М. Дронов. ТАЛАНТ ОБЩЕНИЯ

И уж, конечно, психологи, ищущие пути оздоровления общества, не могут пройти мимо такого мощнейшего христианского установления, как институт пастырства. Христианство создало новый, невиданный в древнем мире тип взаимоотношения между учениками и учителем. До того как Христос сказал: "Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец" (Ин. 10, 11), – мир знал только один тип обучения. Становясь учеником ремесленника, философа или гуру, юноша или взрослый фактически принимал на себя функцию его раба, его слуги. В христианстве учитель и руководитель становится не повелителем, а пастухом. Но он не наемник, формально исполняющий свои обязанности, нет, каждая овца ему дорога, к каждой овечке его сердце отзывается теплом и ласковой заботой. Несмотря на то, что Реформация потрясла все основы христианства на Западе, руководитель общины и в протестантизме по прежнему называется пастором. В любой христианской деноминации церковное руководство не мыслится иначе как пастырство.

Вот чего сейчас не хватает, вот что нужно внедрять в обществе! – скажет любой психолог. И действительно, с начала XX в. в моду входит психоанализ и психотерапия, имитирующая церковную исповедь. Но у Эверетта Шострома, возглавляющего в Америке институт, как раз занимающийся психологическими консультациями, это не вызывало эйфории. Он-то понимал, что функцию религиозного руководителя ничто не может заменить, она уникальна. Но Шостром, будучи неверующим, разумеется, рассматривал роль священника с точки зрения социальной профилактики. У него, конечно, есть свое представление, каким должен быть священник-пастырь, распространяющий вокруг себя атмосферу психического здоровья – он не должен быть манипулятором.

"Манипулятор мнит себя Младшим Богом, которому позволено управлять жизнями других людей с помощью манипуляций, – утверждает психолог и далее развивает свою мысль: – Актуализатор предлагает гуманную веру в себя и при этом трезвую самооценку. И любовь к себе – вопреки тем недостаткам, которые он в себе обнаружил. В очень глубоком смысле актуализатор – это религиозная натура, которая убеждена, что работа природы над его созданием заслуживает доверия и благодарности".

Манипулятор Шострома, безусловно, – неприятный тип. А вот его актуализатор, которого он называет религиозной натурой? Кому или скорее чему он благодарен за свое создание, когда говорит о Природе? Может ли актуализатор Шострома обратиться к Тому, Кто его сотворил, как к Личности Ты, если называет Его всего лишь природой? Понятно, что Бога-природу он не может признать Личностным Существом, Тем, Кто сотворил мир и человека и любит его больше, чем каждый человек может любить себя. Не может признать Его Тем, радостная встреча с Которым является смыслом жизни. А если нет, то как можно такого "актуализатора" называть религиозным человеком? Мировоззрение, в котором весь мир в его материальной совокупности объявляется Божеством, называется пантеизмом (от греческого "пан" (pan) – всё и "теос" (theos) – бог). Пантеист ощущает себя частью божества, поскольку является частью этого мира. А если он сам – внутри божества как его часть, то и личностная встреча с божеством невозможна. Да пантеисты и не считают, что Бог обладает качествами личности. Так что если актуализатор Шострома испытывает благодарность и доверие к безличностной природе, то вот она, его религия – пантеизм без встречи с Богом, а поэтому и без подлинной встречи с человеком! Ведь священник-актуализатор Шострома "предлагает <-..> веру в себя и <...> любовь к себе" даже вопреки своим явным недостаткам! В конечном итоге пантеистическая вера обращается примитивным эгоцентризмом и необузданной гордыней. Может ли такой человек быть открытым к подлинному межличностному общению?..

Если одни психологи хотели бы заменить христианское пастырство психотерапией, то другие, как Шостром, делают попытку пастырское руководство приспособить под общество потребления. Да так, чтобы ничего не пришлось менять в его безрелигиозной системе ценностей. "Актуализирующийся священник перестает быть судьей или пророком, – продолжает Шостром моделировать свое представление о задачах священника, – зато становится несравненно ближе к своим прихожанам. Он не поучает, а соучаствует в жизни прихожан, развивается и растет вместе с ними. Он – консультант, а не Младший Бог".

Интересно было бы выяснить, в каком качестве шостромовский актуализирующийся священник, который, естественно, к Богу может относиться только так же, как сам Шостром (то есть не признавать в Нем Личность), должен "соучаствовать в жизни прихожан, развиваться и расти вместе с ними"? Если для него не существует реальности общения с Богом – традиционной области пастырства в христианстве, то в чем он может быть консультантом? По-видимому, в каких-то жизненных экзистенциальных проблемах. Но ему нельзя терять имидж "высшей власти" – без этого он не "священник"! В таком случае, чем он отличается от Младшего Бога, то есть священника-манипулятора? Едва ли на этот вопрос смог бы ответить даже сам Шостром, который не ведает реальностей иных, чем собственная индивидуальная личность. Для него не существует личности Бога как ценности самой по себе (как, впрочем, и личностей других людей). Для Шострома ценно только то, что может ему что-то дать.

Да, христианский священник не должен ощущать себя судьей или "посвященным" над толпой, потому что его задача не в том, чтобы распутывать житейские проблемы прихожан. Он поставлен служить делу единения людей с Богом. Если у него не будет хоть сколько-нибудь собственного опыта живой встречи с Богом, то он неминуемо становится "слепым вождем слепых" (Мф. 15, 14), как Христос называл фарисеев. Критику клерикализма Шострома отчасти нельзя не признать справедливой. В данном случае он выступает против религиозной нетерпимости, безусловно распространенной во всех христианских деноминациях, которую проще всего назвать новозаветным словом "фарисейство". Ошибка Шострома здесь в том, что причастность человека к религии он рисует как взаимоотношение с таинственным кланом жрецов и священников, а не с Богом! На самом деле священник – это не "полубог" из греческой мифологии, но такой же человек, как и все, с присущим всем людям религиозным чувством и жаждой встречи с Богом, может быть, чуть более обостренными, поскольку он решился взаимоотношение с Богом сделать главным делом своей жизни.