

Л. Бурбо, О. Ранк, Т. Йоманс, И. Ялом описывают  психологическую смерть через переживание травматических жизненных событий, одиночество, покинутость, потерю близкого человека, а затем и значимых отношений. В частности, И. Ялом отмечает: ″Мы сами продуцируем страхи, грусть, депрессию, отрицательное отношение, которые приводят к преждевременному умиранию с помощью психологической смерти″. Субъект блокирует выражение собственных эмоций, самоизолируется и теряет контакт с внешним миром, что порождает равнодушие, безынициативность, депрессивность. Такие состояния, по О. Ранку, вызваны травмой рождения, они поглощают жизненные силы субъекта и предопределяют бессознательное стремление "возвращения в утробу" матери. Каждый раз переживание эмоциональных потерь, физических травм возвращают индивида к первичным травматическим переживаниям: актуализируют ощущение беспомощности, враждебности, страха, что вызывает бессознательное стремление возвращения к утробному состоянию

Такая тенденция "возвращения в утробу" отражает признаки психологической смерти, ведь субъект ″убегает″ от внешнего мира и хочет возвратиться к безопасному, защищенному состоянию, в ситуацию ″самодостаточности″. Такое омертвение, как отмечает Л. Бурбо, связано с детскими переживаниями глубоких душевных травм: измены, покинутости, унижений, несправедливости, которые могут интерпретироваться ребенком как отрицание ее права на существование. Так, следствия психологической травмы являются близкими к признакам психологической смерти. Энциклопедический словарь дает такое определение понятия травмы – ″дезинтеграция, срыв, который возникает в том случае, когда психический аппарат внезапно подвергается действию внешних или внутренних стимулов, слишком сильных для того, чтобы их преодолевать или ассимилировать обычным способом″. Субъект ощущает беззащитность, беспомощность, которая варьируется от общей апатии и капсуляции в себе – к эмоциональной буре″. Это понятие определяет внутреннее состояние субъекта, его восприятие событий, эмоциональные ощущения, беззащитность, беспомощность, апатию, депрессию, которая являются характерными признаками психологической смерти. Отмеченное выше указывает на связь феномена психологической смерти с психологической травмой через такие общие характеристики: равнодушие, безынициативность, омертвение чувств, закрытость, беззащитность, психологическое одиночество, ненужность, апатия, депрессия. 

Описанные выше переживания характерны также для субъекта, который находится в кризисном состоянии. Кризисное состояние как форму психологической смерти и возрождение представлено в исследованиях Ф. Е. Василюка. Автор утверждает: "Любой кризис – это состояние ощущения перед лицом смерти, поскольку жизнь кажется невозможной в целом, а не в отдельных ее аспектах. Поэтому переживание любого кризиса – это психологическая смерть и возрождение". Влияние жизненного кризиса травматического характера на внутреннее состояние личности раскрыто в работах С. Д. Максименко, Т. М. Титаренко, А. Е. Варбан. С. Д. Максименко утверждает, что переживание субъектом жизненного кризиса является поворотным пунктом в его существовании, ведь он сталкивается с невозможностью реализации жизненного замысла. Исследователь пишет: ″Во время переживания жизненного кризиса будущее суживается, перспектива теряется, тревога по поводу завтрашнего дня начинает отрицательно влиять на самоощущение, трудоспособность, отношения с людьми... Человеку, который находится в тяжелом кризисном состоянии, присущи изменения временного переструктурирования жизнедеятельности – переживание распада (″до″, ″после″) причинных связей событий прошлого, жизнь распадается на две части – до и после события. Все, что было до, воспринимается в неадекватно счастливых интерпретациях, а события настоящего – как вынужденные реалии. В результате происходит распад связи времен″. Так жизненный кризис создает ощущение бесперспективности существования.

Субъект теряет интерес к жизни, живет прошлым, а будущее кажется ему пасмурным и ненужным. Т. М. Титаренко утверждает: ″… каждый настоящий кризис – это умирание, умирание себя вчерашнего со всеми ценностями, стремлениями, замыслами... кризис – это конец и начало, если на него хватит сил″. Ставится акцент на связи проявлений психологической смерти с возможным возрождением, ведь, попадая в кризисную ситуацию, субъект имеет возможность переосмыслить собственную жизнь. Как отмечает исследовательница, жизненный кризис – это личностная катастрофа, за которой теряется ощущение уверенности, разрушается что-то прочное, обычное: ″Старый жизненный мир разрушается частично или почти до конца. Вокруг остается захламленная и, на первый взгляд, безжизненная пустыня″. Такое состояние сопровождается чувством потери жизненной перспективы, повышением тревожности, которая отрицательно влияет на самочувствие субъекта.

Подобное состояние могут вызвать жизненные обстоятельства, которые обусловлены, например, внезапным переездом, болезнью близких, фатальным диагнозом, сменой работы, которая вызывает ощущение затмения будущего – ″оно становится нечетким, неопределенным, и страх перед чем-то новым, неизвестным, непостижимым, просто непривычным, перед необходимостью адаптации, отказа от старых привычек начинает преследовать человека, забирая энергию, обессиливает его″. Этот тезис подтверждает то, что психологическое омертвение может сопровождать переживание жизненного кризиса – через вынужденное омертвение субъектом собственных замыслов, целей, мечтаний, что обусловливает у него состояние непонимания и непринятия, восприятие объективного мира как хмурого и жестокого.

Аналитико-синтетический анализ литературы (Э. Берн, Я. Стюарт, В. Джойнс, С. В. Чебанов) показывает, что феномен психологической смерти связан с ригидностью, программированностью поведения субъекта, что обусловливает омертвение его индивидуальности. С. В. Чебанов утверждает: ″Программирование, ритуализация, автоматизация поведения ограничивает самовыражение личности, является проявлением психологической смерти″. Субъект является исполнителем жизненного сценария, который предусматривает воплощение запретов, реализацию программ детства, автоматизированность поведения, которые не осознаются субъектом. В трансактном анализе дается такое определение сценария жизни: ″… это неосознанный план жизни, который похож на театральные сценарии, имеющие начало и конец, напоминая легенды, мифы, сказки″. Так субъект неосознанно следует жизненному сценарию, для которого характерна статичность, стереотипность, автоматизированность поведения.

Э. Берн определяет благоприятные и неблагоприятные жизненные сценарии (Победителя, Побежденного и Неудачника). Исследователь указывает, что в их формировании задействованы запреты, которые способны программировать дальнейшую судьбу человека. В частности, психоанализ комплекса тематических рисунков доказывает, что жизненные сценарии формируются в детстве под влиянием запретов и наказаний родителей и могут привести к омертвлению желаний, мечтаний.

Я. Стюарт, В. Джойнс определяют двенадцать запретов, которые программируют ″судьбу″ субъекта, а именно: ″ Не будь собой″, ″Не будь ребенком″, ″Не взрослей″, ″Не достигай этого″, ″Не делай ничего″, ″Не высовывайся″, ″Не связывайся″, ″Не будь близким″, ″Не будь здоровым″, ″Не думай″. Среди обозначенных выше программ ведущим является сценарий ″Не живи″, который предусматривает ощущение ненужности, неполноценности, равнодушия, ничтожности, которые формируются в детстве под влиянием родительских запретов и наказаний. Психологическое омертвение предопределяют сценарии, которые формировались под влиянием таких запретов и базируются на агрессивности, равнодушии, непринятии индивидуальности ребенка. Запрет ″Не чувствуй″ накладывает табу на проявление любой чувственности к окружающим людям и себе, что обусловливает омертвение личности, порождение комплекса неполноценности, тревоги, страхов, неуверенности в себе и т. п. Как отмечалось выше, запреты, которые влияют на формирование жизненного сценария, связаны с психологическим омертвением субъекта и способны предопределять состояния замкнутости, безынициативности, ощущение ненужности, равнодушия, ничтожности, потерю смысла жизни, депрессию и суицид. Все это позволяет сделать вывод, что феномен психологической смерти является производным от отрицательных жизненных программ, которые блокируют процессы индивидуально неповторимой самореализации субъекта.

В контексте исследуемой проблемы важно затронуть особенности проявления психологической смерти в чувственной сфере субъекта. На этом уровне рассматриваемый феномен выражается в таких ощущениях: ненужности, нежелательности, равнодушии, что может привести к депрессивным состояниям, крайним выражением которых является суицид. Психологическая смерть обесценивает физическую жизнь – она становится бессодержательной, рядом с потерей смысла жизни в ней происходят другие отрицательные изменения, которые ослабляют психологическое и биологическое сопротивления субъекта и ставят тем самым его жизнь под сомнение. Такие состояния могут возникать во время жизненного кризиса и такой же мерой послужить его причиной. Они сопутствуют феномену социальной смерти, когда субъект теряет связь с объективным миром. В частности, в работах А. Амбрумовой, Э. Кюблер-Росс, К. Менингера, Э. Шнейдмана, И. Сикорского и др. указывается на роль эмоционального фактора в осуществлении суицидального акта.

Авторы связывают психологическую смерть с физической, к которой может привести внутреннее состояние индивида, проявляющееся в бессодержательности жизни, потере ее смысла и желания жить. Суицид понимается как ″акт самоубийства, которое осуществляется человеком в состоянии сильного душевного разлада или под влиянием психического заболевания; осознанный акт лишения себя жизни под влиянием острых психотравматических ситуаций, из-за которых собственная жизнь как высшая ценность теряет для данного человека смысл″. Осуществлению суицидального акта предшествует стресс, эмоциональное напряжение, душевные переживания, ведь эмоциональные изменения являются толчком к осуществлению самоубийства. Согласно концепции А. Амбрумовой, самоубийство является следствием социально-психологической дезадаптации (или кризиса).

И. Сикорский расширил видение этой проблемы, обратив внимание на ее глубинные детерминанты: ″В большинстве случаев стремление к самоуничтожению вызвано больше эмоциональным состоянием субъекта, чем внешними обстоятельствами. Внешние обстоятельства – лишь повод к самоуничтожению, а не причина: настоящая причина находится в болезненном расположении духа и давнем пессимизме, которым жили отдельные личности или группы личностей″. На важности осознания неизбежности смерти, что обусловливает изменение психического состояния, подчеркнула Э. Кюблер-Росс. Исследовательницей определены такие стадии переживания субъектом неизбежности собственной смерти: отрицание – субъект не верит в неизбежность смерти; гнев – лицо относится агрессивно к каждому, кто остается жить; стадия торга – субъект старается продолжить свою жизнь любой ценой; фаза депрессии – стадия печали, осознание неизбежности смерти; принятие ее как последнего жизненного этапа – покорное ожидание смерти. Т. е., субъект психологически "умирает" через омертвление собственных чувств, стараясь примириться с концом жизни. Подобные эмоциональные изменения происходят перед осуществлением самоубийства: жизнь кажется серой, обыденной, бессодержательной, появляется ощущение бесперспективности, одиночества.

К. Менингер, Э. Шнейдман и др. утверждают, что суицидальному акту предшествует сильное эмоциональное возбуждение, т. е. этот акт фактически не осуществляется субъектом внезапно, а готовность к нему формируется в течение определенного времени. Толчком к самоубийству являются переживания кризиса жизни, который сопровождается душевными страданиями, ощущениями бесперспективности, ненужности, беспомощности, безнадежности, ощущением "тупика", который означает умирание чувственности, жизнелюбия индивида. Описанные выше состояния характеризуют психологическое омертвение субъекта, а смерть является освобождением от душевного страдания.

Феномен психологической смерти проявляется в определенных регрессивных формах поведения, которые обусловливают не только моральное и физическое саморазрушение, но и психологическое. Э. Шнейдман ставит акцент на существовании мотивов саморазрушительного поведения, которое является скрытым от субъекта. Речь идет об алкоголизме, наркомании, садизме и антисоциальном поведении, влечении к экстремальным видам спора. Освобождение от душевной боли через саморазрушительное поведение описано в работах Н. Фарбероу. В его концепции саморазрушительное поведение указано на действия субъекта, которые направляют организм к саморазрушению. Среди них – суицидальные акты, алкоголизм, токсикомания, наркомания, неоправданный риск и т. п.

Исследователь подчеркнул, что такое поведение не всегда осознается субъектом как угрожающее, поскольку он нередко сознательно идет на смерть. Концепция саморазрушительного поведения опосредовано подтверждает существование глубинно-психологических мотивов психологической смерти, которые связаны с психологическим омертвлением субъекта. К. Менингер указывает на глубинные мотивы суицидального поведения, тем самым определяя тенденцию к психологической смерти. Субъект, отягощенный такими тенденциями поведения, продуцирует деструктивные импульсы, активизированные мортидной энергией, которая направляется на самого субъекта. Вместе с чувством ненависти, обиды, желанием убить, подвергнуть наказанию "обидчика" сосуществует чувство вины, ненависти к самому себе. Последнее находит выражение на поведенческом уровне, в частности: в аскетизме, мучениях, алкогольной зависимости, антисоциальном поведении, психозах, членовредительстве, симуляции, полихирургии, намеренных несчастных случаях, импотенции и фригидности. Подчеркнем, что деструктивное поведение направляет организм субъекта к самоуничтожению. Как отмечалось выше, чувство вины, ненависти, безнадежности и вместе с тем стремление быть на высоте (быть сильным) выступают факторами, которые могут обусловить самоубийство.

Академик АПН Украины Т. С. Яценко ставит акцент на направленности психики, которая выражается в определенных тенденциях, одной из которых является тенденция к психологической смерти. Т. С. Яценко пишет: "…тенденция к психологической смерти на уровне общения выражается в проявлениях психологической импотенции – разрушении контактов с другими людьми через зависть, неадекватное восприятие партнера, интроверсию, отступление от реальности под действием тенденций замещения, чувство униженности, неполноценности, крайним ее выражением является депрессия и суицид″. Т. С. Яценко отмечает, что тенденция к психологической смерти проявляется в устоявшемся чувстве недовольства, оскорбленности, несчастья, а в реальных действиях – в отчужденности от социальной жизни, неосознаваемой тенденции нанесения вреда собственной персоне и т. п. Подчеркнем, что "тенденция к психологической смерти не осознается субъектом, он сознательно фиксирует проявления неудовольствия, агрессии и т. п.", не понимая глубинных предпосылок их возникновения. Феномен психологической смерти представлен как тенденция к потере значимых отношений, эмоционального омертвения психики личности.

На основе анализа научной литературы попробуем систематизировать признаки тенденции к психологической смерти, на которые указывали исследователи: невозможность выражения любви к близкому человеку, разлад отношений с окружающими, ревность, зависть, ненависть, дискредитация достоинств другого человека, чувство неполноценности, униженности, ощущение бесперспективности жизни, отсутствия новых жизненных перспектив и ориентиров, разочарованности, апатии, консерватизм в действиях и замыслах, ригидность, программированность поведения, скептическое отношение к будущему, желание возвращения к прошлому, социальное отчуждение, депрессия и суицид.

Наличие тенденции к психологической смерти констатируется в случаях доминирования энергии мортидо над либидо, которое выявляется в отношении субъекта к объективному миру (асоциальное поведение, разрушительные действия, убийства) и к самому себе (саморазрушение). В других случаях фиксируется лишь тенденция к психологической импотенции, которая выражается в разрушении значимых отношений, эмоциональном омертвении, агрессии, ощущении одиночества, депрессивности, скептическом отношении к будущему, социальном отчуждении.

 

Отрывок из книги (ссылки на литературу в статье)