А. Б. Демидов. ФЕНОМЕНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава 4 ИЗНАЧАЛЬНОЕ ОДИНОЧЕСТВО ЧЕЛОВЕКА В ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ

Глава 4

ИЗНАЧАЛЬНОЕ ОДИНОЧЕСТВО ЧЕЛОВЕКА
В ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ

Для экзистенциальной философии (в различных ее вариантах) характерно стремление показать, что чувство одиночества не является результатом чисто внешних и случайных обстоятельств жизни человека, но коренится в самом его бытии, в способе существования "я". В этом смысле бытие личности изначально является одиноким, обособленным, даже если сам себя человек одиноким не чувствует (подобно тому как Остап Бендер до поры до времени не подозревал, что всю жизнь на его тело давят двести четырнадцать килограммов атмосферного воздуха).

Эта изначальная обособленность человеческого бытия представляется экзистенциалистами в двух аспектах, которые можно обозначить как "одиночество-неслиянность" и "одиночество-ответственность".

§ 1. "Одиночество-неслиянность"

"Одиночество-неслиянность" мы рассмотрим на примере суждений испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета (Ortega у Gasset, 1883-1955).

По его мнению, одиночество коренится в самом способе бытия человеческой личности. Жизнь каждого из нас неотчуждаема, т.е. никто не может прожить за меня мою жизнь. Скажем, если у меня болят зубы, невозможно "одолжить" другому хотя бы частицу этой боли; никто не может за меня стать умным; если мой знакомый понимает что-то непонятное мне, я не могу взять его понимание, как какую-то вещь, и переложить в свою голову, а вынужден сделать усилие и понять сам (хотя бы и при помощи чьих-то объяснений). Все это означает, что я не в состоянии отдать кому-то мое "я" и не в состоянии присвоить себе ни малейшей крупицы чужого "я". "Я" – подлинно неделимое и неотделимое, настоящий "атом" (греч. atomos – "неделимый") в отличие от "атомов" физического мира, которые давно уже "раздроблены" физиками. "...Человеческая жизнь... – пишет Ортега, – именно в силу своей неотчуждаемости по сути есть одиночество, изначальное одиночество"²⁵.

²⁵ Ортега-и-Гассет X. "Дегуманизация искусства". М.: Радуга, 1991. С. 262.

Одиночество не означает "быть одному – единственному" (солипсизм), – как раз единственность не имеет ничего общего с одиночеством. Понятие одиночества предполагает, что "я" существую в мире, что мир есть – минералы, растения, животные, другие люди. И "я" должен налаживать отношения со всем этим, искать согласованности своего существования с другими существованиями, искать единства, но не такого, какое возникает у двух жидкостей, слитых в один сосуд, а единства принципиально неслиянных существований.

Моя отделенность от других "я" обусловлена и тем, что у меня – свое тело, локализованное в пространстве, не позволяющее мне быть вездесущим. "Каждое мгновение пригвождая меня к определенной точке, оно делает меня изгнанником по отношению к прочему... Я могу изменить место моего нахождения, но, где бы оно ни находилось, это будет мое "здесь". По-видимому, здесь и я, я и здесь связаны на всю жизнь"²⁶.

²⁶ Ортега-и-Гассет X. "Дегуманизация искусства". М.: Радуга, 1991. С. 288.

Я способен видеть и понимать мир только из своего "здесь". Невозможно видеть мир "вообще", не занимая определенного "здесь" в этом мире, и мое видение всегда есть определенная "перспектива", открывающаяся из данной, занимаемой мною точки. Никто не может видеть мир вместо меня: даже если кто-то встанет на то место, где был я, теперь уже будет смотреть он и будет видеть по-своему. "Наши "здесь" взаимоисключающи, непроницаемы друг для друга, различны, и перспектива, в которой предстает для нас мир, – разная. Поэтому наши миры никогда не могут совпасть полностью. Я с самого начала нахожусь в своем; он в своем. В этом еще одна причина изначального одиночества"²⁷.

²⁷ Там же. С. 289.

Ф.Ницше, Э.Гуссерль, М.Хайдеггер, Х.-Г.Гадамер и другие нередко используют понятие "горизонта", т.е. индивидуальной (у каждого – своей) картины мира. Один и тот же предмет люди видят и оценивают не совсем одинаково: образ предмета в нашем восприятии зависит от особенностей "горизонта" каждого из нас. Значение предмета (вещи, символа) определяется его соотношениями со всеми другими "предметами", соприсутствующими в нашем "горизонте". Поскольку "горизонт" у каждого свой и обменяться ими нельзя, постольку невозможно и совершенно одинаковое понимание одной и той же вещи, но понимания разных людей могут приближаться друг к другу по мере сближения их "горизонтов". Несовпадение "горизонтов" – это еще одно выражение "одиночества-неслиянности" индивидов.

§ 2. "Одиночество-ответственность"

Другой аспект обособленности человеческого бытия, пожалуй, наиболее выразительно представлен в работах французского экзистенциалиста Жан-Поля Сартра (Sartre, 1905-1980).

Мы совершенно одиноки в выборе своих поступков. Я не в состоянии ни на кого переложить, тяжесть принятия моего решения и ответственность за это решение. Я обречен выбирать сам.

На первый взгляд может показаться, что Сартр "сгущает краски": разве не могу я с кем-то советоваться, разве не бывает так, что приходится выполнять "распоряжение сверху", когда "от меня ничего не зависит", разве не существует твердо установленных норм морали, или предписаний религии, или табу, которые безусловно определяют, что нужно делать, а от чего воздерживаться? – Бесспорно, все это имеет место в жизни, но лишь как обстоятельства, при которых все-таки решаю я сам. Я могу последовать совету или нет, могу не подчиниться приказу, пренебречь общепринятой моралью, нарушить религиозную заповедь или табу. "Могу" – не в том смысле, что "мне за это ничего не будет", а в том, что в человеческой "натуре" не заложено наперед, как себя вести.

Когда ремесленник изготовит какую-то вещь (например, нож), то ее назначение и способ ее действия заранее предопределены. Человек, в отличие от вещи, пока жив, никогда не завершен, он все время "делает" и переделывает сам себя, т.е. определяет свои поступки. Никто не является раз и навсегда трусом или храбрецом: в каждый данный момент – "здесь и теперь" – человек заново решает, поступить ему храбро или трусливо. В этом и состоит смысл знаменитого сартровского тезиса: "Человек обречен быть свободным".

"Свобода" в этом смысле оказывается не тем благом, за которое нужно с кем-то бороться, а роковой неизбежностью. Всегда решать самому за себя – значит быть абсолютно одиноким в выборе. Мы не можем оправдываться за свой выбор, ссылаясь на совет друга пли священника – мы сами просим совета и сами следуем ему. Не можем оправдываться Моралью – мы сами выбираем, придерживаться ее или нет. Не можем оправдываться "знамением" – мы сами придаем ему тот или иной смысл. Не можем оправдываться Богом, и вовсе не потому, что Он, может быть, есть, а может, и нет, а потому, что даже Он не мог бы принимать решений за меня. "...Даже если бы Бог существовал, это ничего бы не изменило"²⁸, – замечает Сартр, и в его словах нет "атеистического ехидства", а есть драматическое осознание абсолютной ответственности человека за свои поступки.

²⁸ Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989. С. 344.

"Одиночество – ответственность" так же изначально и неотвратимо, как "одиночество-неслиянностъ". Оно не является временным "настроением" человека, зависящим от внешних обстоятельств, а коренится в самом бытии человеческого "я". Оно обусловлено неотъемлемой от человека его свободой. "Мы одиноки, и нет нам извинений"²⁹, – так характеризует Ж.-П.Сартр человеческое бытие.

²⁹ Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. M.: Политиздат, 1989. С. 327.

У представителей экзистенциальной философии есть немало высказываний и по поводу "одиночества – уединения", в котором они склонны видеть положительное значение. С точки зрения С.Киркегора, "один человек для другого не может быть ничем иным, как лишь препятствием на его пути"" масса людей – это "звери или же пчелы", и потому "бойся дружбы"³⁰ ; ценность опыта одиночества в том, что он ведет человека к Богу. Одиночество прославляет также Ф.Ницше в "Антихристианине", "Заратустре" и других произведениях. И по мнению М.Хайдеггера, человеческое пребывание в мире может быть подлинным только при условии дистанцирования от "люда". Для Ж.-П.Сартра ценность уединения определяется тем, что ад – это "другие" люди, ведь "другой" с его свободой – препятствие, ограничение моей свободы, которую губит, отчуждает "внешний" взгляд "другого" (эти соображения Сартра мы рассмотрим в разделе "Любовь").

³⁰ Нарский И.С. Западноевропейская философия XIX века. М., 1976. С. 555.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>