К. С. Холл, Г. Линдсей. ТЕОРИИ ЛИЧНОСТИ

В годы, последовавшие сразу за второй мировой войной, вперед выдвинулось популярное течение, известное как экзистенциализм, сначала в Европе, а затем быстро распространилось в Соединенных Штатах. Течение родилось в недрах французского сопротивления немецкой оккупации, и его первыми видными глашатаями стали Жан Поль Сартр и Альбер Камю. Сартр был блистательным выпускником Сорбонны, которому предстояло стать выдающимся философом, писателем и политическим журналистом. Камю, уроженец Алжира, стал знаменит как романист и эссеист. Оба были удостоены Нобелевской премии по литературе, хотя Сартр отказался ее принять. Жизнь Камю завершилась трагически – в автомобильной катастрофе, когда ему было сорок шесть лет.

Как часто случается с авангардными движениями, в которых участвуют самые разнообразные люди, – художники, писатели, интеллектуалы, духовенство, студенты университетов, фальсификаторы, диссиденты, бунтари различного рода, – экзистенциализму приходилось отстаивать много разных вещей. (Камю даже отрицал, что он экзистенциалист). Учитывая его общедоступную основу, его клише и слоганы, многие его ереси, он вполне мог растратить себя за несколько лет, как произошло с многими другими интеллектуальными предприятиями. Тот факт, что его судьба была иной – в реальности возникла могучая сила в современной мысли, включая психологию и психиатрию, – соотносится с тем, что экзистенциализм имеет как прочную традицию и выдающихся предшественников, так и серьезных современных сторонников, помимо Сартра. Наиболее примечательным предшественником был датский чудак Серен Кьеркегор (1813-1855). Этот человек с измученной душой был плодовитым и страстным писателем-полемистом, чьи книги теперь представляют что-то вроде священных текстов для экзистенциалистов. К генеалогическому древу экзистенциализма добавляется долгий перечень знаменитых имен, включая Ницше, Достоевского и Бергсона. Из современных авторов с экзистенциализмом соотносятся Бердяев, Бубер, Хайдеггер, Ясперс, Кафка, Марсель, Мерло-Понти и Тиллих. (Прекрасное введение в экзистенциализм представляет книга "Irrational man, a study in existential philosophy", Бэрретта (Barrett, 1962)).

Для нас, в соответствии с нашими задачами, наиболее важно имя немецкого философа Мартина Хайдеггера. Бэрретт считает его и Карла Ясперса (1889-1969) создателями экзистенциальной философии этого столетия. Что более важно, Хайдеггер – своего рода мост к психологам и психиатрам, чьи взгляды на человека мы обсудим в этой главе. Центральная идея Хайдеггеровской онтологии (онтология – ветвь философии, рассматривающая бытие или существование) заключается в том, что индивид есть бытие-в-мире. Он не существует как Я или субъект в отношении внешнего мира; равным образом человек не есть вещь, объект или тело, взаимодействующее с другими вещами, составляющими мир. Люди существуют через бытие-в-мире, а мир обретает свое существование, поскольку есть раскрывающее его Бытие. Бытие и мир суть одно. Бэрретт называет Хайдеггеровскую онтологию полевой теорией бытия. Философия существования Хайдеггера изложена в его книге "Being and time" (1962), которая считается одной из наиболее влиятельных – и наиболее сложных – книг современной философии.

Хайдеггер был также феноменологом, а феноменология сыграла важную роль в истории психологии. Хайдеггер был студентом Эдмунда Гуссерля (1859-1938), создателя современной феноменологии, а Гуссерль, в свою очередь, был студентом Карла Штумпфа (Karl Stumpf), одного из лидеров "новой" экспериментальной психологии, возникшей в Германии во второй половине девятнадцатого века. Келер и Коффка, основавшие вместе с Вертгеймером гештальтпсихологию, также были студентами Штумпфа и использовали феноменологию как метод анализа психологических феноменов. Мы выделили эти исторические факты для того, чтобы подчеркнуть наличие общих предшественников психологии, феноменологии и экзистенциализма.

Феноменология есть описание данных (буквально – "данностей") непосредственного опыта. Она старается не объяснить феномены, а понять их. Ван Каам (Van Kaam, 1966) определяет ее как "метод психологии, который стремится раскрыть и пролить свет на феномены поведения, как они явлены в своей воспринимаемой непосредственности" (с. 15). Феноменологию иногда рассматривают как метод, служащий всякой науке, так как наука начинается с наблюдения того, что есть в непосредственном опыте (Boring, 1950, с. 18). Эта идея о феноменологии красиво выражена в параграфе, открывающем "Gestalt psychology" Келера (1947).

"Это представляется единственной начальной точкой для психологии, как и для всех других наук: мир, такой, каким мы его наивно и непрактично воспринимаем. Наивность в процессе нашего развития может теряться. Могут обнаруживаться проблемы, которые сперва были полностью скрыты от наших глаз. Для их разрешения может оказаться необходимым создавать представления, которые, как кажется, имеют мало связи с первичным прямым опытом переживаний. Тем не менее, развитие в целом должно начинаться с наивной картины мира. Этот источник необходим, так как нет другой основы, из которой может взрасти наука. В моем случае, который можно рассматривать как репрезентативный относительно многих других, эта наивная картина в данный момент представляет голубое озеро, окруженное темными лесами, большую серую скалу, твердую и холодную, избранную мною для сидения, бумагу, на которой я пишу, слабый шум ветра, тяжело раскачивающего деревья, и сильные запахи судов и рыбалки. Но в мире есть и иное: теперь я отчего-то замечаю, хотя это и не смешивается с голубым озером в настоящем, другое озеро, чей голубой цвет мягче, на берегу которого я стоял несколько лет назад в Иллинойсе. Я вполне привык видеть тысячи образов такого рода, возникающих, когда я один. И есть еще что-то в мире: например, моя рука и пальцы, легко движущиеся по бумаге. Теперь, когда я перестаю писать и вновь оглядываюсь вокруг, есть чувство здоровья и энергии. Но в следующий момент я чувствую нечто вроде темной силы, гнетущей меня изнутри, которая превращается в чувство, что за мной гонятся – я обещал подготовить эту рукопись за несколько месяцев" (ее. 3-4).

Одним из наиболее явных и утонченных современных феноменологов является Эрвин Строе (Erwin Straus, 1963, 1966). Сжатое, грамотное обсуждение феноменологии одного из ее ведущих приверженцев-психологов в Соединенных Штатах представлено у Мак-Леода (MacLeod, 1964).

Феноменология, представленная в работах гештальтпсихологов и Эрвина Строса, первоначально использовалась для исследования феноменов таких психических процессов, как восприятие, научение, запоминание, мышление, чувствование, но не для изучения личности. Со своей стороны, экзистенциальная психология использовала феноменологию для освещения тех феноменов, что часто рассматриваются как принадлежащие к сфере личности. Экзистенциальную психологию можно определить как эмпирическую науку о человеческом существовании, использующую метод феноменологического анализа.

По многим причинам в этой главе мы в первую очередь будем рассматривать экзистенциальную психологию в том виде, в которой она представлена в трудах швейцарских психиатров Людвига Бинсвангера (Binswanger, L.) и Медарда Босса (Boss, М.). Они близки к истокам европейской экзистенциальной мысли и прочно отождествляют себя с экзистенциализмом. Их перевод Хайдеггеровской онтологии абстрактного Бытия на проблемы изучения бытия индивидуального тщательно разработан, часто в сотрудничестве с самим Хайдеггером. (Та часть южной Германии, где жил Хайдеггер, граничит со Швейцарией). Практикующие психиатры, они собрали богатейший эмпирический материал анализа пациентов. Наконец, оба ясно и живо писали о сложных материях и многие их труды доступны в английском переводе.

Есть много американских экзистенциальных психологов, но их взгляды по большей части вторичны по отношению к Бинсвангеру и другим европейским психологам и психиатрам. Одним из наиболее ревностных сторонников экзистенциализма в Америке является Ролло Мэй (Rollo May) и его вводные главы к книге "Existence" (1958), а также его книга "Existential psychology" (втор. изд. 1969) были для американских психологов основным источником информации об экзистенциализме. Продуктивно пишет по проблемам феноменологии и экзистенциализма Адриан Ван Каам. Его преимущество в том, что он изучал экзистенциализм и феноменологию и в университетах Европы, и в Соединенных Штатах. Его книга "Existential foundations of psychology" (1966) представляет исчерпывающую разработку предмета. Другой видный американский экзистенциальный психолог – Джеймс Бьюдженталь (James Bugental, 1965).

Некоторые из других теоретиков, представленных в этой книге, испытали влияние экзистенциализма – Олпорт, Ангьял, Фромм, Гольдштейн, Левин, Маслоу, Роджерс.

Людвиг Бинсвангер родился 13 апреля 1881 года в Крейцлингене, Швейцария, и получил медицинскую степень в Цюрихском университете в 1907 году. Он учился у ведущего швейцарского психиатра Эугена Блейлера вместе с Юнгом. Он был одним из первых последователей Фрейда, и эта дружба продолжалась до конца дней. (Эти отношения описаны Бинсвангером, 1957). Бинсвангер сменил своего отца (а ранее тот – деда) на посту медицинского руководителя санатория Беллевю в Крейцлингене. Он скончался в 1966 г.

В начале 20-х годов Бинсвангер стал одним из первых приверженцев применения феноменологии в психиатрии. Десять лет спустя он стал экзистенциальным аналитиком. Бинсвангер определяет экзистенциальный анализ как феноменологический анализ актуального человеческого существования. Цель – реконструкция внутреннего мира опыта. Его система представлена в главной работе, "Grand formen and Erkenntnis menschlichen Daseins" (1943, второе изд. 1953), не переведенной на английский язык. Источник для англоязычного читателя – три главы Бинсвангера (1958а, 1958Ь, 1958с) в книге "Existence" (May, R., Angel, E., and Ellenberger, H.f. (Eds.)), и работа "Being-in-the-world: selected papers of Ludwig Binswanger" (1963). Последняя книга содержит большое критическое введение издателя и переводчика Needleman.

Хотя основное влияние на Бинсвангера оказал Хайдеггер, его взгляды впитали также идеи Мартина Бубера (1958).

Медард Босс родился 4 октября 1903 года в Сент-Галлене, Швейцария. Когда ему было два года, родители переехали в Цюрих, где Босс с тех пор ^ жил. После неудачной попытки стать художником. Босс решил изучать медицину. Он получил медицинскую степень в университете Цюриха в 1928 году. До того он учился в Париже и Вене, его анализировал Зигмунд Фрейд. С 1928 по 1932 год Босс был ассистентом Эугена Блейлера, знаменитого директора психиатрической больницы Бургхольци в Цюрихе. Затем в течение двух лет Босс прошел дальнейшую психоаналитическую подготовку в Лондоне и Германии у таких выдающихся психоаналитиков, как Эрнст Джонс, Карен Хорни, Отто Фенихель, Ганс Сакс и Вильгельм Райх (Reich, W.). В Германии, кроме того, он работал с Куртом Гольдштейном. После такой блистательной подготовки Босс в возрасте 32 лет начал практиковать как психоаналитик. Примерно в это время он вместе с несколькими другими психотерапевтами начал участвовать в ежемесячных встречах в доме Карла Юнга.

1946 год стал поворотным в интеллектуальной жизни Босса. Он лично познакомился с Мартином Хайдеггером. В результате их тесного сотрудничества Босс создал экзистенциальную форму психологии и психотерапии, которую он назвал Daseinanalysis. Dasein – немецкое слово, переводимое сложным выражением "бытие-в-мире". (В этой главе названия "экзистенциальная психология" и Daseinanalysis используются как взаимозаменяемые).

На мировоззрение Босса сильно повлияло и знакомство с мудростью Индии, куда он предпринял путешествия в 1956 и 1958 годах. Он описывает свои впечатления в книге ".A psychiatrist discovers India" (Boss, 1965).

В течение многих лет Босс был президентом Международной Федерации медицинской психотерапии – ныне он ее почетный президент. С 1954 года он профессор психотерапии в Цюрихском университете. Он президент Института экзистенциальной психотерапии и психосоматики в Цюрихе.

Чему противостоит экзистенциальная психология – так, как она представлена в работах Бинсвангера и Босса – в других психологических системах и с чем она не согласна? В первую очередь – и это главное – она возражает против переноса из естественных наук в психологию принципа причинности. В человеческом существовании нет причинно-следственных отношений. В основном есть лишь последовательность поведенческих событий, но недопустимо из последовательности выводить причинность. Нечто, происходящее с ребенком, не является причиной его более позднего взрослого поведения. Оба события могут иметь тождественный экзистенциальный смысл, но это не означает, что событие А – причина события В. Говоря коротко, экзистенциальная психология, отвергая каузальность, отвергает также позитивизм, детерминизм и материализм. Она утверждает, что психология не походит на другие науки и не должна строиться по той же модели, что они. Она требует собственного метода – феноменологии – и собственных понятий – бытие-в-мире, модусы существования, свобода, ответственность, становление, трансцендирование, пространственность, темпоральность – и многих других, взятых из онтологии Хайдеггера.

На место понятия "каузальность" экзистенциальный психолог ставит понятие "мотивация". Мотивация всегда предполагает понимание (верное или неверное) отношений между причиной и следствием. Чтобы проиллюстрировать различие между причиной и мотивом. Босс приводит пример: окно, захлопнутое ветром, и окно, закрытое человеком. Ветер – причина того, что окно закрылось, человек же мотивирован закрыть окно, так как знает, что, когда окно закрыто, в комнату не проникнет дождь, либо будет приглушен шум с улицы, или не будет так пыльно. Можно сказать, что давление руки на окно было причиной того, что оно закрылось – и это будет правда, но при этом упускается целостный мотивационный и когнитивный контекст, завершением – и только! – которого является финальный акт. Даже сам по себе акт давления требует понимания того, куда следует поместить руку, что означает толкать или тянуть что-то и т.п. Следовательно, каузальность имеет очень мало отношения – или вообще никакого – к поведению человека. Мотивация и понимание – действенные принципы при экзистенциальном анализе поведения.

С этим первым возражением тесно связано твердое противостояние экзистенциальной психологии дуализму субъекта (духа) и объекта (тела, среды, материи). Это разделение, приписываемое Декарту, нашло воплощение в объяснении человеческих переживаний и поведения в терминах стимулов среды или телесных состояний. "Думает человек, а не мозг" (Straus, 1963). Экзистенциальная психология утверждает единство индивида-в-мире. Любой взгляд, разрушающий это единство, – фальсификация и разрыв на осколки человеческого существования.

Экзистенциальная психология также отрицает, что за феноменами стоит нечто, что их объясняет или служит причиной их существования. Объяснения человеческого поведения через представления о Я, бессознательном, психической или физической энергии, о таких силах, как инстинкты, электрические процессы мозга, влечения и архетипы – не принимаются. Феномены есть то, что они есть во всей непосредственности; они – не фасад или дериваты чего-то еще. Дело психологии – возможно более тщательное описание феноменов. Цель психологической науки – феноменологическое описание или экспликация, а не объяснение и не доказательство.

Экзистенциальная психология с подозрением относится к теоретизированию, так как теория – любая теория – предполагает, что нечто невидимое создает то, что видно. Для феноменолога реально то, что может быть увидено или прожито. К истине не приходят путем интеллектуальных упражнений; она обнаруживается или раскрывается в самих феноменах. Более того, теория (или любое предвзятое мнение) слепа к раскрывающейся истинности проживания. Эта истинность может быть доступна лишь человеку, полностью открытому для мира. По мнению экзистенциального психолога, изучать – значит видеть без каких-либо гипотез или предвзятости.

"...Хайдеггер вручает психиатру ключ, при помощи которого он может, не будучи связанным предубеждениями какой-либо научной теории, установить и описать исследуемые им феномены в полном их феноменальном содержании и соответствующем контексте" (Binswanger, 1963, с. 206).

Бинсвангер и Босс преуспели в сбрасывании с себя одеяний сложного аппарата фрейдовской и юнговской теории, несмотря на то, что были квалифицированными аналитиками и много лет практиковали. При чтении их работ возникает впечатление, что это саморазоблачение стало для них тем переживанием, которое продвинуло их к свободе.

Анатомирование не приветствуется, так как сводит человека к груде кусочков, то есть разрушает – наподобие Шалтая-Болтая. Цель экзистенциальной психологии, как указывает Босс, – проявить связную структуру человеческого существа. "Связность возможна лишь в контексте целого, не подвергавшегося повреждению; связность как таковая происходит из целостности" (Boss, 1963, с. 285).

Наконец, экзистенциальная психология твердо противостоит взглядам на индивида как на вещь, наподобие камня или дерева. Такой взгляд не только не дает психологу возможности понять людей в свете их существования-в-мире, но и воплощается в дегуманизации людей. Экзистенциальные психологи выходят на арену социальной критики, выступая против отчуждения, отстранения и разрушения людей техницизмом, бюрократизмом и механизацией. Когда с людьми общаются как с вещами, они начинают и себя считать вещами, которыми можно владеть, которых можно контролировать, придавать им форму, эксплуатировать; им невозможно оказывается жить истинно человеческой жизнью. Человек свободен и один ответствен за свое существование. Свобода, указывает Босс, не есть нечто, чем люди обладают, она есть нечто, что они есть. Именно этот принцип экзистенциальной психологии связывает ее с гуманистическим движением в американской психологии.

Было бы неверно, однако, заключить, что экзистенциальная психология в основе своей оптимистична относительно человека. Достаточно немного почитать Кьеркегора, Нищие, Хайдеггера, Сартра, Бинсвангера или Босса, чтобы понять, что это далеко от истины. Экзистенциальная психология озабочена проблемой смерти не меньше, чем проблемой жизни. Ничто всегда на пути человека. В трудах экзистенциалистов страх обретает не меньшее значение, чем любовь. Не может быть света без тени. Психология, полагающая вину исконной и неизбежной чертой человеческого существования, не слишком утешительна. "Я свободен" означает в то же время "Я полностью ответствен за свое существование." Значение связи "свобода – ответственность" подробно рассмотрена в книге Эриха Фромма "Escape from freedom" (1941). Становление человеком – сложный проект, и немногим удается его выполнить. Во многом этот мрачный оттенок был отброшен или принижен в американских ответвлениях экзистенциальной психологии.

Теперь мы обсудим некоторые основные представлении экзистенциальной психологии (Daseinanalysis), сформулированные Бинсвангером и Боссом.

Структура существования


Бытие-в-мире (Dasein)

Это – фундаментальное понятие экзистенциальной психологии. Вся структура человеческого существования базируется на этом понятии. Бытие-в-мире, или Dasein, есть человеческое существование. Dasein не принадлежность или свойство человека, не часть бытия наподобие фрейдовского Я или юнговской анимы; это все человеческое существование. Таким образом, когда Босс использует термин Daseinanalysis, он имеет в виду тщательное рассмотрение специфической природы человеческого существования или бытия-в-мире. Dasein – немецкое слово, используемое Хайдеггером в противопоставлении Vorhandsein, которое относится к существованию предметов (не людей). В буквальном переводе Dasein означает "быть" (sein) "там" (da). Но буквальный перевод не позволяет судить о действительном значении, которое имеет в виду Хайдеггер. Перевод по смыслу – "бытие-именно-там".* "Там" – это определенно не мир как внешнее пространство. "Бытие-именно-там" – это открытость миру, состояние бытия в мире, в котором все существование индивида может быть явлено, стать настоящим и быть настоящим.

* Часто встречающийся в русских переводах вариант – "здесь-бытие".

Это означает непосредственность и неизбежность экзистенциальной ситуации. Люди не имеют существования, отдельного от мира, и мир не имеет существования, отдельного от людей. Как неоднократно повторяет Босс, "человек раскрывает мир". Люди-это "просвет, в котором все, что должно быть, действительно высвечивается, возникает, появляется как феномен, то есть как то, что является" (1963, с. 70). Феномен есть "свечение" непосредственной реальности. За феноменами ничто не стоит; они не представляют внешних проявлений конечной реальности. Они суть реальность. Следовательно, в экзистенциальном или Dasein – анализе человек пытается увидеть, что представляет проживание, и описать его настолько точно, насколько позволяют языковые средства. Это представление составляет большую трудность (в плане его принятия) для представителей западной научной традиции, согласно которой следует искать скрытые или невидимые причины и смыслы. Человек не придает смысл объектам; они открывают свои смыслы человеку, когда он открыт для их принятия. Основная характеристика – его открытость, готовность к восприятию всего, что есть в настоящем. Босс говорит о человеческом пребывании в мире, подчеркивая нераздельность бытия-в-мире.

Бытие-в-мире залечивает разрыв между субъектом и объектом и восстанавливает единство человека и мира. Необходимо подчеркнуть, что эта точка зрения не утверждает, что люди связаны с миром или взаимодействуют с ним. Это означало бы, что люди и среда – две отдельности. Человек и мир – это и не два полюса, как в биосфере по Ангьялу. Частично трудности в раскрытии этого понятия связаны с различием немецкого и английского языков. В немецком новые понятия могут быть выражены комбинированием слов – таких, как da и sein. В английском это достигается менее удовлетворительным методом использования дефисов при связывании слов, например, бытие-в-мире. Дефисы не полностью устраняют предполагаемую отдельность. Кроме того, "дефисные" выражения кажутся педантичными и надуманными. (Забавно, что Босс в недавних работах стал вводить дефис в выражение "Dasein", возможно, чтобы подчеркнуть, что "Da" означает на просто "там", а "именно там").

Мир человеческого существования объемлет три пространства: 1) биологическое или физическое окружение, или ландшафт (Urnwelt), 2) человеческую среду (Mitwelt) и 3) самого человека, включая тело (Eigenwelt). Для прояснения того, что имеется в виду под этими тремя пространствами, и того, какую роль они играют в экзистенциальном анализе, мы не нашли ничего лучшего, чем привести длинный отрывок из "The case of Ellen West" (1958c). Эллен – молодая женщина, которая большую часть взрослой жизни подвергалась медицинскому и психиатрическому лечению. В конце концов она была направлена в санаторий Бинсвангера, где провела последние месяцы жизни. Через три дня после выхода из санатория она совершила самоубийство. Наиболее ярким симптомом в случае с Эллен было навязчивое желание есть. Мы приводим краткий рассказ Бинсвангера о модусах существования Эллен в этих трех пространствах мира. Он основан на прошлых медицинских и психиатрических записях, наблюдениях и беседах, проведенных лично Бинсвангером, рукописях Эллен – стихах, письмах, дневниках, и обстоятельном отчете об истории ее невротического заболевания.

"Теперь, если мы еще раз попытаемся суммировать индивидуальные черты и феноменальные формы модусов бытия-в-мире [Эллен] в различных пространствах мира,.. нам вновь лучше всего начать с мира-ландшафта [Urnwelt], ограниченность и стесненность проявляет себя здесь как потемнение, тьма, ночь, холод, отлив; границы и пределы – как стена влажного тумана или облака, пустота – как Сверхъестественное, стремление к свободе (от мира) – как воздушный полет, Я – как замолкнувшая птица. В мире вегетации ограниченность и стесненность проявляются как увядание, барьеры – как духота, пустота – как пустыри, стремление к свободе – как стремление к росту, Я – как засохшее растение. В мире вещей мы обнаруживаем ограниченность в норе, могильнике; барьеры – в стенах, кладках, узах, сетях; стремление к свободе – в сосуде изобилия, Я в сброшенной оболочке. В животном мире ограниченность видится как существование в норе, барьеры – как земная поверхность или черная ночь, Я – как червь, более не способный стремиться к свободе, пустота – как простое растительное существование. В Mitwelt ограниченность видится как подчиненность, притеснение, вред, преследование; пустота – как недостаток мира, безразличие, безрадостная покорность, уединение, одиночество; барьеры – как узы, ежедневные расчеты, нехватка воздуха, сама нора – как маленький мир (мир повседневности); стремление к свободе как желание независимости, непокорность, бунт; Я – как бунтовщик, нигилист; позже – как опасливый соглашатель. В Eigenwelt как мире мысли мы распознали ограниченность как трусость, терпимость, отказ от высоких планов; барьеры – в обвинениях, насмешливых призраках или привидениях, кружащих и вторгающихся отовсюду, пустота – как подчиненность единственной идее, даже как Ничто; Я – в робком земляном черве, замерзшем сердце, стремление к свободе – как отчаяние. Наконец, в Eigenwelt как телесном мире, мы находим ограниченность или стесненность как толстое тело, барьеры – в слоях жира, о которые, как о стены, стучит кулаком существование, пустота – в скуке, глупости, старости, уродстве и даже в смерти, стремление к свободе – в желании похудеть, Я – просто как наполняющийся и опустошающийся тюбик" (1958, сс. 328-329).

В этом отрывке читатель может видеть характерный для экзистенциальных аналитиков стиль. Отсутствует специальная терминология, за исключением немецких слов Urnwelt, Mitwelt и Eigenwelt, да и те выглядят специальными для язычного читателя лишь потому, что они иностранные. Легко отметить и то, что используется очень образный, даже поэтический язык. Такая образность кажется очень далекой от трезвого, земного, даже отшлифованного словаря, используемого в науке. Следует, однако, иметь в виду тесные связи экзистенциализма с литературой; один из его предшественников, Ницше, был поэт в не меньшей мере, чем философ. В самом деле, большая литература всегда была, да и является, экзистенциальной, .так как имеет дело с бытием-в-мире. Литература есть психология, различие в том, что литература опирается на фантазию, а психология – на факты (по крайней мере, должна). Однако это различие незначительно.

Более того, Босс настаивает на том, что то, что наука считает достойным уважения научным языком, есть узурпация слова "научный". Следует использовать те слова, которые лучше описывают феномены, а не ограничиваться авторитарной традицией. Новые научные взгляды обычно требуют нового словаря. Поэтому неудивительно, что многие труды экзистенциалистов кажутся странными и эзотерическими для тех, кто воспитан в научных традициях девятнадцатого века. Как новые формы музыки или изобразительного искусства, диссонанс, порожденный словарем экзистенциалистов, будет постепенно уменьшаться и исчезнет.

Бытие-за-пределами-мира (Человеческие возможности)

Экзистенциальный анализ подходит к человеческому существованию, полагая, что люди суть в мире, у них есть мир и они стремятся выйти за его пределы (Бинсвангер). Говоря о бытии-за-пределами-мира, Бинсвангер не подразумевает бытие в ином мире (в Раю), но полагает разнородные возможности человека в транцендировании из мира пребывания и выход в новый мир. Люди могут – и стремятся к этому – осуществить все возможности своего бытия (преодоление идей по Ницше). Ибо, лишь воплощая свой возможности, люди могут жить аутентичной жизнью. Ограничивая возможности своего существования или отказываясь от них, или позволяя другим (или среде) управлять собой, они ведут неаутентичное существование. Люди свободны выбирать любую жизнь.

Босс вполне определенно утверждает, что бытие представляет не что иное, как возможность отношения к тому, что мы встречаем. "В реальности, – пишет Босс, – человек существует всегда – и единственно – как мириады возможностей отношения и раскрытия живых существ и предметов, с которыми встречается" (1963, с. 183). Кроме того,

"человек должен ответственно принять все свои возможности раскрывающих мир отношений, так, чтобы все, высвечивающееся этими отношениями, вошло в его бытие наилучшим образом; человек должен принять свои жизненные возможности, он должен сделать их своими, собрать в собственном аутентичном Я, не удерживая в зауженном менталитете анонимного, неаутентичного "каждого". Свобода человека – в готовности принять все это и в том, чтобы позволить этому быть..." (1963, с. 48).

Чтобы проиллюстрировать, что значит для человека отказ от свободы осуществления возможностей существования. Босс (1963) приводит пример человека, страдающего меланхолией.

"То, что пациент-меланхолик не смог открыто и ответственно принять все те возможности отношения к миру, которые могут составить его собственное истинное Я, соотносится со всем его существованием. Соответственно, такое существование не самостоятельно, оно постоянно становится добычей требований, ожиданий и желаний других. Такие пациенты стараются жить в соответствии с этими чуждыми ожиданиями, чтобы не потерять защиту и любовь тех, кто их окружает. Но чем больше эти пациенты позволяют другим управлять тем, как они чувствуют, действуют, понимают, тем больше они оказываются в долгу перед главной своей задачей в жизни – принимать и осуществлять, независимо и ответственно, все аутентичные возможности отношения к тому, что встречают. Отсюда ужасающее чувство вины у меланхолика. Его постоянные самообвинения происходят из его экзистенциальной вины. Выраженность его симптомов варьирует в зависимости от того, насколько не удается ему существовать как миру-открытость, в свете которой все встреченное может развертываться и сиять в полном своем значении и содержании" (ее. 209-210).


Основание существования

Есть ли какие-либо ограничения в отношении свободного становления человека? Одним из них выступает основание существования, в которое "заброшен" человек. Состояние этой "заброшенности", то есть то, как оказываются люди в мире, который есть их основание, составляет их судьбу. Они вынуждены проживать эту судьбу, чтобы достичь аутентичной жизни. Для родившегося женщиной основа существования будет иная, чем для мужчины, факт бытия женщиной частично определяет возможности ее существования. Если она отвергает эти возможности и пытается, например, быть мужчиной или маскулинной, тогда она избрала не аутентичный способ бытия-в-мире. Наказание за неаутентичность чувство вины. Аутентичное существование определяется распознаванием основы своего существования; неаутентичное проистекает из самоизоляции от своей основы. "Чем упорнее человек сопротивляется своей заброшенности в свое существование,.. тем большее влияние обретает заброшенность" (Binswanger, 1958, с. 340). Это выражается в экзистенциальной слабости, что означает, что "человек не самостоятелен в мире, он отгораживается от основы своего существования, что он не принимает существование на себя, а доверяется чуждым силам, делая их, а не себя, ответственными за свою судьбу". (Binswanger, 1963, с. 290).

Понятие "заброшенность" используется также в смысле обманутости миром настолько, что люди становятся отчуждены от самих себя. Они уступают чужой силе. Крайний случай – человек, чье существование управляется наркотиками, алкоголем, азартными играми или сексом можно называть много навязчивостей, которым подвержены люди. Несмотря на ограничения, накладываемые заброшенностью и основанием, существует много возможностей для выбора.

Миро-проект

Миро-проект – термин, введенный Бинсвангером для обозначения всеобъемлющей картины индивидуального модуса бытия-в-мире. Миро-проект человека определяет, как он будет действовать в определенной ситуации и какие у него характерные черты и симптомы. Границы проекта могут быть узкими и сжатыми, а могут быть широкими и экспансивными.

Бинсвангер приводит примеры некоторых узких миро-проектов, выявленных им у пациентов. Проект одной из пациенток был построен вокруг потребности в целостности. Любое разрушение целого – разрыв, пролом, разделение – вызывало высокую тревогу. Однажды она почувствовала дурноту, когда отвалился каблук ее туфли. Сепарация от матери также побудила тревогу, поскольку разрушила непрерывность отношений. Держаться за мать значило держаться за мир; ее потеря означала падение в устрашающую бездну Ничто. Отметим в скобках – мы еще вернемся к этому позже – что тревога в связи с потерей каблука не рассматривается Бинсвангером как символическая репрезентация сепарации от матери. То и другое – один и тот же способ – отношения к миру, ни один не является дериватом, замещением или следствием другого.

Другой пациент, бывший активным руководителем в области бизнеса, стал неактивным, скучным, безразличным. Его миро-проект как руководителя основывался на нажиме, давлении, угрозе и вообще на дисгармонии мира. Его способ бытия в мире заключался в нанесении и получении ударов. Знакомые виделись ему как непочтительные, несущие презрение и угрозу. Когда он попытался контролировать тревогу, удерживая дистанцию между собой и миром, его усилия привели к истощению.

Проект третьего пациента включал категории "знакомости" и "неизвестности". Его существование постоянно подвергалось опасности со стороны безличных враждебных сил. Он защитился от этих безымянных сил, персонализировав их как угрозу преследования.

Бинсвангер отмечает, что, когда миро-проект определяется незначительным числом категорий, угроза сильнее, чем тогда, когда он более разнообразен. В последнем случае, когда угроза существует в одном пространстве, может возникнуть другое и предоставить безопасную опору. Во многих случаях у человека может быть более одного миро-проекта.

Босс не говорит о различных миро-проектах, но обсуждает существование в терминах открытости или закрытости, откровенного или сокровенного, светлого и темного, широкого и узкого. Например, все существование может быть абсорбировано в навязчивость еды или накопительства. Психологическое или соматическое состояние может быть фактором, ограничивающим "воплощение того или иного возможного отношения с миром, из которых состоит человеческое существование" (Boss, 1963, с. 228).

Модусы бытия-в-мире

Существует много модусов бытия-в-мире. Каждый модус – это способ самопонимания, самоинтерпретации и самовыражения Dasein. Бинсвангер, например, говорит о дуальном модусе, достигаемом двумя людьми в любви. "Я" и "Ты" становятся "Мы". Это аутентичный модус человеческого бытия. Множественный модус описывается Бинсвангером как мир формальных отношений, соревнования, борьбы. Индивид, живущий для себя, избрал сингулярный модус существования, а тот, кто прячется в толпе, избрал модус анонимности. Обычно у человека не один, а много модусов существования. "Задача науки о человеке (экзистенциалисты называют ее антропология) – понять тотальность человеческого самопроживания во всех модусах существования" (Binswanger, 1963, с. 173).

Экзистенциалы

Босс не говорит о модусах бытия-в-мире в том же смысле, что Бинсвангер. Он предпочитает говорить о тех характеристиках, которые присущи любому человеческому существованию. Эти характеристики он называет экзистенциалы. Среди наиболее важных из обсуждаемых Боссом пространственность, темпоральность, телесность, существование в разделенном мире и настроение или настроенность. Обсудим их по очереди.

Пространственность существования. Пространственность в экзистенциальном смысле не следует путать с физическим пространством. Экзистенциально мой друг, находящийся в тысяче миль отсюда, может быть в этот момент ближе, чем сосед по площадке. Скрытность и ясность составляют истинную природу пространственности в человеческом мире. Я для моего друга более открыт, и он яснее для меня, чем мой сосед.

Темпоральность существования. Темпоральность – не время на часах или календарное время. Это и не бесконечная последовательность моментов настоящего, как в физике. Время в мире для того, чтобы быть использованным человеком. Время – всегда то, чего достаточно (или недостаточно) для того, чтобы сделать нечто. Это "время для" – наиважнейшее для человеческого существования. Время может быть расширено – например, когда человек говорит: "Следующий год я намерен провести в кругосветном путешествии", или сокращенно – например, когда говорится: "У меня в запасе всего минутка". Человеческое время поддается датированию. Мы пользуемся такими словами, как "сейчас", "прежде" и "потом" для обозначения настоящего, прошлого и будущего (Мы больше скажем о прошлом, настоящем и будущем в разделе "Развитие").

Телесность. Телесность определяется как телесная сфера исполнения человеческого существования. Телесность не ограничивается тем, что под кожей; она распространена, как и отношения к миру. Босс говорит о продолжении телесности способов бытия-в-мире. Он приводит пример указания на что-либо. Оно простирается (продолжение телесности) до того объекта, на который указывают, и даже далее, ко всем феноменам мира, с которыми я имею дело. Границы моей телесности совпадают с границами моей открытости миру.

Человеческое существование в разделенном мире. Экзистенциальную психологию иногда обвиняют в солипсизме, в том, что она видит каждого индивида как живущего в собственном частном мире, не знающего ничего о мире, в котором живет другой. Босс отвергает справедливость такого обвинения. Души всегда сосуществуют или пребывают с другими в том же мире. Их общая открытость миру позволяет тем же феноменам высвечиваться одними и теми же осмысленными способами для всех людей. Существование человека никогда не частно, кроме патологических случаев; это всегда разделение мира друг с другом.

Настроение или настроенность. Это чрезвычайно важный экзистенциал, объясняющий, почему наша открытость миру расширяется и сужается, и почему время от времени она высвечивает различные феномены. То, что человек сознает, то, на что он реагирует, зависит от его настроения в данный момент. Если человек тревожен, его Dasein созвучен угрозам и опасностям. Если человек счастлив, его существование созвучно миру радостных взаимоотношений и смыслов. Если настроение меняется от надежды к разочарованию, ясность мира меркнет и открытость сужается. Способ пребывания в мире постоянно созвучен тому или иному настроению. Настроения сами по себе суть экзистенциалы; это – потенциалы, врожденные любому человеческому существованию.

Динамика и развитие существования


Динамика

Поскольку экзистенциальная психология отвергла представления о каузальности, дуализм души и тела, раздельности человека и среды, развитые в ней представления о динамике необычны. Эта концепция не рассматривает поведение как следствие внешней стимуляции или внутренних телесных состояний. Индивид – не пешка в руках среды и не порождение инстинктов, потребностей, влечений. Он обладает свободой выбора и единственный ответственен за собственное существование. Люди – если таков их выбор – могут трансцендировать, выходить за пределы, заданные их физическим окружением и телом. Что бы люди ни делали, это их выбор. Люди сами определяют, чем они станут и что будут делать.

Почему же тогда люди, свободные в выборе, страдают от тревоги, отчужденности, скуки, навязчивостей, фобий, заблуждений, множества иных нарушений? На этот вопрос есть два ответа. Первый – наиболее очевидный – заключается в том, что свобода выбора не гарантирует его мудрость. Люди могут осуществлять свои возможности или отворачиваться от них. На языке экзистенциалистов, человек может выбрать аутентичную или неаутентичную жизнь. Тот и другой выбор равно свободны, хотя последствия, конечно, радикально различны.

Чтобы люди могли осуществить мудрый выбор, им необходимо сознавать возможности своего существования. Это означает, что они должны быть открыты для того, чтобы возможности раскрылись. Открытость предпосылка раскрытия. Босс пишет:

"Daseinanalysis никогда не теряет из вида первичное сознание Бытия и тот факт, что человеческое существование призвано служить светлым миром, в котором возможно действительное свечение, возникновение, появление как феноменов, т.е. того, что проявляет себя" (1963, с. 80).

Существуют ли неограниченные возможности? Могут ли люди быть тем, чем хотят? Нет, ибо всегда есть основание существования – заброшенность в мир, с чем нельзя не считаться. Это основание накладывает определенные ограничения на то, чем может стать человек. Кроме того, существует влияние родительского окружения, а также последующих обстоятельств, которое ограничивает или расширяет исполнение внутренних возможностей бытия. К примеру. Босс признает это, говоря: "Отношения родителей и детей, открытость которых в существенной мере соответствует врожденной природе ребенка – единственный мир, в котором возможности существования могут воплощаться здоровым образом" (1963, с. 207).

Другой ответ на вопрос, отчего люди – если они действительно свободны – страдают, еще более решителен. В конце концов люди способны превозмогать детские травмамы и последующие удары своего существования (см., например, книгу Franki, V.Е. "The doctor and the soul", 1969, где описано, как заключенные концентрационных лагерей превозмогали ужасы своего существования). Они могут преобразовать себя из экзистенциально больного человека в экзистенциально здорового. Всегда есть возможность изменения своего существования, раскрытия целого нового мира.

Но есть то, что невозможно превозмочь – это вина. Вина – это экзистенциал, то есть фундаментальная характеристика Dasein. Босс так обозначает великую дилемму, с которой сталкивается каждый человек:

"...Человек изначально виновен. Его изначальная вина берет начало с рождения. Именно тогда он начинает быть в долгу перед своим Dasein, насколько это касается его способностей и всех возможностей жизни. В этом смысле человек остается виновным всю свою жизнь – то есть должным в отношении всех требований, уготовленных будущей его жизнью, до последнего дыхания... каждое действие, каждый выбор означают отвержение других возможностей, также принадлежащих человеческому существованию в данный момент... Экзистенциальная вина человека состоит в невозможности выполнить наказ осуществлять все свои возможности" (1963, с. 270).

Примерами этой первичной и неизбежной вины изобилует литература и истории болезней. Йозеф К. в "Процессе" Кафки безуспешно пытается оправдаться и наконец по своей воле приходит к смерти как последнему оправданию или спасению. Иван Ильич Толстого также находит в смерти ответ на несостоявшуюся (исполненную виной) жизнь. Пациентка Бинсвангера, Эллен Вест, начала жить в относительной свободе от экзистенциальной вины, лишь всерьез решившись покончить с собой.

Есть еще нечто неизбежное – страх перед Ничто, или то, что Бэрретт называет "исполненной страха неопределенностью человеческого существования" (1962, с. 65). Ничто есть присутствие не-Бытия в Бытии (Хайдеггер). Оно там всегда – страшное, сверхъестественное, манящее. Пасть в Ничто означает утратить бытие, стать ничем. Смерть – абсолютное Ничто, но есть и другие, не столь абсолютные способы вторжения не-Бытия в Бытие – например, отчуждение и изоляция от мира. То, насколько возможности существования далеки от исполненности, – настолько не-Бытие превозмогает Бытие.

Проблемы динамики, несмотря на отрицание ее экзистенциализмом, широко представлены в трудах экзистенциалистов. Например, модус бытия-в-мире голодного человека существенно отличен от его модуса в моменты полового возбуждения. В конечном счете тело есть часть Eigenwelt, и его требования нельзя игнорировать. Иными словами, возможности существования включают телесные состояния, как и ограничивающие либо расширяющие возможности мира. Но эти телесные состояния не концептуализируются как влечения – сделать так означало бы признать, что есть нечто, стоящее за бытием-в-мире, а это несовместимо с экзистенциализмом. Как мы уже видели, такие вещи, как голод, утомление, секс классифицируются Боссом как настроения. Настроения не обладают динамическими свойствами в смысле влияния на поведение. Скорее они определяют уровень и настроенность открытости миру индивида в данный момент. Настроение ответственно за раскрытые смыслы и мотивации со стороны встреченного. Например, настроение голода высвечивает мир еды и возможные побочные действия в этом раскрытом пищевом мире.

Развитие

Психологи-экзистенциалисты отвергают и генетические объяснения типа "ранние переживания являются причиной дальнейшего поведения"; не обозначают они в своих трудах и какой-либо последовательности событий развития, которые характеризовали бы растущего индивида. С другой стороны, они настаивают на том, что все существование индивида – событие историческое. Босс, к примеру, утверждает, что "Вся история неотъемлемо присутствует в любой данный момент". Эта история состоит не из стадий, а из различных модусов существования. Модус существования младенца иной, чем у ребенка, а модус существования ребенка отличен от модуса существования подростка, но эти модусы существования пока еще не прояснены.

Генетическое понимание, говорит Босс, может двигаться вперед лишь после того, как поняты феномены настоящего как таковые. Когда такое понимание достигнуто, генетическое объяснение представляется тавтологичным, так как не добавляет ничего нового к уже известному. Человек может действовать сегодня так же, как действовал вчера – или в детстве – поскольку видит, что настоящая встреча имеет тот же смысл, что и прошлая. Только в этом случае можно говорить о мотивированности прошлым, но даже эта мотивация предписана бытием-в-мире в настоящем. Мы едим сегодня не потому, что ели вчера, но потому, что настроение в настоящем и настроенность к миру освещает его определенным образом. Правда, мы можем вспомнить, что делали вчера, и сегодня повторить вчерашние действия, но повторение связано со значением действия сейчас. Иначе, навык в экзистенциальной психологии как объяснительный принцип не используется.

Босс отмечает, что пребывание в мире всегда означает пребывание одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Если мы вспоминаем нечто из прошлого, это означает, что наше существование здесь и сейчас открыто прошлому. Не мы существуем в прошлом – прошлое существует в нас. Точно так же, когда мы заглядываем вперед, в будущее, наше Dasein в этот момент открыто будущему. Темпоральность существования расширяется или сужается так, что включает больше или меньше прошлого и будущего. Мы признаем эти сущностные черты существования когда говорим о человеке: "Он живет прошлым", или "Она живет только сегодняшним днем". В идеале Dasein должно быть открыто всему прошлому человека, всему будущему, как и всему настоящему.

Наиболее важным из экзистенциальных понятий, связанных с развитием, является понятие становления. Существование не статично; оно всегда – процесс становления чем-то новым, выгода за свои наличные границы. Цель – стать полностью человеком, то есть исполнить все возможности Dasein. Разумеется, это бесконечный и безнадежный проект, поскольку выбор одной возможности всегда означает отказ от других.

Тем не менее, и при допущении сложности ситуации, каждый как свободный человек ответственен за осуществление стольких возможностей бытия-в-мире, сколько возможно. Отказ от становления сравним с запиранием себя в душной темной комнате. Это истощает людей посредством фобий, навязчивостей, иллюзий и других невротических и психотических механизмов. Такие люди отказываются расти. Большинство людей, однако, делают некоторый прогресс в плане актуализации своих возможностей – это означает, что в типическом случае взрослый более актуализирован, чем ребенок. Становление предполагает направленность и непрерывность, но направленность может меняться, а непрерывность разрушаться.

Становление человека и становление мира всегда связаны; это – со-становление (Строе). Это с необходимостью так, поскольку человек-в-мире. Он раскрывает возможности своего существования через мир, а мир, в свою очередь, раскрывается человеком, который в нем. С ростом и расширением одного поневоле растет и расширяется и другой. По той же логике, если один останавливается в росте, останавливается и другой. Исторические события выражают различные возможности человеческого существования.

То, что жизнь или, по крайней мере, человеческое существование как бытие-в-мире, завершается смертью, известно всем. Босс отмечает, что это знание о смерти не оставляет людям выбора кроме жизни в некотором постоянном отношении к смерти. С этой точки зрения человеческое существование может быть названо "бытием-к-смерти". Смертность, по словам Босса, это экзистенциал. Это "наиболее глубокая и специфически человеческая черта из всех". Соответственно, неизбежная конечность бытия-в-мире накладывает на человека ответственность за максимальное осуществление каждого момента существования и за исполнение своего существования. Экзистенциальная психология была первой точкой зрения, посвятившей себя проблеме смертности, и, вне сомнения, явилась основным стимулом для недавнего половодья книг о смерти и умирании.

Типичные исследования. Методы исследования


Феноменологический анализ

Для осуществления исследований человеческого существования экзистенциальная психология пользуется феноменологическим методом. Этот метод состоит в описании или экспликации опыта на языке опыта. Язык опыта скорее конкретен, чем абстрактен; его словарь составляют обычные повседневные слова, а не специальные термины или неологизмы. Феноменологический анализ не следует путать с классическим методом интроспекции, который использовали ранние психологи-экспериментаторы для исследования элементов сознания. Феноменологи не ищут элементов; они пытаются описать и понять опыт переживаний, непосредственно появляющийся в сознании. Ван Каам (1966), например, пишет:

"...такие переживания, как ответственность, страх, тревога, разочарование, свобода, любовь, изумление или решимость не могут быть измерены, с ними нельзя экспериментировать... Они просто есть и могут быть только эксплицированы в своей данности" (с. 187).

Вот пример "данности". Это прекрасный параграф, открывающий второй том работы Шпенглера "Закат Европы" (1932).

"Посмотрите на цветы вечернею порой – как они, один за другим, закрываются в лучах заходящего солнца. Странное чувство нисходит на вас – чувство загадочного страха в присутствии этого слепого сноподобного земного существования. Немой лес, тихие луга, этот куст, та тростинка – сами не движутся, это ветер играет с ними. Свободен лишь комарик – он все танцует в вечернем свете, он движется, куда хочет" (с. 3).

Хотя феноменологический отчет может быть дан субъектом в исследовании или пациентом в психотерапии, обычная процедура для исследователя – феноменологический анализ вербальных отчетов и наблюдаемого поведения. Таким образом проводится различие между отчетами неподготовленного наивного субъекта и опытного подготовленного феноменолога. Возникает вопрос о валидности феноменологического анализа опыта переживаний. Когда, например. Босс феноменологически анализирует сновидение или Бинсвангер эксплицирует характерную черту (см. ниже), насколько можно доверять этим описаниям? Совпадут ли описания одного и того же феномена, данные двумя феноменологами?

Ван Каам (1966, с. 216-269) обсуждает различные методы валидации феноменологической экспликаций. Первый такой метод – интрасубъективная валидация. Исследователь осуществляет ряд толкований одного и того же поведения в различных ситуациях, и если между описаниями есть соответствие, это подтверждает валидность экспликаций. Этот метод чаще всего используется при экзистенциальном изучении случаев.

Вариант интрасубъективного метода – собрать спонтанные описания данного феномена, данные неподготовленными субъектами. Затем феноменолог берет эти описания и определяет базовую структуру, являющуюся в различных манифестациях однотипного поведения. Ван Каам (1966, глава 10) использовал этот метод для получения данных при написании докторской диссертации. Феноменом для толкования было переживание "понятости".

Большое число студентов высшей школы и колледжей попросили вспомнить ситуации, в которых они чувствовали, что их понимают, и описать свои чувства в каждой из этих ситуаций. Затем был составлен реестр этих описаний, за вычетом повторов. Итоговые 157 описаний были подвергнуты изучению с целью выявить, насколько каждое соответствовало критерию "необходимости и достаточности в качестве образующей переживание реальной понятости". Если это было не так, описание изымалось из дальнейшего рассмотрения. Пункты также изымались, когда оказывалось невозможным абстрагировать и обозначить переживание без разрушение формулировки, сделанной субъектом. Эти две "сокращающие" стратегии оставили совокупность переживаний, которые можно было объединить под следующими девятью заголовками.

Ван Каам следующим образом заключает о переживании "реальной понятости":

"Это перцептивно-эмоциональный гештальт: субъект, ощущающий, что другой человек сопереживает смысл вещей для субъекта и принимает его, чувствует, вначале освобождение от экзистенциального одиночества и постепенно – безопасное общение с человеком и с тем, что он репрезентирует" (сс. 325-326).

Следующий метод, интерсубъективная валидация, состоит в том, что несколько подготовленных феноменологов независимо описывают тот же самый феномен, а затем результаты сравниваются.

Валидность можно определить экспериментально, проверив гипотезы, вытекающие из феноменологического анализа. Например, делается обобщение о том, что люди всегда устанавливают некий диалог с окружением. Из этого утверждения выводится предположение, что человек, депривированный в плане сенсорной стимуляции, будет устанавливать диалог посредством воображения, фантазии и галлюцинирования. Это предположение было экспериментально подтверждено исследованиями в области сенсорной депривации. Ван Каам отмечает, что экспериментальная валидация не является прямой, поскольку не верифицирует феноменологическое описание как таковое.

Некоторые экспликации самоочевидны и не требуют валидации. Ни в какой валидации не нуждается описание "Он переживает смущение", если наблюдаемый краснеет.

Есть еще один тип валидности, которую Ван Каам называет "экзистенциальной". Описания подтверждаются самой природой экзистенции. Самоочевидно, например, что у людей есть некоторая свобода выбора. Если детерминист или механицист усомнятся в этом положении и постараются убедить экзистенциального психолога в его несправедливости, то сами их попытки убеждения подтвердят то положение, которое они старались бы опровергнуть. Ибо, если бы люди не были свободны изменить свое мнение, не было бы смысла пытаться убедить их сделать это. Лишь свободных людей можно обратить в другую веру, говорит Ван Каам. (Детерминист возразил бы, что факторами, определяющими изменения в человеческом сознании, являются сами аргументы, а совсем не свобода).

Экзистенциальный анализ против психоанализа

Поскольку, до того, как стать экзистенциальными психиатрами, и Бинсвангер, и Босс считались психоаналитиками, то выводы, которые они делали из феноменологически ориентированных исследований, часто сравниваются с выводами, к которым мог бы привести психоанализ. В качестве иллюстрации этого контраста мы избрали два примера из работ Бинсвангера. Один пример относится к случаю анального эротизма, другой рассматривает такую черту характера, как скупость.

Анальный эротизм. Мы цитируем дословно, чтобы сохранить особенный язык экзистенциальной психологии.

"Главная черта анального эротизма – упорное удержание-при-себе и не-отдавание. Очень важный инсайт психоанализа, с которым полностью согласен экзистенциальный анализ, заключается в том, что такая базовая черта не привязана к различению души и тела, но выходит за его пределы. Но далее согласие не идет... экзистенциальный анализ задается, прежде всего, вопросом о том, какой миро-проект является базовым для анальности. В случае Эллен Вест ответ весьма прост: в этом миро-проекте сложность и многообразие мира редуцированы до форм норы. Форма бытия в таком мире – ограниченность и стесненность; Я, проецирующее такой мир, – "пустое" Я, озабоченное только заполнением пустоты. Соответственно, явная анальность действует одновременно с явной оральностью, с жадностью "инкорпорирования". Но поскольку это выражение (как вполне справедливо отмечают психоаналитики) не ограничивается телесной сферой, мы предпочитаем говорить о присвоении, но в смысле просто наполнения. "Категория", адекватно охватывающая этот миро-проект, бытие-в-нем и Я, которое его проектирует, – единственно и исключительно категория пустоты и наполненности, бытия-пустым и бытия-наполненным, голодного и насыщенного Я. Базовая черта такой формы существования – жадность, набрасывание-на (пищу). Это экзистенциальное движение имеет, как мы видели, темпоральный характер внезапности, пространственный – близости. Мир, в котором "движется" такое существование, темпорально ориентирован на простое Сейчас возможности наполнения и простое Здесь наполнения; такой мир бессветен и бесцветен (сумрачен), монотонен и мономорфен, – одним словом, безрадостен или тосклив. Этому опустошенному миру соответствует – а в действительности является его предпосылкой – экзистенциально пустое Я, экзистенциальная пустота и соответствующее экзистенциальное давление... Где мир не более, чем нора, Я – также (и телесно, и духовно) лишь нора; в конечном счете, мир и Я – реципрокные детерминанты (в соответствии с принципом, который мы не устаем повторять, – индивидуальность есть то, что есть ее мир, в смысле ее собственного мира)" (Binswanger, 1958, сс. 317-318).

Скупость. Скупой прежде всего озабочен наполнением сундуков деньгами. Накопление и скаредность – просто следствия ориентации на наполнение, так как если бы скупому пришлось потратить или отдать свои деньги, сундуки опустели бы и вернулась его тревога. Наполнение – общий знаменатель для удерживания фекалий и удерживания денег; первое не вызывает второе, как это утверждают психоаналитики.

"Преобладание наполнения и его мирского коррелята, брюшной полости, указывает на некую Молохоподобность [ссылка на пустотелого идола, носящего это имя] такого существования в мире. Это, естественно, ведет с собой (в соответствии с унитарной структурой бытия-в-мире) также определенную Молохоподобную форму Я-мира, и в этом случае особенно телесного мира и осознания образа тела, как правильно подчеркнуто в психоанализе" (Binswanger, 1958а, с. 211).

Бинсвангер продолжает словами о том, что скупцы скупы на время, так как их темпоральность опространствливается в смысле Молохоподобности. Время постоянно сберегается, накапливается и охраняется от тех, кто может его похитить.

Сундуки предназначены не только для заполнения, но и для сокрытия содержимого от других. Скупец "сидит" на своих деньгах. Есть и такие радости, как тайком их рассматривать, ощупывать, пересчитывать. Вожделение к мерцающему золоту – "единственный отблеск жизни и любви, оставшийся скупцу" (Binswanger, 1958а, с. 211).

Экзистенциальное описание случая: Илзе

Самое знаменитое описание случая из практики Бинсвангера, доступное в английском переводе, – случай Эллен Вест (1958с). В этой главе мы использовали выдержки этого описания как иллюстрации различных понятий экзистенциальной психологии, однако оно слишком длинно и сложно, чтобы его можно было кратко изложить на этих страницах. Читатель, интересующийся тем, как осуществляет экзистенциальный психотерапевт феноменологический анализ поведения пациента и как он использует свои открытия для формулировки представлений о существовании пациента или модусах бытия-в-мире, должен прочесть "The case of Ellen West" целиком.

Исходя из практических соображений, мы отобрали для обсуждения одно из самых коротких описаний, сделанных Бинсвангером, "Помешательство как жизне-исторический феномен и как психическое заболевание: случай Илзе" (1958b). Илзе, замужняя женщина, которой существенно за тридцать, стала пациенткой в санатории Бинсвангера в связи с различными типами бреда. Ее бредовое поведение появилось несколько месяцев спустя после совершения очень драматического и болезненного акта. Она опустила правую руку в горячие печные угли, затем протянула страшно обожженную руку отцу и сказала: "Посмотри, это чтобы показать тебе, как я тебя люблю". По внешней видимости Илзе обожгла себя в отчаянной попытке изменить грубость и тиранию отца в обращении с матерью. Поведение отца на несколько месяцев изменилось, но затем все вернулось в обычное русло. Илзе отреагировала на это, впав в безумие, от которого лечилась впоследствии.

Жизненная история Илзе содержала лишь одну ключевую тему – тему отца, вокруг которой вращалось ее существование. Гнет этой темы стал в конце концов невыносим, и она пыталась освободиться от него, пойдя на крайний поступок. Это, однако, не сработало, вследствие чего существование Илзе стало еще больше испытывать доминирование отцовского "комплекса".

"Эта тема более не считается с границами, но распространяется на все существование, видя только себя и живя только для себя. Она заставляет человека [Илзе], которым управляет, встречать "отца" по всему миру людей (Mitwelt) и сражаться с ней в любви и ненависти, идти на бой и сдаваться, вновь и вновь в конфликте... Так же, как грубость и холодность отца, его недоступность любви и жертвенности обернулись для Илзе неразрешимой загадкой, так и все окружение обретает загадочную силу; иногда это любящее Ты, которому она хотела бы отдать себя – не только руку, но себя целиком; но в другой раз это грубый, лишенный любви, неприступный мир, издевающийся над ее любовью, высмеивающий и унижающий ее, ранящий ее гордость. Все ее существование ограничено теперь побуждениями и беспокойством, связанными с принятием и отвержением ее. Но с умножением Я, с неограниченным распространением темы все существование, с утерей исходной тематической цели, отца, невозможно никакое решение проблемы" (1958, с. 224).

Как следствие, безумие.

Относительно специфической природы жертвы – сжигания руки Бинсвангер замечает, что она для Илзе означает различные вещи. На уровне поверхности это сделано на благо матери. Но это был также акт очищения (огонь очищает) и искупления за ее "горячую" любовь к отцу. Она пытается выжечь из себя грозящий пожрать ее внутренний огонь. Огонь сражается с огнем. Но это также означает попытку растопить "лед" отцовского сердца в огне своей любви к нему. Жертва была напрасной. Она не только не изменила отца, но и не очистила Илзе. Жертва, чтобы быть успешной, должна завершиться союзом между приносящим жертву и тем, во имя кого она совершается. Илзе хотела очистить себя и отца, чтобы между ними мог возникнуть новый союз, "...вследствие неудачи союза, единства с отцом на уровне чистого Мы, самоочищение стало бессмысленным" (1958, с. 220).

Следствием этой неудачи явилось то, что Илзе "размножила" тему отца на всех мужчин; отсюда ее бред самоотношения, любви и преследования. Мужчины привлекают и отталкивают ее, чему сопутствует чувство вины и ненависть, являющиеся следствием такого конфликта.

Бинсвангер предостерегает читателя, что не следует, "как это делают психоаналитики, видеть в этой истории всего лишь историю либидо, его фиксаций на отце, вынужденный отрыв от отца и его конечный перенос на окружающий мир" (1958, с. 225). Человеческая история покоится на отношении к ее "основанию". Отец и мать – часть основания существования большинства людей.

"Но Илзе получила лишь то, что отец и мать были ее судьбой, полученной как наследство и как задача; как устоять перед таким уделом – такой была проблема ее существования. Значит, в ее "отцовском комплексе" действовали судьба и свобода". (1958, с. 225).


Экзистенциальный анализ сновидений

Уникальные черты экзистенциальной психологии ясно видны в том, как она относится к сновидениям. О сновидениях писали и Босс (1958), и Бинсвангер (1968), но мы ограничимся вниманием к исследованиям Босса, поскольку они гораздо обширнее. В своем раннем исследовании сновидений, еще не став экзистенциальным психологом. Босс (1938) показал, что сновидения пациентов-шизофреников становятся более открытыми (менее замаскированными и символизированными) по мере ухудшения состояния и становятся более символическими по мере улучшения. Больная шизофренией на ранней стадии заболевания видела сон о корове, которая становится неуклюжей, а потом, в намного худшем состоянии, ей снилось, что она толкает мать в кучу навоза.

Теперь, будучи экзистенциалистом, Босс отвергает концепцию символизма, равно как и другие фрейдовские механизмы и интерпретации. Сон – еще один модус бытия-в-мире. Составляющие сна следует принимать в их собственном смысле и содержании, как они чувствуются в проживании сновидца. Сон и бодрствование – не абсолютно различные сферы существования. Фактически способ существования человека, выраженный в сновидении, часто дублирует модус существования в бодрствовании. Это проиллюстрировано очень драматической серией из 823 отчетов пациента о своих сновидениях за три года терапии. (Boss, 1958, сс. 113-117).

Пациент, сорокалетний инженер, обратился за терапевтической помощью в связи с депрессией и половой импотенцией. В течение первых шести с половиной месяцев лечения ему снились исключительно машины и неодушевленные объекты. В сновидениях его не появлялись ни живые растения, ни животные, ни люди. К концу этого первого периода ему начали сниться растения, деревья и цветы. Четыре месяца спустя в его снах часто появлялись насекомые, обычно опасные и вредные. За этим последовали жабы, лягушки и змеи. Из млекопитающих первой приснилась мышь, затем кролик и дикая свинья. Свиньи стали самыми популярными животными сновидений, но затем их место заняли львы и лошади. Человек впервые приснился через два года после начала терапии. Приснилась потерявшая сознание женщина. Через шесть месяцев ему приснилось, что он танцует с очень страстной женщиной, с которой затем возникла любовь.

Изменение в содержании сновидений пациента происходили параллельно с пробуждением переживаний и поведения. Когда он начал видеть во сне растения, уже начало исчезать депрессивное чувство бессмысленности жизни. Во время появления в сновидениях львов и лошадей в полной мере вернулась половая потенция. В начале терапии его модус существования был роботоподобен. Не сознавалась вся действительность существования, его бытия-в-мире с растениями, животными, людьми, даже женой. Вместо раскрытия и освещения богатого мира существования, его Dasein было удушливым, искажающим, скрывающим.

Возможен вопрос, почему, если сны и жизнь в бодрствовании столь гомологичны, необходимо принимать сны во внимание? Ответ таков: сны часто высвечивают те реальности человеческого мира, о которых сновидец не знает в бодрствовании.

Как уже говорилось, Босс отвергает весь набор желаний, механизмов, архетипов, компенсаций и масок, которые психоаналитик включает в толкование сновидений. Причины тому можно проиллюстрировать его анализом одной детали сна, рассказанного психически и физически здоровой молодой замужней женщиной.

Сон начинается с того, что она, муж и дети мирно сидят за обеденным столом. Ее очень влечет пища, и она жадно берет кусок за куском, потому что "Я была очень голодна". Поскольку она была голодна, отходя ко сну, это сновидение можно интерпретировать просто как исполнение желания, согласно теории Фрейда. Босс не принимает такой интерпретации, поскольку сновидец не чувствует желания есть. "Наша сновидица обеспечена пищей с самого начала своего сновидения, и ей нет нужды желать ее – только лишь есть" (1958, с. 84). Нельзя это отнести и к оральному влечению или инстинкту, поскольку непосредственный опыт сновидицы не был переживанием влечения либо инстинкта. Интерпретировать поведение – во сне ли, в бодрствовании – как результат влечений или инстинктов означает рассматривать людей как управляемых внутренними и внешними силами наподобие других объектов, что экзистенциальной психологией отвергается.

Экзистенциально голод открывает мир съедобных вещей. "И активная еда в сновидении, и желание пищи в предшествующей бодрствующей жизни вытекают из одного источника: это – лишь две формы активности существования, созвучные голоду" (1958, с .8 5).

Хотя Босс обходится без символизма, он говорит, что появляющийся в сновидении объект может иметь для сновидца разное значение и включаться в различные системы отношений. Чтобы выявить различные значения появляющегося в сновидении объекта, аналитик не просит сновидца свободно ассоциировать (Фрейд) или амплифицировать (Юнг). Вместо этого экзистенциальный аналитик задает сновидцу вопросы. Ответы на эти вопросы дадут возможность терапевту – и, что важнее, сновидцу, если ему оказывается терапевтическая помощь – более ясно и открыто увидеть значение сна в соотнесении с бодрствующей жизнью. В этом ценность анализа сновидений для психотерапии. Пациент обретает ценные инсайты касающиеся бытия-в-мире. Тогда они свободны в использовании этих инсайтов для построения более здорового Dasein. Босс признает, что эти инсайты приходят к пациенту не просто, так что аналитик вынужден быть настойчивым, задавая одни и те же вопросы по поводу последовательных сновидений.

Отношение Босса к символизму видно на примере эксперимента, осуществленного с пятью женщинами. Каждая из них – по очереди – была загипнотизирована, и ей внушили, что она увидит сон о хорошо знакомом мужчине, который ее любит и обнаженный приближается к ней с сексуальными намерениями. У трех женщин, обладавших здоровым отношением к сексу, были приятные, открыто эротические видения. Одна из двух других, которая была незамужней старой девой и боялась секса, видела сон, в котором на нее напал вульгарный мужчина, одетый в униформу и вооруженный пистолетом. Босс говорит, что ни униформу, ни оружие нельзя считать символами. Униформа выражает зауженный, скрытый, тревожный способ существования сновидицы, а не служит маскировкой тела. Пистолет – это не замаскированный фаллос, а выражение чувств угрозы и опасности. Ее сверхсильная тревожность раскрыла оружие, поскольку в бодрствующей жизни она боялась оружия. Сны не скрывают экзистенции, они – ее откровение. Их экзистенциальный смысл явен, его не надо искать в гипотетической "закадровой" латентной содержательной работе. "Феномены сна, таким образом, всегда лишь то, чем они являются; они всегда раскрытие, девуалирование, и никогда – сокрытие, вуалирование психического содержания" (1958, с. 262).

Статус в настоящее время. Общая оценка

Экзистенциальная психология, как и психоанализ, была "взращена" в Европе практиками медицины и экспортирована в Соединенные Штаты. Однако, в отличие от психоанализа, экзистенциальной психологии не пришлось испытать многолетнее академическое отвержение и жесткую критику со стороны американской психологии до того, как ее приняли или во всяком случае стали к ней терпимо относиться. Она почти мгновенно оказала воздействие на мышление и практику ряда психологов и стала одной из наиболее влиятельных сил, определивших появление новых взглядов и методик, особенно в области консультирования и психотерапии. Частично различия в реакции на психоанализ и экзистенциальную психологию можно отследить по изменению лица психологии в период с 1910 по 1950 год. В 1910 году психология "делалась" почти целиком университетскими психологами, чья деятельность была чисто научной и теоретической. К 1950 году значительное число психологов пришло в прикладную психологию и, к своему ужасу, они обнаружили, что большая часть из того, чему их учили в высшей школе, не слишком релевантно и применимо к их работе. Они начали искать более релевантные подходы и знания и поверили, что нашли их в психоанализе и экзистенциальной психологии.

Затем, также в районе 50-х, многие американские психологи почувствовали, что бихевиоризм слишком сковывает психологию, которая потеряла из виду человека и человеческие ценности. Эти диссиденты увидели в экзистенциализме основание для гуманистически ориентированной психологии.

Экзистенциальная психология сходна с психоанализом в другом; она была, как и многие рассмотренные в этой книге теории личности, основана психиатрами. Похоже, что интенсивная терапевтическая работа с людьми благоприятна для развития широких представлений о человеке. Однако, в отличие от психоанализа, жестко базировавшегося на упрямом позитивизме науки XXI века, экзистенциальная психология выросла из философии и продолжает сохранять тесные связи со своими философскими корнями. В отношении двух ориентаций – наука либо философия – психоанализ ближе к бихевиоризму, а экзистенциальная психология – к гештальтпсихологии.

То, что европейская экзистенциальная психология приветствовалась многими американскими психологами, и то, что влияние ее растет, отрицать нельзя. Однако она не избежала и критики.

Одна линия критики исходит из того, что американская психология упорно боролась за то, чтобы освободиться от доминирования философии. Далеко продвинувшись в обретении этой независимости, многие психологи серьезно сопротивляются новому альянсу с философией, особенно с той, которая открыто признает неприятие позитивизма и детерминизма. На протяжении как минимум семидесяти лет американская психология пытается стать "уважаемой" наукой. Проверка гипотез на основе старательно разработанных экспериментов, осуществляемых в контролируемых условиях, изощренная статистическая обработка данных – это внедрялось в мышление студентов практически каждого выпуска в последние годы. На протяжении лет психоанализ считался ненаучным, и принятие его академической психологией – или некоторыми психологами – состоялось только тогда, когда его гипотезы начали проверяться в контролируемых экспериментальных условиях. Многие психологи полагают, что экзистенциальная психология представляет катастрофический разрыв с научным истеблишментом, тем самым подвергая опасности столь трудно завоеванный статус психологии.

На критику такого рода экзистенциальная психология ответила бы, что существует множество различных научных и философских точек зрения. Любая наука – психология в том числе – всегда обязана какой-либо философии, независимо от того, понимается это или нет. Объективная, позитивистская психология основана на картезианской философии; экзистенциальная психология – на онтологии Хайдеггера. Они равно философичны и равно научны.

Экзистенциальная психология открыто враждебна типу экспериментирования, в котором к человеку относятся как к объекту или вещи, предназначенной для того, чтобы толкать и перетаскивать внутри лаборатории. Манипулирование и эксплуатирование такого типа не только унижают человека, но и результаты этого часто оказываются искусственными или тривиальными. Понимание человека как целостности на основе феноменологического анализа, против предсказания и контроля поведения в экспериментальном исследовании – так можно обозначить соперничающие позиции экзистенциальной и "научной" психологии. Живую дискуссию относительно сравнительных достоинств и недостатков феноменологии и бихевиоризма таких значительных психологов, как Б.Ф.Скиннер, Карл Роджерс, Зигмунд Кох (Koch, S.) и P.Б.Мак-Леод можно найти в книге "Behaviorism and phenomenology", (T.W.Wann (ed.), 1964).

Наибольший протест "научной" психологии вызывает представление экзистенциалистов о свободе человека быть тем, чем он хочет. Действительно, такое представление инвалидизирует психологию, основанную на жесткой детерминистической концепции поведения. Ибо, если люди действительно свободны в выборе существования, то тотальные предсказания и контроль невозможны, а ценность эксперимента ограничена.

Экзистенциальная психология отрицает – по крайней мере, это имеется в виду – эволюционную доктрину, служившую одним из основных столпов американской психологии. Экзистенциалисты полагают, что люди – уникальные существа среди всех на Земле; им нельзя найти место в филогенезе животного мира, не разрушая при этом человеческой сути. Человек – не животное наподобие других; поэтому нельзя переносить на людей открытия, сделанные при экспериментировании с животными. Экзистенциальная психология признает, что человеческое существование имеет основание – наследственность или судьбу – но люди свободны создавать на этом основании многое, соответственно своему выбору, что недоступно другим видам.

Экзистенциальную психологию обвиняют в субъективизме и солипсизме. Даже Карл Ясперс, один из ведущих экзистенциалистов, думал об опасности впасть в чистый субъективизм. Босс настаивает на том, что Dasein не является ни идеализмом (в духе Беркли), ни субъективизмом. Вещи не творятся человеческим умом, как они и независимы от человека. Люди и вещи, которые они раскрывают или высвечивают, взаимозависимы в своем существовании.

Как уже упоминалось, экзистенциальную психологию критикуют из-за словаря, который многими психологами считается поэтическим и эзотерическим. С этой критикой тесно связана и другая, полагающая, что экзистенциальные психологи всего лишь заливают старое вино в новомодные причудливые бутылки. Они используют новые слова для обозначения известных понятий. Американские психологи, даже многие из тех, кто благосклонен к экзистенциальному мышлению, пытаются совершить обратный перевод новых терминов в знакомые идиомы. Это раздражает европейских экзистенциальных психологов, утверждающих, что экзистенциальная психология – абсолютно новое дело в науке, несмотря на долгую философскую традицию, и что любая попытка приспособить ее к одному из уже существующих психологических взглядов – грубая ошибка. Например, кооптация экзистенциализма американской гуманистической психологией возмущает ее основателей.

В трудах экзистенциалистов присутствует сильный оттенок этического отношения, – что вызывает возражения многих психологов. Понятие трансцендирования, как и фрейдовское понятие сублимирования, предполагает, что люди могут быть "низшими" и "высшими", и им, чтобы стать в полной мере людьми, надо преодолеть свою "низость". Экзистенциалисты постоянно апеллируют к индивидуальной ответственности за свое существование, что открывает двери морализированию и наказанию, если человек не действует ответственно. Некоторые экзистенциальные психологи даже пользуются религиозными понятиями, такими как "Бог", "Божественное", что дает основание для подозрений в попытке впустить в психологию религию. Экзистенциальные психологи – или некоторые из них – ответят, что это как раз то, что нужно, если психология хочет иметь для людей какой-то реальный смысл.

Каким бы ни было будущее экзистенциальной психологии – а к настоящему времени она проявила достаточно силы и жизненности, чтобы продолжаться долгое время, – она уже послужила одному важному делу. Это дело – спасение психологии от погруженности в море теорий, утерявших контакт с повседневным миром и "данностью" непосредственного опыта. "Вернитесь к самим вещам", – предлагал Гуссерль, отец современной феноменологии. Наблюдать, описывать, анализировать поведение, не будучи отягощенным абстрактными и сверхобщими предвзятостями и гипотезами – это освежает и оживляет. (Гипотеза может подтвердиться или нет, но это не может завершиться новыми инсайтами). Экзистенциализм помогает возродить науку – по мнению многих, теоретически умирающую. Он осуществляет это, настаивая на использовании жестко феноменологической методологии. Он попытался увидеть, что есть актуально, и в конкретных понятиях описать человеческое существование.

С другой стороны, коль скоро человек рассматривается как теоретизирующее животное, экзистенциальная психология не может избежать создания собственной теории человека. Эта теория может оказаться столь же стесняющей, как и другие в ее представлении. Во всяком случае, Босс полностью сознает такую возможность. Он говорит:

"Я могу лишь надеяться, что экзистенциальная психология никогда не создаст теории типа естественнонаучной. Все, что может сделать экзистенциальная психология – это научить ученых не уходить от переживаемых и доступных переживанию фактов и феноменов, позволить этим феноменам сказать ученым о своем смысле и отношениях и тем самым воздать встреченным объектам должное – короче говоря, вновь стать более "объективными"" (из личной беседы).

Каким бы ни было будущее экзистенциальной психологии, застынет ли она в виде теории или зачахнет, будучи кооптированной специальными интересами, ясно, что сейчас она предлагает принципиально новый путь изучения и понимания человека. По этой причине она заслуживает пристального внимания тех, кто серьезно изучает психологию.