А. Сокал, Ж. Брикмон. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ УЛОВКИ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Приложение А
НАРУШАЯ ГРАНИЦЫ:
к трансформативной герменевтике квантовой гравитации^*

Нарушение границ между дисциплинами – {...это} ниспровергающее действие, поскольку весьма вероятно, что оно осквернит пределы признанных форм восприятия. Среди наиболее укрепленных оказываются границы, разделяющие естественные науки и литературу.

Валери Гринберг. "Трансгрессивные чтения" (1990, с.1)

Борьба за преобразование идеологии в критической науке {...} основана на той идее, что критика всех предпосылок науки и идеологии должна быть единственным абсолютным принципом науки.

Стэнли Ароновиц. "Наука как власть" (1988b, с.339)

Многие ученые, и в особенности физики, продолжают отвергать саму мысль о том, что дисциплины, занимающиеся социальной или культурной критикой, могли бы иметь не только маргинальное влияние на их исследование. Еще менее они согласны с мыслью, что сами основания их мировоззрения должны быть пересмотрены или реконструированы в свете подобной критики. Напротив, они цепляются за догму, установленную долгим владычеством "Просвещения" над западной мыслью, догму, которую вкратце можно выразить следующим образом: существует мир, внешний по отношению к нашему сознанию, причем свойства этого мира не зависят от любого индивида и даже от всего человечества; эти свойства закодированы в "вечных" физических законах; человеческие существа при соблюдении "объективных" процедур и эпистемологических ограничений (так называемого) научного метода могут добиться достоверного, хотя и несовершенного и подверженного пересмотру, познания этих законов.

* Переведено с американского авторами. Первая публикация: Alan D. Socal, "Transgressing the Boundaries: Toward a Transformative Hermeneutics of Quantum Gravity", Social Text 46/47 (spring/summer 1996), p. 217-252. Duke University Press.

Но концептуальные потрясения науки двадцатого века поставили под вопрос эту картезиано-ньютонианскую метафизику¹; исследования, глубоко пересмотревшие историю и философию наук, еще больше усилили сомнения по ее поводу²; а в последнее время феминистские и постструктуралистские критические движения демистифицировали содержание господствующей западной научной практики, открывая властную идеологию, скрытую за фасадом "объективности"³. Таким образом, становится все более и более ясным то, что физическая "реальность", точно так же, как социальная, в основе своей является лингвистической и социальной конструкцией; что "научное" познание, ни в коей мере не являясь "объективным", отражает и кодирует доминирующие идеологии и властные отношения той культуры, которая его произвела; что утверждения науки внутренне необходимым образом зависят от теории {theory-laden} и оказываются автореферентными суждениями; что, следовательно, дискурс научного сообщества, несмотря на всю его несомненную значимость, не может претендовать на привилегированный эпистемологический статус по отношению к противодействующим гегемонии повествованиям, рожденным в диссидентских или маргинализированных сообществах. Эти темы, несмотря на некоторое различие в их акцентуации, могут быть выделены в проведенном Ароновицом анализе культурного климата, который породил квантовую механику⁴; в обсуждении Россом оппозиционных дискурсов постквантовой науки⁵; в истолковании Иригарей и Хэйлс сексуального кода механики жидких тел⁶; в проведенной Хардингом углубленной критике принижающей женщин идеологии, которая подкрепляет естественные науки, и в особенности физику⁷.

Моя цель здесь будет состоять в том, чтобы продвинуть еще на один шаг вперед все эти глубокие исследования, учитывая недавнее развитие квантовой гравитации: той возникающей сейчас ветви физики, в которой общая теория относительности Эйнштейна и квантовая механика Гейзенберга одновременно и синтезированы, и превзойдены. Как мы увидим, в квантовой гравитации пространственно-временное многообразие перестает существовать в качестве физической объективной реальности; геометрия становится реляционной и контекстуальной; а фундаментальные категории предшествующей науки – и среди них само существование – проблематизируются и релятивизируются. Эта концептуальная революция несет в себе, как я постараюсь показать, многообещающие задатки, относящиеся к содержанию будущей науки, которая станет одновременно постмодернистской и освободительной.

Я пойду по следующему пути; вначале я кратко коснусь некоторых философских и идеологических вопросов, поднятых квантовой механикой и теорией относительности. Затем я в общих чертах обрисую возникающую в настоящее время теорию квантовой гравитации и обсужу некоторые поднимаемые ей концептуальные вопросы. И в конце я дам несколько комментариев по поводу культурных и политических следствий этого научного развития. Нужно подчеркнуть, что эта статья по необходимости носит предварительный и гипотетический характер; я не претендую дать ответ на все вопросы, которые я поднимаю. Моя цель, скорее, состоит в том, чтобы привлечь внимание читателей к этим важным шагам в физических науках и прочертить, насколько я смогу, их философские и политические последствия. Я постарался использовать минимум математики, но я сделал ссылки, по которым читатели, если они того пожелают, смогут найти все требуемые детали.

Квантовая механика: неопределенность, дополнительность, прерывность, взаимосвязанность

Я не собираюсь здесь вдаваться в долгий спор о концептуальных основаниях квантовой механики⁸. Мне достаточно будет сказать, что любой, кто серьезно изучил уравнения квантовой механики, не может не разделять хорошо взвешенное (приношу извинения за игру слов) мнение Гейзенберга, который следующим образом резюмирует свой знаменитый принцип неопределенности:

Больше нельзя говорить о поведении частицы без учета процесса наблюдения. Следовательно, законы природы, которые мы в теории квантов формулируем математическим образом, относятся уже не собственно к элементарным частицам, а к знанию о них, которым мы обладаем. Следовательно, вопрос о том, существуют ли эти частицы "сами по себе" уже не может быть поставлен в такой форме {...}

Если позволено говорить об образе природы, предоставляемом современными точными науками, то под ним, скорее, нужно понимать не образ природы, а образ наших отношений с природой. {...} Наука, переставая быть зрителем природы, признает саму себя как часть взаимодействий природы и человека {sic}. Научный метод, который выбирает, объясняет и упорядочивает, допускает ограничения, которые налагаются на него тем фактом, что использование метода изменяет его объект, и что, следовательно, метод больше не может отделяться от объекта⁹,¹⁰.

Идя в том же самом направлении, Нильс Бор писал:

Физической реальностью, независимой в обычном физическом смысле, не могут {...} быть наделены ни феномены, ни средства наблюдения¹¹.

Стэнли Ароновиц убедительно показал, что это мировоззрение берет свое начало в кризисе либеральной гегемонии, имевшем место до и после Первой Мировой войны в центральной Европе¹²,¹³.

Второй важный аспект квантовой механики – это ее принцип дополнительности или диалектизма. Является ли свет частицей или волной? Дополнительность – "это понимание того, что корпускулярное и волновое поведение исключают друг друга, и, тем не менее, оба они необходимы для полного описания всех феноменов"¹⁴. В более общей форме, как отмечает Гейзенберг,

многие ясные образы, при помощи которых мы описываем системы атомов, отрицают друг друга, несмотря на то, что все они применимы в определенных опытах. Так, возможно описать атом Бора как маленькую планетарную систему: ядро в центре, а вокруг – электроны, которые притягиваются к этому ядру и двигаются вокруг него. Однако в других опытах будет полезно представить себе, что ядро окружено системой статичных волн, частота которых определяет излучение атомов. Наконец, атом можно рассматривать как объект химии. {...} Отсюда следует, что различные образы верны, если их верно использовать; но они противоречат друг другу, и именно поэтому их называют комплементарными друг другу¹⁵.

И снова процитируем Бора:

Полное объяснение одного и того же объекта может потребовать различных точек зрения, которые не поддаются единому описанию. В самом деле, строго говоря, сознательный анализ любого понятия исключает его непосредственное приложение¹⁶.

Такое предвосхищение постмодернистской эпистемологии ни в коей мере не является совпадением. Глубокие связи между дополнительностью и деконструкцией были недавно прояснены Фрула¹⁷, Хоннером¹⁸ и, более глубоко, Плотницким¹⁹,²⁰,²¹.

Третий аспект квантовой механики – это прерывность или разрыв: как объяснял его Бор,

сущность {квантовой теории} может быть выражена так называемым квантовым постулатом, который придает каждому атомному процессу существенную прерывность или, скорее, индивидуальность, которая совершенно чужда классическим теориям, и которая символизируется квантом действия Планка²².

Спустя полстолетия выражение "квантовый скачок" настолько вошло в обыденный словарь, что мы используем его, нимало не задумываясь о его физических корнях.

Наконец, теорема Белла²³ и ее недавние обобщения²⁴ показывают, что наблюдение, проведенное здесь и сейчас, может затронуть не только наблюдаемый объект – как учил нас Гейзенберг – но и сколь угодно удаленный объект (например, объект в галактике Андромеды). Этот феномен – который Эйнштейн называл "призрачным" – требует радикальной переоценки традиционных для механики понятий пространства, объекта и причинности²⁵ и наводит на альтернативное мировоззрение, в котором вселенная характеризуется взаимосвязанностью и холизмом {(w)holism в английском тексте}: тем, что физик Давид Бом назвал "переплетенным порядком" {implicate order}²⁶. "Ньюэйджевские" интерпретации этих идей квантовой физики часто уводили в неоправданные спекуляции, но общая идея несомненно верна²⁷. Как говорит Бор, "открытие Планком элементарного кванта действия {...} показало внутренне присущий атомной физике холистский характер, который оставляет далеко позади себя древнюю идею ограниченной делимости материи²⁸".

Герменевтика классической общей теории относительности.

В ньютоновской механистической концепции мира пространство и время различены и абсолютны²⁹. В частной теории относительности Эйнштейна (1905) различие между пространством и временем исчезает: существует лишь некое новое единство, четырехмерное пространство, и то, как наблюдатель воспринимает "пространство" и "время", зависит от его состояния движения³⁰. Вспомним знаменитую фразу Германа Минковского (1908):

Отныне пространство как таковое и время как таковое осуждены на то, чтобы стать простыми тенями, и только некое единство обоих сохранит независимое существование³¹.

Тем не менее, подразумеваемая геометрия пространства-времени Минковского остается абсолютной³².

Только в общей теории относительности Эйнштейна (1915) происходит радикальный концептуальный разрыв: геометрия пространства-времени, кодируя в самой себе гравитационное поле, становится контингентной и динамичной. В математическом отношении Эйнштейн рвет с восходящей к Евклиду традицией (которая все еще навязывается современным студентам) и заменяет ее неевклидовой геометрией, развитой Риманом. Уравнения Эйнштейна в высшей степени нелинейны, что объясняет, почему математики с традиционной подготовкой решают их с таким трудом³³. Теория гравитации Ньютона соответствует грубому усечению (которое приводит к концептуальным ошибкам) уравнений Эйнштейна, в котором нелинейность просто отрицается. Следовательно, общая теория относительности Эйнштейна включает в себя все мнимые достоинства теории Ньютона, оставляя ее далеко позади себя в предсказании радикально новых феноменов, которые прямо следуют из нелинейности: отклонение световых лучей Солнцем, прецессия перигелия Меркурия, гравитационный распад звезд в черных дырах.

Общая теория относительности настолько необычна, что некоторые ее следствия – выведенные математически безошибочным образом и все более подтверждаемые астрофизическими наблюдениями – читаются как научная фантастика. Черные дыры сегодня хорошо известны, карьеру начинают делать червоточины {wormholes}. Быть может, менее известна геделевская модель пространства-времени Эйнштейна, которая содержит замкнутые кривые временного рода: такова вселенная, в которой можно вернуться в свое собственное прошлое³⁴!.

Итак, общая теория относительности предлагает нам радикально новые и противоположные нашей интуиции понятия пространства, времени и причинности³⁵,³⁶,³⁷,³⁸; следовательно, нет ничего удивительного в том, что она приобрела глубокое влияние не только на естественные науки, но и на философию, литературную критику и гуманитарные науки. К примеру, на знаменитом симпозиуме о "Критических языках и гуманитарных науках", состоявшемся тридцать лет назад, Жан Ипполит задал ключевой вопрос касательно теории Жака Деррида о структуре и знаке в научном дискурсе:

Когда я беру, к примеру, структуру некоторых алгебраических множеств, где здесь будет центр? Будет ли им знание общих правил, которое каким-то образом позволяет нам понять игру элементов между собой? Или же центром являются определенные элементы, которые пользуются определенной привилегией внутри множества? {...} Вместе с Эйнштейном, например, мы оказываемся у конца определенной привилегированной формы эмпирического доказательства. А в соотношении с этим мы видим, как появляется константа, оказывающаяся совмещением пространства-времени, которая не принадлежит ни одному из экспериментаторов, проживающих опыт, но которая определенным образом управляет всей конструкцией; так является ли центром это понятие константы³⁹?

Проницательный ответ Деррида попадает в самое сердце классической теории относительности:

Эйнштейновская константа – это не константа и не центр. Это само понятие изменчивости, то есть, в конечном счете, понятие игры. Иначе говоря, это не понятие некоей вещи – некоего центра, исходя из которого наблюдатель мог бы овладеть всем полем – а само понятие игры⁴⁰{...}

В математических терминах, наблюдение Деррида связано с инвариантностью эйнштейновского уравнения поля G_μν = 8πGТ_μν при нелинейных диффеоморфизмах пространства времени (самоотображениях пространства-времени, которые бесконечно дифференцируемы, но не обязательно аналитичны). Главное в том, что эта группа инвариантности "действует транзитивно": это означает, что любая точка пространства-времени, если она только существует, может быть преобразована в любую другую точку. Таким образом, группа инвариантности бесконечного измерения разрушает различие между наблюдателем и наблюдаемым: π Евклида и G Ньютона, считаемые некогда константными и универсальными, теперь воспринимаются в своей неотвратимой историчности; а предполагаемый наблюдатель становится фатально децентрированным, отсоединенным от всякой познавательной привязки к некоей точке пространства-времени, которая уже не может задаваться одной лишь геометрией.

Квантовая гравитация: струна, сплетение или морфогенетическое поле?

Тем не менее, эта интерпретация, будучи вполне адекватной для классической общей теории относительности, становится неполной в появляющемся сейчас постмодернистском рассмотрении квантовой гравитации. Когда даже гравитационное поле – воплощенная геометрия – становится некоммутативным (и, следовательно, нелинейным) оператором, как можно сохранить классическую интерпретацию G_μν как геометрической реальности? Не только наблюдатель, но и само понятие геометрии становится реляционным и контекстуальным.

Итак, синтез квантовой теории и теории относительности оказывается главной нерешенной проблемой теоретической физики⁴¹; никто сегодня не может с уверенностью предсказать, какими же будут язык, онтология и уж тем более содержание этого синтеза, если он произойдет, и никто не может предсказать, когда он произойдет. Тем не менее, полезно будет исторически рассмотреть метафоры и образы, которые были задействованы физиками в их попытках понять квантовую гравитацию.

Первые попытки, восходящие к началу 60-х годов, визуализировать геометрию на планковском уровне (примерно 10^-33 см.) описывали ее как "пространственно-временную пену": пузырьки кривых пространства-времени, обладающие сложной топологией постоянно меняющихся взаимосвязей⁴². Но физики оказались неспособны продвинуть этот подход дальше, причиной чему в те времена был, возможно, несоответствующий уровень развития топологии и теории многообразий (см. далее).

В 70-х годах физики опробовали еще более условный подход: упростить уравнения Эйнштейна так, чтобы они стали почти линейными, а затем к этим сверхупрощенным уравнениям применить стандартные методы квантовой теории полей. Но этот метод тоже провалился: оказалось, что теория Эйнштейна, выражаясь техническими терминами, "пертурбативно неренормализуема"⁴³. Это означает, что сильные нелинейные эффекты общей теории относительности Эйнштейна внутренне присущи теории; всякий подход, предполагающий, что эти эффекты слабы, оказывается просто самопротиворечивым. (Что неудивительно: квазилинейный подход разрушает наиболее важные признаки общей теории относительности, такие, например, как черные дыры.)

В 80-х годах в моду входит другой, сильно отличающийся, подход, известный под именем теории струн: в ней фундаментальными составляющими материи являются не точечные частицы, а, скорее, открытые или закрытые мельчайшие (относящиеся к планковскому уровню) струны⁴⁴. В этой теории пространственно-временное многообразие уже не существует в качестве объективной физической реальности; напротив, пространство-время оказывается производным понятием, приближением, которое сохраняет силу лишь в больших масштабах (причем "больших" означает "много больших, чем 10^-33 см."!). В течение некоторого времени многие воодушевленные сторонники теории струн думали, что они приближаются к некоей Теории Всего – скромность не относится к числу их добродетелей – и некоторые так думают и сегодня. Но математические трудности теории струн оказываются просто ужасными, и нет никакой очевидности, что они будут решены в ближайшем будущем.

Совсем недавно небольшая группа физиков возвратилась к полным нелинейным характеристикам общей теории относительности Эйнштейна и – используя новый математический символизм, изобретенный Абги Аштекаром – попыталась визуализировать соответствующую структуру квантовой теории⁴⁵. Образ, который они получают, оказывается весьма интригующим: как в теории струн пространственно-временное многообразие является лишь приближением, значимым на больших расстояниях, а не объективной реальностью. На коротких расстояниях (то есть на уровне Планка) геометрия пространства-времени оказывается сплетением: сложной взаимосвязью нитей.

Наконец, в последние годы благодаря междисциплинарному сотрудничеству математиков, астрофизиков и биологов получило форму еще одно будоражащее положение: речь идет о теории морфогенетического поля⁴⁶. Начиная с середины 80-х годов идет накапливание данных, показывающих, что это поле, которое вначале было концептуализировано биологами развития⁴⁷, в действительности тесно связано с квантовым гравитационным полем⁴⁸: а) оно захватывает все пространство; b) оно взаимодействует с любой материей и энергией, независимо от того, несут ли они магнитный заряд; и, что особенно важно, с) оно является тем, что на языке математики называется "симметричным тензором второго порядка". Все эти три качества характерны для гравитации; а много лет назад было доказано, что единственной самонепротиворечивой нелинейной теорией симметричного тензорного поля второго порядка является, по крайней мере на низких энергиях, именно общая теория относительности Эйнштейна⁴⁹. Итак, если положения a, b и с подтверждаются, мы можем сделать логическое заключение, что морфогенетическое поле – это квантовый эквивалент гравитационного поля Эйнштейна. До самого недавнего времени эта теория не замечалась или даже презиралась представителями истеблишмента физики высоких энергий, которые обычно недовольны, когда биологи (не говоря уже об исследователях из области гуманитарных наук) "ходят по их клумбам⁵⁰". Тем не менее, некоторые физики-теоретики начали рассмотрение этой теории, и есть немало шансов на то, что в самом ближайшем будущем будет осуществлено продвижение вперед⁵¹.

Слишком рано говорить о том, будут ли лабораторно подтверждены теория струн, пространственно-временное сплетение или морфогенетические поля: опыты не так просто осуществить. Интересно то, что эти теории схожи по концептуальным признакам: сильная нелинейность, субъективное пространство-время, неумолимый поток и акцент на топологии взаимосвязанности.

Дифференциальная топология и гомология

Теоретическая физика испытала весьма значительное преобразование – хотя это пока и не настоящая куновская смена парадигмы – в 70-х и 80-х годах, но это преобразование на взгляд большинства внешних наблюдателей прошло незамеченным: к традиционным орудиям математической физики (действительный и комплексный анализ), которая может лишь локально заниматься пространственно-временным многообразием, были добавлены топологические методы (или, более точно, методы дифференциальной топологии⁵²), описывающие глобальную (холистскую) структуру универсума. Эта тенденция видна на примере анализа аномалий в теориях измерений⁵³ в теории фазовых переходов, совершаемых в завихрениях⁵⁴; в теориях струн и сверхструн⁵⁵. За эти годы было опубликовано множество книг и журнальных статей о "топологии для физиков"⁵⁶.

В те же самые времена в сфере социальных и психологических наук Жак Лакан указал на существенную роль, играемую дифференциальной топологией:

Эта диаграмма {лента Мебиуса} может быть рассмотрена как основание некоей изначальной надписи, находящейся в ядре, конституирующем субъекта. Это значит гораздо больше, чем вы сперва могли бы подумать, поскольку вы можете поискать тип поверхности, способной принимать такие надписи. Вы, возможно заметите, что сфера, древний символ цельности, не подходит. Подобный разрез способны принимать на себя тор, бутылка Кляйна, поверхность cross-cut. Причем само разнообразие весьма важно, поскольку оно многое объясняет в структуре душевных заболеваний. Если субъекта можно символизировать таким фундаментальным разрезом, точно так же можно показать, что разрез на торе соответствует невротическому субъекту, а разрез на поверхности cross-cut – другому виду душевного заболевания⁵⁷,⁵⁸.

Как верно заметил Альтюссер, "Для этого достаточно признать, что Лакан в конечном счете наделяет мысль Фрейда теми научными понятиями, которые она требует⁵⁹". Совсем недавно топология субъекта Лакана была плодотворно применена к кинематографической критике⁶⁰ и к психоанализу СПИДа⁶¹. Говоря на языке математики, Лакан в рассматриваемом пункте указывает на то, что первая гомологическая группа⁶² сферы тривиальна, тогда как группы других структур сложны; эта гомология связана с тем, что поверхность становится связанной или развязанной после одного или нескольких разрезов⁶³. Кроме того, существует, как догадывался и сам Лакан, тесная связь между внешней структурой физического мира и его внутренней репрезентацией в качестве теории узлов: эта гипотеза недавно была подтверждена дифференцированием инвариантов узлов(и, в частности, полинома Джонса⁶⁴), проведенным Витгеном, исходя из квантовой теории трехмерных полей Черна-Саймонса⁶⁵.

Аналогичные топологические структуры появляются в квантовой гравитации, но, ввиду того, что в игру вступают не столько двухмерные, сколько многомерные многообразия, равную роль начинают играть и высшие гомологические группы. Эти многомерные многообразия не могут быть визуализированы в условном картезианском пространстве трех измерений: к примеру, проективное пространство RP, образующееся при отождествлении антиподов обычной сферы, потребовало бы от евклидова пространства увеличения измерений примерно до 5⁶⁶. Тем не менее, высшие гомологические группы могут восприниматься, по крайней мере приблизительно, благодаря подходящей многомерной (нелинейной) логике⁶⁷,⁶⁸.

Теория многообразий: всё и границы, границы и дыры

В своей знаменитой статье "Наделен ли полом субъект науки?" Люси Иригарей указывает на то, что

В теории множеств математические науки интересуются открытыми и закрытыми пространствами {...}. Они почти совсем не уделяют внимания вопросу приоткрытого, нечетких множеств, всего того, что рассматривает проблему краев⁶⁹ {...}

В 1982 году, когда эссе Иригарей появилось в первый раз, оно оказалось весьма сильной критикой: дифференциальная топология традиционно отдавала дань предпочтения исследованию того, что в технических терминах называется "многообразиями без границы". Но в последнее десятилетие некоторые математики под влиянием феминистской критики уделили особое внимание теории "многообразий с границей⁷⁰". И, быть может, нет никакого совпадения в том, что именно эти многообразия появляются в новой физике теории конформных полей, теории сверхструн и квантовой гравитации.

В теории струн квантовая амплитуда, необходимая для взаимодействия между и закрытыми или открытыми струнами представлена функциональным интегралом (в основе являющимся суммой) по полям, которые располагаются на двухмерном многообразии с границей⁷¹. В квантовой гравитации мы можем ожидать, что картина будет схожей, за исключением того, что двухмерное многообразие с границей будет замещено многомерным. К несчастью многомерность направлена против течения устоявшейся линейной математической мысли, и, несмотря на недавние открытия (связанные главным образом с изучением многомерных нелинейных феноменов в теории хаоса), теория многомерных многообразий с границей остается не очень развитой. Тем не менее, работа физиков по приближению функционального интеграла к квантовой гравитации идет своим чередом⁷², а эта работа несомненно вызовет интерес у математиков⁷³.

Иригарей предвосхитила важный вопрос всех этих теорий: можно ли нарушить (пересечь) границы, и что происходит в случае их пересечения? Эта проблема известная под техническим наименованием "условий границы". На чисто математическом уровне наиболее поразительной характеристикой этих условий границы оказывается разнообразие возможностей: к примеру, "условия со свободными границами" (когда нет препятствий, которые нужно было бы преодолевать), "условия с отражающими границами" (зеркальное отражение), "условия с периодическими границами" (возвращение к другому месту многообразия) и "условия с антипериодическими границами" (возвращение с разворотом на 180°). Вот вопрос, который ставят физики: какие из всех этих возможных условий границы реально появятся в репрезентации квантовой гравитации? Или, быть может, они появятся все одновременно, в качестве равноправных элементов, как на то указывает принцип дополнительности⁷⁴?

Дойдя до этого пункта, я должен остановить мое изложение развития физики по той простой причине, что ответ на эти вопросы – даже если предположить, что он должен быть однозначным – пока неизвестен. В оставшейся части моего эссе я буду отправляться от достаточно хорошо установленных (по крайней мере в пределах норм обычной науки) характеристик теории квантовой гравитации и попытаюсь извлечь из них философские и политические следствия.

Нарушая границы: к освободительной науке

На протяжении двух последних десятилетий между теоретиками-критиками шла обширная дискуссия по поводу соотношения характеристик постмодернистской и модернистской культур; в последние годы в этих диалогах особенно внимательно стали рассматриваться проблемы, поставленные естественными науками⁷⁵. В частности, Мэдсен и Мэдсен недавно дали весьма ясную сводку характеристик постмодернистской науки в противовес модернистской:

Простым критерием того, чтобы наука считалась постмодернистской, является ее полная независимость от понятия объективной истины. К примеру, интерпретация квантовой физики в терминах дополнительности, которой мы обязаны Бору и копенгагенской школе, может быть, согласно этому критерию, рассмотрена как постмодернистская⁷⁶.

Ясно, что в этом отношении архетипом постмодернистской науки будет квантовая гравитация. Во вторую очередь выделяется следующее:

Другое понятие, которое можно взять за фундаментальное для постмодернистской науки, – это понятие существенности. Постмодернистские научные теории строятся из тех элементов, которые существенны для последовательности и полезности теории⁷⁷.

Следовательно, качества или объекты, которые в принципе ненаблюдаемы – как, например, точки пространства-времени, точные положения частиц или кварки и глюоны – не должны вводиться в теорию⁷⁸. Хотя благодаря этому критерию немалая часть современной физики оказывается за бортом, квантовая гравитация снова проходит: когда совершается переход от классической теории общей относительности к квантовой теории, точки пространства-времени (и даже само многообразие пространства-времени) исчезают из теории.

Тем не менее, эти критерии, сколь бы восхитительны они ни были, недостаточны для постмодернистской освободительной науки: они освобождают человеческие существа от тирании "абсолютной истины" и "объективной реальности", но не известно, освобождают ли они от тирании других человеческих существ. Как говорит Эндрю Росс, нам необходима наука, "которая будет ответственной перед обществом и полезной для прогресса"⁷⁹. Придерживаясь феминистской точки зрения, сходную идею выражает Келли Оливер⁸⁰.

{...} чтобы быть революционной, феминистской теории нельзя претендовать на описание того, что существует, "реальных фактов". Напротив, феминистские теории должны быть политическими инструментами, стратегиями преодоления угнетения в частных конкретных ситуациях. Следовательно, цель феминисткой теории должна состоять в том, чтобы развить стратегические теории – не истинные теории и не ложные, а стратегические.

Как это может быть осуществлено?

Далее я обсужу наиболее общие черты постмодернистской освободительной науки в двух отношениях: сначала я коснусь общих тем и позиций, а затем подойду к политическим целям и стратегиям.

Одной из характеристик нарождающейся постмодернистской науки является подчеркивание нелинейности и прерывности: это обнаруживается, например, в теории хаоса и в теории квантовых переходов, так же, как и в квантовой гравитации⁸¹. В то же время, феминистки подчеркнули необходимость адекватного анализа текучести, в частности, турбулентных потоков⁸². Эти две темы не так уж противоречат друг другу, как могло бы показаться с первого взгляда: турбулентность связана с сильной нелинейностью, а гладкость или текучесть часто ассоциируется с прерывностью (например, в теории катастроф⁸³); следовательно, не исключен определенный синтез.

Во-вторых, постмодернистские науки деконструируют и трансцендируют метафизические картезианские различения между человечеством и Природой, Наблюдателем и Наблюдаемым, Субъектом и Объектом. Уже в начале века квантовая механика разрушила наивную ньютоновскую веру в объективный долингвистический мир, состоящий из материальных объектов, "который находится вон там"; как сказал, Гейзенберг, мы больше не можем спрашивать "существуют ли эти частицы "сами по себе" в пространстве и времени". Но формулировка Гейзенберга все еще подразумевает объективное существование пространства и времени как нейтральной непроблематизируемой арены, на которой взаимодействуют (пусть и недетерминистским образом) частицы-волны: эту-то предполагаемую арену и проблематизирует квантовая гравитация. Так же, как квантовая механика говорит нам, что положение и скорость частицы существуют только благодаря акту наблюдения, квантовая гравитация утверждает, что пространство и время сами являются контекстуальными, а их значение определяется лишь относительно определенного способа наблюдения⁸⁴.

В-третьих, постмодернистские науки опрокидывают статические онтологические категории и иерархии, характеризующие модернистскую науку. Вместо атомизма и редукционизма новые науки выделяют динамическую сеть отношений между целым и частью; вместо индивидуальных фиксированных сущностей (например, ньютоновских частиц) они концептуализируют взаимодействия и потоки (к примеру, квантовые поля). Интригует то, что эти схожие аспекты проявляются в таких различных и внешне как бы не связанных между собой научных областях, как квантовая гравитация, теория хаоса и, например, биофизика самоорганизующихся систем. Таким образом, возникает впечатление, что постмодернистские науки устремлены к новой эпистемологической парадигме, которую можно было бы назвать перспективой экологии, то есть, в общем, перспективой, "признающей фундаментальную взаимозависимость всех феноменов и погруженность индивидов и обществ в циклические воздействия природы⁸⁵".

Четвертый аспект постмодернистской науки – это ее сознательная привязанность к символизму и репрезентации. Как указал Роберт Маркли, постмодернистские науки все больше и больше нарушают границы между дисциплинами и принимают форму, доселе свойственную только литературе:

Квантовая физика, теория адронной самонастройки, теория комплексных чисел и теория хаоса сходятся в базовой гипотезе, согласно которой невозможно описать реальность в линейных терминах; только нелинейные- и значит неразрешимые – уравнения являются единственным возможным способом описания комплексной, хаотической и недетерминистской реальности. Все эти теории, что весьма значимо, оказываются метакритическими в том смысле, что они представляют себя, скорее, в качестве метафор, а не в качестве "верных" описаний реальности. Если использовать термины, которые более знакомы теоретикам литературы, чем физикам, то мы могли бы сказать, что эти попытки ученых развить новые стратегии описания представляют собой наброски, тяготеющие к теории теорий и говорящие, как репрезентация – математическая, экспериментальная или вербальная – будучи сложной и проблематичной, оказывается не решением, а частью семиотики исследования вселенной⁸⁶,⁸⁷.

Отправляясь от другого исходного пункта, Ароновиц также указывает на то, что освободительная наука может возникнуть из междисциплинарного слияния эпистомологий:

{...} Естественные объекты также социально конструируются. Вопрос не в том, существуют ли естественные объекты или, если быть точным, объекты естественнонаучного познания независимо от акта познания. Этот вопрос находит ответ в гипотезе "реального" времени, противоположной той общей для неокантианцев посылке, что время всегда обладает определенным референтом, что темпоральность, следовательно, – это относительная, а не безусловная категория. Конечно, Земля долго развивалась до появления жизни. Вопрос в том, могут ли объекты естественнонаучного познания быть выстроены вне социального поля. Если это возможно, мы можем предположить, что наука или искусство в силах развить процедуры, которые будут на самом деле сводить на нет эффекты, вызываемые теми средствами, с помощью которых мы производим саму науку или искусство. Искусство перформанса {performance art} может быть подобной попыткой⁸⁸.

И наконец, постмодернистская наука предлагает решительно отвергнуть авторитаризм и элитаризм, свойственный традиционной науке, и предоставляет эмпирическое основание для демократического подхода к научной работе. В самом деле, как отмечал Бор, "полное объяснение одного и того же объекта может потребовать различных точек зрения, которые не поддаются единому описанию"; дело в том, что так устроен мир, и если самопровозглашенные эмпирики модернистской науки предпочитают об этом забыть, тем хуже для них. Как в такой ситуации мирское самоувековеченное духовенство дипломированных "ученых" может претендовать на удержание монополии на производство научного знания? (Позвольте мне подчеркнуть, что я никоим образом не против специализированного научного образования; я лишь против элитарной касты, которая пытается навязать свои нормы "высокой науки", с тем, чтобы a priori исключить альтернативные формы научного производства, которым занимаются те, кто в неё не входит⁸⁹.)

Итак, содержание и методология постмодернистской науки предоставляют мощное интеллектуальное основание для прогрессивного политического проекта, понимаемого в его наиболее широком смысле: нарушение границ, опрокидывание барьеров, радикальная демократизация всех аспектов социальной, экономической, политической и культурной жизни⁹⁰. И обратно: часть этого проекта должна включать создание новой, действительно прогрессивной, науки, которая могла бы послужить нуждам будущего демократизированного общества. Как замечает Маркли, для нацеленного на прогресс сообщества существует две более или менее исключающих друг друга возможности выбора:

С одной стороны, политически прогрессивные ученые могут попытаться дополнить существующие практики теми моральными ценностями, которые они защищают, полагая, что их противники с правого фланга искажают природу, а сами они, как противоположное движение, обладают доступом к истине. {Но} состояние биосферы – загрязнение воздуха и воды, исчезновение тропических лесов, тысячи угасающих видов, огромные выработанные территории, атомные станции, ядерное оружие, замещающие леса пустоши, голод, недоедание, болота, которые вот-вот исчезнут, уже несуществующие прерии и большое число заболеваний, связанных с окружающей средой – наводит на мысль, что реалистическая мечта о научном прогрессе, мечта, направленная не столько на революционное преобразование современных методов и технологий, сколько на их повторное освоение, является в худшем случае совершенно безразличной для политической борьбы, которая ищет нечто отличное от переиздания государственного социализма⁹¹.

Альтернативой оказывается глубокое переосмысление как науки, так и политики:

Диалогическое движение к переопределению систем, к видению мира не только в качестве экологического единства, но и в качестве ансамбля конкурирующих систем – мира, объединенного напряжениями между различными интересами природы и человека – дает возможность переопределить то, что такое наука и что она делает, реструктуризировать детерминистские схемы научного образования в пользу непрерывного диалога о том, как сами мы вступаем в окружающую среду⁹².

Само собой разумеется, что постмодернистская наука отдает предпочтение второму, то есть более глубокому, подходу.

Необходимо не только переопределить содержание науки, но и реструктуризировать и переопределить институциональные места, в которых осуществляется научная работа – университеты, государственные лаборатории и предприятия – и переоформить систему грантов, которая подталкивает ученых к тому, чтобы становиться, подчас против своей собственной воли, наемными убийцами на службе капиталистов и военных. Как отметил Ароновиц, "в США треть из 11000 диссертантов в физике работает в области твердого тела, и все они смогут найти работу в этой области⁹³". По сравнению с ними, существует достаточно небольшое число свободных рабочих мест в квантовой гравитации и физике окружающей среды.

Но все это лишь первый этап: фундаментальная цель всякого движения эмансипации должна состоять в том, чтобы демистифицировать и демократизировать производство научного знания, сломать искусственные преграды, которые разделяют "ученых" и "публику". Чтобы стать реалистичной, эта задача должна начинать с молодого поколения, действовать посредством глубокой реформы системы образования⁹⁴. Преподавание науки и математики должно быть очищено от авторитарных и элитарных акцентов⁹⁵, а содержание относящихся к этим наукам тем должно быть обогащено за счет введения данных, полученных благодаря различным видам критики – феминистской⁹⁶, гомосексуалистской⁹⁷, мультикультурной⁹⁸ и экологической⁹⁹.

Наконец, содержание любой науки глубоко обусловлено языком, на котором формулируются ее высказывания; а со времен Галилея западная доминирующая физическая наука формулировалась на языке математики¹⁰⁰,¹⁰¹. Но чьей математики? Этот вопрос фундаментален, поскольку, как заметил Ароновиц, "ни логика, ни математика не ускользают от "зараженности" социальным¹⁰²". И как много раз замечали интеллектуалы феминистского толка, зараженность эта в современной культуре носит в своей основе капиталистический, патриархальный и милитаристский характер: "математика описывается как женщина, природа которой желает быть завоеванной Другой"¹⁰³,¹⁰⁴. Следовательно, освободительная наука не может быть полной без глубокого пересмотра математического канона¹⁰⁵. В настоящее время не существует никакой освободительной математики, и мы можем лишь предаваться спекулятивным домыслам о том, каким окажется ее содержанием. Указания на него мы можем различить в многомерной и нелинейной логике нечетких систем¹⁰⁶; но этот подход все же слишком сильно отмечен своим рождением из кризиса производственных отношений в период позднего капитализма¹⁰⁷. Главную роль в будущей математике несомненно сыграет теория катастроф¹⁰⁸ с её диалектической оценкой гладкого/прерывного и превращения/разворачивания; но нужно еще проделать большую теоретическую работу, прежде чем этот подход станет достойным орудием для направленного на прогресс политического праксиса¹⁰⁹. В конечном счете в центре всех форм будущей математики окажется теория хаоса, которая дает нам наиболее глубокое понимание таинственного и, одновременно, повсеместного феномена нелинейности. Эти образы будущей математики могут быть лишь рассеянным светом: дело в том, что к этим недавно появившимся трем ветвям науки добавятся новые стволы и новые ветви – совершенно новые теоретические рамки – которые мы с нашими современными идеологическими шорами не можем даже представить.

*   *  *

Я благодарю Джиакомо Карачиоло, Люсию Фернандез-Санторо, Лиа Гутьерез и Элизабет Мейклежон за приятные дискуссии, которые многое внесли в эту статью. Добавлю лишь, что не нужно предполагать, будто эти люди полностью согласны с научными и политическими взглядами, выраженными в этой статье; они также ни в коей мере не ответственны за те ошибки или неясности, которые могли бы в ней случайно найтись.

Цитируемая литература

Adams, Hunter Havelin III. 1990. African and African-American contributions to science and technology. Dans: African-American Baseline Essays. Portland, Ore.: Multnomah School District 1J, Portland Public Schools.

Albert, David Z. 1992. Quantum Mechanics and Experience. Cambridge: Harvard University Press.

Alexander, Stephanie В., I. David Berg and Richard L. Bishop. 1993. Geometric curvature bounds in Riemannian manifolds with boundary. Transactions of the American Mathematical Society 339: 703-716.

Althusser, Louis. 1993. Ėcrits sur la psychanalyse: Freud et Lacan. Paris: Stock/IMEC.

Alvares, Claude. 1992. Science, Development and Violence: The Revolt against Modernity. Delhi: Oxford University Press.

Alvarez-Gaumé, Luis. 1985. Topology and anomalies. Dans: Mathematics and Physics Lectures on Recent Results, vol. 2, p. 50-83, édité par L. Streit. Singapore: World Scientific.

Argyros, Alexander J. 1991. A Blessed Rage for Order: Deconstruction, Evolution, and Chaos. Ann Arbor: University of Michigan Press.

Arnold, Vladimir I. 1992. Catastrophe Theory, 3e éd. Traduit par G.S. Wassermann et R.K. Thomas. Berlin: Springer-Verlag.

Aronowitz, Stanley. 1981. The Crisis in Historical Materialism: Class, Politics and Culture in Marxist Theory. New York: Praeger.

Aronowitz, Stanley. 1988a. The production of scientific knowledge: Science, ideology, and Marxism. Dans: Marxism and the Interpretation of Culture, p. 519-541, édité par Cary Nelson et Lawrence Grossberg. Urbana and Chicago: University of Illinois Press.

Aronowitz, Stanley. 1988b. Science as Power: Discourse and Ideology in Modem Society. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Aronowitz, Stanley. 1994. The situation of the left in the United States. Socialist Review 23(3): 5-79.

Aronowitz, Stanley and Henry A. Giroux. 1991. Postmodern Education: Politics, Culture, and Social Criticism. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Aronowitz, Stanley and Henry A. Giroux. 1993. Education Still under Siege. Westport, Conn.: Bergin & Garvey.

Ashtekar, Abhay, Carlo Rovelli and Lee Smolin. 1992. Weaving a classical metric with quantum threads. Physical Review Letters 69: 237-240.

Aspect, Alain, Jean Dalibard and Gérard Roger. 1982. Experimental test of Bell's inequalities using time-varying analyzers. Physical Review Letters 49: 1804-1807.

Assad, Maria L. 1993. Portrait of a nonlinear dynamical system: The discourse of Michel Serres. Substance 71/72: 141-152.

Back, Kurt W. 1992. This business of topology. Journal of Social Issues 48(2): 51-66.

Bell, John S. 1987. Speakable and Unspeakable in Quantum Mechanics: Collected Papers on Quantum Philosophy. New York: Cambridge University Press.

Berman, Morris. 1981. The Reenchantment of the World. Ithaca, N.Y.: Comell University Press.

Best, Steven. 1991. Chaos and entropy: Metaphors in postmodern science and social theory. Science as Culture 2(2) (no. 11): 187-226.

Bloor, David. 1991. Knowledge and Social Imagery, 2nd ed. Chicago: University of Chicago Press.

Bohm, David. 1990. Laplenitude de l'univers. Traduit de l'anglais par Tchalai Unger. Monaco: Le Rocher. {Version originale: Wholeness and the Implicate Order. London: Routledge & Kegan Paul, 1980.}

Bohr, Niels. 1963. Quantum physics and philosophy – causality and complementarity. Dans: Essays 1957-1962 on Atomic Physics and Human Knowledge (The Philosophical Writings of Niels Bohr, vol. Ill), p. 1-7. New York: Wiley.

Bohr, Niels. 1991. Physique atomique et connaissance humaine. Traduction de l'anglais par Edinond Bauer et Roland Omnes. Paris: Gauthier-Villars 1961 – Edition poche chez Folio Essais/Gallimard.

Booker, M. Keith. 1990. Joyce, Planck, Einstein, and Heisenberg: A relativistic quantum mechanical discussion of Ulysses. James Joyce Quarterly 27: 577-586.

Boulware, David G. and S. Deser. 1975. Classical general relativity derived from quantum gravity. Annals of Physics 89: 193-240.

Bourbaki, Nicolas. 1970. Théorie des ensembles. Paris: Hermann.

Bowen, Margarita. 1985. The ecology of knowledge: Linking the natural and social sciences. Geoforum 16: 213-225.

Bricmont, Jean. 1995. Contre la philosophic de la mecanique quantique. Dans: Les Sciences et la philosophie. Quatorze essais de rapprochement, édité par R. Franck. P. 131-179. Paris: Vrin.

Briggs, John and F. David Peat. 1984. Looking Glass Universe: The Emerging Science of Wholeness. New York: Cornerstone Library.

Brooks, Roger and David Castor. 1990. Morphisms between supersymmetric and topo-logical quantum field theories. Physics Letters В 246: 99-104.

Callicott, J. Baird. 1989. In Defense of the Land Ethic: Essays in Environmental Philosophy. Albany, N.Y.: State University of New York Press.

Campbell, Mary Anne and Randall K. Campbell-Wright. 1993. Toward a feminist algebra. Article presente a une rencontre de la Mathematical Association of America (San Antonio, Texas). A paraitre dans Teaching the Majority: Science, Mathematics, and Engineering that Attracts Women, édité par Sue V. Rosser. New York: Teachers College Press, 1995.

Canning, Peter. 1994. The crack of time and the ideal game. Dans: Gilles Deleuze and the Theater of Philosophy, p. 73-98, édité par Constantin V. Boundas et Dorothea Oikowski. New York: Routledge.

Capra, Fritjof. 1975. The Tao of Physics: An Exploration of the Parallels between Modem Physics and Eastern Mysticism. Berkeley, California: Shambhala.

Capra, Fritjof. 1988. The role of physics in the current change of paradigms. Dans The World View of Contemporary Physics: Does it Need a New Metaphysics?, p. 144-155, édité par Richard F. Kitchener. Albany, N.Y.: State University of New York Press.

Caracciolo, Sergio, Robert G. Edwards, Andrea Pelissetto and Alan D. Sokal. 1993. Wolff-type embedding algorithms for general nonlinear s-models. Nuclear Physics 5403:475-541.

Chew, Geoffrey. 1977. Impasse for the elementary-particle concept. Dans: The Sciences Today, p. 366-399, édité par Robert M. Hutchins et Mortimer Adier. New York:Amo Press.

Chomsky, Noam. 1977. Dialogues avec Mitsou Ronat. Paris: Flammarion.

Cohen, Paul J. 1966. Set Theory and the Continuum Hypothesis. New York: Benjamin.

Coleman, Sidney. 1993. Quantum mechanics in your face. Lecture at New York University, November 12, 1993.

Cope-Kasten, Vance. 1989. A portrait of dominating rationality. Newsletters on Computer Use, Feminism, Law, Medicine, Teaching (American Philosophical Association) 88(2) (March): 29-34.

Comer, M.A. 1966. Morphogenetic field properties of the forebrain area of the neural plate in an anuran. Experientia 22: 187-189.

Craige, Betty Jean. 1982. Literary Relativity: An Essay on Twentieth-Century Narrative. Lewisburg: Bucknell University Press.

Culler, Jonathan. 1982. On Deconstruction: Theory and Criticism after Structuralism. Ithaca, N.Y.; Comell University Press.

Dean, Tim. 1993. The psychoanalysis of AIDS. October 63: 83-116.

Deleuze, Gilles et Félix Guattari. 1991. Qu'est-ce que la philosophie? Paris: Ėditions de Minuit. {Traduction anglaise: What is Philosophy? Traduit par Hugh Tomlinson et Graham Burchell. New York: Columbia University Press, 1994.}

Derrida, Jacques. 1970. Structure, sign and play in the discourse of the human sciences. Dans: The Languages of Criticism and the Sciences of Man: The Structuralist Controversy, p. 247-272, édité par Richard Macksey et Eugenio Donato. Baltimore: Johns Hopkins Press.

Doyle, Richard. 1994. Dislocating knowledge, thinking out of joint: Rhizomatics, Caenorhabditis elegans and the importance of being multiple. Configurations: A Journal of Literature, Science, and Technology 2: 47-58.

Diirr, Detlef, Sheldon Goldstein and Nino Zanghi. 1992. Quantum equilibrium and the origin of absolute uncertainty. Journal of Statistical Physics 67: 843-907.

Easlea, Brian. 1981. Science and Sexual Oppression: Patriarchy's Confrontation with Women and Nature. London: Weidenfeld and Nicolson.

Eilenberg, Samuel and John C. Moore. 1965. Foundations of Relative Homological Algebra. Providence, R.I.: American Mathematical Society.

Eilenberg, Samuel and Norman E. Steenrod. 1952. Foundations of Algebraic Topology. Princeton, N.J.: Princeton University Press.

Einstein, Albert and Leopold Infeld. 1938. L'Evolution des idees enphysique. Traduit de l'anglais par Maurice Solovine. Paris: Flammarion. {Version originale: The Evolution of Physics. New York: Simon and Schuster, 1961.}

Ezeabasili, Nwankwo. 1977. African Science: Myth or Reality? New York: Vantage Press.

Feyerabend, Paul. 1979. Centre la methode: Esquisse d'une theorie anarchiste de la connaissance. Traduit de l'anglais par Baudouin Jurdant et Agnes Schlumberger. Paris: Ėditions du Seuil. {Version originale: Against Method. London: New Left Books, 1975.}

Freire, Paulo. 1974. Pedagogic des opprimes suivi de Conscientisation et revolution. Paris: Maspero. {Version anglaise: Pedagogy of the Oppressed. Traduit par Myra Bergman Ramos. New York: Continuum, 1970.}

Froula, Christine. 1985. Quantum physics/postmodern metaphysics: The nature of Jacques Derrida. Western Humanities Review 39: 287-313.

Frye, Charles A. 1987. Einstein and African religion and philosophy: The hermetic parallel. Dans: Einstein and the Humanities, p. 59-70, editd par Dennis P. Ryan. New York: Greenwood Press.

Galton, Francis and H.W. Watson. 1874. On the probability of the extinction of families. Journal of the Anthropological Institute of Great Britain and Ireland 4: 137-144.

Gierer, A., R.C. Leif, T. Maden and J.D. Watson. 1978. Physical aspects of generation of morphogenetic fields and tissue forms. Dans: Differentiation and Development, édité par F. Ahmad, J. Schultz, T.R. Russell et R. Werner. New York: Academic Press.

Ginzberg, Ruth. 1989. Feminism, rationality, and logic. Newsletters on Computer Use, Feminism, Law, Medicine, Teaching (American Philosophical Association) 88(2) (March): 34-39.

Gleick, James. 1989. La Theorie du chaos: Vers une nouvelle science. Traduit de l'anglais par Christian Jeanmougin. Paris: Albin Michel. {Version originale: Chaos:Making a New Science. New York: Viking, 1987.}

Godel, Kurt 1949. An example of a new type of cosmological solutions of Einstein's field equations of gravitation. Reviews of Modem Physics 21:447-450. Goldstein, Rebecca. 1983. The Mind-Body Problem. New York: Random House. Granero-Porati, ML and A. Porati. 1984. Temporal organization in a morphogenetic field. Journal of Mathematical Biology 20:153-157.

Granon-Lafont, Jeanne. 1985. La topologie ordinaire de Jacques Lacan. Paris: Point Hors Ligne.

Granon-Lafont, Jeanne. 1990. Topologie lacanienne et clinique analytique. Paris: Point Hors Ligne.

Green, Michael В., John H. Schwarz and Edward Witten. 1987. Superstring Theory. 2vols. New York: Cambridge University Press.

Greenberg, Valerie D. 1990. Transgressive Readings: The Texts of Franz Kafka and MaxPlanck Ann Arbor: University of Michigan Press.

Greenberger, D.M., M.A. Home and Z. Zeilinger. 1989. Going beyond Bell's theorem. Dans: Bell's Theorem, Quantum Theory and Conceptions of the Universe, p. 73-76, édité par M. Kafatos. Dordrecht: Kluwer.

Greenberger, D.M., M.A. Home, A. Shimony and Z. Zeilinger. 1990. Bell's theorem without inequalities. American Journal of Physics 58: 1131-1143. Griffin, David Ray, ed. 1988. The Reenchantment of Science: Postmodern Proposals.Aany, N.Y.: State University of New York Press.

Gross, Paul R and Norman Levitt. 1994. Higher Superstition: The Academic Left and its Quarrels with Science. Baltimore: Johns Hopkins University Press. Haack, Susan. 1992. Science "from a feminist perspective". Philosophy 67: 5-18.

Haack, Susan. 1993. Epistemological reflections of an old feminist. Reason Papers 18 (fall): 31-43.

Hamber, Herbert W. 1992. Phases of four-dimensional simplicial quantum gravity.Physical Review D 45: 507-512.

Hamill, Graham. 1994. The epistemology of expurgation: Bacon and The Masculine Birth of Time. Dans: Queering the Renaissance, p. 236-252, édité par Jonathan Goldberg. Durham, N.C.: Duke University Press.

Hamza, Hichem. 1990. Sur les transformations conformes des variétés riemanniennes ŕ bord. Journal of Functional Analysis 92: 403-447.

Haraway, Donna J. 1989. Primate Visions: Gender, Race, and Nature in the World of Modem Science. New York: Routledge. Haraway, Donna J. 1991. Simians, Cyborgs, and Women: The Reinvention of Nature. New York: Routledge.

Haraway, Donna J. 1994. A game of cat's cradle: Science studies, feminist theory, cultural studies. Configurations: A Journal of Literature, Science, and Technology 2 59-71.

Harding, Sandra. 1986. The Science Question in Feminism. Ithaca: Cornell University Press.

Harding, Sandra. 1991. Whose Science? Whose Knowledge? Thinking from Women's Lives. Ithaca: Comell University Press.

Harding, Sandra. 1994. Is science multicultural? Challenges, resources, opportunities, uncertainties. Configurations: A Journal of Literature, Science, and Technology 2 301-330.

Hardy, G.H. 1967. A Mathematician's Apology. Cambridge: Cambridge University Press.

Harris, Theodore E. 1963. The Theory of Branching Processes. Berlin: Springer.

Hayles, N. Katherine. 1984. The Cosmic Web: Scientific Field Models and Literary Strategies in the Twentieth Century. Ithaca: Comell University Press.

Hayles, N. Katherine. 1990. Chaos Bound: Orderly Disorder in Contemporary Literature and Science. Ithaca: Comell University Press.

Hayles, N. Katherine, ed. 1991. Chaos and Order: Complex Dynamics in Literature and Science. Chicago: University of Chicago Press.

Hayles, N. Katherine. 1992. Gender encoding in fluid mechanics: Masculine channels and feminine flows. Differences: A Journal of Feminist Cultural Studies 4(2): 16-44.

Heinonen, J., T. Kilpelainen and O. Martio. 1992. Harmonic morphisms in nonlinear potential theory. Nagoya Mathematical Journal 125: 115-140.

Heisenberg, Wemer. 1962. La Nature dans la physique contemporaine. Traduit de l'allemand par Ugne Karvelis et A.E.Leroy. Paris: Editions Gallimard.

Hirsch, Morris W. 1976. Differential Topology. New York: Springer.

Hobsbawm, Eric. 1993. The new threat to history. The New York Review of Books (16 December): 62-64.

Hochroth, Lysa. 1995. The scientific imperative: Improductive expenditure and energeticism. Configurations: A Journal of Literature, Science, and Technology 3: 47-77.

Homier, John. 1994. Description and deconstruction: Niels Bohr and modem philosophy. Dans: Niels Bohr and Contemporary Philosophy (Boston Studies in the Philosophy of Science #153), p. 141-153, édité par Jan Faye and Henry J. Folse. Dordrecht: Kluwer.

Hughes, Robert. 1993. Culture of Complaint: The Fraying of America. New York:Oxford University Press.

Irigaray, Luce. 1977. "La "mecanique" des fluides". Dans: Ce sexe qui n'en estpas un. Paris: Éditions de Minuit. {Publication originale: L'Arc, ? 58 (1974).}

Irigaray, Luce. 1985. "Le sujet de la science est-il sexué?" Dans: Parler n'est jamais neutre. Paris: Éditions de Minuit. {Publication originale: Les Temps modernes 9, ?436 (novembre 1982), 960-974.}

Isham, C.J. 1991. Conceptual and geometrical problems in quantum gravity. Dans: Recent Aspects of Quantum Fields (Lecture Notes in Physics 396), édité par H. Mitter et H. Gausterer. Berlin: Springer.

Itzykson, Claude and Jean-Bernard Zuber. 1980. Quantum Field Theory. New York: McGraw-Hill International.

James, I.M. 1971. Euclidean models ofprojective spaces. Bulletin of the London Mathematical Society 3:257-276.

Jameson, Fredric. 1982. Reading Hitchcock. October 23:15-42.

Jammer, Max. 1974. The Philosophy of Quantum Mechanics. New York: Wiley. Avec l'autorisation de John Wiley and Sons, Inc. Tous droits reserves.

Johnson, Barbara. 1977. The frame of reference: Рое, Lacan, Derrida. Yak French Studies 55/56:457-505.

Johnson, Barbara. 1989. A World of Difference. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Jones, V.F.R. 1985. A polynomial invariant for links via von Neumann algebras. Bulletin of the American Mathematical Society 12: 103-112.

Juranville, Alain. 1984. Lacan et la philosophic. Paris: Presses Universitaires de France.

Kaufmann, Arnold. 1973. Introduction a la theorie des sous-ensembles flous a l'usage des ingenieurs. Paris: Masson.

Kazarinoff, N.D. 1985. Pattern formation and morphogenetic fields. In Mathematical Essays on Growth and the Emergence of Form, p. 207-220, édité par Peter L. Antonelli. Edmonton: University of Alberta Press.

Keller, Evelyn Fox. 1985. Reflections on Gender and Science. New Haven: Yale University Press.

Keller, Evelyn Fox. 1992. Secrets of Life, Secrets of Death: Essays on Language, Gender, and Science. New York: Routledge.

Kitchener, Richard F., ed. 1988. The World View of Contemporary Physics: Does it Need a New Metaphysics? Albany, N. Y: State University of New York Press.

Kontsevich, M. 1994. Resultats rigoureux pour modules sigma topologiques. Conférence au XIéme Congrès International de Physique Mathématique, Paris, 17-23 juillet 1994. Édité par Daniel lagolnitzer et Jacques Toubon. Á paraître.

Kosko, Bart. 1993. Fuzzy Thinking: The New Science of Fuzzy Logic. New York: Hyperion.

Kosterlitz, J.M. and D.J. Thouless. 1973. Ordering, metastability and phase transitions in two-dimensional systems. Journal of Physics С 6: 1181-1203.

Kroker, Arthur, Marilouise Kroker and David Cook. 1989. Panic Encyclopedia: The Definitive Guide to the Postmodern Scene. New York: St. Martin's Press.

Kuhn, Thomas. 1983. La Structure des revolutions scientifiques. Paris: Flammarion. {Version originale: The Structure of Scientific Revolutions, 2nd ed. Chicago: University of Chicago Press, 1970.}

Lacan, Jacques. 1970. Of structure as an inmixing of an otherness prerequisite to any subject whatever. Dans: The Languages of Criticism and the Sciences of Man, p. 186-200, édité par Richard Macksey et Eugenio Donate Baltimore: The Johns Hopkins University Press.

Lacan, Jacques. 1977. Desire and the interpretation of desire in Hamlet. Traduit par James Hulbert. Yale French Studies 55156: 11-52.

Latour, Bruno. 1988. "A relativistic account of Einstein's relativity". Social Studies of Science 18:3-44.

Latour, Bruno. 1995. La Science en action. Paris: Gallimard. {Version originale Science in Action; How to Follow Scientists and Engineers through Society. Cambridge: Harvard University Press, 1987.}

Leupin, Alexandre. 1991. Introduction: Voids and knots in knowledge and truth. Dans: Lacan and the Human Sciences, p. 1-23, édité par Alexandre Leupin. Lincoln, Neb.: University of Nebraska Press.

Levin, Margarita. 1988. Caring new world: Feminism and science. American Scholar 57: 100-106.

Lorentz, H.A., A. Einstein, H. Minkowski and H. Weyl. 1952. The Principle of Relativity. Traduit par W. Perrett et G.B. Jeffery. New York: Dover.

Loxton, J.H., ed. 1990. Number Theory and Cryptography. Cambridge-New York: Cambridge University Press.

Lupasco, Stéphane. 1951. Le Principe d'antagonisme et la logique de l'energie. Actualites scientifiques et industrielles #1133. Paris: Hermann.

Lyotard, Jean-François. 1988. L'lnhumam: Causeries surle temps. Paris: Galilée.

Madsen, Mark and Deborah Madsen. 1990. Structuring postmodern science. Science and Culture 56: 467-472.

Markley, Robert. 1991. What now? An introduction to interphysics. New Orleans Review 18(1): 5-8.

Markley, Robert. 1992. The irrelevance of reality: Science, ideology and the postmodern universe. Genre 25: 249-276.

Markley, Robert. 1994. Boundaries: Mathematics, alienation, and the metaphysics of cyberspace. Configurations: A Journal of Literature, Science, and Technology 2:485-507.

Mattel, Erich. 1991/92. How valid are the Portland baseline essays? Educational leadership 49(4): 20-23.

Massey, William S. 1978. Homology and Cohomology Theory. New York: Marcel Dekker.

Mathews, Freya. 1991. The Ecological Self. London: Routledge.

Maudlin, Tim. 1994. Quantum Non-Locality and Relativity: Metaphysical Intimations of Modem Physics. Aristotelian Society Series, vol. 13. Oxford: Blackwell.

McAvity, D.M. and H. Osbom. 1991. A DeWitt expansion of the heat kernel for manifolds with a boundary. Classical and Quantum Gravity 8: 603-638.

McCarthy, Paul. 1992. Postmodern pleasure and perversity: Scientism and sadism. Postmodern Culture 2, no. 3. Disponible sur mccarthy.592 de [email protected] ou http://jefrerson.village.virginia.edu/pmc (Internet). Reimprime egalement dans Essays in Postmodern Culture, p. 99-132, édité par Eyal Amiran et John Unsworth. New York: Oxford University Press, 1993. Reproduit avec l'autorisation de Oxford University Press.

Merchant, Carolyn. 1980. The Death of Nature: Women, Ecology, and the Scientific Revolution. New York: Harper & Row.

Merchant, Carolyn. 1992. Radical Ecology: The Search for a Livable World. New York Routledge.

Mermin, N. David. 1990. Quantum mysteries revisited. American Journal of Physics 58: 731-734.

Mermin, N. David. 1993. Hidden variables and the two theorems of John Bell. Reviews of Modem Physics 65: 803-815.

Merz, Martina and Karin Knorr Cetina. 1994. Deconstruction in a "thinking" science Theoretical physicists at work. Geneva: European Laboratory for Particle Physics (CERN), preprint CERN-TH. 7152/94. {Paru dans Social Studies of Science 27 (1997): 73-111.}

Miller, Jacques-Alain. 1977/78. Suture (elements of the logic of the signifier). Screen 18(4): 24-34.

Morin, Edgar. 1977. La Methode. 1: La nature de la nature. Paris: Seuil. {Traduction anglaise: The Nature of Nature (Method: Towards a Study of Humankind, vol. 1). Traduit par J.L. Roland Belanger. New York: Peter Lang, 1992.}

Morris, David B. 1988. Bootstrap theory: Pope, physics, and interpretation. The Eighteenth Century: Theory and Interpretation 29: 101-121.

Munkres, James R. 1984. Elements of Algebraic Topology. Memo Park, California Addison-Wesley.

Nabutosky, A. and R. Ben-Av. 1993. Noncomputability arising in dynamical triangulation model of four-dimensional quantum gravity. Communications in Mathematical Physics 157: 93-98.

Nandy, Ashis, ed. 1990. Science, Hegemony and Violence: A Requiem for Modernity. Delhi: Oxford University Press.

Nash, Charles and Siddhartha Sen. 1983. Topology and Geometry for Physicists. London: Academic Press.

J. Nasio, Juan-David. 1987. Les Yeux de Laure: Le concept d'objet a dans la theorie de Lacan. Suivi d'une introduction a la topologie psychanalytique. Paris: Aubier.

Nasio, Juan-David. 1992. Le concept de sujet de l'inconscient. Texte d'une intervention realisee dans le cadre du seminaire de Jacques Lacan "La topologie et le temps", le mardi 15 mai 1979. Dans: Cinq Lecons sur la theorie de Jacques Lacan. Paris Éditions Rivages.

Nye, Andrea. 1990. Words of Power: A Feminist Reading of the History of Logic. New York: Routledge.

Oliver, Kelly. 1989. Keller's gender/science system: Is the philosophy of science to science as science is to nature? Hypatia 3(3): 137-148.

Ortiz de Montellano, Bernard. 1991. Multicultural pseudoscience: Spreading scientific illiteracy among minorities: Part I. Skeptical Inquirer 16(2): 46-50.

Overstreet, David. 1980. Oxymoronic language and logic in quantum mechanics and James Joyce. Sub-Stance 28: 37-59.

Pais, Abraham. 1991. Niels Bohr's Times: In Physics, Philosophy, and Polity. New York Oxford University Press.

Patai, Daphne and Noretta Koertge. 1994. Professing Feminism: Cautionary Tales from the Strange World of Women's Studies. New York: Basic Books.

Pickering, Andrew. 1984. Constructing Quarks: A Sociological History of Particle Physics. Chicago: University of Chicago Press.

Plotnitsky, Arkady. 1994, Complementarity: Anti-Epistemology after Bohr and Derrida.Durham, N.C.: Duke University Press.

Plumwood, Val. 1993a. Feminism and the Mastery of Nature. London: Routledge.

Plumwood, Val. 1993b. The politics of reason: Towards a feminist logic. Australasian Journal ofphilosophy 71: 436-462.

Porter, Jeffrey. 1990. "Three quarks for Muster Mark": Quantum wordplay and nuclear discourse in Russell Hoban's Riddley Walker. Contemporary Literature 21 447-469.

Porush, David. 1989. Cybernetic fiction and postmodern science. New Literary History 20: 373-396.

Porush, David. 1993. Voyage to Eudoxia: The emergence of a post-rational epistemology in literature and science. Substance 71/72: 37-49.

Prigogine, Ilya and Isabelle Stengers. 1984. Order out of Chaos: Man's New Dialogue with Nature. New York: Bantam.

Primack, Joel R. and Nancy Ellen Abrams. 1995. "In a beginning...": Quantum cosmology and Kabbalah. Tikkun 10(1) (January/February): 66-73.

Psarev, V.I. 1990. Morphogenesis of distributions of microparticles by dimensions in the coarsening of dispersed systems. Soviet Physics Journal 33: 1027-1033. Ragland-Sullivan, Ellie. 1990. Counting from 0 to 6: Lacan, "suture", and the imaginary order. Dans: Criticism and Lacan: Essays and Dialogue on Language, Structure, and the Unconscious, p. 31-63, édité par Patrick Colm Hogan et Lalita Pandit Athens, Ga.: University of Georgia Press.

Rensing, Ludger, ed. 1993. Oscillatory signals in morphogenetic fields. Part II of Oscillations and Morphogenesis, p. 133-209. New York: Marcel Dekker. Rosenberg, Martin E. 1993. Dynamic and thermodynamic tropes of the subject in Freud and in Deleuze and Guattari. Postmodern Culture 4, no. 1. Disponible sur rosenber.993 de [email protected] ou http://jefFerson.village.virginia.edu/pmc (Internet).

Ross, Andrew. 1991, Strange Weather: Culture, Science, and Technology in the Age of Limits. London: Verso.

Ross, Andrew. 1994. The Chicago Gangster Theory of Life: Nature's Debt to Society. London: Verso.

Saludes i Closa, Jordi. 1984. Un programa per a calcular l'homologia simplicial. Butlletide la Societal Catalana de Ciencies (segona epoca) 3: 127-146.

Santos, Boaventura de Sousa. 1989. Introducao a uma Ciencia Pos-Modema. Porto Edicoes Afrontamento.

Santos, Boaventura de Sousa. 1992. A discourse on the sciences. Review (Femand Braudel Center) 15(1): 9-47.

Sardar, Ziauddin, ed. 1988. The Revenge of Athena: Science, Exploitation and the Third World London: Mansell.

Schiffinann, Yoram. 1989. The second messenger system as the morphogenetic field. Biochemical and Biophysical Research Communications 165: 1267-1271.

Schor, Naomi. 1989. This essentialism which is not one: Coming to grips with Irigaray. Differences: A Journal of Feminist Cultural Studies 1(2): 37-58.

Schubert, G. 1989. Catastrophe theory, evolutionary extinction, and revolutionary politics. Journal of Social and Biological Structures 12: 259-279.

Schwartz, Laurent 1973. Radon Measures on Arbitrary Topological Spaces and Cylindrical Measures. London: Oxford University Press.

Seguin, Eve. 1994. A modest reason. Theory, Culture & Society 11(3): 55-75.

Serres, Michel. 1992. Eclaircissements: Cinq entretiens avec Bruno Latour. Paris: François Bourin.

Sheldrake, Rupert. 1981. A New Science of Life: The Hypothesis of Formative Causation. Los Angeles: J.P. Tarcher.

Sheldrake, Rupert. 1991. The Rebirth of Nature. New York: Bantam.

Shiva, Vandana. 1990. Reductionist science as epistemological violence. Dans Science, Hegemony and Violence: A Requiem for Modernity, p. 232-256, édité par Ashis Nandy. Delhi: Oxford University Press.

Smolin, Lee. 1992. Recent developments in nonperturbative quantum gravity. Dans Quantum Gravity and Cosmology (Proceedings 1991, Sant Feliu de Guixols, Estat Lliure de Catalunya), p. 3-84, édité par J. Perez-Mercader, J. Sola et E. Verdaguer. Singapore: World Scientific.

Sokal, Alan D. 1982. An alternate constructive approach to the j quantum field theory, and a possible destructive approach to j. Annales de l'Institut Henri PoincareA 37: 317-398.

Sokal, Alan. 1987. Informe sobre el plan de estudios de las carreras de Matematica, Estadistica y Computacion. Report to the Universidad National Autónoma de Nicaragua, Managua, non public.

Solomon, J. Fisher. 1988. Discourse and Reference in the Nuclear Age. Oklahoma Project for Discourse and Theory, vol. 2. Norman: University of Oklahoma Press.

Sommers, Christina Hoff. 1994. Who Stole Feminism?: How Women have betrayed Women. New York: Simon & Schuster.

Stauffer, Dietrich. 1985. Introduction to Percolation Theory. London: Taylor & Francis.

Strathausen, Carsten. 1994. Althusser's mirror. Studies in 20th Century Literature 18 61-73.

Stmik, Dirk Jan. 1987. A Concise History of Mathematics, 4th rev. ed. New York: Dover.

Thorn, Rene. 1977. Stabilite structurelle et morphogenese: essai d'une theorie generate des modeles. 2° ed. revue et augmentee. Paris: InterEditions. {Traduction anglaise de la premiere edition: Structural Stability and Morphogenesis. Traduit par D.H. Fowler. Reading, Mass.: Benjamin, 1975.}

Thorn, Rene. 1988. Esquisse d'une semiophysique. Paris: InterEditions. {Traduction anglaise: Semio Physics: A Sketch. Traduit par Vendia Meyer. Redwood City, California: Addison-Wesley, 1990.}

Thooft, G. 1993. Cosmology in 2+1 dimensions. Nuclear Physics В (Proceedings Supplement) 30: 200-203.

Touraine, Alain, Zsuzsa Hegedus, Francois Dubet and Michel Wievorka. 1980. La Prophetic antinucleaire. Paris: Seuil.

Trebilcot, Joyce. 1988. Dyke methods, or Principles for the discovery/creation of the withstanding. Hypatia 3(2): 1-13.

Van Enter, Aernout CD., Roberto Fernandez and Alan D. Sokal. 1993. Regularity properties and pathologies of position-space renormalization-group transformations Scope and limitations of Gibbsian theory. Journal of Statistical Physics 72: 879-1167.

Van Sertima, Ivan, ed. 1983. Blacfa in Science: Ancient and Modem. New Brunswick, N.J.: Transaction Books.

Vappereau, Jean-Michel. 1985. Essaim: Le groupe fundamental du nceud. Psychanalyse et topologie du sujet. Paris: Point Hors Ligne.

Virilio, Paul. 1984. L'espace critique. Paris: Christian Bourgois. {Traduction anglaise The Lost Dimension. Traduit par Daniel Moshenberg. New York: Semiotext(e), 1991.}

Waddington, C.H. 1965. Autogenous cellular periodicities as (a) temporal templates and (b) basis of "morphogenetic fields". Journal of Theoretical Biology 8: 367-369.

Wallerstein, Immanuel. 1993. The TimeSpace of world-systems analysis: A philosophical essay. Historical Geography 23(1/2): 5-22.

Weil, Simone. 1968. On Science, Necessity, and the Love of God. Traduit et édité par Richard Rees. London: Oxford University Press.

Weinberg, Steven. 1992. Dreams of a Final Theory. New York: Pantheon.

Wheeler, John A. 1964. Geometrodynamics and the issue of the final state. Dans Relativity, Groups and Topology, édité par Cecile M. DeWitt et Bryce S. DeWitt. New York: Gordon and Breach.

Witten, Edward. 1989 Quantum field theory and the Jones polynomial. Communications in Mathematical Physics 111: 351-399.

Wojciehowski, Dolora Ann. 1991. Galileo's two chief word systems. Stanford Italian Review 10: 61-80.

Woolgar, Steve. 1988. Science: The Very Idea. Chichester, England: Ellis Horwood.

Wright, Will. 1992. Wild Knowledge: Science, Language, and Social Life in a Fragile Environment. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Wylie, Alison, Kathleen Okruhlik, Sandra Morton and Leslie Thielen-Wilson. 1990. Philosophical feminism: A bibliographic guide to critiques of science. Resources for Feminist Research/Documentation sur la Recherche Feministe 19(2) (June): 2-36.

Young, T.R. 1991. Chaos theory and symbolic interaction theory: Poetics for the postmodern sociologist. Symbolic Interaction 14: 321-334.

Young, T.R. 1992. Chaos theory and human agency: Humanist sociology in a postmodern era. Humanity & Society 16: 441-460.

Zizek, Slavoj. 1991. Looking Awry: An Introduction to Jacques Lacan through Popular Culture. Cambridge, Mass.: MIT Press.