|
Непостоянная, часто изменчивая мать не способна контролировать свои эмоции, логика ее поведения все время «соскальзывает», она бросается из крайности в крайность: от настойчивого навязчивого присутствия — надоедливости, вторжения в личное пространство ребенка, абсолютного неуважения его границ — до эмоциональной недоступности и отвержения.
Такие матери мечутся между чрезмерной вовлеченностью и отстраненностью. Из-за этого ребенок перманентно испытывает страх и эмоциональную неподвижность, так как никогда не знает, с какой матерью столкнется — с присутствующей или отсутствующей.
Виктория*, 34 года: «В один день мать приходила с работы, звала ужинать, спрашивала о школе, дальше мы вместе делали уроки, до поздней ночи, а уже в другой день она возвращаясь с работы и даже не заглядывала ко мне в комнату, не задавала никаких вопросов, она сидела, поджав колени в кресле и листала свои любимые журналы. Я несколько раз подходила и останавливалась недалеко от нее, она не обращала никакого внимания на меня, как будто бы меня не существовало. Позднее я перестала высовываться, а ее вдруг проснувшаяся активность меня раздражала. Я возненавидела ее навсегда».
Полина, 32 года: «Она (мать – авт.) всегда была ненормальной. Не интересовалась мной совсем, забывала оставлять мне деньги на обед в школе, не проверяла уроки, не смотрела мой дневник, но потом могла позвонить моей подруге домой (не известно откуда узнавала телефон, так как она толком не знала с кем я дружу) и начинала требовать, чтобы я шла домой, говорила, что я веду себя как беспризорница, все время где-то шляюсь, гнала меня делать уроки, говорила, что я не правильно питаюсь, что она выбросит все мои чипсы, что нужно пить молоко. Один раз она записала меня на танцы на другом конце города, приблизительно месяц возила меня туда, а один раз просто не забрала меня со школы. Я думала, что с ней что-то случилось. Сидела и плакала до ее прихода. Она ничего не объяснила. На танцы я больше не ходила. С питанием все время тоже были странности. То я ходила голодная, то она меня преследовала со своим правильным питанием».
Поведение такой матери формирует тип привязанности, который наиболее точно будет назвать «дезориентированным». Дети такой матери живут в непрекращающемся внутреннем конфликте: естественная потребность в матери заставляет стремиться к ней и желать ее внимания, а страх перед «другой матерью» отталкивает и удерживает на расстоянии. Эта эмоциональная неразбериха влияет на детей в очень многих отношениях.
К подростковому возрасту у детей таких матерей может наблюдаться чередование тревожного и избегающего поведения. Они одновременно чрезвычайно нуждаются в любви и принятии и боятся последствий удовлетворения этой потребности.
Дети таких матерей испытывают большие сложности с контролем эмоций и пониманием собственных чувств. Они испытывают неутолимый голод в материнской любви и предпринимают попытки заставить мать полюбить их, но все попытки обращаются страхом и чувством безысходности. Для таких детей основной конфликт — между потребностью в материнской любви и пониманием необходимости спасти себя — еще более интенсивен и труден, чем для других нелюбимых детей.
Характерные следствия
— Недоверчивость.
— Эмоциональная неустойчивость и трудности в саморегуляции.
— Воссоздание связи с матерью посредством контактов с жестокими людьми.
— Влечение к контролирующим друзьям и партнерам, так как контроль по ошибке воспринимается за последовательность и надежность.
— Острая форма основного конфликта с высоким уровнем неспособности разобраться в своих переживаниях и идентифицировать чувства.
- Приводится с согласия клиенток (имена изменены)
|