Д. Сапожников.
В собрании «дел Сената по Синоду», хранящихся в Московском Архиве Министерства Юстиции, есть документ[1], представляющий собою содержание «розыска» об еретик Ярове. Производство предварительного следствия по этому делу началось в Симбирске 6 августа 1732 г. и кончилось 18 марта 1736 г. Всё это время за ходом дела следили в Петербурге Сенат и Синод, не входя друг с другом в пререкания.
5 августа 1732 года является в Симбирскую Ратушу молодая, красивая женщина, назвавшаяся женой Симбирского посадского человека Якова Ярова[2], Варварой Петровой. На допросе в Ратуше начала она рассказывает приказным людям про своего мужа такие небылицы, которым они не могли сразу поверить. Но когда Ярова, успокоившись, стала передавать свои показания тише, тогда у приказных явилось к ней доверие, и они велели ей рассказывать всё, что она знала за Яровым и всё что слышала про него. По рассказу её видно, что вышла она замуж «поневоле», в 1732 г. 4 февраля. В начале своего «медового месяца» она ничего не замечала за Яровым; но тем не менее, чем дальше шло время, тем загадочнее и страннее становился молодой супруг. Каждый день, лишь только начнет «смеркнуть», Яров уже сидит у себя «на подволокне». Бывало, подкрадется она тихонько к мужу, к перегородке, приложить ухо и слышит, как Яров «бормоча чинить волшебства какие-то» и читает «еретические книги и письма». Посмотрит она в щель, увидит, как горят «лучины» и как пересыпает муж «какие-то семена» и «стирает какие-то травы». Болезненно действует это на душу Яровой; не спится ей целые ночи, а если и придется заснуть, то каждый раз грезятся ей такие странные сны, от которых и теперь у ней, Яровой, леденеют сердце и ум. И вот, под влиянием всего этого, она и обратилась сначала к своему «духовному», попу церкви Успения Пресвятые Богородицы Никите Андрееву, а потом и к соседу его, попу Никифору Елифанову. Оба они стояли заодно и говорил, «чтоб не остаться ей приличной вместе с мужем её в таком еретичестве, нужно обо всем своевременно донести начальству».
На этом заканчиваются показания Яровой, и в Ратуше, проверяя её «извет», невольно приходят. к убеждению, что здесь кроется доля истины. Вот почему, при отпуске домой, «наказывают» Яровой хранить всё в тайне.
На другой день «для сыску» наряжается особая команда, составленная из нескольких «нарочных» и земского старосты Семена Ясырина «с товарищи». Посланные, прибыв на место назначения, накрывают Ярова «врасплох», в самый разгар его «потаенного действа. Вся команда, забравшись на верх его дома «к его подволокне», стала сначала смотреть, что делает Яров, и пред всеми тогда в полумрачном освещении открылась интересная панорама. Видят они, «что в небольших коробочках лежащих около Ярова,-» находятся малоросные коренья», «тетрадки гадательные», «письма руки его кроме того тут же «разложены еще другие всевозможный травы, сушеные, не сушеные, тертые и не тертые»; около них валяется «какой-то букварь» и «неведомые письма»; а кругом самого Ярова .правильно расставлены «кости человеческие». Насмотревшись вдоволь и запомнив, где и что Яров прячет, посланные вламываются «в дверку на подволокню», в ту самую минуту, как Яров «вынимает из зарытой в муке лукошки книжку заговорную, притворную к блуду» и ею начинаете «действо чинить». Связывают Ярова, забирают всё, что могут найти и всё, что по взгляду команды имело значение по такому делу. С большим коробом, нагруженным вещественными доказательствами, был доставлен Яров в Ратушу к приказным людям. Здесь, не откладывая дела в долгий ящик, при полном составе следствия, заставляюсь Ярова каяться в «еретичестве»; его пытают, «бьют батогом» и всё, что говорит он записывается прямо в «допрос».
Яров показывал «что еретическую-де книгу он имеет тому с девять годов»; «по этой самой неведомой книжке он всегда и всё действо чинил а как изучил он ее, «так и отрекся по ней от Всетворца Истинного Бога, но при этом от Христа он вовсе не отрекался». Но этому самому учению он и диавола, и сатану чтить и теперь владыками, клянется им «быть постоянно в их диавольской воле, призывает к себе еретиков Дионисия и Варлаамия, идет по их учению и себя рабом их на словах признает». «И говорил тогда он всё, как в той книжке написано».
Кто же это такие Дионисий и Варлаамий? И что это «за неведомая книжка», по которой излагал свою веру Яров?
В истории раскола вы не встречаете знаменитых, известных, идущих рука об руку, по одному пути, еретиков Дионисия и Варлаамия; нет их учения, они неизвестны. Но в показаниях Ярова есть «что- то « загадочное, и в тоже, время тут проглядывает и сходство с тем учением, которое было в ХIV-м веке в Греции, затем в Италии и которое случайно могло попасть ему в руки (принимая во внимание конечно некоторое искажение в изложении его показаний и веры). Здесь говорим мы о Варлааме. Это был сын своего века, человек «высокообразованный, проницательный, красноречивый, но воспитанный в Латинских обычаях». Ему, как игумену монастыря Святого Спасителя в Византии, было поручено императором «объяснить учение Си. Дионисия». Через несколько времени после этого мы встречаем Варлаама уже еретиком, действующим в Константинополе. Его учение начинается именно с догматов, данных Дионисием. Варлаам, идя прямо по пути его, приходить к заключению, по которому признает «свет», то есть по православному исповеданию сошествие и явление Св. Духа, уже ниже нашей человеческой мысли; он уподобляет это «лучам солнца». Начало таких понятий получилось вследствие того, что он зашел в Фессалийский монастырь «к Исихастам», где эти монахи и рассказали ему, что «будто в минуты наиболее глубокого религиозного настроения удостаиваются они видеть божественный свет». А в самом учении Варлаама говорилось уже лаконически, что «свет, просиявший на Фаворе, не только не был свет Божества, высший ангелов, но был даже по существу своему ниже нашей мысли. Мысли наши не подлежать внешнему чувству; они не могут быть видимы, тогда как свет оный был видим телесными глазами и при том глазами людей несовершенных, еще неосвященных благодатью, как нечто вещественное, являвшееся в пространстве и окрашивающее воздуха»[3]. Против таких понятий было воззвание патриарха Константинопольского к православным всячески избегать безбожнейшего учения Варлаама и его единомышленников, избегать его как общения с демоном»[4].
Вот какое предположение можем мы сделать относительно исповеди Ярова; но в этом предположении есть и обратная сторона. Яров преспокойно мог быть простым знахарем, изучавшим травы, организм человека и, свое учение применяя в практике, он подавал руку помощи приходящим в нему больным, просившим «заговора». Под влиянием пыток, мог он утверждать именно о чём его спрашивали; а говорил он всё «по той самой книге», которую имел и читал, которая лицам, производившим о нём следствие и допрос, казалась «еретической» именно такой книгой, по которой он мог «колдовать».
Сам же Яров продолжал рассказывать. «Такую еретическую книжку» нашел случайно; «при помощи её он изучил проявлять свою силу в блуде, именно над тем, над кем бы он ни похотел». Мать и жена «про такое его волшебство» совсем ничего «не ведали»; только приходилось ему не раз «каяться» духовному своему отцу Никите Андрееву «в своем отречении от Бога»; но после указа о волшебниках он совсем прекратил «в своем доме чинить волшебство», а стал «изучать только травы и корни».
Вследствие таких показаний, произведена Ярову очная ставка с женой его. Но при этом Варвара Петрова по прежнему упорно стояла на своем и говорила, «что еретичество за оным Яровым признает издавна и видела она сама подлинно в такой точно силе, как выше показано».
В Симбирской Ратуше и не думают на этом остановиться; напротив, идут далее, именно по тем следам, которые намечали сам Яров и жена его. В Архиерейском Духовном Приказе спросили попа Никиту Андреева, а он, вполне отрицая показания Ярова, добавил, что «ни на пред сего, ни после» Яров у него «на исповеди не был, в своем еретичестве ему не каялся и св. тайн не приобщался». Это самое подтвердил и другой поп Никифор Елифанов. Тогда окольным путем стали наводить справки о тех лицах, который хоть непосредственно имели отношения к делу о Ярове. В Архиерейском Казенном Приказе узнают, что Яров в 1730 году лечил в Симбирске многих «болящих», не только по своему личному желанию, но и по призыву самих Симбирских посадских людей. Это были Петр и Гаврил Карамышевы, Иван Издеберский, сноха последнего Марья Иванова, Григорий Деревягин и другие. Кроме того были тут еще и такие, которых «врачевал» Яров «от безумия». Указанные свидетели при допросе единогласно показали, что Яров лечил их от разных болезней, и это было известно не им одним, но и другим, которые «важнее их»; что же касается его учения и еретических книг и волшебства, то об этом и подозрения у них на него никакого не было; напротив того, он казался им всегда «богобоязненным» и добрым. При лечении он читал три молитвы, которые напечатаны в Требнике, в чине крещения, запретительные от бесов и нечестивых духов. Когда эти показания , были переданы Ярову, тогда он добавил, что знает еще другого такого же «ворожца тайного», себе подобного, зовут его Плотниковым»; но «в чём состоит его ворожба, того он подлинно не ведает». Вследствие таких намеков Ярова на другого «зловредного еретика» приказные люди приняли меры и средства для розыска его; но всё это не увенчалось успехом: никто из жителей Симбирских такого человека «не упомнил». Тогда Симбирская Ратуша заканчивает следствие о Ярове и всё дело передает сначала в канцелярию Воеводского Правления, а потом и в канцелярию Симбирской Провинции. Здесь мы видим, что передопрашиваются снова все свидетели, которые единогласно повторяют свое показания и говорят, что «богохульства и еретичества в Ярове они не примечали, обращались к нему как знахарю, принимали от него и пили именно те травы, которые делал он, и от этих трав им всегда легчало». Когда же предлагали те же вопросы Ярову, особенно относительно ворожца «Плотникова» и когда требовали от него разъяснений всего этого, и били его батогом, тогда Яров «долго стоить на своем», но под конец не выдержал, отрекся от своих последних показаний и, «не стерпя пыток, вполне очистил Плотникова» говоря, «что поклепал он на него напрасно».
На этом заканчивается весь розыск о еретике Ярове, и полное собрание доказательств послуживших к обвинению его передается на окончательное рассмотрение в Козельскую (?) Губернскую Канцелярию[5]. А тут не обращая внимания ни на неясность, ни на полноту этого дела, прямо ставят в вину Ярову все деяния его и «предают на суждение еретика»« при ссылке на указ 1731 года 25 мая (Полн. Собр. Закон. № 5701), где было предписано всем строго следить за подобными людьми. «В России, - говорится в указе, некоторые люди, забыв страх Божий и вечное за злые дела мучение, показывают себя, будто бы они волшебства знают и обещаются простым людям чинить всякие способы, чего ради те люди призывают их к себе в дома и просят их о вспомоществовании в злых своих намерениях, что те мнимые волшебники им обещаются и за то получают себе немалые прибытки, а прельщающиеся душе вредными способы восприемлют себе втуне убытки, паче же гнев Божий, а по гражданским правам наказания, а иные по винам и казни … того ради оные обманщики казнены будут смертию, сожжены....»
Исходя отсюда, Козельская Губернская Канделярия определяет по силе Уложенья 1 гл. 1 пункта казнить смертью Ярова, т.-е. сжечь его.
И действительно, 18 марта 1786 г., при полном стечении народа, была совершена казнь Ярова.... Обо всём том Козельская Губернская Канцелярия[6] спешит донести Правительствующему Сенату, что «Яров, как при следствии допросом своим показал, будто о своем отречении от Всётворца Бога и будто о еретичестве своем отцу духовному на исповеди каялся, св. тайн приобщался, то об этом можно подлинно донести, что как прежде в своем еретичестве Яров отцу своему духовному никогда не каялся, св. тайн не приобщался; так и теперь в такой своей злости состоял он до окончания своей казни. Почему ему, Ярову, экзекуция учинена, и оный волшебник, за все злые и богопротивные дела свои, на страх другим, сожжен...» .
И всё это было каких-нибудь полтораста лет назад!
Публикуется по Сапожников Д. Симбирский волшебник Яров / / Русский архив. 1886 (Год 24-й). № 3. С. 382-386.
Дополнение
Из книги Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Индрик. 2003.
Симбирский посадский Яков Яров раскидывал костьми по Гадательной Псалтыри: «По гадательной книшке по псалмам псалтырным, куда в путь ехать, кидал костьми с точками, как кость падет, так и в книшке присматривал»[7]. <…>
В 1732 г. жена симбирского посадского знахаря Якова Ярова донесла на своего мужа, что тот предался Сатане. Сведения жены можно было бы считать наветом, если бы сам Яров на допросе в Симбирской ратуше не винился, что, найдя «приворотную к блуду» книжку, в 1723 г. отрекся от Христа, призвал Сатану, «еретиков Дионисия и Варлаамия» и назвал себя их рабом. Хотя дальнейшие показания были противоречивы, Ярова, так и не принесшего церковного покаяния,
сожгли 18 марта 1736 г.[8] <…>
По свидетельству 1740 г. Варвары Яровой, ее муж симбирский посадский человек Яков Яров, «зашед за подволоку, где имелись святые образа, поставил их ликом к стене», «молился на запад левою рукою ниц», а «ложася спать и вставая, водою не умывался и святым образам не покланялся, и крестного знамения на себе не имел», а жене, ежели родит, велел «младенца отдать крестить [sic!] отцу ево Сатанаилу»[9].
© Psyoffice.ru
[1] Книга «Дел Сената по Синоду», 1740 года 30 (792), стр. 1198.
[2] Яровы или Яровые до сих пор существуют в Симбирской губернии.
[3] См. Real-Encyclopedie fur protestantische Theologie und Kirche, стр. 62—53. Учение Варлаама, говорится там, была болезненная фантазия мистицизма, который исстари укоренился в Греческой теологии.
[4] Труды Киевской Дух. Акад. 1872 г. № 2, «Варлааимтская ересь», Недетовского, стр, 816—867.
[5] Ошибка. Дело Ярова рассматривалось в Казанской губернской канцелярии.
[6] Правильно - Казанская губернская канцелярия.
[7] РГИА. Ф.796. Оп. 21. Д. 328. 1740 г. Л. 2 -5 об. О гадании по Псалтыри см.: Сперанский М. Н. 1. Гадания по Псалтири / / Из истории отреченных книг. СПб., 1899. (Памятники древней письменности. Т. 129).
[8] РГИА. Ф. 796. Оп. 21. Д. 328. 1740 г.; Сапожников Д. Симбирский волшебник Яров // Русский архив. 1886 (Год 24-й). №3. С.382-386; Журавель О.Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом. С. 104-105 и др.
[9] РГИА. Ф. 796. Оп. 21. Д. 328. Л. 3. Об этом деле см.: Журавель О. Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе. Новосибирск, 1996. С. 104-105; Сапожников Д. Симбирский волшебник Яров / / Русский архив. 1886 (Год 24-й). №3. С. 382-386.