Глава XXVI. Символ, Образ и поза. Врач, пациент, болезнь. - Вопросы этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовно-психосоматических болезней - И.В. Семенов

Иносказательный язык больного тела (часть II) и другие культурологические аспекты духовно-психосоматической патологии. Как показано выше, образованию и персистированию отеков и их последствий в нервной системе и сомато-висцеральной сфере способствует постоянный спутник психического напряжения – мышечное напряжение. Кто из нас не ловил себя на том, что при гневе хмурится лоб, стискиваются зубы, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки; при страхе зажмуриваются глаза, а тело превращается в трясущийся потный комочек. Если представить, что сейчас ударят по голове, и попытаться проследить собственную телесную реакцию, то можно заметить, что голова непроизвольно втягивается в плечи; при воображаемом ударе в живот напрягаются мышцы брюшного пресса. Эти простые примеры наглядно демонстрируют, что мышечное напряжение всегда соответствует определенному – осознаваемому или нет – психическому Образу, вызывающему “желание действия”, и организовано оно в стереотипный паттерн – позу.

Во время проведения электромиографических исследований (речь идет только о безболезненном накожном отведении мышечных биопотенциалов, так как болезненное игольчатое миографическое обследование само вызывает повышение мышечного тонуса) я заметил, что нередко у пациентов при малейшем волнении происходит непроизвольное напряжение телесной мускулатуры. Многие не могут произвольно расслабиться или расслабляются только на очень короткое время; затем, причем совершенно незаметно для самого человека, мышечный тонус вновь повышается. Другие утверждают, что совершенно не напряжены и расслаблены, а миограмма показывает обратное. Часто такое мышечное напряжение спонтанно уменьшается или исчезает при смене темы беседы, или, наоборот, усиливается при затрагивании каких-то, “горячих” для данного человека, тем. И подавляющее большинство людей никогда не замечает этих колебаний собственного мышечного тонуса, даже очень выраженного, их психоэмоционального индуктора и тем более – не осознает и не догадывается о контекстуально-внешнесредовой обусловленности психосоматического напряжения.

И тут появляется и действует Символ. Известно, что человек всегда символически интерпретирует окружающую действительность (свое тело, как часть этой действительности, тоже); то есть все, что он видит, слышит, чувствует и т.д., воспринимается им далеко не безразлично и всегда имеет какой-то смысл. Каждый Символ, действуя на конкретного человека, всегда вызывает только ему присущий характерный когнитивно-аффективно-телесный ответ. “Символ – эта область человеческой мысли, явление духовного плана”, указывает Менегетти – большой знаток этой темы. Образ рождается в сознании в результате нравственного переживания Символа. Подробно вопросы о роли и значении Символов и Образов в духовной и психосоматической жизни человека широко освещены в соответствующей теософской, философской, культурологической, психологической и другой литературе, и в данной главе будут конспективно рассмотрены только некоторые из них, в основном, имеющие отношение к рассматриваемой теме.

С точки зрения человеческого сознания окружающий мир состоит из носителей смысла – знаков; знаки складываются в Символ. Символ перцептивно (и/или как-то по-другому) воспринимается сознанием и после интерпретации (см.: одухотворение информации; собственно, Образ – это и есть в моем понимании одухотворенная Символ-Информация) передается “Я”-мозгу, в котором трансформируется во внутрипсихический Образ, персистирующий на нейронах в виде аффективно-когнитивной структуры. Этот Образ, порождая “желание действия”, психосоматически проецируется и телесно отображается в виде определенного паттерна мышечного напряжения – позы. Поэтому окружающий мир через Символы телесно воплощен в человеке и всегда присутствует в нем: окружающий мир → знаки → Символ → Образ → поза → действие (при психосоматической патологии этот элемент последовательности отсутствует). Соответственно, за каждой телесной позой всегда стоит Образ (и присущий ему аффект), а за каждым Образом – Символ.

Если внутрипсихический Образ – это отображение Символа в сознании человека, то поза – это психосоматическая проекция Образа или телесная проявленность Символа. Есть и обратный путь (вектор, проекция): поза → Образ → Символ → окружающий мир. Через позу тело взывает к Образу и породившему его сознанию, и через это – к действительности. И сама телесная поза – этот язык тела, является Символом (в том числе и для самого человека), проецирующимся в окружающий мир.

При помощи постоянной проприоцептивной и висцероцептивной импульсации поза подпитывает однажды создавший ее внутрипсихический Образ, фиксирует и укрепляет его, не давая разрушиться: поза → проприовисцероцепция → Образ. Тело само способно породить и стойко зафиксировать Образ (аффективно-когнитивную структуру); бывает, – и таких случаев много, – подвернул или сломал человек ногу, – то есть появилась новая телесная поза, – и у него явно или неуловимо изменились характер и отношение к окружающим. Поэтому Образ порождается и фиксируется двояко: перцептивно снаружи – Символом (ситуацией-средой), и проприовисцероцептивно изнутри – им же порожденной или спонтанно возникшей телесной позой: Символ (↔)→ перцепция (↔)→ Образ ←(↔) проприовисцероцепция ←(↔) поза. В итоге Символ, его внутрипсихическое отображение – Образ, и соответствующая этому Образу телесная поза, всегда жестко взаимосвязаны, взаимодетерминированы и взаимообусловлены: Символ ↔ Образ ↔ поза.

Но не только окружающая действительность представлена (воплощена) внутри каждого из нас; любой человек тоже психосоматически – физически и психически – представлен (воплощен) в окружающем мире, имея свои “внешнее тело” и “внешнее Я”. Внешнее тело – это следы нашего пребывания в окружающем мире: в первую очередь (но не только!), созданное нашим разумом и сделанное нашими руками. Внешнее “Я” – это в том числе и наше незримое присутствие в “Я” родных, близких и других людей; каждый из нас, в свою очередь, носит в своем “Я” частицы “Я” друзей, родственников, предков и потомков. Речь, таким образом, идет о взаимопредставленности (взаимовоплощенности), человека и окружающего мира, и в первую очередь на уровне “Я”-сознания – “внутреннее” тело ↔ “Я”-сознание ↔ “внешнее” тело. Недаром говорят, что для того, чтобы лучше понять происходящее, человек должен уметь жизненную ситуацию “пропустить через себя”.

Правомерен вывод, – и я далеко не первый, кто его сделал, – что любая психосоматическая патология развивается в паре человек-среда, и внутренней (телесной) болезни всегда соответствует “внешняя болезнь”; обе они комплиментарны и взаимозависимы с их породившим и одновременно ими же порожденным внутрипсихическим Образом: болезнь “внутреннего тела” ↔ Образ ↔ болезнь “внешнего тела”. “Внутренняя” и “внешняя” болезни, как продукты одного и того же “Я”-сознания, в сумме образуют некую константу, и человек при помощи своего “Я”-сознания, волевым усилием или, что, очевидно, гораздо чаще, подсознательно способен “перегонять” патологию из “внутреннего тела” во “внешнее” и наоборот. Можно привести массу примеров, когда личностные проблемы и телесные недуги руководителя сказываются на состоянии дел фирмы (области, партии, страны), плохое положение в которых, в свою очередь, негативно влияет на его морально-духовный и психосоматический статус.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что в идеале для полного излечения психосоматической патологии (психо)терапевту необходимо работать не только с телесной болезнью, патологической позой, внутрипсихическим Образом и породившим его Символом, но и с “внешними” телом и “Я” больного человека. Лечить, таким образом, необходимо патологическую диаду человек-среда. Но в наше время границы врачебной деятельности ограничены известными рамками. Такой подход осуществлялся пифагорейцами и в просуществовавшей тысячу лет (!) платоновской академии, а сейчас возрождается на (психо)терапевтических резиденсах итальянского теолога, философа, психотерапевта и психолога Антонио Менегетти.

Сознание также способно целиком (одномоментно или по частям) или фрагментами “перегонять” Образ, в другое Сознание, то есть Образ – этот нематериальный объект, способен перемещаться (транслироваться, телепортироваться) из одного Сознания в другое, третье, четвертое и т.д. – таких пассажей, как пересевов в микробиологии микрофлоры из одной чашки Петри в другую, может быть много, причем каждое Сознание несколько видоизменяет эстафетно передающийся Образ.

Примером является “крайний” в коллективе, на которого все сваливают свои аффекты, “вампирят”, “срывают зло”, иногда только посмотрев на него, отчего он начинает болеть. Нередко таким “козлом отпущения”, в итоге болеющим за всех, в семье – с молчаливого согласия, правильнее сказать, подсознательного сговора, ее членов – является самый слабый и беззащитный – ребенок, психосоматизирующий “сброшенные” на него родственниками аффекты. Детские психологи и опытные педиатры это прекрасно знают, но наиболее остро – “ребром” – эта проблема ставится Менегетти. И это – тоже варианты психосоматической патологии; только патологическая аффективно-когнитивная структура, персистирующая в психике одного индивида, преимущественно соматизируется в теле другого индивида: аффективно-когнитивная структура → Образ → Символ → восприятие его другим человеком → Образ → психосоматическая патология.

Может происходить циркуляция патогенного Символа-Образа между группой людей. Если это члены одной семьи или тесного коллектива, то они болеют по очереди – и таких случаев много: на отца накричал начальник, и у него прихватило сердце; он пришел домой, выпил и сорвал зло на жене, у которой поднялось давление; жена ни за что наказала дочь, у которой заболела голова; дочь испугала младшего брата – самого беззащитного и поэтому крайнего, и у него заболел живот; в свою очередь, сын может сорвать зло на собаке, любимой отцом; у отца снова прихватит сердце и т.д.

Также возможна многократная передача патогенного Образа по поколениям от предков потомкам и его “кармическое” воплощение в виде духовно-психосоматической патологии, которая у разных членов фамилии может проявляться одинаково или по-разному. Это происходит до тех пор, пока кто-нибудь из этой цепочки не “сбросит” роковой Образ на постороннего человека, конструктивно его не переработает – окончательно “развоплотит”, либо, спасая своих детей, навечно не унесет его в могилу.

И таких примеров эпигенетического, транскультурального наследования Образа и его “пассажного” – “реинкарнационного” – духовно-психо-телесного воплощения, в первую очередь, в виде потомственно наследуемого определенного морально-духовного статуса, точнее и правильнее, морального изъяна, можно привести много. Прадед пил – после первой мировой и гражданской, дед пил – после второй мировой, отец пил – после Кореи, сын пил – после Афганистана, а внук бросил пить – “отмазали” от Чечни. Прабабку раскулачили и по миру пустили, у бабки гипертония, у матери мигрень, у дочери стенокардия, а внучка “вырвалась”.

Но нередко причины этих “наследственных” болезней следует искать в глубине веков. В настоящее время механизмы трансгенерационной передачи патологии активно изучаются. В качестве примера достаточно привести высокопрофессиональную и необычайно глубокую работу французского психотерапевта Анн Анселин Шутценбергер “Синдром предков” (1993), изданную на русском языке в 2001 году издательством Института Психотерапии (Москва). Мне особенно импонирует, что эпиграфом к своей великолепной работе Анн Анселин выбрала цитату из Блаженного Августина: “Мертвые невидимы, но они не отсутствуют”.

Древние римляне считали, что из вольноотпущенного раба получится свободный гражданин только через три поколения. Так и за психосоматизированные моральные пороки расплачиваться приходится не только самому больному-грешнику, но и, как минимум, трем последующим поколениям его ни в чем не повинных потомков. Утаивание морально-психосоматических проблем от потомков недопустимо. Соответственно, и свою родословную, – как минимум, это три поколения предков: своих и потенциального спутника(цы) жизни – необходимо изучить со всех сторон. К сожалению, в медицине и обществе проблема личной моральной ответственности духовно-психосоматического больного перед здравствующими родственниками и потомками даже не ставится.

Я полагаю, что именно многолетний и непрерывный “взаимообмен” позитивной и негативной символикой, да еще густо “замешанный” на любви/ненависти и/или принудительно тесном социально-бытовом общении (в наших конурах-квартирах люди не живут, а “кишат” – как тут всем не “обез-Образ-иться” и не “перепсихосоматизироваться”), является причиной того, что во многих браках с годами супруги становятся психосоматически настолько схожи, что даже имеют общие хвори-болезни, при которых (не)эффективны одни и те же снадобья-препараты, и наблюдаются, причем нередко синхронно, одни и те же осложнения и т.п.

Также приобретают определенное психосоматическое сходство и другие люди, тесно и длительно, добровольно или вынужденно общающиеся между собой, находящиеся в определенной изоляции от других социальных групп, особенно если они тоже сильно любят/ненавидят друг друга, духовно и психоэмоционально “спаяны”, взаимно “прониклись” заботами и проблемами и т.п. Этих – “клонированных” Символом – людей может быть десятки, сотни, тысячи, десятки-сотни тысяч, а то и миллионы – и тогда “имя им – легион” (как-то я услышал фразу, сказанную в магазине девочкой-подростком матери в ответ на предложение купить какую-то одежду: “да я что тебе, клонатка?”).

Это могут быть члены какого-нибудь стабильного духовно (религиозно, идеологически, культурально, этнически, географически, режимно, нозологически, профессионально и т.п.) замкнутого и, порой, жестко-принудительно гомогенизированного сообщества. Это уже не просто арифметическая сумма множества автономных индивидуальных психосоматик, а нечто, качественно совсем иное – надындивидуальная духовно-социальная и психосоматическая общность, в каждого из членов которой Символ-Образ воплотился буквально “от мозга до костей” (а по-другому и не бывает). Этот единый организм и есть знаменитый “океан-Солярис” Станислава Лема, и примеров тому много: военные, милиция, заключенные, бомжи, сектанты, фашиствующие молодчики, сплотившийся за “железным занавесом” советский народ, дети и престарелые в сиротских приютах или интернатах, аристократы, рабы, дикие племена индейцев джунглей Амазонки, малочисленные народности, жители заброшенных маленьких деревень и “закрытых” поселков, стабильные в течение многих лет трудовые коллективы и т.д.

Все они “заряжены” какой-то одной, порой, очень сильной, Идеей-Символом или Верой-Символом (религия и идеология продуцируют сверхмощные и сверхвирулентные Символы) либо их стабильной констелляцией: например, как жить, как выжить, выстоять, разбогатеть, заработать, украсть, бороться, завоевать, победить, построить, выздороветь, похудеть, помолодеть, вступить в брак и т.д. Их духовно-психосоматическая схожесть отражена в пословице: “рыбак рыбака видит издалека”.

Также это длительно существующие пары (диады) “скованных одной цепью”, “повязанных” одним Символом, типа “он↔они” или “они↔они”: начальник(и)↔коллектив, учитель↔ученики, преподаватель↔студенты, священник↔прихожане, гуру↔секта, дирижер↔оркестранты, режиссер↔труппа, разведчики↔шпионы, милиционеры↔преступники, надзиратели↔заключенные, пахан↔банда, террористы↔заложники, помещик↔крестьяне (низменное сильнее высокого, поэтому и выродились “осимволенные” дворяне-помещики, духовно-психосоматически “оплебеевшись”, “окрестьянившись”, “охолопившись”, и тогда, как горько сказал поэт, “в России, победила вошь”. В том числе и этот фактор привел к краху царизма).

Духовно-идеологически и психосоматически весьма схожи, порой, неразличимы, “наша” и “вражеская” элиты: правители, партии, дипломаты, военные, разведка, олигархи, церковники и т.п., и в эпоху глобализма становится сложно разобраться, кто из них – “наш”, а кто – “чужой”.

Единая мировая “наше-вражеская” вера-идеология символически “взаимозаразна”, и сговор элит всех уровней и их предательство своих народов – это, по-видимому, вечная профессиональная “болезнь” власть имущих. Они прекрасно понимают, что внутренняя реформация, – а, по сути, разложение – любого государства начинается не столько с экономических инъекций или блокад, сколько с внешней инвазии религии и культуры.

(В свое время совсем не диких наших предков-славян сначала “окрестили”, “дали” письменность, и только потом, полуумертвив язычество, навечно поставили “внешних управляющих” – Рюриковичей; много ранее аналогичным способом – ползучая экспансия христианской религии и культуры – “съели” и Римскую империю.).

Причиной такой “немедицинской” патологии элиты является инфицирование патогенным Символом (вследствие религиозного, идеологического и экономического промискуитета) с последующим его морально-психосоматическим воплощением – “рыба гниет с головы”. А каким “лекарством” такая болезнь-сговор-предательство элиты “лечится”, и кто – “врач”?

“С кем поведешься от того и наберешься”. Пусть “с ходу” кому-то нижеизложенное (как, впрочем, и вышеизложенное тоже) покажется странным, но, сознательно и подсознательно участвуя-наблюдая, фиксируя-психосоматизируя и анализируя все происходящее вокруг (и себя, как активного участника этого “всего”, тоже), я пришел к выводу, что длительная взаимоциркуляция констелляции Символов (одни – вовнутрь, другие – наружу, и так – всю жизнь) приводит к тому, что определенное психосоматическое “сходство” (как структурно-функциональное, так и по форме-интенции и их смысловой векторной взаимонаправленности) приобретают длительно символически “взаимообщающиеся” человек – как внутреннее-живое, и внешнее-(не)живое: крестьянин приобретает сходство с обрабатываемой землей, врач (ветеринар) – с патологией, которую он лечит, музыкант – с инструментом, писатель – со своим “выстраданным” романом и его “пропущенными через себя” героями, артист – с персонажем (актеры так редко бывают полноправными и единственными хозяевами своего “Я”, что часто почти полностью и надолго их утрачивают), художник – с сюжетом-картиной, пастух – со стадом, хозяин – с собакой (кошкой и т.п.), священник – с церковью, ученый – с много лет разрабатываемой им теорией, физик – с исследуемыми частицами: так, при изучении физического микромира, большое влияние на свойства и “поведение” элементарных частиц оказывает присутствие “наблюдателя”, чем косвенно признается факт образования аффективно-когнитивно взаимодействующей диады “человек↔микрочастица” (точнее, “человек↔Символ(ы)↔микрочастица”).

Поподробнее о врачах, болезнях и больных. Через какое-то время от начала работы по специальности я стал замечать, что с годами многие врачи незаметно приобретают духовно-психосоматическое “сходство” не только с патологией – “внутренним Образом” чужой болезни, – которую они в течение многих лет лечат (каким это странным ни кажется), но и с самими больными, которые ей, этой патологией, маются-страдают-болеют, точнее, – со сложившимся у них за годы практики (и постоянно “уточняющимся”) внутрипсихическим Образом некого усредненного больного, страдающего их профильной патологией.

Как метко выразился один мой друг (не врач): “врачи больны больными” – а “больные, – добавлю от себя, – больны врачами”. И те и другие – “больны” одной патологией, причем и у врачей и у их пациентов всегда страдают оба “Я”-тела: “привычное” внутреннее (психобиологическое) и внешнее (виртуальное). Иными словами, в этой духовно-психосоматической драме всегда пятеро участников: два врача – психобиологический и виртуальный, соответственно, два пациента и невидимый патогенный Символ-Образ (по уместной здесь христианской терминологии – бес), который, оставаясь “за кадром”, “заражает” (“искушает”) этих четверых одним грехом-болезнью-страданием.

Получается, хотя больны всегда четверо, но лечат всегда одного – того, чья Сущность-болезнь – не он! – скрытно руководит поведением, здоровьем и жизнью всех без исключения участников драмы. А есть еще и другие акторы: медсестры, санитарки, родственники и близкие с обеих сторон, которые тоже вольно или невольно “дышат” чужими патогенными духовными “ароматами”, в свою очередь, добавляя в эту семантическую “парфюмерию” свои символы-“запахи”… – подобное притягивает подобное.

Оба – и профессионал-врач и “профессионал”-больной – взаиморевниво “влюблены” в свою жизнь-судьбу-патологию и через нее – друг в друга, а “от любви до ненависти – один шаг”. И примеров такой “любви-ненависти” в медицине много: ревность врача, обиженного или “брошенного” любимым больным – и наоборот; ревность, обида или ненависть врача к врачу-“сопернику”, ради которого его “бросил” больной; обида на больного, который упорно “не хочет” выздоравливать. Но оба – и врач и больной (биологические и виртуальные) – это одновременно и жертвы, и пособники, и слуги, и рабы (и часто – “соавторы”) их общего кнута-пряника – любви-ненависти-болезни. В ущерб душе и нравственности (своей и пациента) пособник чужого греха – врач-Сизиф – упорно спасает и сохраняет вторично пораженное и “нераскаявшееся” “Я”-мозг-тело, невольно продляя моральные заблуждения, нравственные мучения или даже хроническую духовную агонию “человека болеющего”, – “благими намерениями (врача) выстлана дорога в ад (больного)”.

Позволю себе еще одну горькую метафору: врачи и больные – это черти и грешники (черти-грешники) в одном прижизненном духовно-психосоматическом “аду”; как оковами-наручниками, они навечно и намертво “скованы” одной (грехом-ошибкой-карой-)патологией и травятся-питаются ее бесовскими символами-испарениями-соками.

Кто, когда, как и почему становятся врачами? Похоже, в духовно-психосоматической сфере врача (фельдшера, медсестры) с какого-то анамнестического момента появляется (априори существует?) некая “ниша-вакансия”, как бы приготовлено – Кем? Когда? Зачем? – “пустое место” для внедрения и овеществления чужой патогенной семантики (но я полагаю, что эта ниша – духовно-психосоматическая “могила”, которую медленно роет наш “внутренний покойник”, в которого превратился – опять-таки нами (или кем-то другим?) однажды “позванный” и “откликнувшийся” – (Образ-поза-)“Каменный Гость”, о котором еще будет сказано).

Во враче фрейдовские “либидо” и “мортидо” слились в свою-чужую боль-радость: ему нравиться (прячась от собственных проблем) “присоединяться” и “растворяться” в чужом – в чужом! – горе, нравится лечить, нравится не спать, бессонными ночами переживая за больного и болея-страдая вместе с ним, жертвовать собой и своими здоровьем, жизнью и судьбой (а нередко – и своими родными и ближними, включая их человеческое достоинство) ради высокой цели – здоровья, счастья и жизни чужого клиента-человека – как в песне: “за это можно все отдать…”.

Как артист аплодисментов, врач порочно алчет – и получает – вожделенные похвалы-благодарности от больного (человека и общества) плюс унижающие человеческое и профессиональное достоинство подарки-подачки в виде дешевых спиртного и конфет – “ты спас мне жизнь, а я тебе за это водки – выпей-похмелись и закуси за мое здоровье” – и пьют...

По-гегелевски – как раб господина, врач вожделеет – и этим вожделением развращает – больного, хозяина-повелителя своего “врачебного счастья”. Энтропия взаимоиспускаемой ими морально патогенной семантики неизбежно приводит к (вожделенному) обоюдному духовно-психосоматическому перерождению: врач(-господин или врач-Аладдин – априорный раб больного-патологии-лампы) + больной(-раб или господин врача-болезни) → (=) полуврач-полубольной(-полугосподин-полураб) + полубольной-полуврач(-полураб-полугосподин) – особенно актуальна эта проблема в психиатрии, психотерапии, наркологии, психологии и среди занимающихся эвтаназией (врачей, влекомых чужой смертью).

Позволю себе перефразировать глубокую мысль Антонио Менегетти, сказанную про то, какими в норме должны быть отношения учителя и ученика: “Врач должен быть рядом с больным, но не присоединяться” к его жизни-болезни. Каждый из этой – временной! – пары должен по-прежнему жить только своей жизнью. В тот момент, когда врач (или любой человек) начинает жить чужой (болезнью-)жизнью, он перестает жить своей и начинает умирать – и это умирание может растянуться… на всю оставшуюся жизнь.

Как прокурор не должен сидеть в тюрьме вместо осужденного им преступника, так и врач не должен страдать, мучаться и “болеть” за другого, “брать на себя” его проблемы и ошибки, платить по чужим счетам, искупать и соискупать чужие грехи, и, мало того, как, в первую очередь, духовный человек, он не имеет на это никакого морального права – каждый должен сам нести свой крест.

Эти вопросы крайне важны, ибо, подчеркну еще раз, по моему глубокому убеждению, истинная причина психосоматической патологии располагается исключительно в морально-нравственной, духовной сфере, а она (пока что) является неоспоримой прерогативой религии, – отделенной от государства (и от неверующих, – а их не так мало, как нас упорно хотят убедить), и философии – “отделенной” от науки (и космически далекой от народа). Этим институтам нет и пока не предвидится адекватной замены. Правда, в последние десятилетия на роль “духовных спасителей человечества” самовольно и незаслуженно претендуют психиатрия, психотерапия, психология (и ее “суховатые” ветви: социология и политология).

– Так, что же делать, чтобы вернуть, сберечь и приумножить духовно-нравственное и психо-телесное здоровье врача и больного (человека и общества)? – Врач-философ? Врач-священник? Врач-философ-священник?

Подобно радиации, чужеродная семантика, исходящая от, – в первую очередь, духовно, и только потом психосоматически – больного человека, весьма опасна для врача; он, повторюсь, не должен “дышать” чужими ядовитыми символами-испарениями и обязан как-то – всегда и только Сам, ибо реально никто не поможет! – защититься от этой “профессиональной вредности”. Опытный врач умеет психоэмоционально отстраняться от больного – биологического, психосоматического – человека, относиться к нему, как к любому постороннему, нейтрально-благожелательно. Но от его всепроникающей моральной радиации-семантики и он защититься не в силах. – А как врачу спастись и защититься от второго – “виртуального” – пациента, незримого и этим гораздо более опасного (и как, чем и главное, кому “его” – невидимого, лечить)? – Этому врачей не учат (и никого и нигде не учат!), и они остаются беззащитными перед семантическим злом другого – Чужого в пациенте.

Вследствие хронической семантической интоксикации душа, мораль, нравственность и психика врачей необратимо деформируется, и поэтому среди врачей и медработников пугающе много изломанных судеб и исковерканных жизней – как, впрочем, и среди их пациентов, ведь любая хроническая болезнь – это, по сути, тоже исковерканная жизнь.

Как проявление высокой духовности и зрелой нравственности, сострадание – это ясное понимание и знание того, что же в действительности и почему происходит со страдающим человеком. И без этого адекватно помочь ему невозможно, как невозможно и вовремя остановиться в этой помощи, чтобы не перейти ту грань, за которой человек всегда должен помогать себе сам – или погибнуть (тема личной ответственности больного за свои жизнь, судьбу и здоровье обстоятельно рассматривается в трудах Антонио Менегетти).

В действительности под маской сострадания больному часто прячется страдание вместе с ним или вместо него (взаимо(в)лечение-взаимозаражение двух полуврачей-полубольных, взаимосадомазохистская боль-мука двух полурабов-полугоспод – и это романтично называется: “взять на себя чужую боль”).

К сожалению, это псевдосострадание (в итоге, повторимся еще раз, губительное для души, психики и тела больного и врача), – если перефразировать Гегеля, “дурная жертвенность” – начинает культивироваться еще в медицинских институтах и всячески поощряется (больным) государством и (больным) обществом: “Какой хороший доктор (был), жаль, что умер у операционного стола” (отдал себя профессии без остатка); “Чтобы стать настоящим врачом, нужно дневать и ночевать в больнице” (а то, что платят гроши, дети голодные и ходят в рванье или жена ушла, никого – и, в первую очередь, как это ни прискорбно, самих нищих российских врачей – не волнует. Хорошо сказал Ницше: “Человек, у которого нет две трети дня для себя, – раб”); “Какой молодец, последние (не свои, а детей и семьи!) деньги – хоть не штаны! – отдал больному на лекарства”; “Пациент всегда прав” (потому что у него больше гражданских, юридических и моральных прав); “Светя другим – сгораю сам” и т.д. Такое положение вещей разлагающе вредно и даже губительно для духа, морали и нравственности врачей (медработников), больных и всего общества.

Подобно не заделанной пробоине в подводной лодке, невидимо зияющая брешь в духовной сфере пациента сводит на нет все усилия – не бога! – врача, и они “тонут” вместе – вот романтика: “(Врач!) Сам погибай, а больного спасай!”.

В Библии сказано: “Возлюби ближнего своего” – а вот про любовь к “дальним” в ней ничего не говорится (“полюбить врагов своих” – значит, как я понимаю, суметь сначала перевести их в статус “ближних” и только после этого – полюбить).

Любить врачу необходимо в первую очередь самого себя, затем – своих (не чужих!) библейских “ближних”, после – медицину, как науку, важную и нужную для общества, как почетную, престижную и интересную профессию, рассматривая ее не только как средство самореализации в высоком смысле этого слова, но и как источник дохода, обеспечивающий достойное существование (бедность наших врачей и медицинских работников – это, в первую очередь, показатель того, что в России во главу угла все еще не поставлен человек как самая большая ценность – “раньше думай о Родине, а потом – о себе”).

Больного нужно не “любить”, а, как любого человека, уважать. Пусть он любит себя сам вместе со своими библейскими “ближними”.

Также недопустимо, когда человеку нравится или даже (в разных аспектах) выгодно болеть и лечиться, когда ему морально и психологически “хорошо” только или преимущественно в лечебном учреждении, среди себе подобных, ибо это, прав Менегетти, – прямой путь к морально-духовному и физическому вырождению человечества.

Символы и “чудесное исцеление”. Возможно, когда в истинно и страстно верующего человека “остро” воплощается какой-то индивидуально или универсально сверхпозитивный (по христианской терминологии “благой”) Символ, то он перекрывает, нейтрализует или блокирует действие воплощенного ранее патогенного Символа (констелляции Символов) или даже вытесняет – духовно-психосоматически развоплощает – его. Тогда быстро появляющиеся видимые духовно-психические (и невидимые биохимические, нейродинамические, иммунные, гормональные, гемодинамические, электрофизиологические и т.д.) и, позже, соматические изменения и являются проявлением “чудесного исцеления” – того, что на человека, как трактуют такие случаи христиане, снизошла Божья Благодать. Приложимо к рассматриваемой теме можно думать, что в таких случаях образуется диада человек↔сверхсильный целебный Символ или, согласно христианской трактовке, человек↔Символ(ы)-Весть↔Бог. Очевидно, определенную роль играет то, что истинно верующий имеет духовно, точнее, религиозно сенсибилизированную и психосоматически подготовленную “почву”, в течение длительного времени “взрыхляемую” верой.

Этим же (воплощением Символа) можно попытаться объяснить случаи, когда ребенок – “копия” не биологического отца, а того мужчины, которого женщина, порой, много-много лет назад, любила (ненавидела, или, что чаще, – то и другое вместе) и страстно желала родить от него ребенка (или не родить – да-да! – или родить по принципу: “ну я тебе сделаю подарочек, всю жизнь будешь мучаться!” – зачатие и роды как месть мужчине).

Очевидно, этот мужчина-“виртуальный отец” и произвел когда-то роковое “символическое оплодотворение”, и этот Символ(ы) хранился – или как-то по-другому присутствовал – в “Я”-мозге познанной (познание – это и есть символическое оплодотворение) им женщины, например, в виде психически “зачатого” аффекта-(про)образа желанного ребенка. Возможно, он хранился в телесно (гинекологически) спроецированном виде – в виде позы. Либо каким-то образом – Образом! – этот Символ сразу воплотился в яйцеклетке (одной или многих), “спрятался” где-то в фолликулах. Затем, спустя годы, в нужное время “проснулся” и в момент порочного биологического зачатия (от другого!) непорочно воплотился в слившиеся половые клетки – или психосоматизировался в ребенке позже: в эмбриофетальном или пери/постнатальном периодах. Возможно, что этот отец-символ непрерывно воплощался-действовал во все эти периоды, то есть в течение всего времени, пока женщина любила/ненавидела этого мужчину и хотела (мечтала, страстно желала, верила-фантазировала), чтобы вынашиваемый ей ребенок был от Него, и растила-воспитывала ребенка как рожденного не от биологического отца, а от того, любимого/ненавистного.

Когда женщина разлюбит/“разненавидит” символического отца, то может начаться сначала психоэмоциональное и функционально-биохимическое (“вдруг” изменятся анализы, ЭКГ, начнет “прыгать” давление и т.д. – это и есть “критические периоды” развития), а, позже, – морфофункциональное перевоплощение ее ребенка в биологического отца или – в нового маминого любимого, причем ребенок может так никогда и не увидеть этого человека или даже вовсе не знать о нем. Поэтому многие дети, вследствие “любвидозно”-психического (и, разумеется, “обычного”) промискуитета своей, такой “измен-чивой”, матери, духовно и психосоматически “беспородны” и внешне-внутренне напоминают дворняжек.

На уровне детского психосоматического “Я” процесс смены “символического отца”, очевидно, трехфазный: 1 развоплощение “старого” символа-отца; 2 период, когда какое-то время ребенок, в плане наличия воплощенного символа-отца, есть духовное и психосоматическое “никто”; 3 воплощение нового символа-отца.

Если любовно “всеядная” женщина одновременно любит/ненавидит нескольких мужчин, то нельзя исключить, что может быть групповое воплощение/развоплощение нескольких символов-грехов-отцов (либо их различных духовно-психосоматических “частей”).

Возможно, какие-то варианты есть и в случае женского бисексуализма и гомосексуализма: воплощение в ребенка второй (третьей…) “символической” матери (“замещающей” отца – усиление фемининности, у ребенка две мамы и ни одного папы), символической “женщины-отца” (маскулинизированной женщины, духовно-психосоматически похожей – но карикатурно, “по-бабьи” – на мужчину) и т.д.

Очевидно, таких случаев “психического перезачатия” (и/или внетелесного “дозачатия” – “дозаправкой” гендерным Символом) биологически давно уже рожденного ребенка, когда он, по мере роста, становится духовно-психосоматически похож то на одного “дядю-папу” (“женщину-отца” и т.п.), то – на другого, то – на всех или ни на кого, в жизни очень много: “покажи мне своего ребенка, и я скажу, любит ли тебя – и как долго – жена, и является ли (все еще) она “психической матерью” именно твоего ребенка, и от тебя ли он "психически зачат", а порой – и биологически…”.

Неправда, что дети не отвечают за грехи родителей. Юридически это, может быть, и так, хотя – чьи дети роются в помойках и содержатся в колониях для малолетних преступников. Но “дети порока” духовно-психосоматически всегда расплачиваются за грехи других, в первую очередь – за разврат своей матери. “Секс без любви разрушает”, пишет Менегетти, – и, добавлю от себя, разрушает не только тех, кто грешит, но и их невинных детей – червивых жертв-плодов чужой греховной страсти, ибо невозможно, греша телами, не грешить душами.

Любая женщина – это в первую очередь будущая мать, а мужчина – будущий отец, и женское и мужское целомудрие – не просто слова.

Конечно, гинеколог или венеролог залечат распутное материнское лоно и “научат”, как уберечься от заразы и продлить греховное наслаждение (хотя фригидность и импотенция – это крик природы, протест души и тела против разврата). Но кто спасет и излечит опоганенную материнскую душу, а также тела и души ее несчастных детей?

Не исключено, что таким же – символическим – путем будущая мать (и/или через нее – будущий отец) еще во время беременности трансплацентарно передает не родившемуся ребенку не только свои болезни, но и в момент зачатия (или даже ранее) формирует его половую принадлежность, очевидно, за счет воплощения какого-то гендерного – маскулинного или фемининного – Символа в яйцеклетку и/или сперматозоид(ы) (в которых, как и в любых других клетках, есть актиновые и миозиновые нити – возможная основа некой “внутриклеточной позы”), причем возможно, когда сперматозоиды еще находятся в тестикулах будущего отца.

На сознательном или подсознательном уровне действие этого гендерного Символа может ощущаться самой женщиной (и/или ее мужем, свекровью, дедом, теткой, фактическим или “психическим” отцом и др.) как неодолимое уверенность-желание иметь от данного мужчины мальчика или девочку (в свою очередь, муж тоже хочет иметь от данной женщины мальчика или девочку). То есть женщина на каком-то уровне “Я”-мозга-тела каким-то образом “решает” (такое “уверенность-решение” – это всегда Образ как результат действия Символа), что от данного конкретного мужчины нужно или лучше родить девочку (мальчика).

Не исключено, что, подобно новолунию или вспышкам на солнце, этот (внешний – чей?) гендерный Символ(ы) одновременно действует на всех родственников и значимых для “Я” женщины – психосоматизируемых ей – библейских “ближних” (и они начинают испускать свои гендерные Символы, действующие на уже беременную или еще до зачатия). Либо это своеобразная командная схватка-бой-борьба за пол будущего ребенка групп(ы) мужских и женских Символов, генерируемых этими (и/или другими) людьми, как живыми, так и мертвыми (значимыми предками) – “Мертвые невидимы, но они не отсутствуют” (Блаженный Августин).

Тогда в этой “битве” гендерных Символов за право воплощения гомосексуализм и трансвестизм – это “победа” одного гендерного Символа на психическом, а другого – на соматическом уровне; бисексуализм – психическая “ничья” (счет один-один) и чья-то соматическая победа, а гермафродитизм – морфологическая “ничья” (счет один-один). Возможны варианты: например, “переменный успех”, когда половая ориентация или психоморфотип в целом с годами меняется: гинекомастия и/или ожирение по женскому типу у мужчин; аменорея, оволосение по мужскому типу и огрубление голоса и черт лица у женщин, появление “примеси” черт характера, свойственных противоположному полу, внешняя и поведенческая “бесполость”, своеобразные психическая или психосоматическая (психонейроэндокринологическая) гендерная “дистония” или “циклотимия”.

Гендерные Символы, детерминирующие, как минимум, половое поведение, также генерируются определенными произведениями искусства (очевидно, в целом это феминизирующее влияние), спецификой работы и мèста пребывания (армия, тюрьма, стройка и т.п.), но в итоге и за ними всегда стоят люди определенного пола. Воплощение гендерного Символа (“винегретного” множества Символов) может быть как парциальным, так и тотальным. Также стоит добавить, что в ребенка, взрослого человека или старика может полностью или частично символически воплотиться бабушка, дядя, ребенок, посторонний человек – все вместе или по отдельности, и не только через мать. В этом плане вечный герой Франкенштейн (кстати, придумала его женщина!) – это литературный образ монстра-изгоя, человека-гибрида, в котором психосоматизировались Символы (мертвые “куски” людей-символов) в противоестественном сочетании, противном Природе и Создателю. Такая констелляция семантик-символов никогда не должна воплощаться в одном биологическом человеке. Именно поэтому для профилактики проникновения и психосоматизации патогенных Символов так важна духовно-психическая “асептика”, правильное духовное “питание”, а это – культура, философия и религия как носители морали и нравственности, в том числе и обусловленной пòлом (чтобы не допускать “унисекса”).

Итак, развитие духовно-психосоматической патологии вызывает патогенная символика или непатогенные (условно патогенные) Символы, патологически интерпретируемые конкретным субъектом. Опознавание и восприятие Символов – этих продуктов-посланий окружающего мира, обусловлено способностью человека устанавливать гештальт с окружающей средой. Но гештальт становится опасным, если в окружающем мире содержатся Символы, патогенные или условно патогенные для данного конкретного человека или группы людей (есть же микробиологически, токсически или радиационно опасные территории, которые рекомендуют избегать), особенно если в это время человек агрессивен, одинок, напуган, тревожен, некритичен, подавлен, морально слаб или как-то по-другому аффективно сенсибилизирован и когнитивно дестабилизирован. Возможно, поэтому многие морально и психологически сильные люди, которым в данный момент нужно разобраться в себе и происходящем, сделать жизненный выбор и т.п., сознательно или подсознательно избегают определенной среды, ищут одиночества или ходят, ничего не замечая вокруг. Ограничивая общение и притупляя восприятие окружающего мира, они берегут себя от воздействия патогенной, условно патогенной и просто “шумовой” внешнесредовой символики. В ряде случаев такую же защитную по отношению к личности роль играют так называемые “психологические комплексы”, селективно ограничивающие возможности человека и нередко оберегающие его.

Очевидно, вступать в полноценный гештальт со средой, загрязненной патогенной символикой (то, что такие Символы – это “микробы” биологически неживого мира”, столь же (или да же более) опасные, как и их “живые собратья”, обычно не осознается), без риска для собственного духовно-психосоматического здоровья может только человек, не восприимчивый к таким Символам, либо устойчивый к их действию или умеющий и могущий, попадя под власть Символа, разрушить порожденный им внутрипсихический Образ и его психосоматическую проекцию – позу.

(Устранить хроническое мышечное напряжение – разрушить позу данной болезни, и этим – прервать подпитывание патогенного Образа изнутри, что принципиально важно при лечении духовно-психосоматической патологии, можно и нужно. Но прежде ее необходимо вычленить, не забывая при этом, что в действительности всегда есть два паттерна мышечного напряжения: поза и антипоза. В частности, для психосоматических больных мною разработан комплекс упражнений, способствующих разрушению “черной” позы. При этом главные критерии эффективности – это улучшение морально-психологического статуса пациентов и позитивные изменения в их жизни. Физические занятия сопровождаются объяснением (по ходу дела или в форме краткой беседы) связи имеющейся клинической симптоматики, включая позное мышечное напряжение, определенными жизненными неудачами и моральным статусом. Особый акцент делается на личной ответственности за свое здоровье. Этим триединством развиваемые мною подходы принципиально отличаются от чисто психических или соматических практик (но не отрицают их): психокоррекции, психотерапии, психоанализа, различных психотренингов, мануальной терапии, хиропрактики, ЛФК и т.д.).

Телесная поза, повторимся, является определенным паттерном статического мышечного напряжения, необходимого для осуществления реальной или воображаемой поведенческой реакции на сложившуюся ситуацию. Как известно, вариантов таких реакций может быть два: борьба или бегство. На соревнованиях командуют: “На старт!”, “Внимание!”, “Марш!”. Но это в спорте, а вот в реальной жизни “Марш!” никто не скомандует, и человек должен сам мобилизовать волю и заставить себя двигаться и что-то делать. Поза без последующего действия – это, как пишет профессор Менегетти, “застывшее в подготовительной фазе движение”. А ведь любая мысль должна быть воплощена в движение и реализована в нем. Как в императиве Канта: “Что я должен делать”.

Применимо к рассматриваемой теме нас интересуют три фазовых состояния телесной мускулатуры: паттерн мышечного напряжения, поза – “желание действия” → действие – “желание покоя” → расслабление – “желание позы” (желание тонуса, мышечного напряжения) → …, взаимосвязь между которыми схематически можно выразить трехчленного цикла: …поза → действие → расслабление (покой)… (почему-то кардиологи упорно не замечают трех фазовых состояний сердечной мышцы, упорно выделяя только систолу и диастолу). Эту последовательность, касающуюся, кстати, и гладкой мускулатуры сосудов и внутренних органов, необходимо учитывать при кинезиотерапии (мануальной терапии, массаже, ЛФК и т.д.). Например, при исходно имеющимся у пациента мышечном напряжении необходимо не расслаблять его массажем или как-то по-другому, а стимулировать двигательную физическую активность; после состояния мышечного расслабления – покоя, необходимо поднять мышечный тонус (аффективно “накачать” мышцы), а не заставлять человека сразу бегать.

Важно, что состояние тонуса мышц коррелирует с состоянием психики (а возможно – и духа): мысль=расслабление → эмоция=напряжение → действие, причем действие – это осуществление или реализация замысла, того, что перед этим продумано и прочувствовано, и это – одновременная и слаженная работа “Я” и тела, слившихся, психосоматически интегрированных в осуществляемом действии (вспомним менегетьевское: “Человек – это единство действия”).

Эта физиологическая последовательность смены фаз телесных состояний нарушается, если личность не может решить, что делать, как поступить в какой-то ситуации, и надолго застревает в непродуктивном раздумье, аффекте и их ригидной психосоматической проекции – позе.

Человек, “застывший” в подготовительной фазе движения (в “замороженном”, не проявленном, не осуществленном движении, не реализованном “желании действия”), телесно как бы каменеет, превращаясь в (духовно?-)психосоматическую “статую” или “внутреннее изваяние смысла”. Эту внутреннюю позу-“статую” или окаменевший в теле мертвый внешнесредовой Символ, можно, если вспомнить “Маленькие трагедии” гениального Пушкина, назвать нашим собственным внутренним “Каменным Гостем” (сначала – “человеком напряженным”, затем – “человеком статичным”, и позже – “человеком окаменевшим”).

“Каменный Гость” (которого – прав Пушкин! – в моменты боли и радости, точнее, боли-радости (опять-таки пушкинское: “ему и больно и смешно”), мы самонадеянно призываем сами), услышав приглашение, придя и навечно (ли?) поселившись в нашем теле, постепенно начинает трансформироваться во “внутреннего покойника” или “человека покоящегося” – вспомним судьбу Дона Гуана, который в смертельном рукопожатии навек соединился с “Каменным Гостем” в одно целое, что образно символизирует противоестественный и поэтому всегда потенциально (само)убийственный психо-телесный союз с (ново)образованием “живого-неживого” (потом – “живого-мертвого”), “духовного-бездуховного”, “деятельного-бездеятельного” – любви(-жизни)-ненависти(-смерти), раба-господина, человека-арлекина. “Каменный Гость”, этот наш будущий убийца, в сущности, пришедший изнутри, – это статичная мышечная поза, которая стала вечным “прокрустовым ложем” не только для тела, но и для всего духовно-психосоматического человека.

Любая статичная поза, в плане анатомической и двигательной телесной свободы, как минимум, локомоторно контрактурогенна и поэтому уже сама по себе является этиологией. В итоге хроническое мышечное напряжение трансформируется в ту или иную нозологическую форму психосоматической патологии. Поза – это точное отражение сужающих возможности личности фиксированных стереотипов внешней и внутренней жизни. За счет изменения висцероцепции, ангиоцепции, кардиоцепции, проприоцепции и других интероцепций (да еще на фоне ригидной перцепции) меняются наличный церебральный информационный статус и черты личности.

Мощными психически и телесно иммобилизующими факторами, поддерживающими позное мышечное напряжение, являются лень, парализующий волю страх, неверие в свои силы, поиск виноватого, привычка жить по указке, из-под палки или за чужой счет, отсутствие моральной поддержки, цели и смысла жизни и т.д.; к тому же, по причине нередкого отсутствия очевидной связи, мало кто из врачей и пациентов верит, знает или хотя бы догадывается, что образ-аффект (как моральная проблема личности) и позное напряжение могут иметь самое непосредственное отношение к имеющимся у них (…→духовно→психо→)”соматическим” заболеваниям (надеюсь, данная работа в какой-то мере восполнит этот пробел).

Страх-аффект – это надежный сторож телесно воплощенного Символа-Образа. Страх поддерживает позу. Менегетти правильно подчеркивает, что за страхом часто стоит лень – маленькая ближняя выгода и большая дальняя потеря. Фактически страх в сочетании с ленью (а лень – одно из проявлений глупости) – это скрытый саботаж по отношению к самому себе, своим судьбе, жизни и здоровью. Это трусливо-инфантильное нежелание что-то делать ради себя: “пусть хромой – но зато работать не надо ”, “пусть не любит – но и не выгоняет”, “пусть мало платят – но на еду (водку) хватает”, – в общем, “лучше (болезнь-)синица в руках, чем (здоровье-)журавль в небе”.

Почему человек, этот (вроде бы) “венец творения”, трусливо держится за маленькую выгоду, боится рисковать, привык нищенствовать и паразитировать даже на собственных здоровье и жизни (в том числе, на здоровье и жизни медицинских работников) – ответы на эти вопросы нужно искать не в кабинете врача, а в религии, философии, культуре и искусстве. И все же я не верю, что это делает Человек, – это делает вселившаяся в него Сущность.

Не могу не написать еще вот о чем. У гуманистически ориентированного врача должно быть принципиальное понимание того, что пациент может требовать от него, именно как от врача, а что – нет. Я полагаю, что больной (и общество!) не имеет никакого права – морального, юридического и человеческого – никогда и ни при каких условиях требовать, чтобы врач вернул ему здоровье. Также врач не обязан расплачиваться за чужие грехи (как человека, так и общества), ибо врач – не Прометей и не жертвенный агнец на алтаре чужого здоровья, чужой жизни и чужого счастья. Подневольно общаясь с пациентами – и благородными и негодяями – врач должен юридически, морально-духовно, психосоматически и по всякому другому от него защититься: “не навреди”, – в первую очередь, самому себе, а уж потом – больному. Врач не только не обязан, но и никогда не должен, – более того, не имеет никакого права! – ради кого бы то ни было рисковать своей единственной жизнью, ее настоящим и будущим, рисковать собственным духовно-психосоматическим здоровьем, безвинно и напрасно (больному это не поможет) страдать за другого, глупо и несправедливо убивать себя как личность, калечить свои психику и тело, брать на себя чужую боль и добровольно пить духовно-нравственный яд из чаши, не ему – другому! – судьбой предназначенной. Сопереживание, сострадание больному – это не страдание за него и вместо него, ведь каждый должен сам нести свой крест. Единственное, что врач всегда обязан сделать по отношению к больному – это вовремя назначить лечение имеющегося у него заболевания, применяя общепринятые в медицинской науке и практике лечебные средства и методы, и дать соответствующие профилактические рекомендации касательно имеющихся у пациента патологических нарушений, не выходя за рамки своей профессиональной компетенции.

Стать здоровым, исцелиться, человек может и должен исключительно сам. Для этого, кроме выполнения известных гигиенических рекомендаций, необходимо иметь Цель, которая придаст Смысл жизни и породит в сознании и “Я” соответствующий спасительный “Белый Образ”. Врач, подобно беспристрастному Сознанию, информирует, а пациент осознает свои ошибки и заблуждения и самоисцеляется.

Но вернемся к позе. В большинстве случаев человек не осознает и не ощущает, что он, как говорится, “встал в позу”, так как психически осознается и воспринимается только фазическое – в движении – и не осознается и не воспринимается тоническое (точнее, это всегда позно-тоническое) – без движения – напряжение мышц. Поза, вспомним, патологически действует на организм при помощи длительного статического мышечного напряжения.

По сути, позообразование является морфонеогенезом, формированием “новых” анатомии и физиологии (и поза, вспомним, – это далеко не всегда патология, есть и позитивные позы).

Симптоматика может длительно – годы и годы – не появляться, так как позное напряжение мышц по интенсивности обычно слабое и часто непостоянное. Тут действует фактор времени, в течение которого происходит накопление в теле патоморфологических изменений и задействованных патофизиологических механизмов, а также длительность и сила аффекта и количество аффективных атак. Можно долго иметь внешне прекрасное духовно-психосоматическое здоровье, но быть уже давно тяжело больным – “колоссом на глиняных ногах”. Важно, что при этом действие персистирующего внешнего индуктора – Символа, как правило, не осознается, и он остается в тени; частично и смутно осознается, да и то не всегда, только порожденный им Образ: “что-то не так в жизни, вот, только бы знать, что”. В случаях острого и интенсивного воздействия внешнесредового Символа или их констелляции на психику человека, особенно по типу череды “ударов судьбы”, психосоматическая патология и ее драматические финалы развиваются достаточно быстро – седеют или стареют буквально “за ночь”. Еще раз подчеркнем, что в данном случае речь идет только о патогенных Символах, которые человек добровольно (осознанно или подсознательно) впускает вовнутрь себя и не может их понять, уразуметь и конструктивно переработать, и поэтому их психосоматическое воплощение носит патологический характер.

В чистом виде элементарные позы (как в заключительной сцене пьесы Гоголя “Ревизор”) наблюдаются достаточно редко и кратковременно. В реальной жизни с ее непрерывно-поточным одновременным воздействием множества негативных Символов (и, разумеется, позитивных тоже) у человека возникают сложные аффективно-когнитивные нарушения и соответствующие им позы, правильнее сказать, подвижные сплетения различных поз, телесно отображающие в on-line режиме суммарный аффективно-когнитивный личностный профиль. Кроме этого, каждая мышца человека участвует в реализации множества движений и образовании множества поз, причем нередко одновременно (в частности, поэтому и полезен двигательно-активный образ жизни: разнообразные физические занятия и упражнения, танцы, подвижные игры, участие в спектаклях и т.п. – универсальные симптоматические противодействия мертвым Образам, фиксированным аффективно-когнитивным структурам и статическим позам). Поэтому расшифровать итоговую или доминирующую позу и вычленить образующие ее элементарные позы и рудиментарные “застывшие (микро)локомоции” – эти своеобразные “археологические черепки”, остатки-фрагменты не полностью решенных личностных проблем и, соответственно, не полностью разрушившихся “старых” аффектов-поз (аффективных телесных “шрамов”), не всегда возможно.

В жизни человеку приходится одновременно бороться за себя, побеждать и проигрывать на нескольких личностных фронтах. Отражением этой борьбы и является сосуществование в одном теле сложной гиперпозы из какого-то динамичного и статичного “переплетения” множества элементарных поз (точнее, всегда “черно-белых” пар поз), некоторые из которых уже сформированы, другие только образуются, а третьи – фрагментируются или разрушаются.

Сосуществование в теле нескольких поз, да еще в различных стадиях “жизненного цикла”, очень затрудняет их вычленение из сложного мышечного ансамбля и, соответственно, – поиск корреляций между конкретным Символом (местом-событием), его отображением в психике и позой, но не делает его невозможным. Прекрасным ориентиром могут служить многие живописные полотна, скульптуры и скульптурные композиции выдающихся мастеров, на которых отчетливо видны поза, напряжение мышц, эту позу образующих, мимика как отражение аффекта, а нередко и породивший их Символ (средовой контекст). Как уже указывалось, хорошим клиническим подспорьем также служат боль, зуд, гиперкинезы, насильственные движения, цвет кожи и т.д., которые нередко являются телесным свидетельством внутренней борьбы в “Я” и теле человека и проявление этой борьбы.

При психосоматической патологии, боль, вспомним, возникает от длительного напряжения мышц агонистов и антагонистов позы в некой ключевой телесной точке, являющейся “острием” морально-психосоматической проекции “желания действия” или точкой, в которой должна осуществиться или, наоборот, не осуществиться главная “локомоция морального выбора”: смириться, бежать или бороться, сделать или не сделать какой-то жест, например, означающий “да” или “нет”, и т.д. В случае с мимической мускулатурой (выражение лица – это тоже часть позы) боль появляется от длительного ее напряжения при тоске, тревоге, агрессии и др. Фациальная (и даже кранио-цервикальная) боль также возникает при постоянно “надетой”, – точнее, контрактурно-склеротически “вросшей” в лицо – мимике-маске, например, “привычной” улыбке, скрывающей страх, растерянность или ненависть.

В целом боль при моральном выборе – это всегда символ видимой или невидимой (внутренней) борьбы, того, что человек не смирился, и у него еще есть силы сопротивляться и желание лучшей доли; недаром говорят: “без боли нет лучшей доли”.

Боль и особенно страх боли не позволяют человеку распрямиться, разогнуться и освободить тело от “тяжких оков” позы и избавиться от порождающего ее Образа. Такой страх (у которого “глаза велики”), что будет очень больно, хорошо знаком специалистам в области стоматологии, хирургии и мануальной терапии, которые часто сталкиваются с пациентами, страдающими от страха-боли, которые буквально не позволяют – и напрасно! – что-либо с собой делать.

Буквально вся духовно-психическая жизнь здорового и больного человека от рождения (зачатия) и до последнего вздоха является не только точным отражением жизненной среды, в которой он, как выражается Менегетти, “исторически функционирует”, но также, подобно кольцам на спиле дерева, всегда и всеобъемлюще морфологически и патоморфологически отображена в его теле. Поэтому при духовно-психосоматических болезнях клинические симптомы являются ни чем иным, как внешним проявлением телесно воплощенного патогенного внешнесредового Символа (этой негативной семантической посылки от места-события, ситуации-внешней среды, человека, картины, ландшафта и т.п.), психосоматизированного, исходя из особенностей индивидуальной личностной интерпретации этого Символа (либо их констелляции) конкретным субъектом.

Иными словами, симптомы болезни – это психо-телесное отображение морально тяжелой жизненной ситуации, в которой находится человек, возникшей вследствие ошибки, которую – всегда он же! – совершил и за которую (справедливо) расплачивается.

Часто симптомы – это последствия культурально и индивидуально личностно обусловленной духовно-психосоматической трансляции (передачи, проекции) болезни из “внешнего” “Я”-тела (в котором болезнь может первично зарождаться, так как “внешнее” “Я”-тело тоже уязвимо для патогенной семантики (чьих-то слов, поступков, действий и т.п.); к тому же, мало кто осведомлен о его существовании) во “внутреннее”, биологическое “Я”-тело (большинство людей ошибочно считает это “Я”-тело единственным).

Но бывает и обратное проецирование: в частности, во время ремиссии (нередко так называемая ремиссия – это “сон разума” больного, его родных и врачей, который, вспомним, всегда “порождает чудовищ”) больной может “прятать” – от своего “психобиологического "себя"” или родных, близких и врачей – или, точнее, временно “переселять” свою патологию (патологическую семантику) либо в свое же собственное внешнее (виртуальное) “Я”-тело (тогда, прав Менегетти, его здоровье пойдет на поправку, а дела – насмарку), либо – во внутренне или внешнее “Я”-тело какого-нибудь другого человека, чаще – библейского “ближнего”. Также человек может временно “укрыть” свою болезнь в психосоматической сфере (семантически “зараженных”, аффективно “укушенных” им) врача, медсестры, нянечки, соседа по палате, психотерапевта, психолога или просто случайного человека, – а то и нескольких сразу, – где Символ тоже пустит свой ядовитый росток – воплотится в виде (болезни-)Сущности.

Но, спустя какое-то время, субъект обязательно вернется (на повторный осмотр, консультацию и т.п. – но может вернуться и не физически, а, например, позвонить, что-то передать через третьих лиц или как-то по-иному) и “заберет” свою “родную патологию” обратно, ведь психосоматический больной подсознательно “любит” и “лелеет” свою ошибку-проблему-заблуждение-болезнь и поэтому “просто так”, “без боя”, ее никогда никому “не отдаст” и тем более “не подарит”.

В свою очередь, такие временные (подсознательно добровольные) “хранители” чужой болезни (с подсознательной неохотой) возвращают ее “законному владельцу”, как правило, в значительно “обогащенном” или, реже, в “урезанном” виде.

Представляется, что такая меж-“Я”-телесная циркуляция патогенного Символа с эффектом “обогащения” или метаморфоза – моральная основа госпитализма и поликлинизма, которая часто является истинной причиной появления большого количества ятрогенных и особенно “неясных” осложнений. Часто бывает, пациент обратился в лечебное учреждение по поводу головной боли, а выписан еще и с язвой желудка, гипертонией, депрессией или экземой. Проблема в том, что все эти “трансляции”, “обогащения” и “прятания” патогенных Символов в разных душах, сердцах, головах и телах осуществляются преимущественно на подсознательном (субментальном) уровне.

Симптомы психосоматического заболевания не только всегда имеют “второе – символическое – дно”. Не менее важно и следующее: в этих симптомах-посланиях – как и в наших снах – в символически закодированной форме всегда содержится разгадка того, что и по какой причине происходит с человеком (где, когда и в чем он допустил ошибку – и какую), и имеются точные указания, что именно, где и когда ему нужно совершить (сделать или исправить), чтобы выздороветь, а при выраженных патоморфологических и патофизиологических изменениях – максимально улучшить свое состояние или хотя бы приостановить прогрессирование болезни. Поэтому клинические симптомы и синдромы необходимо рассматривать не только по общепринятым медицинским канонам (которые, разумеется, никто не отменял, иначе как лечить больного на самой опасной для его жизни и здоровья – “медицинской” – стадии заболевания), но и как реально существующий, – в чем лично я неоднократно убеждался! – иносказательный язык больного тела.

Разумеется, эти знаки-симптомы необходимо оценивать не изолированно, а всегда комплексно и с обязательным учетом анамнестического и текущего внешнесобытийного контекста, порой – всей прошлой и настоящей жизни субъекта и его планов на будущее, а также значимых, в отношении семантической опасности для больного, родственников, предков и библейских “ближних” (“враги твои – ближние твои”), представленных в его “Я”мозге-теле. Принципиально важно, чтобы такая оценка всегда проводилась только с моральных позиций – и никак иначе. Надеюсь, когда-нибудь клинико-внешнесобытийная или клинико-символическая семиотика будет подробно изучена и станет широко применяться в рутинной медико-психологической практике.

Ниже приводятся результаты моих собственных наблюдений и попыток символической интерпретации некоторых телесных поз и видимых анатомических особенностей, различных симптомов или патологических проявлений: боли, гиперкинезов, непроизвольных движений, сыпи и т.п. Разумеется, эти эмпирические данные, единичные или сделанные на небольшой выборке, – а в ряде случаев это всего лишь смутные соображения или интуитивные догадки, – не нужно бездумно экстраполировать на все клинические случаи и житейские ситуации. Главной задачей этого раздела – своеобразной клинической семиотики Символов, попытки толкования клинических симптомов по типу “сонника” – является креативная стимуляция читателей – специалистов и пациентов, и привлечение их внимания к реально существующему иносказательному языку больного тела, взывающего к нам – слепым и глухим – и просящего помощи (в том числе и у собственного “Я”), к “шепчущим”, “говорящим” и “кричащим” симптомам – симптомам-символам, симптомам-подсказкам, симптомам-ответам.

Хорошо сказал один наш английский коллега: “Врачи должны быть фермерами, а не пожарными”, ведь больное тело, подобно заброшенной крестьянской земле, буквально взывает о помощи, а мы, вместо того, чтобы помочь, кромсаем его скальпелем, мучаем уколами и травим таблетками...

Есть и еще одна – более прозаическая – причина необходимости составления такого толкователя: “Я не помню ни одного клиента, который бы рассказал правду о своем случае. Клиент всегда лжет, делая это сознательно или бессознательно, и потому не может мне дать точных указаний”, пишет Антонио Менегетти, и, к сожалению, он абсолютно прав.

Головная боль, болезни мозга, включая опухоли, – символ того, что имеется какая-то больная проблема, тема, скрытая от “Я”, не понятая, не осознанная человеком, которую тот не может разрешить, нередко это “ментальная или эмоциональная инфекция”, “подхваченная” от кого-то, – как выражается Менегетти, завелся “паразит ума”. Какие-то вопрос, загадка губят человека (энцефалит), засели в мозгу (материализация в виде, например, рака или менингиомы – пролиферация патогенной информации), разрушают его мозг (атрофия ЦНС).

Процессы в зрительной коре – что-то губит мозг, проникая через орган зрения, вызывая головную боль или болезнь мозга от увиденного; в слуховой коре – вред наносится через орган слуха, от услышанного, в лобной – через какое-то действие.

Другой вариант – человек сам губит, убивает, развоплощает что-то плохое, “засевшее”, “поселившееся” в голове, в мозгу, сознании, памяти, уме, так как не может избавиться от этого (наваждения, мысли, идеи и т.п.), не слушать что-то и т.д.

При “выходе” этой мысли, проблемы, загадки на поверхность сознания (своего или чужого) – “тайное стало явным”, будет косметическая или дерматологическая патология кожи лба и/или волосистой части головы (может быть острый “сброс” морально патогенной информации из “Я”-мозга в виде носовых кровотечений: с левой ноздри – “сброс” или “освобождение” от черных мыслей, с правой – от аффекта). То есть сыпь и т.д. – это морфологический, телесный эквивалент того, что Образ частично или полностью развоплощается и покидает мозг, параллельно “очищению” “Я”; атака отбита, “Я” и мозг сумели освободиться от проникшего в них Символа-Образа, изгнать из себя аморальную мысль-гадость и мерзкое влечение-желание-чувство. Моральная осознанность проблемы – тот момент, когда от нее можно избавиться навсегда, конструктивно ментально переработав, и сделать так, чтобы она больше не возникала. Человек всегда должен знать, о чем он переживает и думает и для чего и почему он об этом переживает и думает.

Кровоизлияние в мозг – символический удар по “Я”-мозгу, человек что-то такое узнал, что это его покалечило, повредило “Я”-мозг (“вдарило по мозгам”). Имеет значение топика кровоизлияния, так как помогает понять, каким путем эта поразившая мозг человека убийственная правда попала: увидел, услышал, ощутил, осознал содеянное, что-то “примыслил” – “психосинтезировал” – и т.п.

Красное лицо и нередко полностью голова и шея – волевым усилием при сильном желании или крайней необходимости человек заставляет себя делать что-то такое, за что, по его верному или ошибочному мнению, можно крупно поплатиться, и испытывает сильный стыд и/или страх, что близко подошел к какой-то “опасной черте” – некому “огню”. Он чувствует его жар и понимает, что может пострадать, “сгореть”, “лишиться головы”, – но не отходит (или почему-то нельзя отойти) и продолжает делать свое морально опасное или постыдное дело. Также краснота лица может быть символом осознаваемого, сознательно не осознаваемого или подсознательного (– из “бессознательного”) стыда от желаний, мысленно осуществленных или только планируемых деяний. Это признак того, что человек морально сохранен, у него еще есть совесть.

Краснота любой части тела может свидетельствовать о стыде от содеянного, например, красные руки – что-то постыдное сделал – фактически или мысленно – руками и мучается от этого (губы, язык и ротовая полость всегда красные – и это навевает на определенные мысли о греховности рта; о том, что еще и почему красное – подумайте сами). Краснота – свидетельство искреннего внутреннего стыда-раскаяния от содеянного и готовности к искуплению. Такие люди морально сохранны и их можно вернуть на путь истинный, но необходимо помнить, что они склонны к ситуационной утрате морального контроля над “своими”(-чужими) влечениями, так как их когнитивность запаздывает и появляется (иногда много) позже влечения-аффекта – сначала натворит, а потом расхлебывает.

“Красные” и “бледные” (I). В жизни (семье, работе) хорошая пара – (по цвету кожи) “бледный” и “красный”. Бледность – это ум и хитрость, а краснота – пламя и смелость; “красный” прожигает путь, а “бледный” потом все расставляет по своим местам, исправляет погрешности и ошибки, убирает щепки: “("красные") лес рубят – щепки летят ("бледные" их убирают)”. Но “красный” всегда главный (когда наоборот – это нонсенс, признак дурости, неопытности или чьей-то интриги), и он должен – морально, идейно – контролировать “бледного” и регулярно пугать его, ставить на место.

Морально и аффективно-когнитивно сбалансированный человек – это молочно-белая кожи лица и легкий румянец на щеках. Но если такой румянец не проходит с возрастом, то свидетельствует о невинности (неведении) и неопытности (незнании-неумении); такой либо глуповат, либо его “берегут”, чтобы не пропал. Когда взрослый или старый “красный” или “бледный” превращаются в “румяного” (постоянно или ситуационно), особенно на фоне пергаментно-желтоватого цвета кожи лица, то это свидетельствует о том, что он глупеет (в целом или в какой-то частности), а, если превращается в “пятнистого”, то это признак, – в первую очередь, моральной – растерянности, запутанности и противоречивости.

Красное лицо в сыпи, нечистое или с угрями, гнойничками, болячками и т.п. – см.: “красное лицо”; также плюс человека уже опалила, обожгла, отметила некая ситуация. Еще это признак морально “нечистой”, “грязной” ситуации и осознание (или осознанное неосознание – активное выталкивание неприятной правды в подсознание, по типу заметания мусора под диван при уборке собственной квартиры) человеком того, что он делает – мысленно или фактически – морально грязное дело.

Бледное лицо – символ страстного желания или необходимости попасть куда-то, сделать что-то, тоска по какому-то месту, человеку, событию, делу и т.д. и сильный, нередко, иррациональный страх перед имеющимся на пути мнимом или реальном опасным препятствием. Это страх-уверенность в непреодолимости этого препятствия или боязнь не преодолеть его. Эта боязнь нередко прячется под “удобной” маской вины или псевдоморальных обязательств перед кем-то (“на кого я их брошу” и т.п.), наличия неких, как правило, псевдообъективных, причин-оправданий или “удобного” виновника собственной лени, трусости, а порой и подлости, бездарности или бездеятельности. Либо бледное лицо – это желание свершить какое-то дело с трагическим концом – “мрачная решимость” камикадзе, или наоборот, – невозможность от него отказаться – камикадзе по неволе. Но всегда есть элемент бесчувственности и бесстыдства, то есть бледность лица – это страх, что попадется, поймают и накажут, и аморальность, бесстыдство. Не нужно путать бледность со здоровой молочной белизной.

Бледное лицо в сыпи, нечистое или с угрями, болячками, оспинами и т.п. – все вышесказанное плюс наличие негативного опыта от чаще осознанного контакта с той же или аналогичной опасной и/или морально “нечистой”, “грязной” ситуацией; человек и хочет (нуждается, кто-то/что-то гонит, заставляет) и боится предпринять вторую или очередную попытку или попасть (попасться с поличным) в аналогичную ситуацию (сыпь и др. могут появляться при одном только воспоминании – осознанном или телесном повторном переживании по типу психо-кожной реакции). В жизни нередко бывает необходимо на время поступиться моральными принципами ради итоговой пользы дела, или когда моральная польза в одном перевешивает моральный вред в другом.

Лоб в прыщах, сыпи, болячках, нечистая кожа лба нередко с дурным, неприятным запахом – признак морально “грязных”, “нечистых”, “плохих” мыслей или замыслов, человек обдумывает, хочет, планирует сделать что-то нехорошее, или уже это делает. Чем больше болячек или прыщей, тем грязнее эти мысли и тем более они захватили, колонизировали “Я”. Или это – всплывшие из подсознания воспоминания о подобных случаях, имевших место ранее (когда морально не покаялся). Когда подобные мысли или планы покидают разум, “Я”, то кожа лба очищается. Если нечистота лба никогда не проходит, то, соответственно, человек постоянно думает о чем-то плохом или замышляет грязные дела. Дурные мысли могут быть наведенными. Сыпь – это признак того, что “тайное стало явным” и “на лбу написано”, сам человек или окружающие узнали об этом (если мысли не проявлены для человека или окружающих, то будет патология головного мозга).

Чистый лоб без морщин. Если человек, замышляя или совершая что-то плохое, грешное, порочное, морально не мучается, не понимает, не знает или не чувствует, что это зло, а думает, что это добро, то есть истинно заблуждается, то лоб будет оставаться чистым. Такое возможно при морально сложных случаях либо при моральной неопытности. Либо это “дитя порока”, дитя – ибо “не ведает, что творит”, а часто наоборот считает, что поступает (разумеется, для себя) хорошо либо правильно.

Вообще ангельское выражение лица, отсутствие морщинок и следов мимики в возрасте, когда они должны уже появиться, ясные чистые глаза, чистые губы, щеки, рот и т.д. всегда подозрительны на предмет того, что это “дитя порока” (разумеется, речь не идет о маленьких детях, мадоннах, “божьих детях” – слабоумных, выживших из ума и т.п.). Реальный человек всегда в чем-то грешен, и это обязательно отражается на лице и теле. Безгрешных, как известно, не бывает, и главное – это осознать сделанный грех, покаяться, исправить его и попытаться больше не грешить. Исправившийся грешник, праведник, святой – это тот, кто осознал свои пороки и, мучаясь и страдая, изгнал зло из своих разума, души, сердца и тела. Но следы перенесенного страдания, как боевые шрамы у седого ветерана-воина, всегда видны и на всю жизнь остаются на лице в виде соответствующих складок-морщин, ямочек-оспин на лбу и щеках, характерной “аскезы” или отображаются в виде специфического выражения скорби – “великая мудрость великой печалью произрастает” (Экклезиаст).

“Приливы” (обычно трактуемые как свидетельство климакса) – символ “плохих”, постыдных, порочных тайных мыслей, фантазий, воспоминаний, желаний (нередко по типу мимолетных “дуновений” в психике) и стыда и страха разоблачения – вдруг окружающие догадаются об этих мыслях, поэтому такие приливы-покраснения нередко сопровождаются характерным бегающим, зыркающим или чиркающим взглядом: “а не заметил, не догадался ли кто-нибудь”, или применяется отвлекающий возможного свидетеля маневр – какие-нибудь утрированное действие или показной вопрос-разговор, уводящие внимание в сторону. Эти мысли-воспоминания нередко сразу “ныряют” в подсознание и поэтому остаются за фасадом осознанного восприятия-воспоминания – чем человек старше, тем чаще так и бывает (это верно в отношении многих внешнесредовых поводов-провокаторов выше и ниже перечисленных телесных симптомов-символов).

Побледнение лица – символ того, что человека посетил страх расплаты (без стыда и морального раскаяния): а вдруг узнают о том, что я задумал, делал, планирую сделать и т.п., и накажут, помешают, сообщат кому-то. Часто начинают зыркать или озираться, могут оглядываться, чуть-чуть втягивая голову в плечи, пытаться “слиться с фоном”, стать незаметнее; при затяжной и часто подсознательной активации страха (что поймают и накажут за тайно творимое) начинают одеваться и носить черное или серое (типичный пример – “Человек в футляре” Чехова, этого большого гурмана-любителя (мелко)психосоматической “клубнички”). По тому, что черное или серое: головной убор, шарф, свитер, майка, бюстгальтер, брюки (юбка), носки, обувь и т.д., можно определить, где гнездится страх: в мыслях, душе, сердце, животе-жизни и т.д., и как глубоко (близко) он подобрался – по тому, насколько близко к телу этот слой одежды. Это поможет при психотерапевтической помощи страдающему человеку (врачи и психологи – не судьи и указчики). Вспомним румянец стыдливости, а вот о “стыдливой бледности” в литературе что-то ничего не слышно, а пишут только о том, что “побледнел от страха”. Не нужно забывать, что от страха человек бледнеет – вазоишемия, а от гнева белеет – вазоспазм, порой, становится, как мел – но у этих в такие моменты никогда и ничего не болит, и к ним, порой, не нужно (либо опасно) вообще приближаться, и на какое-то время необходимо оставить их в покое.

Побледнение любой части тела – признак страха разоблачения из-за аморальности того, что “хочет” сотворить, сделать, но “боится” (попасться), например, кисти – что-то сделал или планировал сделать рукой. Бледность – это отлив крови, признак того, что организм стремится временно изолировать “опоганенную” часть тела, чтобы не заразить грехом остальные части тела. Иными словами, региональные вазоспастические ишемии символизируют об “опоганенности”: ишемия миокарда – разбил чье-то сердце, надругался над чьей-то любовью, или предал свою любовь, опоганил свое сердце грязной любовью. У таких людей имеются серьезные проблемы с совестью, и они не склонны к раскаянию – страшатся морального разоблачения, позора или наказания. Также бледность может свидетельствовать о скрытности, и побледнение, вазоишемия, отток крови в глубины организма – это символическое свидетельство скрытности. Скрытным можно быть как по отношению к посторонним, так и по отношению к самому себе (“скрытное” – это “сокрытое”, “бессознательное”), и поэтому скрытность – это всегда “ящик Пандоры”.

Побледнение-покраснение лица или лицо (части тела, руки и т.д.), покрытое пятнами (аллергическими либо это “игра вазомоторов”) – символ морально противоречивых мыслей или желаний. Это может быть смесь смелости и страха, наглости и робости, стыдливости и бесстыдства, гнева и страха, доброты и жадности, правдивости и лживости и т.д. – как проявление моральности и аморальности или внутренней борьбы добра и зла в человеке с попеременным успехом. Белое вазоишемическое пятно, волдырь, как при ужалении крапивой – символизирует страх и сильное желание что-то скрыть (реже это гнев), красный венчик вокруг него – символ стыда и раскаяния, то есть, наоборот, стремление это же самое показать – принародно покаяться, и это – патофизиологическое проявление ситуационной личностной противоречивости. Характерно, что всегда зудятся только красные пятна (белые никогда не зудятся), что свидетельствует о внутреннем желании убрать, смыть, счистить, стереть, соскоблить моральную грязь, избавиться от соответствующих чувств, желаний и мыслей, а не загнать их глубже во внутрь. Расчесывание в кровь при зуде – признак острого желания что-то дурное из себя, своей жизни удалить. Перед тем, как кого-то осуждать, судить, даже мысленно, всегда сначала нужно вспомнить о возможности ошибок разума и ложных муках совести у любого человека.

Любовь к темным очкам под видом непереносимости (субъективно) яркого света – символ робости, стеснительности, неуверенности в своих (внешних или внутренних) данных, в сочетании с (сильным) желанием или необходимостью быть среди людей; или тайное подглядывание – потаенное любопытство к чужой жизни и желание скрыть этот интерес, так как человек понимает или считает, что это стыдно, либо боится (ответного) вторжения в свою жизнь. Избегание смотрения прямо в глаза встречается часто, и нередко такой человек боится, что другие прочитают в его глазах что-то такое, чего он стыдится или не хочет, чтоб другие об этом догадывались или знали.

Потемнение в глазах – символ того, что очень не хочется кого-то/что-то видеть, страх, стыд или т.п. сильного психологического воздействия через орган зрения и попытка избежать его (бегство в симптом), когда уйти-удалиться, не участвовать и не смотреть по каким-то причинам нельзя. Нередко этому соответствует снижение слуха и телесная слабость, и тогда получается как в песне: “ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу”. Такая символическая трактовка применима и к обмороку, который нередко начинается с потемнения в глазах.

Обмороки – подсознательное воспоминание о каком-то событии, когда необходимо было срочное спасение, избавление от моральной или физической ответственности. Либо это бегство от какой-то опасной, постыдной, неприятной и т.п. ситуации, поступка, человека (людей) в “спасительное беспамятство”. Обмороки возобновляются при очередной угрозе или при возникновении подобной ситуации – кем-то настойчиво требуемого ответа на какой-то высказанный или невысказанный вопрос, заданный “глаза в глаза”, “в упор”.

Боль в глазах – человеку пришлось смотреть и увидеть кого-то/что-то (мерзкую сцену, неприглядное событие) постыдное, морально грязное, неприятное, страшное, представляющее реальную или потенциальную опасность для разума, души, сердца; либо он вспоминает об этом или боится, что опять придется смотреть и вновь видеть это (недаром говорят: “правда глаза режет”). Страх воздействия или попадания “чего-то” вовнутрь через зрение. Нередко глаз болит на стороне, на которой “это” действовало, при одном только воспоминании об “этом”. Глаз вообще чаще болит в наружных отделах, чем ближе к носу – “это” (“Оно” Стивена Кинга) незаметно подбирается-подкрадывается сбоку.

Офтальмическая мигрень, приступообразная боль в глазу, нередко “рвущая” – “Кто-то”/“Что-то” “рвется”, “прорывается”, пытается “выбраться” изнутри наружу либо, наоборот, попасть-проникнуть снаружи вовнутрь. Это обычно субментальное, подсознательное “глазо-зрительное” и “психо-церебро-телесное” острое воспоминание-переживание “Кого-то”/“Чего-то”, когда-то увиденного: какой-то сцены-события, чего-то, очень страшного или опасного (также см.: боль в глазах), что через глаза-зрение однажды пыталось или пытается в данный момент проникнуть или уже проникло (проникало) вовнутрь: в разум, душу, сердце и плоть человека (смотришь и не отводишь взгляд-глаза значит “впускаешь”). Это может быть зрительное воспоминание о нанесенной в раннем детстве или позже тяжелой сердечной или душевной травме, какой-то сцене унижения, надругательства, насилия и т.п. Миграция боли в направлении затылка – передвижение “этого” внутри, его преодолевание сопротивления “Я” и захват психики. Светобоязнь – уверенность, что “это” находится где-то на свету или появится там снова, и страх, что “это” может его (человека) увидеть, если он будет оставаться на свету, то есть попытка укрыться, спрятаться в спасительной темноте (такие нередко не любят и избегают яркого света, особенно там, где много народу, что опытному человеку говорит о многом, так как, когда прячутся и боятся, то, как правило, действительно есть, от чего прятаться и чего бояться). Потребность неподвижно лежать в темноте во время мигренозного приступа – попытка не выдать себя даже движением, замереть-затаиться, спрятаться-укрыться от “этого” (под одеялом) с (призрачной) надеждой-уверенностью, что в темноте “это” не найдет (в постели больные всегда принимают характерную позу, которая тоже говорит-символизирует о многом). Потребность в тишине – чтобы не пропустить момент, не прослушать, как “это” подбирается, и вовремя дальше замереть-убежать или надежнее спрятаться. Тошнота в конце приступа – попытка изрыгания, изгнания, удаления “этого” из жизни-живота, вновь вернувшегося и попавшего, пробравшегося, проникшего вовнутрь, в жизнь-живот. Если в конце приступа появляется кровоизлияние в склеру (см. ниже), то “это” нанесло удар или через глаз проникло, попало вовнутрь (особо страшная сцена). Постприступный паралич Тодда (транзиторный вялый парез, как правило, верхней конечности) – страх сковал руку или ее “отбили” (рука оцепенела или одеревенела) при попытке закрыть глаза, защититься от удара или от попадания, проникновения в глаза “этого” (закрыть глаза рукой, чтобы не смотреть, не видеть и не впустить “это”).

Приступы мигрени крайне редко бывают изолированными и почти всегда сопровождаются различными телесными и висцеральными болями и неприятными (морально-)психовегетативными переживаниями-ощущениями, но из-за относительно слабой, по сравнению с мигренозной болью, выраженностью их обычно игнорируют, хотя по временнòй психо-телесной миграции этих страхов-ужасов-болей-ощущений можно судить об анатомической трассе – пути соматизации телесного воплощения символа-аффекта, то есть узнать, куда он, по индивидуальной культурально-символической интерпретации больного, “направлялся-стремился” – в сознание, разум, душу, сердце, живот (повседневную жизнь), и докуда “добрался”.

Большой интерес для понимания повода-причины приступа представляют сны накануне и первую ночь после приступа, а также сны-видения, если больной во время приступа заснул-задремал (тема анализа снов и сновидений глубоко разработана Менегетти).

Все другие виды мигренозных приступов, а также лицевых, стоматологических и головных болей, ощущений и сенестопатий краниофациальной локализации, тоже могут являться символической интерпретацией субъектом удавшейся либо неудавшейся и анамнестически реальной либо выдуманной попытки некого “воздействия” или “проникновения” “Кого-то”/“Чего-то” снаружи вовнутрь – или, наоборот, попытки “прорыва” изнутри наружу: его дебюта или другой этапной сцены-части. В основе этих психо-телесно либо только телесно переживаемых сцен тоже всегда лежит какое-то реальное событие, нередко далекого детства, обычно вытесненное больным в подсознание – психосоматическое или соматическое “бессознательное”. Оно психо-телесно вспоминается-переживается – при наличии условно-рефлекторных внешнесредовых стимулов-активаторов (см.: импритинг) – в виде болевого приступа, нередко в обрамлении каких-то смутных обрывочных образов-видèний, телесных движений (как правило, это защитные движения, отражающие борьбу против проникновения “этого” или бегство от “этого”), в которых символически закодирована причина-событие.

“Бледная мигрень” – чаще неосознанное психо-телесное воспоминание-переживание, когда человек вспомнил что-то подлое, плохое, нехорошее из содеянного им (самостоятельно или под чьим-то давлением), и он боится, что его поймают-накажут, разоблачат. Но это чисто страх кары-возмездия без моральных мучений, так как нравственность такого субъекта ущербна. Во время приступа больные часто от страха подсознательно пытаются спрятаться от разоблачения-кары и ищут “укрытие”, что отражается в их телесных движениях (стать незаметнее, слиться с фоном, уползти в “норку”).

Характерно, что в момент приступа такие больные закрывают глаза, прикрывают их ладошкой или одеялом, отводят взгляд. В момент приступа и нередко в межприступный период они не любят (боятся), когда на них смотрят – “ежатся под взглядом”, и сами смотрят на человека только тайком, чтобы узнать, догадался ли он или не догадался об “этом”.

Во время приступа им рядом нужен “защитник” – преданный, не рассуждающий и молчаливый страж, особо доверенное лицо. “Бледные”, как правило, не доверяют врачам – а вдруг отравят, залечат или догадаются, они вообще мало кому доверяют. За (медицинской и другой) помощью идут к молчаливым и не болтливым, пусть и глупым (например, типичный “бледный” – Сталин не доверял врачам, боялся и ненавидел их).

Нередко бледность свидетельствует о том, что человек живет среди “волков”, которые на него “нападают”. А “с волками по-волчьи”, и в таких случаях коварство, подлость и жестокость могут быть ситуационно оправданны или даже необходимы, но главное – морально не переродиться. Вспомните бледность лица некоторых политиков (и не только), и, что характерно, они всегда умнее и хитрее своих “краснолицых” и тем более “румянолицых” коллег и гораздо дольше “краснокожих собратьев” пребывают на политическом Олимпе – но только не в моменты ломки строя. Если общество волнуется и скоро грядет битва, то “красный” предводитель недовольных сметет “бледного” вожака старой гвардии. И тому никто и ничто не поможет, ибо “бледные” всегда слабаки в плане “лобового столкновения” с “красным” и равным по силе противником (Горбачев и Ельцин). Когда бледнолицый политик краснеет, то значит согрешил по крупному, (почти) попался и готов (всегда ложно) покаяться, лишь бы остаться на посту. Если еще сильнее бледнеет, то кого-то/чего-то сильно боится.

Приступы бледной мигрени чаще оканчиваются обильным мочеиспусканием и очень редко – при крайних обстоятельствах – потением (см.: потливость и обильное мочеиспускание). “Бледные” вообще чаще имеют сухую холодную или ледяную кожу и потеют только при субъективно сильном страхе, причем это всегда холодный пот (при страхе-ужасе – ручьями).

“Красная мигрень” – чаще неосознанное (духовно-)психо-телесное воспоминание-переживание по типу острого стыда, моральных мучения, страдания и раскаяния по поводу какого-то деяния или поступка с острым – и всегда, в отличие от “бледных”, искренним – желанием искупить свою реальную или мнимую вину (как всегда, важна индивидуальная интерпретация, так как никогда не нужно забывать о ложных муках совести). Бывает, что в результате сильной эмоциональной встряски какой-то старый неисправленный грех всплыл из тайников памяти (произошло опорожнение “бессознательного”) и гложет человека; или это – грозное напоминание-предупреждение, когда человек в мыслях готовится вновь согрешить (они увлекаются-грешат часто, ибо у них corpus debile – плоть немощна.

Во время таких приступов (включая безболевые формы пароксизмальной возогиперемии) характерны вздохи и глухие стоны, порой человек беспокойно мечется, как будто хочет что-то сделать (исправить грех). Таким во время приступа помогают успокоительные беседы и моральная поддержка, то есть нужен исповедник, человек, которого они высоко ценят и уважают за моральные качества.

Если во время приступа “белой мигрени” человек успокаивается, когда уверен в собственной безопасности, то во время приступа “красной мигрени” успокаивается, когда облегчит душу: прилив крови к голове или другой части тела символизирует о том, что грех хочет “выйти наружу” в виде облегчительного признания-покаяния, чтобы “тайное стало явным” – “моральная декомпрессия”.

Во время “красной мигрени” человеку психо-телесно “горше” и больнее, чем во время приступа “бледной мигрени”, и клинически характерны вагоинсулярные симптомы, например, гипергликемия – когда на душе горько, хочется сладкого, и поэтому они хорошо снимаются инсулином и препаратами, повышающими проникновение сахара в ткани, глюкозо-калий-инсулиновыми капельницами; также помогают анальгетики, особенно с центральным опиатоподобным действием, и средства, успокаивающие разгоряченные душу и тело: проветривание, кондиционирование воздуха в режиме охлаждения, ледяные примочки, компрессы и ванночки, холодное питье, per rectum или внутривенное введение охлажденных растворов, а маленьким “красным” детям (но не в коем случае не “белым”!) – краниоцеребральная гипотермия.

Во время “белой – вазоишемической – мигрени” человеку психо-телесно страшнее (леденящий страх, холодный страх), и характерны симпатоадреналовые симптомы страха и холода. Бледнокожие вообще часто мерзнут, особенно когда сознательно или подсознательно боятся, что “попадутся”, – или им просто не хватает любви, в плане которой они “вечно тощие и голодные”, так как не способны сами загораться, гореть и собственным пламенем греться изнутри. Именно поэтому у них во время приступа появляются дрожь, ледяные лоб, щеки, конечности, холодный пот. С пòтом они символически отдают “то”, что украли, присвоили, взяли, не имея на то права: потеет лоб – украли чужие мысли, чью-то интеллектуальную собственность, грудь – украли любовь или должность, дело, руки – взяли что-то руками, указали на кого-то пальцем (выдали) и т.д. Им хорошо помогают центральные и периферические адренолитики, сосудорасширяющие, согревающие компрессы, горячее питье, укутывание, согревание от тепловентилятора, горячая ванна.

При приступе “белой мигрени” хорошо могут помочь горячие ласки и жаркие объятия проверенного и безусловно преданного (“красного”) партнера. “Бледный” партнер может быть змеей, пригретой на сердце, ведь страх оглупляет даже умного.

“Бледному” для того, чтобы он проявил свои интеллект и аналитические способности, всегда нужен для “разогрева” “красный”, и в плане начала интеллектуального дела он должен бояться более умного “бледного” партнера, так как это может быть искуситель Мефистофель. “Бледный” с “бледным” не должны начинать интеллектуальное дело, а то потом не разберутся, кто что у кого украл, либо все должны оформлять юридически.

Если “красная мигрень” бывает у тех, у кого горячий разум и горячее сердце от избытка чувств и любви, – и их надо “остужать”, то “бледная мигрень” – у кого холодный разум и холодное сердце от недостатка чувств и любви, – и их надо “разогревать”, чтобы они “оттаяли”. Соответственно, разогретому и пылающему “красному” жаркая любовь может сделать еще хуже или даже убить (“сжечь”), то “бледного” – вылечит (но при избытке может “иссушить”). У “красного” пациента (или ученика) должен быть “бледный” врач (учитель), а у “бледного” больного – “красный” врач – но все зависит от ситуации, когда одного нужно “охлаждать”, а другого – “разогревать” (знания и профессиональная компетентность подразумеваются).

Красная мигрень у “красных трусов” – людей, однажды крайне сильно напуганных и морально сломленных, что могло быть в глубоком детстве, и об этом они могут не помнить. Таким в момент приступа необходимы средства против паники, и главное – не напугать их еще больше, поэтому все движения должны быть очень осторожными, а то убегут или будут метаться еще сильнее. Им хорошо помогают препараты и воздействия, которые ими считаются “супермощными”, “сверхэффективными” и т.п.: ингаляции кислорода (основы жизни), введение общеизвестных или рекламно раскрученных сильных чудо-препаратов, желательно, действующих моментально.

“Красные” и “бледные” (II). В жизни и профессиональной практике мне многократно приходилось убеждаться, насколько важно правильное сочетание темпераментов, и в этом хорошо помогает знание и учет такого фактора, как кожно-сосудистые реакции. Этот фактор хорош тем, что его легко наблюдать и проверить. Поэтому поговорим о “красных” (вазогиперемических) и “бледных” (вазоишемических) людях, – не забывая, что в одних случаях человек может реагировать по вазоишемическому типу, а в других тот же самый человек будет реагировать по вазогиперемическому типу.

Применимо к субъектам, которых я называю “красными”, термин “вазогиперемия” подразумевает, что такие люди всегда или периодически (в некоторых специфически – морально – окрашенных аффективных ситуациях) склонны к полнокровию дермальных и субдермальных сосудов. По моим наблюдениям прилив крови к коже, – то есть к поверхности тела – символизирует их общительность, публичность, открытость в поведении, высказываниях и эмоциональных проявлениях, смелость, бесстрашие, стремление “в бою” быть впереди, привычку говорить правду в лицо, доверчивость, доброту, душевную щедрость и широту натуры, способность от чистого сердца кому-то помочь, что-то отдать, вернуть, подарить или пожертвовать, в чем-то признаться, покаяться. У отдельного субъекта возможны различные комбинации этих качеств и свойств личности и характера.

По отношению к “бледным” субъектам термин “вазоишемия” подразумевает склонность к пониженному кровенаполнению кожно-подкожных сосудов, и кровь при побледнении оттекает в глубины организма, она как бы “прячется” в телесных недрах, унося с собой “правду”. Это символизирует качества серого кардинала: скрытность, недоверчивость, склонность к тайнам, интриганству, закулисности, привычку все прятать внутри, единолично принимать решения, секретничать, вынашивать планы. Как правило, у “бледных” высокие аналитические данные и способность строить многоходовые комбинации, характерны боязнь лобовых столкновений, трусость, стремление “в бою” быть сзади и прятаться за “красным”. Также им свойственны жадность, скупость, лживость, привычка избегать ответственности и перекладывать вину на других. Впрочем, в итоге все зависит от силы духа и моральных качеств.

“Красные” (в тех ситуациях, в которых они “красные”) – поставщики огня, “огонька”. Они – доноры любви-чувства и нередко греха, что происходит от избытка чувств и из-за сниженного контроля над своими влечениями. “Бледные” – потребители нередко чужого огня (любители погреться у чужого костра) и реципиенты (порой, пожиратели, вампиры, высасыватели) чувства и любовного жара. “Большой красный” может иссушить или сжечь огнем, затопить любовью “маленького бледного”, а “большой бледный” – потушить, погубить, заморозить “маленького красного”. Соответственно, “красный”-“красный” (огонь-огонь, смелость-смелость, бой-бой, любовь-любовь) и “бледный”-“бледный” (страх-страх, лед-лед, вампир-вампир) – тоже не пары.

При паритетных мировоззрении, морали, социальном положении, образовании, культуре, знаниях и интеллекте “красной” женщине лучше иметь “бледного” мужа, чтобы тот ее направлял на путь истинный и остужал ее разгоряченные мозги, но знать, что бизнесом тот ее никогда не прокормит, если, конечно, это не интеллектуальный бизнес (удел “бледных”). Если у них возникнет сексуальная дисгармония (в случае, когда “бледный” муж недостаточно опытен или пуританин в сексе), то ей для выпуска пара нужен жаркий “красный” любовник. Если ее “бледный” муж заведет “бледную” любовницу (фактически, больше подружку), даже молодую, то пусть она к этому относится спокойно – не уйдет, а вот “красная” любовница может запросто увести ее “бледного” мужа, если жена его недостаточно “греет”, и он эмоционально “мерзнет”, или, наоборот, “жжет” и “иссушает” его. “Бледной” женщине лучше иметь “красного” мужа, но знать, что, если она постоянно будет его “пилить”, то он найдет жаркую “красную” любовницу; также она должна быть изощрена в ласках (иметь высокий “постельный интеллект”), чтобы ими компенсировать недостаток любовного жара и сексуальной выносливости.

“Красная” любовница нужна “красному” мужчине, чтобы он свою “бледную” жену не спалил жарким сексом; но бояться его жена должна умной “бледной” соперницы, особенно молодой. “Красному” мужчине с сексуальной слабостью нужна “бледная” любовница, так как той мало надо; но он должен свою мужскую слабость компенсировать техникой. Чтобы обманом завладеть “красным”, нужна обманная любовь “бледного” противоположного пола и наоборот.

У “красной” девочки, должна быть “красная” мать и “бледный” отец, у “бледной” девочки должна быть “бледная” мать и “красный” отец. У “бледного” мальчика должна быть “красная” мать и “бледный” отец, а у “красного” мальчика – “бледная” мать и “красный” отец (то же касается усыновления и удочерения).

В жизни между двумя “красными” должен стоять “бледный”, который сильнее их, а то они спалят его или друг друга, а не он их остудит. Соответственно, между двумя “бледными” должен стоять “красный”, который тоже должен быть сильнее каждого из них в отдельности и смог разморозить, разогреть, зажечь их – и дело (речь, еще раз напомним, идет только о монометрическом сравнении).

У “красного” коллектива (если так получилось) должен быть “большой бледный начальник”. Это должен быть Ум, он их научит, наставит на путь истинный, при необходимости – “остудит”, а они будут его преданно любить и не дадут ему “замерзнуть”. У “бледного” коллектива должен быть “большой красный начальник”, который их зажжет, вдохновит и согреет, защитит и отпустит грехи, а они ему сделают всю нудную и неинтересную интеллектуальную работу.

Туда, где много препятствий, возможных столкновений, особенно лобовых, опасностей и страха, всегда нужно посылать “красного”. Туда, где безопасно – в плане открытых сражений и столкновений, но плетутся интриги, и нужно хорошенько подумать, прежде чем “отмерить и отрезать”, не “наломать дров” и не “спалить” дело (а “красные” – большие любители “ломать дрова” и поджигать их из своего огнемета-сердца струями эмоционального напалма), нужно посылать “бледного”. Переговоры – удел “бледных”, а пробивание и борьба, особенно в условиях сильного, жесткого психологического давления, или война – удел “красных”. Характерно, что в гражданскую войну (сердец) малочисленные и плохо вооруженные “красные” разбили превосходящие и хорошо вооруженные силы “белых”, но позже проиграли им в холодной войне (умов).

“Красный” никогда до конца не должен доверять “бледному” и иметь в запасе “дамоклов меч”, чтобы “бледный” знал, что с огнем шутить и играть нельзя. При схватках, неприятностях, “наездах” “красный” должен прятать и беречь “бледного”, так как тот не боец. Можно, например, отвлечь его, искусственно создав сложную для обдумывания ситуацию-проблему, но только, чтобы тот не догадался, а то может не простить и уйти, ведь для “бледных” самое обидное – когда их держат за дураков.

“Красный” должен чаще восхищаться умом “бледного”, но только не перебарщивать. “Бледному” не нужно говорить, “не дрейфь”, так как бесполезно и можно обидеть, он и так знает о своей тайной слабости – трусости; также не нужно лишний раз задавать вопросы “в упор”.

“Лобовыми” вопросами и атаками “бледные” легко пробиваются, а “красные”, наоборот, только заводятся – и это должен знать “бледный”, готовясь, например, к неприятному разговору с ним.

В свою очередь, “бледный” должен знать, что при шахматно-сложных многоходовых ситуациях он должен (деликатно и, порой, незаметно) взять на себя интеллектуальное первенство и сам думать, тянуть “когнитивную лямку” и аналитически, осторожно распутывать “интеллектуальный клубок”, а “красного”, чтобы он не рубанул сплеча по гордиевому узлу, чем-то занять, например, незаметно создав ему временное препятствие-трудность, которое он будет упорно преодолевать и не мешать ему думать. Главное, чтобы “красный” об этом не догадался, а то не простит насмешки или расценит это как предательство, и диада-пара разрушится. “Бледный” должен чаще хвалить “красного” за смелость, мощную энергию, благодарить за помощь и т.п., и не напоминать о ситуациях, когда тот повел себя неразумно, или когда создалось впечатление, что он испугался, а также не перечить ему “в лоб”, особенно, когда он не в духе (может впасть в гнев).

Лицам “с лицами противоположного цвета” мучения друг друга нередко кажутся непонятными, дурными или смешными. Поэтому во время морального упадка и слабости духа “красному” поможет только “красный”, а во время интеллектуального тупика или каких-то ментальный трудностей “бледному” поможет только “бледный”. И если партнер или спутник жизни должен быть противоположного “цвета”, то друг или советчик – того же “цвета”, только он правильно поймет и найдет, что сказать или сделать.

Не нужно поручать “бледному” разрешать ситуацию, имеющую важный моральный компонент и эмоциональный окрас, этим должен заниматься “красный”. Но “красный” не должен и не может карать и судить, так как склонен к жалости, этим должен заниматься “бледный”, имеющий высокие моральные качества. Но в целом мораль не зависит от темперамента, и это – принципиальное утверждение.

Если “красный” “белеет”, становится, как мел, то это почти всегда признак гнева (побеление кожи – вазоспазм, побледнение – вазоишемия), и в такие моменты, если тут же не прекратить его гневить, он может впасть в ярость. “Красных” обычно гневят неопытные “бледные”, которые еще от них “не получали”. Многие умные “красные” знают об этом своем недостатке и пытаются избегать соответствующих ситуаций. Если “большой красный” становится багровым или синюшно-багровым, то это может закончиться приступом гневливого безумия или даже сосудистой апоплексией (кровоизлиянием), так как “красные” – это нередко гипертоники.

Кровоизлияния в склеру. Спонтанные односторонние кровоизлияния в склеру – символ “морального удара” в сочетании со страхом физического воздействия, того, что человек “получил в глаз” или решил, что “получил”, причем можно сказать – от правши или левши. Также это может быть символическая “ранка” от удара или проникновения “кого-то”/“чего-то” (также см.: офтальмическая мигрень) через этот глаз вовнутрь – некая недавняя или анамнестическая душераздирающая или ужасная сцена (также см.: стробоскопное состояние психики).

Частое моргание – к какой-то информации (зрительной картине) человек относится амбивалентно, противоречиво: соглашается и одновременно не соглашается.

Слезящиеся глаза (“мягкий” вариант – влажные глаза) – символ плача по ком-то, о чем-то безвозвратно ушедшем, утраченном и незаменимом, чего вечно не будет хватать. Это могут быть затяжное или по типу “дуновений” в психике воспоминание-печаль, воспоминание-плач, воспоминание-сожаление, воспоминание-умиление о человеке, работе, имеющихся когда-то и нереализованных возможностях, дурном или жестоком поступке, который уже нельзя исправить и т.п. Другой вариант – наличие постоянной сердечной или душевной боли, скорби, печали в жизни человека; некоторые так и говорят: “пока об ЭТОМ не вспоминаю, не думаю – все хорошо, а, как вспомню (что, например, родственник или близкий тяжело и неизлечимо болен, кто-то дорогой умер, сидит в тюрьме и т.п.), так сразу все”. Плач облегчает ношу и очищает душу.

Отечные глаза, веки или мешки под глазами – не пролитые слезы; у человека на душе накопилось много того, что необходимо (действительно или по его мнению) “выплакать” (“слить” горе).

“Ангельские” глаза, ясные чистые глаза – см.: “дитя порока”.

Гноящиеся глаза или болезни глаз: катаракта и т.п. – символ того, что человек находится в ситуации, в которой (вольно или невольно) видит или смотрит (вынужден смотреть, “соучаствовать глазами”) на что-то (морально) разлагающееся, гниющее, мерзкое; или это подсознательное воспоминание (которое еще или вечно “свежо”) о какой-то омерзительной сцене, свидетелем или (со)участником которой он добровольно, по принуждению или случайно был. Другой вариант: лучше лишиться (части) глаз(а), чем видеть что-то, смотреть на что-то – при невозможности избежать зрительного контакта с этим “чем-то”, что “жжет глаза огнем”, “пронизывает насквозь”, “обжигает душу” и т.п. Или же подобные состояния означают своеобразное неосознанное самонаказание – “психосоматическое членовредительство” за то, что на “что-то” смотрел, – а мог бы и не смотреть или прекратить творимую моральную мерзость. Такое подсознательное-“бессознательное” “психосоматическое членовредительство” может касаться любой части тела (и внутренностей) человека.

Глазной зуд – что-то очень важное или нужное, нередко запретное и приятное, хочется получше рассмотреть, (нередко, тайком) увидеть и (возможно) насладиться. Другой вариант – желание “стереть” информацию, попавшую через глаза, например, когда “правда глаза колет”.

Зуд в ушах – подобен зуду в глазах, только речь идет о том, что очень хочется “что-то” услышать и знать; или это потребность “заткнуть” уши и “что-то”, наоборот, не слышать, например, голос своей совести.

Заложенность ушей – чего-то не хочется (сейчас или в будущем) или не хотелось слышать и попытка избежать этого; или “кто-то” символически заткнул человеку уши, чтобы он что-то не услышал.

Звон в ушах, свист, постукивание, гул и т.п. – символ зова, кто-то/что-то “снаружи” или “изнутри” (голос совести, крик из подсознания) прорывается к человеку, пытается до него докричаться и донести какую-то (важную) информацию.

Боль в ушах, отит – человек услыхал (или вспомнил об услышанном) что-то страшное, неприятное, от чего стало плохо, услышанное его “больно ударило по ушам”, “ранило”.

Гноетечение из ушей, болячки в ушах – какая-то информация, слова “пробили”, “сразили” человека, нанесли сильную душевную рану, травму. Либо это гноетечение – признак подсознательного психосоматического членовредительства, покарание-наказание себя за то, что услышал или подслушал что-то гадкое, нанесшее кому-то дорогому и близкому физический или моральный вред (человек, зная, что ему будет плохо, от страха или по другой причине не стал помогать, а мог). Другой вариант – слушание как (не)вольное соучастие, и тогда лучше потерять способность слышать, чем продолжать что-то гадкое и мерзкое слушать. Также может свидетельствовать, что услышанное “выходит” из (ушей) человека, то есть он символически очищается, освобождается от когда-то услышанной тягостной информации – нередко в это время “тайное стало явным”. Как известно, особенно часто “ушки болят” у грудных детей, и это наводит на определенные размышления: уж так ли они не понимают то, что слышат (возможно, реагируя не на смысл слов, хотя – кто знает, а на интонации, звуки).

Насморк: хронический насморк, вазомоторный ринит, заложеность носа и т.п. – часто отмечаются у внутренне напряженных людей, нередко “закомплексованных” – робких и/или стеснительных, которым приходится много лгать в лицо (в том числе и для того, чтобы скрывать робость, стеснительность и неуверенность под маской уверенности, храбрости и т.п.) посторонним или самим себе, и чаще от страха или боязни, что сам человек или окружающие узнают какую-то постыдную или неприятную правду (о нем); нередко эта ложь не осознается, вытесняется в подсознание. Такой насморк под видом аллергии (или “что-то в нос попало”) может ситуационно появляться или усиливаться в момент произнесения – мысленного или вслух, или воспоминания – осознанной или неосознанной лжи. Нередко сочетается с характерной красноватой каемкой по краям век и специфическим скользяще-уклоняющимся или “виноватым” взглядом и некоторой общей или ситуационной робостью – “жизненной пугливостью”. Есть привычка потирать нос или касаться кончика носа. Нередко такая заложенность носа проходит после полноценного честного, открытого и свободного общения, вызывающего моральное раскрепощение личности и исчезновение (ослабление) внутреннего напряжения, а также при совершении поступка, вызывающего самоуважение.

Другой вариант и тоже нередкий, когда насморк – признак большого горя, хронической душевной боли, тяжести, печали (о себе и/или о ком-то). Тогда это невыплаканные слезы, особенно если сочетается с отеками под глазами; точнее, это “плач через нос” по кому-то/чему-то (при плаче, как известно, всегда есть насморк), когда плакать в открытую по какой-то причине нельзя, – и это признак того, что от чего-то, что накопилось, от какого-то свинцово-тяжелого “груза” разума, души или сердца нужно хотя бы немного и хотя бы на время освободиться. Насморк-заложенность левой ноздри – признак тяжелых мыслей, а правой – тяжелых чувств; нередко идет смена заложенности ноздрей, когда, то мучат мысли, то – чувства, и нередко можно найти внешние события (или мелкие условно-рефлекторные триггеры) – поводы этого.

Закрытие этого канала декомпрессии (психики и мозга) может привести к появлению ирритации структур передней черепной ямки в виде соответствующих когнитивных, аффективных или двигательных поведенческих реакций (и повышению внутричерепного давления).

Заложенность – признак того, что “что-то” накопилось и не может выйти-прорваться наружу – “выплакаться”, и характерно, что при этом помогают симпатомиметики (нафтизин и т.п.), которые придают тонус, новые силы как возможность (временно) повысить предел терпения. Когда же терпение лопнуло – появляется насморк, эти тайные слезы, тайный горький плач больного и заблудшего разума (и через это – души и сердца).

Плачет значит любит того, по ком плачет, или думает, что любит. А плачет оттого, что не может, не знает или (что, к сожалению, встречается гораздо чаще) боится или не хочет помочь. В 1960-е годы была популярна такая песня: “Я плачу о тебе и днем и ночью, я плачу и рыдаю о тебе. Я плачу о тебе, я плачу о судьбе, я плачу и рыдаю о себе” – вот так, кому-то плохо, а он в итоге “рыдает о себе”, и в этом бесполезном и бессильном “рыдании”, порой, и заключается вся его “помощь”.

Носовые кровотечения – свидетельствуют о том, что произошел сброс (прорыв) особо тяжелых и непереносимых воспоминаний-мыслей (из левой) или чувств-эмоций (из правой ноздри). Характерно, что многим людям после носовых кровотечений становится (правда, только на какое-то, иногда недолгое, время) лучше, – причем как морально-психологически, так и соматически.

Длительные и обильные носовые кровотечения свидетельствуют о том, что человек “сорвался” и больше не может мучаться, переносить, терпеть какие-то греховные или тяжелые мысли-воспоминания (из левой) или испытывать страдания (из правой ноздри), и он стремится избавиться от них любой ценой, даже в ущерб себе (кровь – реальный и символический сок жизни, и кровопотеря – это всегда ущерб).

Бывают обильные и смертельно опасные носовые кровотечения-кровопотери, и порой это может быть вариантом подсознательного психосоматического самоубийства – как единственного средства спасения, прекращения и избавления от невыносимых страданий, мучительных мыслей. Или это единственно оставшийся путь выхода из тупиковой жизненной ситуации (тяжкой беспросветной жизни), которая нередко становится все хуже и хуже: “все, не могу больше терпеть и жить с этим, лучше умереть, чем так страдать”.

Трагизм абсолютной уверенности в полной безвыходности положения заключается в том, что в действительности, пока человек жив, всегда можно найти выход; но человек, заблудившись в потемках собственного разума, просто его не ищет или (“в упор”) не видит.

“Сон разума порождает чудовищ”, и одно из них – подсознательное-“бессознательное” психосоматическое самоубийство. Такая точка зрения косвенно подтверждается “спокойствием” некоторых людей при сильном носовом или другом кровотечении или в какой-то опасной для их жизни ситуации (вспомним: “я спокоен в суровом бою”). В то же время в таких случаях “лицо” как бы “сохранено”, так как явное самоубийство – самый тяжкий грех. Легко умереть – а вот попробуй жить, и не просто жить, а жить по-человечески.

Священнослужители знают, что смерть от болезни это часто скрытое самоубийство, и всегда торопятся отпустить умирающему грехи – и этот, самый страшный грех, тоже, – чтобы хотя бы перед смертью, пусть и ненадолго, облегчить ему душу и дать возможность прожить последние отпущенные ему часы или мгновения без вины и страха, а по-настоящему, по-человечески. Не понаслышке знают они и о том, что, порой, умирающие, остро завидуя тем, кто остается жить, и люто ненавидя их за это, стремятся перед смертью отравить им жизнь ложным наговором или страшным признанием о чем-то таком, что лучше навечно спрятать и унести с собой в могилу. И священники стремятся избавить от тяжкого бремени такого страшного наговора-признания родных и близких, оставив их в блаженном неведении, и кротко и молчаливо принимают этот удар, эту боль, эту предсмертную месть и этот последний грех умирающего на себя. Я даже не могу представить, как это тяжело.

Хочется добавить еще вот что. Грех, лежащий в основе любого морального конфликта как первопричины-первоосновы греховно-психосоматической болезни, – это в итоге всегда именно личная подлость, предательство, трусость, глупость или слабость, это личный поступок и личный выбор. Поэтому бывает только личный грех (дети до определенного возраста и умалишенные не имеются в виду), и подлинная расплата за грех – это всегда и только личная плата без всяких исключений. Всю жизнь, до ее последнего вздоха надо помнить, что нельзя платить душевные и другие моральные долги подлым, обманным путем: своим здоровьем и телом, отторгая и воспринимая его как чужое, ибо такая “плата” – это тоже тяжкий грех.

Морально-психосоматическое, пусть и неосознанное, самочленовредительство и тем более самоубийство-самоуничтожение – это тяжкое преступление против самого себя, своей жизни, души, совести, правды, здоровья и тела, и оно так же гадко и мерзко, как и преступление против здоровья и жизни любого другого человека. Неосознанность данного преступления – признак трусости, когда человек боится страшной и неприглядной правды о сотворенном им и гонит ее, эту правду, в свое тело (по типу заметания грязи под диван), пытаясь там спрятать свой грех, – а фактически спрятаться самому! – от своей совести, а в итоге – от самого себя. Но совесть найдет и там, в больном теле, и от нее нигде не спрячешься, потому что совесть – это и есть человек.

Человек – и я в этом абсолютно уверен – не имеет ни морального, ни юридического, ни просто человеческого права впустую растрачивать и губить свою, хотя формально и ему принадлежащую, но не им и не для этого ему даденную жизнь. Да и кому нужна такая мерзкая плата: свернувшаяся кровь, сопли-слюни-плевки, гнойные болячки, вонючий кал, заразная моча или туберкулезная мокрота. Такая плата – это насмешка и издевательство как над самим собой, так и над окружающими. Платить по личным долгам, искупать свою вину перед собой, людьми и жизнью нужно не гноем и отвратительными миазмами, а праведными делами и поступками – “истина по плодам узнается”. А для этого необходимо быть телесно здоровым, ибо только в здоровом теле здоровый дух.

Таким образом, носовые и другие кровотечения – это тоже попытка спрятаться, убежать от своей совести, обманно отдав ей часть себя, своей крови-жизни (плата или искупление вины, смывание позора кровью). Такой человек подобен пресмыкающимся и напоминает ящерицу, отдающую на растерзание врагу свой хвост. Но, поступая таким образом, можно быстро исчерпать лимит собственной (крови и) жизни.

Спонтанные кровотечения различной локализации (острые или хронические) всегда “подозрительны” на предмет нервно-психического срыва, когда человек крайне или смертельно устал от моральных тягот жизни. Он больше не может терпеть муки совести, душевные страдания и сердечную боль или не хочет и не может мириться и/или жить с каким-то тяжким грехом, тайным знанием, большим горем, камнем на душе, невыносимым бременем или неразрешимой тупиковой проблемой. Они настолько вросли-вошли в его жизнь (всю или ее часть), плоть и кровь, настолько стали частью этой жизни и пропитали ее, что их отделить от нее уже невозможно (или уставшему и вконец запутавшемуся человеку ошибочно кажется, что невозможно).

Такая острая или хроническая кровопотеря – это символическое избавление от части груза и кровавая плата за это избавление с целью облегчения морального страдания, вины или тяжкой ноши. Кровопотерю также можно образно сравнить с падением-отдыхом при несении своего тяжкого “жизненного креста” (человек, несущий свой “крест”, всегда подспудно чувствует или знает, что его на нем “распнут”, – и есть за что, – но может трагически ошибаться). Недаром говорят: “я кровью за все заплатил сполна”, “кровью искупил вину”, “кровью смыл позор”.

О том, что кровотечения могут являться символической платой или расплатой, косвенно свидетельствует то, что в нередком ряде случаев после кровотечений (носовых, почечных, ректальных и других) больным – и “здоровым”, так как кровотечения могут быть и у них, – становится морально, психически и физически лучше; разумеется, имеет значение объем кровопотери.

Хирургам хорошо известно, что многие старые язвы – эти, как я утверждаю, символически телесно отображенные незаживающие душевные раны, хронические нерешенные моральные конфликты и личностные проблемы – начинают закрываться и зарубцовываться при их кровавом иссечении, – то есть тогда, когда произошла символическая плата кровью за какой-то старый грех. Тогда человек – навсегда или только на какое-то время – успокаивается и прекращает подсознательное психосоматическое проецирование. Об этом же косвенно свидетельствует улучшение общего и морального состояния – тоже вследствие расплаты кровью – после кровопускания, гирудотерапии (лечения пиявками) и донорстве (добровольные доноры – это вообще особые люди). Недаром мудрые врачи царской России любили приставлять пиявки и делать кровопускания и видели от их применения хороший эффект. В этом плане гипертонический криз можно символически трактовать так, что “пора платить по долгам” и “плата-кровь рвется наружу” (те же пиявки и кровопускания хорошо помогают при гипертонии).

Кровь – квинтэссенция жизни и священная жидкость, недаром Христос, спасая человечество и искупая его грехи, пролил именно кровь. Как моральный конфликт, духовно-психосоматическая патология – это всегда косвенное свидетельство греховности человека. Поэтому подсознательную психосоматическую кровопотерю (кровотечения всегда индуцируются из области человеческого “бессознательного”, а точнее – болезнью-Сущностью, которая, собственно говоря, и есть духовно-психосоматически вселившийся-воплотившийся в человека грех. Получается, что грех – это Сущность, но (глупо, ошибочно) расплачивается за этот грех, – причем своей, а не Сущности, кровью – здоровое-сознательное “Я”. Поэтому именно и только “Я” заинтересовано в экзорсизме – избавлении от болезни-греха или в изгнании-развоплощении болезни-Сущности) можно сравнить с подсознательным же символическими покаянием и искуплением греха (другой вопрос – ложным или от чистого сердца).

Тогда кровопотерю при помощи врача (пиявки, кровопускания и т.д.) можно сравнить с невольным – по типу “побочного эффекта” – отпущением грехов. Что же касается переливания донорской крови, – на которое категорически не соглашаются, даже под страхом (земного) суда и даже смерти, представители некоторых разновидностей христианства и других вероисповеданий, – то в таком контексте его вполне можно назвать “дозаправкой” грешника: чтобы ему было, “чем” искупать грехи (и он мог смело продолжать грешить дальше). Фактически за грехи одного – реципиента, платит своей кровью другой – донор, тем самым (вместе с пособником-врачом, назначившим переливание грешнику платы-крови) помогая реципиенту-грешнику “продлить” греховное удовольствие. Лично я считаю, что (такое) искупление, пусть и невольное, чужих грехов или, – что ничуть не лучше, если не хуже, – потакание им никак нельзя считать правильным.

Но (современные) врачи – не жрецы и не священники, и они не имеют никакого морального и человеческого права ни судить, ни отпускать грехи; этим правом обладают только священнослужители. В таком контексте лечение, врачебная деятельность – как пособничество заблуждению человека и пребыванию его во грехе, само есть невольный грех (“благими намерениями выстлана дорога в ад”) или, повторимся, пусть и невольное, отпущение грехов без морального на то права – и речь идет не только о переливании крови, кровеизвлечении или кровопускании. Это – большая, важная и актуальная, но совершенно не разработанная проблема, которая осложняется тем, что в нашей стране, как и во всех развитых государствах, церковь отделена от государства и образования. Теологию в (светских) медицинских вузах не преподают даже в виде короткого курса, а медицинская этика, религиоведение и философия не являются в данном случае адекватной заменой. Вспомним известное изречение древности: “врач-философ подобен богу” – но боги живут своей жизнью и не вмешиваются в дела людей. Какой выход из этой важной этической ситуации – врач-священник или священник-врач?

Также хорошо известно об улучшении морально-психологического и телесного состояния – с элементом “обновления” – у многих женщин после менструации и об их моральных и психо-телесных мучениях во время менструации. То есть менструацию тоже можно рассматривать как символическую кровавую плату женщин за свою греховность (по идее, мужчина грешит вместе с ней и поэтому тоже должен расплачиваться. Но где и как он должен проливать кровь – в бою?). Человек, согласно христианским канонам и культуре, – носитель первородного греха и зачинается в грехе. Женщина грешна уже тем, что способствует этому, забеременев и родив ребенка.

Менегетти считает, что, как биологическое явление, менструация совершенно бессмысленна и является чисто культуральным феноменом. Для аргументации и морфо-функциональной иллюстрации данного тезиса можно добавить, что у женщин с раннего детства формируется хроническое напряжение тазобедренной мускулатуры, усиливающееся в период полового созревания. И оно культурально обусловлено, являясь частью своеобразной “гендерной позы” (стыдливости, целомудрия, специфического женского страха перед агрессором-мужчиной, страха изнасилования, особенно в моменты общения с лицами противоположного пола, и т.п.). Хроническое напряжение мышц этого региона способствует тому, что, как показано в соответствующей главе, в подкожных пространствах над их областью начинается формироваться локальное ожирение, образуя характерный контур женского таза и бедер. При изменении гормонального профиля в соответствующие фазы менструального цикла такое мышечное напряжение приводит к тому, что при полнокровии сосудов эндометрия невозможна их декомпрессия (как и венозных и лимфатических сосудов матки, труб и яичников в целом) вследствие неполноценности венозных и лимфатических анастомозов между анатомическим содержимым малого таза и мускулатурой и подкожными пространствами тазового пояса и проксимальной мускулатурой нижних конечностей. Эти анастомозы компримированы или даже, подобно пупочной вене, обтурированы. Недостаточность анастомозов, действуя вкупе с другими известными факторами, и вызывает отторжение эндометрия и менструальное кровотечение. Характерно, что у гимнасток, имеющих хорошую или даже патологически избыточную подвижность тазобедренной и другой мускулатуры с суставной рекурвацией, и, следовательно, хорошо функционирующие анастомозы между содержимым малого таза и тазобедренной мускулатурой, часто наблюдаются нарушения менструального цикла по типу аменореи и олигоменореи, нарушения гормонального профиля, овуляторного цикла, а также бесплодие и различная патология беременности.

Но, с другой стороны, во время беременности недостаточность венозных анастомозов, по-видимому, играет положительную роль, так как, препятствуя сбросу крови, способствует сохранению полнокровия и достаточного перфузионного давления в маточных, плацентарных и плодных сосудах. Возможно, этот фактор необходимо учитывать во время ЛФК и других кинезиотерапевтических процедурах, проводимых беременным (в этой связи есть вопросы и по фитнесу, бегу, мануальной терапии, различным боевым искусствам и телесным практикам, популярным ныне среди женщин, – быть может, в полном объеме они показаны только рожавшим женщинам. Так, что же такое норма, особенно гендерная и тем более индивидуальная?).

Когда есть задержка менструации, то нередко можно выяснить, если хорошо постараться, что женщина (сознательно или подсознательно) упорствует и не хочет в чем-то признаться, раскаяться или оплатить кем-то (или жизнью) предъявленный счет. Понять, в чем она грешна, могут помочь другие телесные знаки-симптомы: сыпь на лбу (мысли), красные глаза, бледность кожи лица, кровоточивость десен и т.д.

В последние (послеперестроечные) годы в акушерстве и гинекологии появляется и все больше заявляет о себе новая проблема: варикозное расширение вен малых половых губ. Их недаром называют “срамными”. Представляется, что одна из причин этого – соматизированный моральный конфликт между врожденной женской целомудренностью и остатками старой доперестроечной морали, с одной стороны, и пропагандой половой свободы, – а фактически сексуальной распущенности – и ростом промискуитетных форм поведения, с другой стороны.

Также хорошо известно, что многие люди, – в основном, это мужчины определенного психосоматотипа – панически боятся своей или чужой крови и от одного ее вида могут потерять сознание и упасть в обморок. В таком контексте, если человек боится своей крови, то он подсознательно боится (точнее, и ждет и боится), что кто-то ему предъявит к оплате какой-то страшный жизненный счет (и есть, за что), и он не хочет (или ему нечем) по этому счету платить. Если человек боится чужой крови – то боится сам предъявить какой-то счет, хотя и должен это сделать, причем, если постараться, то всегда можно найти, кому этот счет предназначен. Соответственно, если человек боится и своей и чужой крови, то он боится как платить, так и предъявлять счета. Характерно, что большинство таких людей постоянно или ситуативно имеют красный или красноватый цвет лица.

Другая возможная символическая причина кровотечений – человек настолько устал за кого-то/что-то или от кого-то/чего-то страдать, что сознательно, полуосознано или подсознательно готов и хочет умереть или себя убить (покарать), так как он уже приговорил себя за какой-то грех. Либо он хочет унести какую-то страшную тайну в могилу, избавив ближних от груза правды или позора, либо он не видит выхода из жизненного тупика. Тогда кровотечение – это символический сброс жизни-крови, последняя и самая большая кровавая плата (кому!) за избавление от непереносимых мук ценою собственной жизни.

При кровотечениях всегда есть иносказательно “говорящая” топика: душа-легкие – ради этого не стоит жить (так найди настоящую цель); живот-жизнь – не нужно мне неправедно нажитое (так не воруй); пародонт – не могу больше питаться за чужой счет (а почему бы самому не заработать); кишечник и аноректальная область – заберите это из моей жизни, не хочу, чтобы это больше входило-попадало в меня и мою жизнь; желудок – избавление от только что приобретенного неправедным путем; гинекологическая сфера – избавление от плода неправедных жизненных усилий или самоиндуцированный выкидыш при (угрозе) не нужной по моральным или другим соображениям беременности; мочевыводящие пути – тайный сброс и избавление от чего-то, и т.д.

Наружные и внутренние кровотечения имеют разный символический подтекст. Внутренние кровотечения – скрытый сброс-облегчение части непосильного груза-ноши, при этом тайну удалось сохранить от себя и/или от окружающих, и спасена репутация; либо это скрытое психосоматическое самоубийство, когда репутация и “лицо” тоже сохранены, страшная тайна унесена в могилу, и от нее избавлены близкие. Наружные кровотечения – “тайное стало явным”, и сам человек, близкие или окружающие чувствуют, подозревают, догадываются или знают, как и от чего ему плохо. Нередко такая смерть нелепа, когда люди ошибочно чувствовали себя виноватыми или не знали, кто им может помочь (а такой человек был, ведь вокруг столько хороших людей). Вообще ложные муки совести – это очень важная проблема, и не только при психосоматической патологии. В наше время пробуждение в людях чувства вины, долга и ложных мук совести широко используется для их порабощения и чьего-то личного обогащения. И это – не только авантюристы и проходимцы, а также религия, государство, СМИ, бизнес и т.д.

О том, что кровопотеря является средством избавления именно от моральной муки и страдания, косвенно свидетельствует распространенность вскрытия вен как способа добровольного ухода из жизни среди древнеримских патрициев – больших знатоков и любителей наслаждения и жизни. Измученные жизнью патриции, лишая себя жизни таким способом, знали, что перед смертью на их уставший от мучительных раздумий разум, страдающую душу и истерзанное сердце хотя бы ненадолго снизойдут блаженство, умиротворение и покой. Интересно, что в фильмах ужасов вампиры пьют кровь всегда только у тех, кто обязательно в чем-то виноват или не расплатился по каким-то моральным долгам (и это видно по сюжету).

Гиперкинезы речевой мускулатуры: причмокивание, подергивание краем губ, кусание губ, “хоботок” и др. Могут свидетельствовать о не полностью подавленной попытке что-то кому-то сказать или, наоборот, не сказать в ситуациях морального выбора. Либо это метания между другими противоположными действиями с участием рта: плюнуть, поцеловать, съесть или нет. Также это могут быть подсознательные психо-телесные вспоминания-переживания о касании рта, губ и щек чего-то неприятного, о грязном поцелуе, похлопыванию по щекам, ударе по лицу, пощечине, дурной пище (со стыдом вспоминает какую-то трапезу).

Гиперкинезы (любые) – это всегда какие-то рудиментарные двигательные акты или “обрывки” “двигательной, жестовой фразы”. Это продолжающиеся некий спор, диалог, попытка сопротивления, (противо)действия, в общем, свидетельство того, что человек мечется между противоположными действиями – локомоциями морального выбора, – так как не решил окончательно, что делать, или решил, но боится совершить, сделать.

Приоткрытый рот с облизыванием его языком – символ сильного (нередко подсознательного, подавляемого) желания поцелуев, жарких любовных ласк и т.п., или воспоминание-желание о них. Если губы при этом сохнут, то это говорит о том, что поцелуев и т.д. давно (по субъективным меркам) не было. При сочетании облизывания губ со слюнотечением (“слюнки потекли”), глотанием или сглатыванием слюны – человек кого-то/что-то вожделеет, хочет постоянно заполучить-заиметь в жизни и единолично наслаждаться-пользоваться этим, чтобы другим не досталось или не принадлежало, но это нельзя осуществить по моральным причинам. Во время облизывания губ человек нередко замирает, у него становится неподвижный взгляд и характерная “холодцовая” маска-мимика.

Слюнотечение изо рта – сильное желание кого-то/что-то единолично иметь в жизни при осознаваемой невозможности осуществления этого (образно говоря, “этот кусок мне не проглотить или не откусить”). Может также свидетельствовать о том, что человек тратит свои жизненные соки понапрасну, вхолостую, либо переваривает не ту жизненную пищу (ситуацию), не того желает, не за тем гонится.

Боль в жевательных мышцах – спонтанная и/или при пережевывании твердой пищи, может свидетельствовать о скрытой душевной боли и/или подавленном стоне, когда человек находится в ситуации, в которой необходимо, образно говоря, “сжать зубы”, потерпеть, настроиться на длительное преодоление трудностей и стыдно (действительно или по его ошибочному мнению) или нельзя с кем-то ближним разделить эту душевную боль, ныть, жаловаться, просить помощи – или неоткуда (не от кого) ждать этой помощи, так как рядом нет ближнего человека, которому можно открыться. Другой вариант – “рот на замке”, но очень хочется что-то (кому-то) сказать и приходится себя волевым усилием постоянно сдерживать; либо это боязнь нечаянно проговориться. Может свидетельствовать также о привычке к “жизненному молочку”, слабости, неспособности жевать-пережевывать-перемалывать жизненную пищу, усваивать то, что жизнь дает (блага, возможности и т.п.), либо попался слишком жесткий кусок жизненных благ (также см.: “не по зубам”).

Боль или отек в области скулы и нижней челюсти – символ морального удара, моральной пощечины; человека ударили, или он ждал и был уверен, что ударят (и, по его понятиям, было, за что).

Губной герпес, трещины, болячки, “заеды” в углах рта – человек кому-то сказал что-то мерзкое, гадкое и т.п. либо вспомнил об этом. Другой вариант – символ украденной (через ласки-поцелуи) любви, ее использование как средства чего-то добиться, то есть любовный обман, разбивание сердца. Это воспоминание, делание в настоящее время или желание в будущем (“проигрывание” в фантазиях) “грязных” поцелуев или “грязных”, “нечистых” ласк с участием рта, губ с обманом партнера, под видом истинной любви или при измене – при этом грязны не поцелуи, а цели, с которыми они делаются. Это отношение к кому-то как к средству утоления похоти, зная, что человек от этого страдает. Или это партнер обманывал (а человек подсознательно это знал или чувствовал) – след поцелуя Иуды, или оба обманывали друг друга, предаваясь пороку, прелюбодеянию или измене – и друг другу и тем, кому они должны быть верны. Всегда “тайное становится явным”. Нередко видишь, идет пара по улице, у одного нечистый лоб или щеки, а у другого – губы. Кровотечения из потрескавшихся губ могут свидетельствовать о том, что человек пытается символически расплатиться кровью за то, что пользовался тем, что ему не принадлежит.

Боль или болезни языка – символ того, что человек страдает от сказанного им или сказанного кем-то, но касающееся его, или, наоборот, речь идет о том, что не высказано. Если человек подумает об этом во время еды, жевания резинки, то прикусывает язык, причем то, о чем он подумал, может моментально “нырнуть” в подсознание. Это может быть ложь, напраслина, предательство, какие-то порочащие признания, то, о чем порядочные люди не рассказывают, и т.п. Могут быть боли или болезни щек, губ – тоже участвуют в акте речи. Другой вариант – расплата-самонаказание за порочные ласки, особенно если есть укусы языка до крови.

Больные зубы и зубная боль – человек “закусил удила” (коренные зубы) или обо что-то “сломал зубы” (передние зубы) – какая-то проблема в жизни оказалась “не по зубам”; если больны клыки – не смог что-то “откусить-оттяпать” (деньги, должность, вещи и т.п.). Другой вариант – символически “дали по зубам” (кулаком “дали в морду”). Болезни клыка могут свидетельствовать о том, что человек на кого-то “имеет зуб”, или ему сознательно, но чаще подсознательно известно, что кто-то на него “имеет зуб” (“точит зуб”).

Патология пародонта – символ того, что человек по причине зависимости либо как гиена питается моральной падалью, плохой, гнилой духовной пищей, либо ему скармливают духовную гниль. Другой вариант – человек как приживалка питается остатками чужой трапезы – “доедает”, либо как паразит питается тем, что ему не принадлежит – духовный или обычный объедатель, нахлебник; либо он “поедает” какого-то человека: слабого, безответного, не могущего за себя постоять, отказать и т.п. В сочетании с неприятным запахом изо рта это может свидетельствовать о том, что человек имеет гнилую душу, ведет гнилую жизнь, незаконно пользуется чей-то любовью, обманным путем, используя удобный момент, залезая в жизнь и душу, живет и ест за ее счет и “выедает” их изнутри (ловцы душ и любви) и знает об этом; то есть запах – признак осознанности действий, “тайное стало явным”. Нередко сочетается с болезнями губ, зубов и языка. Также это может свидетельствовать о том, что гниль покидает душу и жизнь человека. Кровоточивость десен – символическая кровавая плата-раскаяние или возврат не принадлежащего, гноетечение из десен – объедки, дармовщина или украденное не пошли в жизни на пользу и губят человека, тогда гной – подсознательная попытка избавиться, очиститься.

Перхоть, себорея, болячки в волосистой части головы, сальность, неприятный запах от волос – символ дурных, плохих, больных мыслей или свидетельство (моральной или другой) болезни разума: думает, мысленно строит планы, как обогатиться, украсть, кого-то обмануть, надуть, что-то присвоить и т.п. В жизни есть что-то грязное, некрасивое, или, как говорят, завелись “тараканы в голове”. Ситуация, когда “тайное стало явным”.

Боль в горле, жжение, чувство гвоздя, кола и т.п. – человек находится в ситуации, когда его кто-то (или что-то – обстоятельства) “взял за горло”, “заткнул рот”, “вставил кляп”, не дает, например, высказаться или что-то сообщить – “подавленный крик”, или, наоборот, заставляет идти против правды, чести и совести, сказать что-то такое, за что бывает стыдно. Кровотечение из горла – символическая плата за молчание или напраслину.

Поперхивание, зуд, першение в горле (длительные или ситуационные) – порой плохо сдерживаемое желание что-то сказать или, наоборот, не сказать.

Боль в горле при глотании – символ того, что человек при попытке что-то “оттяпать”, присвоить или захватить (власть, права, имущество и т.п. – законные или незаконные) подавился или может подавиться: “смотри, не подавись”. Иногда появляется при попрекании, что много ест, нахлебник и т.д. (“после таких слов кусок в горло не лезет”).

Тяга к сладкому – при плохой или горькой жизни желание хорошей, приятной, сладкой жизни, любви, ласки, вещей, успеха, понимания и т.п. и символическое (суррогатное) утоление этой потребности. Нередко такие люди – гедонисты, рабы порока и наслаждения.

Боль в затылочно-шейной области или шейная мигрень возникают при страхе, что поймают и накажут (кто-то побьет, но не прибьет), если застанут за мелким воровством или жульничеством или каким-то другим “плохим” занятием, и есть, за что наказывать (нередко это страх перед “заслуженным” наказанием за что-то, что человек интерпретирует как дурное и поэтому сделанное, делающееся или планируемое тайком, с боязнью разоблачения). Такая боль иногда сопровождается подергиваниями головы (подсознательные движения-рудименты трусливого, вороватого оглядывания), век и глаз (зыркает по сторонам) и ушей (чутко “прядет” ушами). Признак наличия у человека “хозяина” (и специфический “страх хозяина”, которого он нередко и вожделеет и ненавидит), его крепостничества, мелкой трусливости, несвободы и (рабской) зависимости от кого-то или чего-то; желание свободы (а фактически – вседозволенности) и страх свободы – душевная слабость и инфантильность, личная безответственность (“амбиции без амуниции”), неспособность жить без опеки, пригляда и приказа и решать свои проблемы самому. Может также свидетельствовать, что кто-то/что-то настигает и “дышит в затылок”. Нередко боль данной локализации значительно ослабевает или проходит при максимальном запрокидывании головы назад и втягивании головы в плечи (как попытка спрятаться или защититься при ожидании подзатыльника, оплеухи) и при повороте в сторону (оглядывается).

По данным реоэнцефалографии, полученным при обследовании 260 детей 4-15 лет (собственные неопубликованные данные), при максимальном запрокидывании головы назад, по сравнению с положением головы прямо, улучшаются – и нередко значительно – параметры церебральной гемодинамики (кровенаполнение, тонус, венозный отток) у 61,5-62,5% здоровых обследованных, причем чаще в бассейне внутренней сонной артерии, чем в вертебробазилярной системе. Возможно, это говорит о комфортности для них такого – защитного – положения головы, а вышеприведенная статистика косвенно свидетельствует о значительной распространенности такого страха в популяции (а также – о распространенности определенного типа личности, страдающей хроническим страхом заслуженного наказания за сделанное тайком, и порождающих этот личностный тип социально-средовых условий). Жизнь и передвижение как у животного – на четырех лапах-конечностях и вперед лицом-мордой – может быть признаком рабской или “тварной”, по христианской терминологии, доминанты.

Боль в нижне-шейном отделе – символ “ярма”. В основном, это женщины крупного телосложения, не очень умные, физически сильные, крепкие, ширококостные, которые, нередко не жалуясь, “тянут” на себе всю семью (производство и т.п.), и никто из иждивенцев этого не ценит и не замечает (или им кажется, что не замечает). Анатомически рельеф шеи как бы приспособлен для хомута и напоминает таковой у запряженного для пахоты буйвола, то есть имеется шейный гиперлордоз, сильно выпирающий остистый отросток VII шейного позвонка с подкожным скоплением жира (чтоб хомут не натирал) и нередко стриями в его проекции – так называемый “климактерический горбик” (при сыпи на этом месте – хомут натер шею). Некоторые из них так и говорят: “я сама надела на себя ярмо”, “тяну на себе всю семью (работу, производство, дела)”, “все – на мне”. Кто-то (и они нередко знают, кто) их “запряг” и на них “пашет” для себя “поле жизни” (а им перепадают крохи). Эти крупные женщины нередко имеют очень нежную душу и страдают оттого, что их не любят, не благодарят, не хвалят, эксплуатируют и т.п., что свидетельствует об их “травоядности” и наличии в их жизни плотоядного хозяина-“хищника” (специфического типа мужчин и детей или других родственников или близких), который, образно говоря, эгоистически пожирает их жизнь и плоть, высасывая из них соки, питаясь и живя за их счет. Как раз для таких случаев и есть поговорка: “на обиженных воду возят”, и своей рабской покорностью и молчаливой обидой они еще больше разлагают своих иждивенцев. Также боль этой локализации может свидетельствовать о наличии “шейного седока” – “мне сели на шею”.

Боль по задней поверхности шеи – обстоятельства вынуждают человека склонить голову, кому-то/чему-то поклониться, а не хочется.

Боль в боковой части шеи или боковые шейные прострелы – символ наличия опасности сзади (сбоку) или боязни преследования; сильное и с трудом подавляемое желание посмотреть в “ту” сторону (обернуться), но почему-то нельзя (как в сказке: “не вздумай оборачиваться, что бы ни услышал и как бы ни было страшно, а то будет плохо”). Нередко эта боль проходит или значительно ослабевает при повороте головы в сторону боли. При подергивании головой в виде едва намеченного поворота в сторону (вверх, вниз) – тайная попытка посмотреть вверх, в сторону или обернуться, чтобы узнать, кто или что там, что опасное, подлое или мерзкое они затевают (далеко ли опасность, успею ли убежать, обернуться и защититься, уклониться, спрятаться и т.п.). Также это может свидетельствовать о том, что “дали по шее”.

Подергивания головой по типу “да-да”, “нет-нет” или “да-нет” – свидетельство наличия ситуации, в которой человек запутался и “дергается”, ведет себя или действует амбивалентно: не может сделать выбор, принять или не принять кого-то/что-то, с кем-то/чем-то согласиться или нет, и втайне от своего сознания продолжает вести внутренний диалог или спор с самим собой, нередко по типу “вечного выбора”. Другой вариант – это опасность спереди, символическая попытка увернуться от встречного конфликта, морального встречного удара, физической или словесной пощечины, либо посмотреть, не окружили ли враги. Тогда это бой-разговор, когда окружили (обложили), нападают или давят со всех сторон, морально бьют по лицу, затылку или по голове – при этом голова может еще наклоняться в стороны или отклоняться назад или вперед; такие нередко говорят: “жизнь бьет ключом, и все по голове”.

Боль в области горла и шеи с чувством удушья, нехватки воздуха с непереносимостью галстуков, тугих воротничков – морально душат свои или чужие проблемы, обстоятельства, от которых невозможно вырваться, освободиться. Человек, вместо того, чтобы жить для себя, реализовывать свою цель в жизни, вынужден жить для других. Символ духовной несвободы, отсутствия возможности или права жизненного выбора, рабства в виде ощущения накинутого аркана, (эмоциональной) удавки или тугого ошейника. “Ошейник” – косвенный признак наличия “хозяина” (жизни, положения, ситуации и т.п.). Также может свидетельствовать о том, что мысли уводят в сторону, и сознание, разум отрываются от сердца и души, от потребностей живота-жизни – человек что-то (неправильное) надумал-запланировал или осуществляет, что ему навредит.

Боль в области грудного отдела позвоночника – символ (само)бичевания, (само)наказания за что-то, что связано с душой. Другой вариант – наличие преследования, опасности удара сзади или врага, близко подобравшегося к душе с тыла (с тыла “выедают” душу, цель и смысл жизни). Нередко эта опасность исходит из ближнего окружения, от тех на кого не подумаешь, кого подпустил близко к душе (“враги твои – ближние твои”). При появлении в этих местах сыпи, гнойничков и т.п. – “тайное стало явным”, враг как-то обнаружил, проявил себя; либо это проступил, вышел на поверхность какой-то старый грех или поступок человека по отношению к своей или чужой душе (когда-то наплевал в душу, кого-то предал и т.д.).

Боль в спине под лопаткой – символ предательства кого-то из ближнего круга, подлого удара в спину врагом, под видом друга, допущенного в “ближний круг”, подобравшимся сзади, с тыла, это как воткнули нож в душу (ты разрушил или убил, уничтожил то (часть, многое или все), ради чего я жил, работал, что создавал и т.п.), в сердце (убили, ранили, ударили по любви) – “враги твои – ближние твои”. Другой вариант – человек сам тайно нанес кому-то подлый удар в спину и сознательно или подсознательно мучается от этого.

Боль в области сердца, болезни сердца – символ “разбитого сердца”, предательства, “сердечной раны”, нанесенной кем-то, всем сердцем любимым или очень близким (“враги твои – ближние твои”). Сердце или грудная клетка в проекции сердца могут болеть при пригретой на сердце женщине-змее, гадюке, решившей ужалить-отомстить. Иногда это – наказание своего сердца (из-за любви к недостойному человеку, или эта любовь принесла кому-то вред, или, наоборот, когда человек разбил чью-то любовь (сердце) и наказывает себя, свое сердце за это) по типу неосознанного “психосоматического членовредительства” – “о, совесть лютая, как тяжко ты караешь”.

Болезни легких, бронхов – признак воздействия на цель, смысл жизни, душу, духовную сферу, нанесения душевного вреда, душевной раны, душевной травмы, отравления души, причем теми, кто имеет “доступ” к душе (это родственники, близкие; “враги твои – ближние твои”), или самим человеком. Также может свидетельствовать о попытке – по типу неосознанного “психосоматического членовредительства” – отторгнуть погибшую часть своей души или избавиться от чего-то чуждого, опасного и т.п., поселившегося в душе и ее разрушающего. Рак легких – неосознанное “психосоматическое самоубийство”: лучше умереть, чтобы спасти душу от смертельной опасности; или это убийство (вместе со своей душой) “чего-то”, поселившегося в душе и смертельно поразившее душу. Другой вариант – “что-то” чужое, извне попавшее в душу и поселившееся в ней, убивает ее. Это воздействие не осознано человеком, и вред наносится опосредованно, не напрямую. Если пошла мокрота, то человек начал избавляться от чего-то плохого в душе, символом чего является отхаркивание (также см.: кашель). Если душа человека больна и заразна, то он во время отхаркивания может ментально или эмоционально заразить душу того, кто будет рядом; тогда этот человек душевно заболеет, что соматически спроецируется и проявится патологией легких. В этом плане самые опасные люди – больные туберкулезом в открытой форме, вышедшие из тюрьмы, у них, соответственно, очень заразный “дух”, особенно для детей, которые не могут морально защищаться. Если событие осознается, или происходит прямой контакт с чем-то или кем-то, кто губит душу, то появляется сыпь и т.д. на груди – признак проявленности события для сознания человека (но он может гнать его в подсознание – сознательно не осознавать) или говорит о том, что что-то плохое и предварительно психосоматизированное, покидает душу. Я заметил, что при психосоматической патологии подобное лечится подобным: любовь-сердце поражается и лечится всегда и только через любовь-сердце, голова-разум – через голову-разум, легкие-душа – через легкие-душу, живот-жизнь – через живот-жизнь.

Бронхиальная астма – воздействие на душу чего-то тяжелого, (смертельно) опасного, чуждого, сатанинского, черного, что может душу погубить, и т.д. Приступ в стадии бронхоспазма – отчаянная попытка “закрыть” и “спасти” душу от чего-то опасного, какого-то зла в момент проникновения “этого”, отхождение мокроты в конце приступа – символическое очищение души, быстрое ее освобождение от того, что проникло. Если человек глотает свою мокроту, то этим самым он что-то черное, что вышло из его души, сам вносит в свою повседневную жизнь (живот-жизнь). Поэтому глотать мокроту нельзя ни в каком случае (брезгливость к своим выделением всегда должна быть: ни в коем случае нельзя пить свою мочу, глотать мокроту, “пустую” слюну (без пищи), слизывать пот и т.п.). У некоторых больных астма чередуется с нейродермитом (аллергическим дерматитом), что говорит о том, что “это”, проникшее в душу и соматизированное, выходит через кожу (и может представлять угрозу для других, близко контактирующих с таким человеком). Другая причина появления нейродермита у астматика – прямой контакт с человеком (ситуацией), когда непосредственно наносится вред, и затем из кожи попадает в легкие-душу. Менегетти считает, что патология кожи – это всегда прямой жизненный контакт с чем-то вредным: что-то из чаще повседневной окружающей жизни попало в живот-жизнь человека (что отразилось на коже) и затем проникло в его душу – легкие-душа ↔ живот-жизнь (“враги твои – ближние твои”).

Кашель хронический – признак того, что имеется потеря, бесполезная трата, растрачивание впустую душевных жизненных сил (душа-легкие): человек живет без души, без смысла в жизни. Либо он реализует чуждую, не ему предназначенную или даже вредную, злую, черную, греховную жизненную цель, от которой стремится избавиться, символически откашливая, удаляя из своей души. В таком контексте кашель (экссудация) – это плач души (тайные слезы души), которая таким способом пытается сказать человеку, что он живет, бесцельно растрачивая свою душу. Другой вариант – при помощи кашля и мокроты душа избавляется от чего-то вредного, когда-то проникшего в нее, и тогда это плач-избавление. Я заметил, что в некоторых случаях людям, которые получают препараты, разжижающие мокроту, становится душевно легче, что видно по их поведению, мимике, глазам и разговору. А до этого, при заложенности в груди (при грузе на душе, давлении чего-то, накопившегося в душе, камне на душе) им было душевно тяжело. То есть кашель – это психосоматический прорыв для облегчения душевной ноши.

Кашель и насморк – сочетание плача разума (психики) и плача души, может быть кровавый кашель и носовые кровотечения, кровавый кашель с насморком или заложенностью носа и т.д. Также для правильной символической трактовки имеет значение, какая ноздря заложена.

Кашель с кровью – человек платит по счетам своей кровью за чью-то загубленную душу или за то, что губит свою душу.

Легочное кровотечение – расплата человека своей кровью за какое-то особо тяжкое преступление по отношению к чьей-то загубленной душе, либо это попытка неосознанного психосоматического самоубийства при невозможности жить с чем-то черным в душе, или какую-то страшную тайну, какое-то преступление против души, которое может лечь пятном на родных и близких, навеки покрыть их позором и опоганить им жизнь, человек хочет унести с собой в могилу, спасая их жизни, душевное спокойствие и репутацию. Внутрилегочное или внутриторакальное кровотечение – тайная расплата кровью за преступление против души, наружное кровотечение – “тайное стало явным”, и это смывание кровью позора.

Легочные каверны, как правило, сочетаются с легочными кровотечениями – признак прижизненного самонаказания-самовыедания души, когда восстановление душевных сил не поспевает за их преступной тратой. Либо это символическая плата частью своей души и кровью за чьи-то (вольно или невольно) загубленные души по библейскому принципу “око за око, зуб за зуб”.

Бронхоэктазы (расширение и деформация бронхов) – человек что-то, активно пробивающееся снаружи, не пускает в свою душу. Это может быть какое-то зло, но бывает, что это добро, польза, когда человек ошибочно кого-то/чего-то боится или, теряя шанс, не понимает душевной пользы и выгоды (таким говорят: “я к тебе со всей душой, а ты”). Бронхоэктазы – как расширение бронхов изнутри при высоком внутрибронхиальном давлении, являются анатомическим эквивалентом того, что “нечто” настолько сильно давит на душу, что прогибается душевная броня и душа сминается. Личная вина или ее эквивалент – ситуационная глупость, в том, что человек не уходит из опасного места-ситуации или не может перебороть свой страх и не пускает кого-то/что-то полезное в свою душу, то, что снаружи пытается пробить капсулу, в которой он прячет свою душу.

Боль в области поясницы – символ непрошенного забравшегося или взбирающегося поясничного “седока”; на человеке (против его желания) кто-то едет. Другое значение – нежелание кому-то в пояс поклониться.

Поясничный лордоз – человек-кентавр, который “прогнулся под ситуацией” и/или (смиренно) кого-то везет. Другое значение – попытка, прогнувшись, увернуться от удара сзади по пояснице, по тылу живота-жизни. Поза кентавра – голова, грудь и живот располагаются несколько впереди тазового пояса и ног. Тазовый пояс и ноги – это каркас, несущая конструкция, которая несет нас по дороге жизни. Поэтому поза кентавра может свидетельствовать и о том, что человек в своих жизненных потребностях, стремлениях и желаниях (материальных, карьерных, финансовых, интеллектуальных, образовательных, любовных) торопится, опережая скорость, с которой он в данный момент движется по дороге жизни – “и жить торопится и чувствовать спешит”. Он рискует повалиться, упасть вперед, на дорогу жизни, и расшибиться об нее. Тогда все рухнет: семья, любовь, карьера и т.д.

Поясничный кифоз (горб) – символ сброшенного “седока” или крайнего нежелания кого-то (что-то) везти, непокорность. Может свидетельствовать о попытке защитить живот (жизнь) и отстраниться от опасности, удара спереди, со стороны живота. Возможны и другие толкования, при которых важно знать контекст и сопутствующие анатомические и нарушения.

Поясничный прострел – в какой-то ситуации человек “надорвался”, не смог “поднять” жизненную проблему, “взвалил на себя” слишком большой груз ответственности, дело, или очень тяжелого “седока”, либо это “седок” (“седоки”) сам на него неожиданно запрыгнул (бегство в симптом). Человека “ломают” обстоятельства, взятые на себя жизненные обязательства и т.д. Может также свидетельствовать об ударе по жизненному тылу (чаще в материально-бытовом смысле). Если прострел со спины в ногу, то человек зашел на опасную территорию, сделал опасный жизненный шаг (который может его погубить или покалечить): один, последовал чьему-то примеру или его подтолкнули (“враги твои – ближние твои”); либо он сам толкнул кого-то на такой шаг и морально мучается.

Боль в крестцово-копчиковой области – символизирует “пинок под зад”, человеку говорят: “пошел вон” за какой-то проступок, или он боится, что его поймают, разоблачат и прогонят – “выпнут”. Может символизировать неспособность человека идти по какой-то жизненной дороге. Крестец, как часть таза, – основа на которой держатся ноги, которые несут вперед по дороге жизни разум, душу, сердце и живот-жизнь, и его разрушение – это утрата способности двигаться, так как распадается вся конструкция, механизм передвижения – “таз-ноги”. Другой вариант: человеку необходимо сделать выбор (самому, либо это люди и обстоятельства толкают, буквально пинают его на это): смело, самостоятельно и одному идти по какой-то дороге жизни, или трусливо оставаться на месте, в прежней ситуации. А он боится использовать имеющиеся перспективы-возможности и ищет оправдания в том, что “не может”, и тогда это – “бегство в симптом”. Боль может отдавать в ту ногу, которой предстоит сделать первый шаг – прострел. Либо это свидетельствует о том, что кто-то тайком догнал или подобрался сзади, неожиданно с силой ударил человека и сам хочет идти по его жизненной дороге. Например, кто-то стремится перебить карьеру, сломать карьерный рост или занять его место и т.п. (“враги твои – ближние твои”). Другой вариант – человек сам хочет кого-то догнать, сбить и идти по его дороге жизни, либо с какой-то целью предлагает кому-то выбрать опасную дорогу, скрывая от него правду.

Сколиоз – вспоминается ползущая ящерица, тут действует символ, вызывающий желание (скрытно) уползти или куда-то приползти, так как в открытую нельзя или опасно откуда-то уйти, куда-то попасть, прийти. То есть всегда имеется страх перед чем-то/кем-то (человеком/ситуацией), абсолютная уверенность в собственном бессилии и в том, что надо спасаться, уползать от (смертельной) опасности или ползти к спасению. При сколиозе, как правило, голова немного наклонена налево, несколько “заморожено” левое плечо, к которому полуприжаты-полуподтянуты рука с кистью, “заморожен” правый тазобедренный сустав, имеется легкое сгибание (невозможность полного выпрямления) в правых коленном и голеностопном суставах – человек-ящерица как будто ползет. Эти изменения хорошо видны при стоянии прямо с поднятыми вверх руками: левая рука всегда несколько согнута в локтевом суставе, а кисть несколько отклонена кнаружи, в то время как правая рука ровная и прямая; левая нога прямая, а правая несколько рекурвирована кнутри в коленном суставе и кнаружи – в голеностопном суставе; всегда имеется и перекос таза. Нередко сколиоз определяют уже в грудном возрасте, что говорит о том, что этот страх проникает или “забивается” в человека с самого раннего детства.

Я заметил, и это отмечают внимательные больные и наблюдательные родители, что сколиотически измененная осанка периодически спонтанно улучшается. Очевидно, это бывает, когда страх ослабевает, отпускает человека, то есть ситуация, из которой хочется (тайком) уползти, дезактуализируется. Бывает, что страх с желанием уползти символически “запечатывается” (импритинг) в “Я”-тело во время другой фазы (стоп-кадра) акта ползания, и тогда нарушение осанки будет выглядеть по-другому. Я полагаю, что именно таким способом формируется правшество и левшество, которые являются позным импритингом при действии страха-аффекта в разные стадии акта (у)ползания. Полагаю, что “не испуганный” в раннем детстве (возможно, и внутриутробно или в родах) человек в идеале должен быть всегда амбидекстром; очевидно, правшество и левшество – это “нажитые” феномены.

Другие возможные причины и варианты неправильной осанки – это “запечатление” Символа во время передвижения на четвереньках, с оглядыванием назад, наклоном головы, разворотом туловища, что может проявляться не только сколиозом, но и кривошеей, туловищными торсиями, торсионными дистониями, деформирующими мышечными дистониями, спастическими перекрестами рук или ног, детскими церебральными параличами и т.д. Иными словами, сильный страх может действовать и запечатляться в подсознании и теле во время разных стадий онтогенеза: когда ребенок только ползал или когда он мог уже сидеть или передвигаться на четвереньках и т.д. Возможно, что наиболее сложные и тяжелые случаи сколиоза, а также детского церебрального паралича, артрогриппоза и т.п. – это соматизированные сильные страхи-импритинги в разные стадии онтогенеза (интересно было бы на предмет страхов исследовать психику больных со сколиозом). Другие возможные следствия раннего страха-импритинга – это задержка психомоторного созревания, когда ребенок долго ползает, не говорит (полностью или чисто), не ходит (только начал говорить, вставать или делать первые шаги, и его “напугали”). Это свидетельствует о том, что страхи грудных детей могут запечатлеться в теле на всю жизнь и через позу и ее проприовисцероцепцию поддерживать в “Я” Образ страха, порой, всю последующую жизнь коверкая и деформируя духовно-психосоматическую сферу. Такой человек в определенных местах или ситуациях (где, вспомним, имеется условно-рефлекторный микротриггер) всегда будет смутно “чего-то” бояться и от этого “чего-то” стремиться спрятаться-убежать-уползти; в такие моменты дефект осанки будет нарастать.

(Конечно, исправление всех вариантов “неправильной осанки”, – а фактически это разрушение позы – является очень актуальной проблемой. К сожалению, применяемые для этого кинезиотерапевтические (мануальные, хиропрактические и т.п.) методики практически не дают хоть сколь-нибудь катамнестически стойкого результата. Это объясняется не только тем, что за 5-7-10 сеансов (к тому же, количество которых определяется не каким-то научно-медицински обоснованным способом (которого просто нет), а преимущественно платежеспособностью клиентов – что поделаешь, рынок) невозможно устранить многолетние или (что гораздо чаще, если не во всех случаях) врожденные асимметрии и деформации скелетно-мышечной системы, но и следующими – на данный момент непреодолимыми – препятствиями-обстоятельствами: во-первых, при сколиозе и т.п. всегда имеются и костные деформации; во-вторых, правая половина тела (и редко наоборот), включая череп и его лицевую часть, позвоночник, таз, конечности, мышцы, нервную систему, железы, внутренние органы, степень васкуляризации, всегда больше левой; в-третьих, при чисто “мясном” подходе к этой комплексной – …↔духовно↔психо↔соматической↔… – проблеме совершенно не учитывается факт наличия в Сознании и “Я” мертвого “слепка” некой анамнестической ситуации – ригидного-мертвого Образа и его ригидной аффективно-когнитивной структуры. Деформацию-искривление Сознания, “Я” и тела человека вызывает духовно-психосоматически “окаменелая”, – но когда-то живая! – Статуя-Сущность (порой их несколько). Когда-то давным-давно некий Пришелец-Символ, подобно потерпевшему аварию космическому кораблю с инопланетянами, врезался-воплотился в духовно-психосоматического человека… Такая ситуация, – и что вышло при раскопке этого корабля, – прекрасно отображена в весьма поучительном романе Стивена Кинга “Томинокеры”.).

Поворот-наклон туловища в сторону (туловищная торсия), нарушение осанки в боковой плоскости – символ того, что мыслями, душой и сердцем человек стремится в одну сторону, к одной цели, а жизненная дорога, по которой он идет, ведет в другую сторону, к другой цели. Чем больше выражен поворот и/или наклон туловища в сторону, тем сильнее расхождение желаемого (разумом, душой и сердцем, которые обычно – но не всегда – совместно стремятся к чему-то и/или кому-то одному и тому же) и действительного (то есть того, как и с кем фактически приходится жить и куда идти-двигаться). Как правило, туловищная торсия – это часть какой-то более сложной позы: с участием рук и ног, являющейся телесным отображением какой-то более сложной символики. Популярное ныне исправление нарушенной осанки (кривой фигуры) потому и не дает стойких результатов, что остается разнонаправленность желаемого и действительного векторов жизненного пути.

Болезнь Бехтерева – филогенетически кальцификация структур позвоночника и мышц спины напоминает образование защитного панциря у ползающих и медленно передвигающихся животных типа черепах или броненосцев. Психологически такой человек испытывает сознательный или, реже, бессознательный – и, как правило, морально обоснованный – страх и бессилие и как бы уползает от некой опасности “сверху”: от высших сил, бога, совести, начальства, конкурентов и т.п., одиноко ползет по опасной и чужой территории, по которой ему нельзя: не имеет права, не хватает сил и т.п. идти стоя, прямо (“собьют”). На всем пути от этой опасности невозможно защититься, негде укрыться, и он надежно защищает духовно-психосоматическим “панцирем” спину от реальной или выдуманной возможности (смертельного) нападения сверху, чтобы более сильные враги, конкуренты или противники не “запинали”, не “затоптали”, не “раздавили”, не “задолбили”, не “заклевали” и т.д. Имеется сочетание неодолимого желания (сильной потребности, крайней необходимости) двигаться вперед и именно этим путем, этой дорогой, по этой территории и одновременного сильного и обоснованного страха перед некой опасностью; поэтому защитный панцирь – крепость-панцирь и нужен для того, чтобы укрыться-спастись от нападения. Разумеется, как и во многих других подобных случаях, образование кальциевого панцыря вызвано взаимодействием психологической причины и соматической основы – (редкого) генетически обусловленного биохимического дефекта кальциевого обмена. Работает правило: “враги твои – ближние твои”, и чем опасней враг, тем он “ближе”. В профиле личности иногда имеется “примесь” самобичевания.

Грудной кифоз – часть позы, в боксе соответствующей глухой защите. Символ закрытости человека, так как его, ослабевшего или бессильного, спереди “бьет жизнь”, причем этот удар наносится в душу и сердце, и чаще это делает друг, партнер, соратник, член семьи – “враги твои – ближние твои”. Порой, человеку некуда отступить, чтобы “оглядеться” и “сманеврировать”. Всегда есть элемент ситуационных пассивности и глупости – непонимания ситуации, того, за что же бьют, и как победить (выпутаться). Такая деформация грудной клетки нередко сочетается с патологией бронхов и легких (душа-легкие), ЦНС (мозг-разум) и шейного отдела позвоночника (по личному опыту знаю, что грубые и асимметричные скрытая или явная вертебробазилярная недостаточность, венозная и ликворная гипертензия в задних черепных ямках, скрытая ишемия затылочно-височной коры и мозгового ствола, вертеброгенное воздействие на артериальный приток и венозный отток, раздражение и/или недостаточность шейного симпатикуса – весьма частые находки при кифотической и других деформациях позвоночного столба и грудной клетки).

“Вялая” (“запавшая”, морщинистая) грудь (молочная железа, внутреннее анатомическое содержимое которой, по сравнению с прежним и/или с должным, (не)восполнимо уменьшилось) – символизирует постоянную или приобретенную неспособность женщины “вскормить” и любовно вырастить чью-то (все) еще детскую душу (точнее даже, не только душу, а духовно-психосоматическое целое) – ребенка или взрослого, мужа или сына и т.д. – одухотворить ее, наполнить любовью и смыслом жизни – до того момента, с которого человек сам способен – и обязан! – обеспечивать себя, свой духовно-психосоматический рост, и отвечать за себя. Как написано в Библии, Бог создал Еву, первую женщину, из ребра Адама. Рёбра – это костно-хрящевая основа упругой прочности, подвижности (чтобы была возможность сделать духовный и биологический “вдох”) и стабильности грудной клетки, защищающая сердце и легкие от повреждения. В грудной клетке, согласно христианской традиции и культуре (в народной интерпретации), находится душа и любовь-сердце, и поэтому женщина создана для того, чтобы вырастить, защитить и сохранить души мужа-мужчины и детей и своей любовью – научить их любить, а женская грудь – символ этого вскармливания, и даже слово “мама” этимологически восходит к латинскому “mamma” – “женская грудь”.

Другая сторона этого, в большей степени культурального, чем медицинского, символа-симптома заключается в том, что о зрелости человека можно говорить, когда он не только сам перестал нуждаться в духовной, когнитивной и эмоциональной “груди”, но и в состоянии “вскормить” своих, еще нуждающихся в таком “вскармливании”, библейских “ближних”.

Отсутствие молока – нередкое свидетельство явного или тайного нежелания вскармливать своего ребенка – или его ребенка; отвержение младенца – или его отца, который, по мнению женщины, еще незрел или слаб душой и нуждается в духовном вскармливании. Хотя кормящая мать таким способом наказывает взрослого, но страдает ни в чем не повинный ребенок. Также это нежелание может проявляться в виде мастита, мастопатии, особенно если оно сопровождается желанием нанести вред ребенку или взрослому.

Рак молочной железы – крайняя форма самонаказания, самопокарания, возможно, за то, что вскормила злодея, негодяя и т.п.

Галакторея – может символизировать потребность женщины “вскормить” кого-либо (еще). Если речь идет о мужчине с галактореей и/или гинекомастией, то это может свидетельствовать об усилении в нем женского начала, в том числе и в плане духовного “вскармливания” кого-либо.

Впалая (хилая) грудь (передняя грудная стенка) – символ “жизненной немочи”, слабости или болезни духа, неверия в свои моральные и духовные силы и возможности (или “вбитая” кем-то уверенность в этом); отсутствие любви, неспособность самому делать свою жизнь, ставить и реализовывать большую и стòящую жизненную цель. Это может быть явный или тайный духовный пессимизм и уверенность в плохом (по причине своей слабости) жизненном финале по типу самореализующегося пророчества: впереди нет того “ради чего стоит жить”, “никто/ничто не ждет и не светит”, “не будет любви” и т.п. Такими интерпретациями часто пытаются скрыть леность души и/или ее следствие – страх. “Слабая” грудь нередко сочетается со “слабыми” руками – нет сил и умения работать, что-то рукотворное делать, так как руки символизируют работу, деятельность. Такие часто ищут опору – “сильную половину” в жизни, к которой любовно-паразитически привязываются.

Нечистая кожа на груди (передней грудной стенки): сыпь, болячки, чирьи, неприятный запах пота – символ черной души, аморальности, неверия ни во что, игры чужими чувствами, жестокости, душевной черствости и т.п. Когда кожа очищается – это значит, что душа человека (навсегда или на время) тоже “очистилась”. Нечистая кожа груди – это свидетельство того, что “тайное стало явным”, но это явное может отталкиваться человеком в подсознание – “сознательно не осознаваться”. Бывает, другие говорят человеку: “что же ты делаешь”, а он все равно не осознает или делает вид, что не осознает, не сознается, не признает, то есть “сохраняет лицо”, “честную мину при плохой игре”. Как правило, после очищения кожи – символизирующего сброс, удаление “дурного” из души и сердца, моральное и психосоматическое состояние человека на какое-то время значительно улучшается.

Нечистая кожа на спине (сыпь, чирьи, болячки и т.п.) – символ плохого, нечистого, находящегося сзади, близко или вплотную подобравшегося с тыла: наличие скрытого врага, предателя, опасного человека в жизненном тылу: в семье, на работе – “враги твои – ближние твои”. Этот враг уже нанес или наносит в тылу вред: гадит, пакостит, вредит, грабит, крадет, “роет могилу”, а человек этого “сознательно не осознает” или смутно чувствует. Другое – человек сам к кому-то подобрался сзади, и тогда это – “тайное стало явным”. Также может свидетельствовать о том, что человек что-то душевно или любовно нечистое совершил – оставил – в прошлом, актуальном для какой-то нынешней ситуации или жизни в целом, и в данный момент это прошлое “аукается” в настоящем – “тайное стало явным”. Болезненный, патологический симптом – это, вспомним, материализовавшийся в теле (телесно воплощенный, соматически спроецированный из “Я”-мозга по типу заметания мусора под диван) внешнесредовой патогенный Символ, от которого человек, по крайней мере, его здоровая часть, стремится избавиться. То есть болезнь, симптом – признак борьбы личности, а врач – союзник-помощник в этой борьбе.

Желтизна кожи – символ того, что что-то, какая-то моральная отрава, “семантический яд” полностью “пропитали” жизни человека, первично проникнув-попав из разума, сердца, души или живота-жизни (повседневности). Важны сопутствующие симптомы: кардиальные – любовь-сердце, кранио-церебральные – голова-ум, пульмональные – душа-легкие, абдоминальные – живот-повседневная жизнь. Такой “желчный” человек, “отравив” свою жизнь, вольно или невольно начинает отравлять жизнь окружающим, в первую очередь, своим библейским “ближним”.

Потливость кожи – символическое свидетельство того, что человек добровольно (разочарование, раскаяние, изменение обстоятельств или планов) либо по принуждению (страх разоблачения, наказания или др.) тайно или явно “возвращает”, “отдает” что-то “чужое”, тайно или явно присвоенное, взятое или отнятое, что-то, морально, по праву ему не принадлежащее. Причем он отдает то, что не смог, не успел либо не сумел воплотить в свою жизнь, что “хранилось” только в его голове в виде сознательных или подсознательных желаний, мыслей или помыслов. Потливость – это признак того, что “тайное стало явным”, даже если человек это отрицает либо не осознает.

Если кожа при этом красная (вазогиперемия) – то он стыдится своего деяния-поступка и кается в нем, отдает-возвращает от стыда, с охотой и облегчением, как искупление греха; такого в это время можно разговорить, и он облегчит свою душу. Такие часто отдают-возвращают “мимо”: нагрешил с одним и в одном, а отдает другому (который здесь не причем) и не то.

Если кожа бледная (вазоишемия) – то человек отдает-возвращает (или только делает вид) от страха, оттого, что поймали, загнали в угол, и делает это с большой неохотой, под давлением-принуждением, чтобы не пострадать и вообще не лишиться всего, и отдает обычно не то, что взял-украл, а какую-нибудь ненужную дрянь-безделицу. У таких пот всегда холодный, порой, ледяной (ручьем) – “горячего потного страха” вообще не бывает (бывают “красные трусы”, но они обычно “сухие”, “атропиновые”).

“Бледные” (см.: “бледные” и “красные”), которых заставили “попотеть”, всегда стремятся выждать момент и тайно и, порой, жестоко отомстить тому, кто это сделал. “Бледные” – это “люди лунного света”, и, как правило, жизни “на свету”, на людях, в обществе, предпочитают уединение и жизнь “в полумраке”.

Когда “красные” или, что гораздо реже, “бледные” чем-то добровольно, от души делятся, то никогда не потеют.

Если что-то “просто так” дарит “бледный”, то нередко это либо никчемное и ему ненужное, либо он просто от чего-то избавляется. Никогда не нужно брать у них подарки в тот момент, когда они потеют: этот подарок или “от страха”, или это плохая вещь, например, “найденная” или присвоенная, которая может принести вред, причинить зло, доставить неприятности (под видом подарка “бледный” запросто может и просто подставить, – но речь в данном случае, разумеется, идет только о монопараметрическом сравнении, есть еще ум, мораль и т.д.).

Сами “бледные” очень любят получать подарки и пользоваться услугами, но почти всегда “забывают” отблагодарить. Также, отвлечемся на время, не нужно лишний раз есть пищу, приготовленную “злым”, “плохим” или незнакомым “бледным”: хорошее они редко подадут-предложат, но могут скормить и испорченное, либо потом за этот “обед” придется расплачиваться в неадекватно большем объеме. Примечательно, что сами “бледные”, если их кормит “бледный”, едят мало или отказываются – но потом подробно обсуждают, что и почему им дали. “Бледные” предпочитают есть в одиночестве, вкусно и сытно, либо при (желательно зависимых) “своих” или доверенных лицах, так как один из их многочисленных страхов и опасений – боязнь отравиться. Также боятся они замараться (любят и ценят чистоту, но при этом не любят убирать), подхватить инфекцию, замерзнуть, загрипповать, простудиться.

Характерно, что “бледные” часто любят “прятаться”-кутаться в меха, особенно когда начинают “озираться”, – это специфическое состояние “бледных”, не имеющее аналога у “красных”, и признак морально-психосоматической декомпенсации: “они” узнали, меня поймают и т.п. Возможно, эта атавистическая “тоска по меху-шерсти” досталась им от какого-то “предшественника” – мелкого млекопитающего…

(процесс жизни непрерывен, и живое всегда происходит только от живого, и, если “отмотать” культуральную и эволюционную (культурально-эволюционную) спираль “назад”, то можно выяснить, что в моменты “озирания” в “бледном” “заговорил” предок-любитель тайного ночного промысла, вечно боящийся поедатель мелких слабых существ, остатков пиршеств крупных хищников, чужих запасов, отходов и т.п. Это грызун, норка, мышь или кто-то в этом “тихом и пугливом” роде. “Красные” же, если хорошенько “отмотать эволюцию”, происходят от “гривастых”, и поэтому любят пышные шапки, воротники. Разумеется, речь идет о чистых типажах, что встречается редко).

…Если что-то дарит “красный”, то, либо от души, либо искупает вину, особенно если в это время потеет. “Красные” – щедрые дарители, и часто их подарки очень дорогие, по ценности не соответствующие моменту и поводу.

По способу удаления жидкости из организма “красные” преимущественно потеют; мочи образуется относительно мало и она насыщено-желтая, концентрированная (как и в жизни, отдают мало, но хорошее; но если их обидеть, то “из принципа” не отдадут ничего), у них чаще микрокристаллурии (не все отдали, много еще чего осталось, так как нередко страдают жизненным переизбытком), но крайне редко – почечные камни.

“Бледные” редко потеют и чаще мочатся. У них редко бывают микрокристаллы и очень часто формируются почечные внутрилоханочные камни – символическая соматизация переизбытка украденного-присвоенного, заработанного или накопленного: идей, мыслей, вещей, должностей, научных регалий, власти, возможностей, полномочий и другого, в жизни накопленного, но не пригодившегося, не утилизированного. Даже, выбрасывая-теряя эти, по сути, балласты-отходы своей жизни, они все же жадно пытаются их придержать, приберечь – “заскладировать” на выходе. Моча нередко гипотоничная и в большом количестве (“пустая” моча – могут отдать много, но это не ценное, а хлам либо мелочь).

Специалистам по “моментальной ярлычковой” диагностике, обладателям “орлинно-фельдшеринного” взгляда напоминаю, что почти любая личность мозаична, и можно быть “бледным” в одном и “красным” в другом или быть в чем-то и “бледным” и “красным”. Можно “бледнеть” в одно время суток (сезон года) и “краснеть” в другое, причем даже по отношению к чему-то одному и тому же. Цвет кожи – это динамическое отражение внутренней противоречивости каждого человека в конкретный момент.

Вонючий пот – символ (порой, “аварийного”) избавления от чего-то дурного, имеющегося в жизни. В эти минуты с такими нужно быть внимательным, так как это редкий момент, когда “тайное стало явным”. От людей с вонючим пòтом желательно держаться подальше, чтобы специально либо ненароком “не замазали”, “не замарали”; даже если это родные или близкие, ибо “враги твои – ближние твои”. Для интерпретации имеет значение, это общая или региональная потливость: лоб, грудная клетка, пах, стопы и т.п.

Сухость кожи – символ серьезной нехватки. Человек давно лишен чего-то важного и нужного, и это неблагоприятно сказывается на его жизни – всей или некоторых ее аспектах. Регионарная сухость кожи встречается достаточно часто и, применимо к рассматриваемой теме, указывает на то, чего конкретно не хватает. Сухая кожа головы или лба – “сохнет”-страдает разум, и нет нужных или свежих идей, планов и мыслей по поводу настоящего или будущего; сухие губы – нет любви (неутоленная жажда поцелуев и т.п.) или вкусной, приятной, желанной “духовной” либо обычной пищи. Сухость кожи грудной клетки свидетельствует о том, что “сохнет” душа – и нет смысла в жизни, либо это “сохнет” сердце – и тогда нет любви. Сухая кожа ног указывает на то, что человеку впереди “ничего не светит”: нет и не предвидится желанной, приятной, полезной жизненной дороги в виде интересной специальности или профессии, возможности карьерного роста, удовлетворения научного честолюбия или др. Сухость кожи рук – свидетельство того, что нет и (пока) не предвидится настоящего “живого” дела, полезной работы, деятельности, а то, чем занимается человек, его не вдохновляет, не устраивает, ему не нравится, “приелось”, “опостылело”; причем речь может идти как о производственных, так и о домашних делах. Если кожа сохнет и шелушится, то это символизирует о том, что в жизни человек (зная или не зная об этом, не осознавая или не признавая(сь) этого) несет серьезные явные или неявные (но не тайные) потери, либо у него крадут – кто-то или он сам – карьеру, мысли, любовь и т.п., и в таких случаях тоже “тайное стало явным”. Существенно, что такие потери и ситуации, их вызывающие, нельзя однозначно рассматривать только с отрицательной стороны. Человек может сознательно чем-то жертвовать, терпеть временные лишения, чтобы избавиться – выбросить, сбросить из жизни все то, что мешает либо как-то по-иному препятствует его движению вперед, к намеченной и желанной цели.

Сальность кожи (сальная, жирная кожа). Так называемое “кожное сало” – это не жир как продукт адипозоцитов, а детрит – аморфная, структурно не оформленная масса, являющаяся секретом сальных желез. Перед тем, как попасть в сальные железы, оно образуется из избытка поступивших с кровью питательных веществ, которые по каким-то причинам не были метаболически востребованы местными паренхиматозными и стромальными клетками, не запаслись впрок в виде жировых и иных (гликоген и т.д.) отложений, не были фагоцитированы и поэтому стали скапливаться в межклеточном пространстве, вступать с местно образующимися клеточными шлаками и между собой в перекрестные биохимические реакции, превращаясь в биохимически инертное и структурно-функционально бесполезное балластное вещество. Эта слизеобразная, студневидная или более густая масса не способна элиминироваться из подкожных пространств – областей своего образования и избытка-скопления, через венозно-лимфатическую систему (к чему также предрасполагают застой крови и нарушение лимфодренажа – следствия длительного аффектогенного позного мышечного напряжения, посредством перераспределения объемов крови приводящего к образованию и длительному персистированию отечно-экссудативных депо в подкожно-жировой клетчатке), и она частично попадает в сальные железы, в которых, превращаясь в секрет, еще более гомогенизируется и загустевает, приобретая характерную мелкотворожистую, салообразную консистенцию; не элиминированная часть этой балластной массы местно (не только в подкожных пространствах) уплотняется и патоморфологически организуется, вызывая гиалинозы, амилоидозы и т.п.

Выводные протоки сальных желез своими порами открываются на поверхности кожи и удаляют “кожное сало” наружу. При избыточном выделении “кожное сало” покрывает поверхность кожи толстым слоем, придавая ей характерный “сальный” вид, а также препятствует ее самоочищению от ороговевших эпителиальных клеток и частичек налипшей грязи, блокирует потоотделение и является питательной средой для патогенной и условно-патогенной микрофлоры.

Не следует забывать, что местно-подкожный избыток инертного балласта-субстрата, выделяемого сальными железами наружу как “кожное сало”, мог не первично образоваться (вследствие местного избыточного воплощения части общей соматической проекции какого-то Символа-Образа), а быть “экспортированным” из другого анатомического региона(ов), стремящегося (вследствие известного “эгоизма” органов и тканей, их иерархической важности для организма – в целом и в конкретный момент – и степени “доступа” к эфферентным психосоматическим “вожжам” для “эгоистического” улучшения собственного кровообращения, лимфодренажа, элиминации шлаков и т.п.) “избавиться” от выполнения “неблагодарной работы”, требующей материальных, временнЫх и энергетических затрат, по хранению или переработке занимающей место балластной и потенциально опасной – амилоидоз и т.д. – массы (см.: “экспорты” шлаков, экссудатов и т.д.). В конце абзаца добавим, что “кожное сало” можно рассматривать как удаленный из организма избыток патогенной, позитивной либо нейтральной внешнесредовой информации, инертно и бесструктурно овеществленной в теле.

Вышеперечисленное позволяет рассматривать сальную, жирную кожу как символический симптом-признак выделяемого наружу – “всплывающего” из психосоматических “захоронений-глубин” (см.: “Отеки общие и региональные” – вместе с ожирением, обычные спутники сальной кожи) на поверхность “Я”(-тела) – какого-то избытка-излишества в различных аспектах жизни человека; причем сальная кожа – это всегда момент проявленности имеющейся проблемы, когда “тайное становится явным”. Чего-то или кого-то, (духовно-)психосоматически ранее воплотившегося и/или в данный момент воплощающегося в человека, стало настолько много, что его (их) невозможно удержать и/или с толком потребить, и оно (они), по этим или другим причинам ставшее бесполезным-нежеланным и невмещаемым-переизбыточным, добровольно(-принудительно) сбрасывается или теряется помимо воли.

Но есть, вспомним, и другие возможности-каналы удаления лишнего-ненужного, включая “перескладирование” балласта-излишка в собственном “Я“-мозге-теле, что клинически может проявляться перемещением области повышенной сальности кожи, например, с живота на голову или др., и миграцией другой имеющейся местной патологической симптоматики. Обычно идет многоканальный сброс-избавление-прятание-(пере)захоронение невмещаемого (позитивного, нейтрального и/или опасного) излишка, если невозможно прекратить воплощение, уменьшить скорость соматизации или величину кванта телесно овеществляемого внешнесредового Символа (информации). Другой вариант, обычно осуществляемый параллельно со сбросом, – это миграция клинических и патоморфологических проявлений наличия излишка, например, когда субстратный излишек местно проявляющийся в виде сальной кожи головы, лица и шеи (или др.), при помощи механизма “сепарации давлением” перемещается по паравазальным или межтканевым пространствам в ближайшие прилегающие или более дистантные ткани, где (натечно) скапливается и трансформируется в насморк, пиорею, микседему, тимомегалию и т.п.

Примерами жизненного избытка-излишества, проявляющегося сальной кожей, могут служить случаи, когда одновременно делается много дел, каждое, все или многие из которых требуют отдельного большого участия, и поэтому эти дела, несмотря на жадное “желание действия” и жажду материального и/или иного бонуса-результата (когда всегда “всего мало”, всегда “хочется еще и еще” – зачарованность, затягивание сиреной-омутом-ситуацией), полностью или частично бросаются и начинают приходить в упадок. Тогда человек плохо владеет положением дел на производстве, ферме и т.д., теряет нити управления, у него разбегаются сотрудники, скапливается нераспроданный товар, падает прибыль и т.п.

В практике мне доводилось сталкиваться с подобными случаями, например, когда владелец массы базарных “точек”, киосков и мелких магазинчиков, не желая никому доверить управление хотя бы одной торговой точкой из-за тотального недоверия к людям (“все они воры!”), тянул непосильную лямку один, неся финансовые и материальные потери – и, разумеется, теряя здоровье, в частности, страдая от сальной кожи, а также себореи, прыщей и т.п.

Бывает, что сальность кожи – это признак такого переизбытка-нерастраченности любви, нежности, чувств или переживаний, что наступает их полное либо частичное “недержание”: неразборчиво-прилипучие влюбленности-привязанности, спонтанные или по малейшему – “гомеопатическому” – поводу бурные “выбросы” положительных↔отрицательных эмоций и т.п. Нередко у таких сверхлюбвеобильных и эмоционально и сексуально (реально или “(при)сочиненно”) фрустрированных женщин кожа, например, лица и щек не только сальная, но и с характерными клиническими проявлениями эстрогенного дерматита.

Может быть и такое, когда у одного голова крайне перегружена мыслями (“эскадрон моих мыслей шальных”), идеями и прожектами-планами, а другой, подобно жонглеру, пытается одновременно реализовать индивидуально непосильное множество (вроде бы) “важных”, (кому-то) “нужных” и “интересных” задач.

Также это могут быть ситуации примитивного материального “обжорства” (в “активной фазе”), когда перезаработанные (перенакопленные или перенаворованные) и продолжающие (пере)поступать большие деньги или материальные блага буквально “утекают сквозь пальцы”, неудержимо “пускаются на ветер”, раздаются, теряются, портятся и (нередко с облегчением) выбрасываются.

Я заметил, что очень часто финансово-материальное “обжорство” сочетается или чередуется с гастрономическими излишествами; мне приходилось сталкиваться с такими субъектами, и у них тоже была (местами) очень сальная и нечистая кожа, жирные волосы и т.д.

Обычно перечисленные потери не утилизированных психо-телесных и жизненных излишков (и способы избавления от них, включая внутрипсихосоматическое “перепрятывание”) комбинируются и/или чередуются между собой, причем (всегда причинно вторичному) выделению избытка кожного сала соответствуют эквивалентные по “дозе” (кванту воплощаемой внешнесредовой информации) и синхронные или несколько опережающие по времени (всегда причинно первичные) “выделения” балластно-избыточного (духовно-)психического, которое, согласно личностной символической интерпретации имеющегося не утилизируемого жизненного избытка – того, чего (в данный момент) “так много, что оно уже лезет через край”, – соматически спроецировано строго на олицетворяющий этот переизбыток телесный регион.

Существенно, что, как правило, подобные потери-“сбросы” излишков одновременно и в эквивалентных объемах происходят и во внешнем (духовно-)психосоматическом – виртуальном “Я”-мозге-теле – данного субъекта. Поясним, одновременно имеющийся (в обоих “Я”-телах) суммарный воплощенный излишек-избыток психосоматически воплощаемого внешнего символического обычно неравномерно распределен между материальным и виртуальным “Я”-телами (этими двумя живыми – каждое по-своему – и “сообщающимися” “Я”-телами-“сосудами”), и в данном случае под эквивалентным объемом (дозой) виртуального объема виртуального излишка подразумевается та часть от общего количества избыточного, которая не воплощена – “не вошла” сразу или не воплощалась – в биологическом человеке.

Нередко не воплощаемый (не входящий, не помещающийся) избыток внешнего символического – как (под)сознательно соматизируемый самим алчущим человеком, так и самостоятельно, без ведома-согласия “Я”-тела инвазивно в него соматизирующийся – с целью уменьшения потери навсегда или на какое-то время полностью “перегоняется” в виртуальное “Я”-тело – и наоборот.

Также бывают ситуации сознательного или подсознательного тайного перебрасывания-прятания иначе теряемого излишка в чужую виртуальную и/или биологическую психосоматику(и). Некто, например, будучи большим начальником, был, как говорят, “большой и толстый”, вечно потел и имел сальную кожу. Но пришлось на время с кем-то поделиться доходами или полномочиями, и тогда первый похудел, а второй – поправился. Затем, когда миновало опасное время, второй лишился полномочий или доступа к “кормушке” и вновь стал “бедным и стройным”, а первый, вернув утраченный на время избыток доходов и власти, наоборот, снова поправился, стал потеть и мучиться от сальности кожи (и многого-многого другого…). И таких цепочных пассажей-“перепрятываний”(-“перескладирований”) излишков по разным биологическим и виртуальным “Я”-(“кладовкам”-)телам может быть много – и недаром говорят: “откуда-то на голову счастье свалилось (или куда-то пропало)”, но, как понятно, при поиске источника такого “счастья”, как и внезапно появившейся (или усилившейся) вместе с этим “счастьем” сальности кожи, (знающему человеку) всегда можно выявить причинно-следственную связь с потерей чего-то у библейского “ближнего” или, наоборот, желанным освобождением этого “ближнего” от каких-то болезни и/или слишком тяжелого либо объемного жизненного груза (“враги твои – ближние твои”).

Кроме степени выраженности сальности кожи, при анализе конкретных клинических случаев важно учитывать ее морщинистость – старость-молодость, тургор, влажность, цвет, гипо-, де- или гиперпигментацию. Важны здоровая красота, степень гигиенической ухоженности и запах (здоровый, больной, приятный, неприятный) от осматриваемого кожного региона. Также анализируется состояние всех подлежащих тканей, наличие и характер патологических (и косметических) кожно-подкожных и других морфоэлементов и т.д.

Разумеется, при таком анализе всегда и в первую очередь учитывается культурально-символическое значение данной части человеческого тела – и всегда в индивидуальной интерпретации конкретного субъекта в данный конкретный жизненный момент, ибо взгляды людей часто меняются. Это необходимо для того, чтобы не скатываться в “мясную медицину” или “тварную медицину”, когда бездуховный или “тварный” врач (как продавец (не)здоровья-болезни, окончивший “тварный” медицинский университет – порождение “тварно(-товарного)” общества), бессознательно и по невежеству игнорируя важнейший духовно-нравственный компонент – истинную причину психосоматической болезни, являющейся всегда и только духовно-психосоматической болезнью-страданием! – “тварно” лечит “тварную” (так называемую (бездуховно- или неморально-)“психосоматическую”, или, что гораздо чаще, практически, (почти) во всех случаях, даже (“безголово”-, “безмозгло”- или “беспсихо”-)соматическую) болезнь у “тварного человека” – как простого “умного животного”, “ходячего психобиологического “Я”-мозга-тела”. Поэтому еще раз вспомним: “анализом” в нашем случае называется не общепринятый медицинский осмотр и т.д., который всегда подразумевается (“спасти тело – потом более высокие метафизические задачи”, пишет Менегетти) – ибо эта работа рассчитана, в первую очередь, на врачей-практиков и ученых в области медицины, придерживающихся аналогичных или близких взглядов на причины и механизмы развития духовно-психосоматической патологии; наш анализ – это семиотическая культурально-символическая интерпретация всего массива общей и местной, явной (наружной) и тайной (внутренней) патологической симптоматики, точнее, вычлененного психосоматического “вклада” в общую болезнь как сумму психосоматического и терапевтического (хирургического), психосоматической “доли” или “части” имеющейся симптоматики (о чем еще будет сказано далее). Такая интерпретация осуществляется для поиска, обнаружения, анализа, изучения и, при необходимости, искоренения или хотя бы ослабления следующих моментов-факторов: а всех (а их много!) маркеров-коррелятов внешне-событийных проявлений имеющейся у пациента психо-телесной патологии: у каждого (явного и тайного) симптома есть свой (явный или тайный) внешне-событийный поведенческий коррелят; б внешнесредовых и психосоматических поводов-микротриггеров (их тоже много!) – тайных и всегда дифференцированно действующих перцептивных или эндорецептивных условно-рефлекторых активаторов появления или усиления симптома(ов), синдрома(ов) или болезни(ей). Каждый из этих микротриггеров, тоже вспомним, активирует только “свое” строго определенное, нейроанатомически локализованное звено в “Я”-мозге – точку-зону первичной вспышки возбуждения, вызывающего появление микроассоциации в микропопуляции нейронов, членов ансамбля нервных клеток, образующих аффективно-когнитивную структуру. Они, эти нейроны, первично возбудившись, как “запал”, глобально и одномоментно активируют своими импульсными посылками всю аффективно-когнитивную структуру – генератор “разворачивания” в психике патогенного Образа, который тут же начинает соматически проецироваться, заряжаться-подпитываться возвратными соматопсихическими импульсами и т.д. Причем это Образ или всей болезни, или только какой-то ее части: то есть тогда это простенький минорный Образ симптома(ов) или синдрома(ов) – такое вполне возможно, если имеющаяся клиническая картина обусловлена поочередным или одновременным психосоматическим действием не одного, а нескольких патогенных Образов (вследствие одновременного присутствия в “Я”-мозге-теле нескольких воплощенных патогенных Символов), ассоциированных (одна полисимволическая/полиэтиологическая болезнь) или действующих независимо друг от друга (несколько моносимволических/моноэтиологических болезней); и самый важный пункт: в эта семиотическая культурально-символическая интерпретация картины болезни необходима для поиска-обнаружения (и последующих нейтрализации и – в идеале – полного искоренения) истинной этиологии психосоматического заболевания – места-события (или, что чаще, – группы мест-событий, разбросанных в пространстве и времени (земной) истории жизни субъекта), являющегося подлинным генератором, источником, а также “хозяином”-“отцом” своего “сына”: одновременно и посланника, и глашатая, и агнца, и (защитника-)воина внешнего мира – патогенного внешнесредового (микроба-)Символа(ов), тайно или явно (внаглую) первично (“вгрызающегося”)-самовоплощающегося в психику жертвы-раззявы-человека – своего будущего (полу)раба-(полу)господина, в которой первично приживляется в виде захватнического Образа-доСущности (проОбраза Сущности). Приживившись, Символ-Образ “зовет” другие Черные Символы (разумеется, во внешней символической реальности есть и “Белое Воинство” – Белые Символы, наши многочисленные друзья-спасители; но в данной работе речь идет о психосоматической патологии), которые, тоже, материализовавшись в “Я”-мозге, “кличут” других своих черных воронов-собратьев; и этот процесс (годами-десятилетиями) продолжается до тех пор, пока паразитирующие в (духовно-)психосоматической сфере человека Символы-Образы-Сущности слепо, – как и их биологические, то ли проявления-аналоги, то ли собратья-паразиты, – (окончательно) не погубят душу и не уничтожат тело своего (временного) пристанища-хозяина, при этом – “…вот в чем вопрос!” – глупо и бесцельно (или нет?) погибнув вместе с ним. – Так “Кто” или “Что” есть умирающий человек и скольких – прижизненно в него воплощенных – он уносит с собой в могилу. А если не в могилу, то – “куда”?

“По одежке встречают, по Уму провожают”. Боюсь, что наше (ли?) бесстрастное Сознание как Вечный Мировой Ум (или “Черный квадрат” Казимира Малевича), к которому, в ответ на его “Вечный Зов”, так стремятся внешние Идеи-Символы (эти внетелесные Образы), – по сути, тоже Умы(-“Черные квадраты”), абсолютно равнодушен к судьбе своего временного материального пристанища – биологического, тварного “Я”-мозга-тела; и нам – как “высшему проприовисцероцептивному Я” – (возможно) остается только уповать на свою – данную нам Кем-то – Душу, чтобы Она перед Умом замолвила за нас словечко.

Очевидно, только немногие “Я”-люди настолько слились со своим Умом-Сознанием, что стали подлинными “Человеками Духовными” или “Человеками Разумными” – теми, которые, хотя и “в этом мире, но не от мира сего”. Большинство обычных смертных даже со своей Душой (как я (тоже) полагаю, стоящей ниже Ума) не в ладах – где уж тут до Ума достучаться! (Именно таким – без- или мало-умным – во время выборов и говорят: “голосуй сердцем”.). Возможно, отсюда и сфинксово безразличие Ума к судьбе своей земной, такой бестолковой и греховной, телесной шкурке-оболочке, не способной (даже с помощью данного тварному человеку посредника – Души) понять и воплотить Его (и Демиурга) Замыслы как в собственную плоть, так и в “плоть” окружающего материального мира…

Но продолжим развитие “сальной” тематики. Можно одновременно иметь, как оно в жизни и бывает, какой-нибудь “джентльменский патологический набор”, например, следующий: себорею волосистой части головы, красные и “закисшие” глаза, старую (по сравнению с должной по возрасту) кожу лица, красно-бугристый нос, склеротически “вросшую” в лицо мимику-маску, обветренные губы и заеды в углах рта, угри и прыщи на лице, подмышки в кристаллах соли, сухую кожу рук с нейродермитом на локтевых сгибах, “климактерический горбик”, чистую спину, сальную кожу передней грудной стенки, вялую (женскую) грудь, стрии на торсе и животе, геморрой, тазобедренный целлюлит, “грязные колени”, отечные и пятнисто диспигментированные голени, вечно потные, вонючие и пораженные грибком стопы, пальце-подошвенный гиперкератоз и различную висцерально-железистую патологию – знающему человеку такая топика и фаза активности каждого из имеющихся хронических и “свежих” патологических процессов и исходов (остаточных явлений) бывших ранее заболеваний позволит, – анализируя, разумеется, жалобы и все остальное, – понять жизнь и поведение конкретного индивида в плане “человечности” сердца, разума, души, материальной и другой обеспеченности, определить уровень, качество и используемость его образования, характер профессиональной деятельности, социальный статус, верность избранной дороги жизни и этап жизненного пути. В частности, (в том числе и) об этом прекрасно и исчерпывающе пишет Антонио Менегетти – сам опытнейший специалист в вопросе о том, чья и какая семантика и какая конкретно житейская ситуация стоит за психосоматической патологией и всеми, – а не только медицинскими, – ее проявлениями. Тем, кто хорошо знаком с трудами профессора Менегетти (кто не знаком – пожалуйте на русскоязычный сайт в интернете www.onto.ru, где можно получить исчерпывающую информацию об авторе и всех его работах, заслугах и достижениях в области философии, искусства, психологии, психотерапии, бизнеса и многого другого), надеюсь, понятно, что я не дублирую и тем более не компилирую плодотворные идеи этого великого автора, глубоко изучившего не только психосоматическую патологию, но и природу человека и всего сущего в целом, а (имея высшее медицинское образование) подхожу к этой проблеме с другой – не охваченной маэстро – стороны, и если использую его идеи, мысли и высказывания, то всегда со ссылками на авторство Менегетти.

Возможны и другие интерпретации, если рассматривать кожное сало не как символ чего-то, хотя и избыточного, но нейтрального (уже “обезвреженного”), которое, – чтобы не “лопнуть” ненароком, – должно быть просто удалено из нравственно-событийной жизни и “Я”-тела, а если рассматривать его (кожное сало) как символ удаления из “Я”-тела – как внутреннего-живого – чего-то, (духовно-)психосоматического “покоящегося” или даже “мертвого”; того, что вошло, но не воплотилось в человека как “единство действия”, гармоничную структуру↔функцию↔цель, а превратилось в неживой(-мертвый) (духовно-)психосоматический “детрит”. Следовательно, удаление кожного сала может символизировать (частичное) избавление духовно-психосоматически “живой части” человека (эту его часть можно образно назвать “живым внутренним добром”) от “внутреннего покойника”, который, вспомним, нетленен, то есть еще не мертв, но и уже не жив; недаром сальная кожа нередко с виду как бы неживая, мертвенная. Косвенно об этом может свидетельствовать мое следующее наблюдение: я заметил, правда, (пока) не могу утверждать это однозначно, что мухи и другие некровососущие, питающиеся неживым-мертвым, садятся преимущественно (а у некоторых только) на сальную кожу (а также, что всем хорошо известно, на гнойнички, прыщи, ранки, болячки, струпья и т.п.), то есть на внешнее – и уже не человеческое – неживое-мертвое, отторгнутое и изгнанное человеческим внутренним-живым или (“самостоятельно”?) покинувшее живую часть “Я”-мозга-тела по другой причине (очевидно, такое самоочищение человека от овеществленной внутри него скверны – это позитивный процесс, так как фактически происходит Искупление – развоплощение и изгнание (части) психосоматизированного греха или своеобразный внутренний духовно-психосоматический “аутоэкзорсизм”). Наблюдение за тем, какие места тела (преимущественно) “облюбовали” мухи и им подобные, указывает (в том числе и) на то, что из этой области “выходит” внутренне-неживое(-мертвое), идет, по крайней мере, частичное изгнание-развоплощение “внутреннего покойника” (“Сущности”, “Чужого”, “Не-Я”), и в теле и духовно-психической сфере человека освобождается “место” для нововоплощения нового Посланца Духа – позитивного, живого внешнего Символа-Образа. Поэтому жирная (прыщавая и т.д.) кожа лба (и я часто убеждался в этом) – признак именно избавления от балластных, мертвых или вредных мыслей, и это шанс-возможность воплощения (в анатомически освобождающееся место) нового – благого, позитивного – Символа-Образа и, следовательно, появления новых живых, свежих, позитивных мыслей-идей; сальность передней поверхности грудной клетки – это избавление от духовной преграды (задней поверхности – от духовного груза-балласта, “наследства” прошлого) и появление смысла жизни и/или оживление души-сердца любовью (задней поверхности груди – уходит либо сброшен сердечный “груз” или “предатель”); жирная кожа ног – человек (навсегда или на какое-то время) прекратил идти по неверному, тупиковому, опасному, вредному жизненному пути (например, перенакопления материальных благ) и ступил на верную жизненную дорогу; сальность кожи рук (кистей) – человек перестал заниматься чем-то, какой-то деятельностью – лишней и/или избыточной, и поэтому мешающей, вредящей или убивающей, и у него появилось живое (рукотворное) дело; жирная кожа живота – символизирует удаление из бытовой и другой жизненной повседневности чего-то ненужного, балластного, вредного и т.д. – и все это, вспомним, жизненно проявлено (“тайное становится явным”), вот только не все окружающие, включая его самого, это замечают.

Чистая и (по-возрастному) красивая и здоровая кожа – “безгрешная”, “невинная” кожа является признаком внутренней духовно-психосоматической победы светлого, животворящего, и поэтому на нее не садятся мухи, возможно, “боящиеся” здорового духа-тела; либо как источник пищи оно просто их не привлекает – есть люди, на которых даже во время сна не садятся мухи и им подобная летучая “нечисть” (если они, разумеется, не перемазаны вареньем).

Я также заметил, что, по крайней мере, в ряде случаев (опять-таки, не могу утверждать это однозначно) на сальную, нечистую и т.п. кожу, то есть на места выхода-развоплощения (частей) “внутреннего покойника”, (почти) не садятся комары и другие кровососущие насекомые, питающиеся живой кровью и поэтому избегающие (“боящиеся”) всего неживого-мертвого, – случаи, когда человек оказался летней ночью на болоте в тайге или тундре среди тучи гнуса, не рассматриваю, и как, надеюсь, понятно, речь идет не об абсолютной закономерности, а об уловленных мною тенденциях. Также встречаются люди(-“репелленты”), которых никогда не кусают комары, и тут, в свете вышеизложенного, есть, о чем подумать. В случаях, когда кожа сальная (нечистая и т.п.) не всегда, а периодически, то мухи и им подобные тоже докучают не постоянно, а периодически, – и так же ведут себя комары.

Еще сальная кожа – это возможное свидетельство того, что разум, душа и т.д. полностью или частично порабощены, захвачены “внутренним покойником” (“Сущностью” или др.), который настолько “вырос”, что перестал “вмещаться” в своей телесной оболочке-“могиле”, и он “восстает” и “выбирается-выползает” наружу – в живой мир. В таком человеке (временно или навсегда) частично победило воплотившееся внешнее символическое (мертвое-)неживое Зло (Зло никогда не бывает живым): нет настоящего – животворящего – дела, пусто – “спокойно” – на душе и в сердце, некуда идти, незачем жить (и умереть) и т.д.

Также жирная кожа может символизировать о том, что в какой-то ситуации между человеком и живым делом (благой целью, чистыми помыслами, долгом, светлой любовью и т.п.) стоит (мертвое-)неживое “Нечто”, невидимо мешающее работать, отделяющее его от дела и т.д. Тогда, если у кого-то голова обсижена мухами, а на руках комары, то это свидетельство того, что он занимается каким-то живым, полезным, нужным, позитивным (рукотворным) делом, но по поводу своей жизни в целом или в частности не имеет живых, свежих идей, мыслей, планов, а те, которые имеются, как минимум, устарели, и человек, возможно, (еще или уже) не зная об этом, (мысленно) стал на путь регресса, который, если ничего не предпринимать, со временем “опустится вниз” (по психосоматической “лестнице”) и непременно отразится на повседневной жизни, деле-работе, смысле жизни и/или любви.

Но в любом из перечисленных и не перечисленных выше случаев (выделяющееся наружу) “кожное сало” – полагаю, верное свидетельство духовно-психосоматического присутствия в “Я”-мозге-теле (биологическом и “виртуальном”) одной из форм “внутреннего (“Не-Я”-)неживого-немертвого”, пусть и покидающего “внутреннее (“Я”)-живое”. Но в человеке, как и в материально проявленной (земной) жизни в целом, всегда что-то – и духовное, и психическое, и телесное – устаревает, становится ненужным, вредным, “внутренним покоящимся” или неживым-немертвым, и поэтому выделение кожного сала в целом является позитивным, очистительным процессом, процессом-избавлением, процессом-освобождением.

Очевидно, возможны и другие культурально-символические интерпретации симптома сальной кожи, но всегда необходимо помнить, что любая оценка должна быть, во-первых, комплексной, то есть проводиться с учетом всех имеющихся симптомов болезни, а не только одного из них; во-вторых, все симптомы всегда должны интерпретироваться на основе жизненного опыта, культурного багажа и образовательного ценза именно больного, а не врача (психолога и т.д.); врач же только помогает ему в этом анализе, умело и в нужный момент задавая вопросы-подсказки, а после, с рассматриваемых в этой работе позиций, помогает больному прозреть – составить и оценить общую картину его болезни как отражение его жизни.

Мочеиспускание – символ тайного сброса, слива, прятания и захоронения вне себя какой-то правды – деяния, поступка или вещи, скрытого дарения (как искупления вины), избавления от кого-то/чего-то.

Кристаллы в моче и в почечных лоханках и насыщено-желтая моча, как правило, в небольшом количестве – тайный дорогой подарок по причине любви, благодарности или как искупление греха или вины, а мало количество желтой мочи – признак того, что даритель стремиться, чтобы не было огласки.

Обильный диурез гипотоничной мочи (часто у тех, кто имеет камни в почках) – символизирует тайный слив и захоронение (нередко экстренные) каких-то следов деятельности, сокрытие какой-то тайной правды о делах и поступках либо того, что из неправедно нажитого, достигнутого, присвоенного или украденного необходимо надежно или навеки упрятать, чтобы преследующий умный по тому, что удаляется, не догадался, что присвоено.

В жизни такому тайному сливу нередко соответствует шумное, по типу рекламной компании или широко освещаемой в масс-медиа благотворительной акции, маскирующее и отвлекающее дарение какой-нибудь мелочи, например, раздача грошовых тетрадок или туалетной бумаги в бедных детдомах, милостыни нищим, принародные подарки нескольких самых дешевых машин ветеранам. Характерно, что такие “благодетели” за эти подарки никогда сами не платят, а любят организовывать благотворительные сборы (причем нередко все хорошее и ценное из даренного тайно выбирают и продают или присваивают). “Красные” никогда не проводят таких дешевых, подлых и обманных акций, а их проводят только “бледные”, причем иногда даже эти “бледные” в момент дарения этого барахла, вспомнив о присвоенном или тайно укрытом, от стыда покрываются характерным “бледным румянцем” или летуче краснеют. Камни в почках – символ плюшкинизма, глупой жадности, причем нередко в ущерб себе.

Если моча гипотоничная и дурно пахнет – человек (как правило, это “бледный”) тайно прячет или хоронит (заметает следы) что-то особенно плохое, гадкое, морально зловонное: много мочи – большое плохое (зло), мало мочи – маленькое. “Плохие” (сами или поневоле) “бледные” нередко любят золото и бриллианты, “хорошие” или хитроумные “бледные” – серебро (нередко они таким способом маскируют богатство или доходы).

Большое количество насыщено-желтой мочи с сильным, но нормальным или даже приятным (“витаминистым”) запахом – символизирует либо безумные траты (например, разгул со швырянием денег и ценностей), либо это свидетельство очень большой радости от прибыли, которой так много, что она лезет через край, или ей неодолимо тянет-хочется поделиться. Это может быть признак высокого заработка (“лавина денег”), крайне успешного дела, массы новых идей, головокружительного карьерного взлета и т.п.

Желтая и пахнущая моча чаще у “красных”, а прозрачная и без запаха – чаще у “бледных”. Когда моча желтая – человеку чаще жарко изнутри и снаружи, а когда бледная – чаще холодно как по психическому ощущению, так и телесно изнутри и на ощупь снаружи.

Малое, скудное количество мочи – признак того, что человек выжат как лимон, все или почти все истрачено или забрано. Если скудное количество мочи сочетается с отеками, то это свидетельство того, что человек начал копить, создавать запасы для какого-то жизненного рывка или просто на “черный день”, либо это приступ жадности или страха, что “отнимут” или что вдруг чего-то “не хватит”. По суточным колебаниям цвета и объема мочи (суточный анализ мочи по Нечипоренко, Зимницкому) можно проследить появление (приступов) страха или жадности и примерно знать, что с человеком творилось за день. Но всегда необходимо помнить, что бывают обманные радость и горе, самонаговоры и наваждения.

Потливость после периода нормальной или сухой кожи – это символ наполнения человеческой жизни смыслом и содержанием: есть, что отдавать. Если потливость сменилась обильным мочеиспусканием, то “явное стало тайным ”; если обильное мочеиспускание сменилось потливостью, то, наоборот, “тайное стало явным”.

Похудание общее – может свидетельствовать о том, что человек (порой, ошибочно думает, что) “расстался с каким-то прошлым”, “все отдал”, оплачивает или оплатил какую-то вину, долг, большой жизненный счет сполна и больше ничего не должен. Или говорит о том, что у человека нет насыщенной, полнокровной жизни, планов, мыслей, смысла, любви, цели, кормящего и обеспечивающего его дела, и душевные и физические траты, расходы, пусть даже и скромные, превышают поступление. Другой вариант – затянувшееся тревожно напряженное ожидание нового дела (должности, назначения) и внутренний отход от имеющегося дела – его “сбрасывание” из головы, сердца, души и жизни-тела, и похудание символизирует такое сбрасывание. Региональное похудание помогает понять, что конкретно с человеком происходит (о других аспектах регионального похудания написано отдельно). Если это не похудание, а общее или локальное обезвоживание, то это символ траты и нехватки жизненных сил и энергии.

Отеки общие – символ избытка имеющихся, накопленных, но нерастраченных жизненных энергии и сил, которые впоследствии (как правило, уже в который раз) тратятся не на то или, что гораздо чаще, пропадают впустую. Нередко люди сначала отекают – как бы “заряжают” тело (водой-)идеей по поводу какого-то дела, – а потом “сбрасывают” жидкость. Такой сброс может осуществляться либо наружу, символизируя “изгнание” мечты-шанса-идеи из психики: полиурия, потливость, понос, рвота, гиперсекреция слюны, слизи и т.п., либо вовнутрь: гидроартроз, гидроцефалия, гидроторакс, кисты и т.д. – и тогда это символическое внутреннее тайное “захоронение” жидкостно воплощенной, но так и не осуществленной мечты, откладывание ее “про запас”, либо с этой идеей-мечтой, пусть и не нужной, чисто по-плюшкински жаль расставаться.

Иными словами, отеки свидетельствуют о том, что накопленная энергия (шансы) психосоматически не сублимируется и затем не потребляется в каких-то позитивных жизненных актах, а, “побыв” какое-то время около “деятельной части” организма, (с мочой, потом и т.д.) “выходит” наружу: пропадают идеи, исчезают дельные мысли, не реализуются планы, упускаются представившиеся возможности чего-то достигнуть или добиться в плане духовного роста, в личной жизни, творчестве, спорте, образовании, карьере, доходах и т.п.

В характере таких больных нередко имеется примесь “плюшкинизма” (жалости к самому себе, мелочной жадности и т.п.), количество которой прямо зависит от выраженности отека. Отеки очаговые или региональные (голова, веки, руки, ноги и т.д.) помогают уточнить, в каком аспекте жизни энергия пропала зря, пропадает или растрачивается неправильно, впустую.

При имеющемся, желаемом или планируемом увеличении нервно-психической и физической активности (при появлении в жизни “шанса” – другой вопрос, реального или мнимого – шанса-прожекта, (пока или уже) существующего только в мыслях-фантазиях-воспоминаниях) физиологический отек – и это одна из его важных функций, – растягивая, раздвигая ткани, формирует свободное анатомо-гистологическое пространство – готовит “ложе” – для (позитивного, сублимирующего на уровне тела этот выпавший шанс-идею в предстоящую деятельность) масс-прироста стромы и паренхимы в объеме, необходимом для обеспечения работы определенных систем, органов и тканей в условиях возросшей психосоматической нагрузки.

Планируемый масс-прирост, для которого отеком готовится ложе, – это функциональная гипертрофия вследствие востребования структуры функцией, а функции – целью (появившимся в жизни шансом). В течение определенного времени (пока в сознании жива и телесно проецируется идея и актуален, не упущен шанс) отек при помощи соответствующих механизмов сохраняется и “держит” эти новообразованные анатомические ложа-пространства – своеобразные “ворота” для телесного воплощения идеи и последующей реализации шанса – свободными, “открытыми”, не позволяя им спасться, “закрыться”. Такая аргументация позволяет рассматривать отек – накопление воды в теле – как Символ-Образ выпавшего в жизни шанса, воплощенный в соматику на уровне подготовительного – “водного” – этапа, но еще не овеществленный, структурно-клеточно не оформленный и поэтому не реализуемый в задуманном акте-действии. Отек – это жидкий соматический эквивалент появления и приживления в сознании шанса-идеи и накопления в психике жизненной энергии, необходимой для ее, этой идеи, осуществления (мечты, планы, психосоматическая (пред)подготовка организма к желанной деятельности). С таких позиций последующее удаление (избытка) накопленной жидкости из организма каким-либо способом – это символ упущенной возможности, это сброс, изгнание, дезактуализация или смерть идеи в сознании, это бесполезная потеря накопленной психической энергии, прекращение ее соматического проецирования и закрытие анатомических “ворот” в желанное духовно-психосоматическое будущее.

Вода, основа отека, – это не только колыбель жизни, внутренняя и/или внешняя среда жизни и непременное условие (проявлений) жизни, – как, впрочем, и смерти, – но и один из самых распространенных культурально-религиозных символов, на основе или с участием которого строятся позитивные и негативные внутрипсихические Образы случившегося, происходящего или планируемого, и эти Образы тоже воплощаются в теле. Не имея формы и растекаясь по любой поверхности, своей обманчивой ровной спокойной гладью вода идеально скрывает (прячет, утаивает) и конформно сглаживает все острые углы-проблемы и неровности “дна” личности. Она не только универсальный растворитель, но и универсальное потаенное вместилище твердых нерастворимых предметов – в нашем случае патологически психосоматизированных Символов-Образов, отражений не решенных или не решаемых жизненных проблем, которые (проблемы) периодически “всплывают” из психо-телесных “бессознательных” глубин-хранилищ личности, или, находясь-прячась там, на горьковском “дне” “Я”-тела, постепенно разлагаются. Точнее, эта масса воплощенных и “не переваренных” событий-проблем даже не разлагается, а, подобно виноградному вину или коньячному спирту, самозагруженная-“самозалитая” в забарьерные межклеточные пространства “бочки”-тела, подвергается “выдержке”, порой много-многолетней, образуя ядовитый “сок” или телесный (биохимический) “напиток” болезни, который у каждого больного – и у каждой (его) болезни – имеет свой неповторимый “вкус” и “аромат” (даже существует диагностика по вкусу и запаху; также см.: “шлаковые депо”). Этот “напиток” затем растекается по “Я”-телу, пьяно пропитывает его и травит-уничтожает изнутри (резорбтивная эндогенная интоксикация или “шлаковые удары”). Поэтому при психосоматической патологии отеки – это возможное свидетельство наличия глубоко запрятанных – психосоматически “утопленных” или “растворенных” в “Я”-теле – не разрешенных моральных конфликтов и не урегулированных личностных проблем, в прямом и переносном смысле отравляющих жизнь, душу и организм человека.

Отеки – это и тайное внутреннее глубоководное кладбище личного времени, невосполнимо потерянного для разума, сердца и души: упущенных возможностей, не покоренных вершин, не пройденных дорог, не реализованных планов, не сделанных дел, не сбывшихся, а захлебнувшихся и утонувших, чаяний и надежд, не растраченных душевных сил, не утоленной страсти, не найденного счастья, не состоявшейся любви, не отданной нежности – всего того, что исчерпавший лимит отпущенного жизнью времени и так и не состоявшийся человек одиноко лелеет в своих тоскливых думах-воспоминаниях, о чем он беспрестанно сожалеет и что не может ни толком вспомнить, ни толком забыть, порой, даже пребывая на смертном одре.

Как часто в жизни под внешне ровной и безмятежной гладью характера скрывается не только внутреннее опустошение, страдание, боль, стыд, страх или ненависть, но и глубокое разочарование по поводу тотально не удавшейся жизни, по поводу того, что могло бы произойти, если бы... Поэтому отеки – это еще и кладбище затонувших кораблей с “Алыми парусами” Александра Грина, на которых мы могли бы уплыть по реке-океану жизни из беспросветно невыносимого прошлого-настоящего в манящие прекрасные дали светлого будущего. Но реальность по-пушкински жестока: “И рад (бы плыть-)бежать, да некуда… ужасно!”. Но отеки – это и признак того, что надежды и желания окончательно не умерли в человеке, и захирела в нем только вера.

Отеки – символ какой-то невосполнимой утраты, греха, который не замолить, трагической роковой ошибки, которую уже не исправить – “сделанного не воротишь”, вины, которую нельзя искупить, несмываемого, но чаще не смытого “пятна” на репутации – и все это “утоплено” в теле. Это накопленные слезы по кому-то или чему-то – не выплаканные, не пролитые по причине ложного стыда, слабости, упрямого заблуждения либо псевдоуспокоительного осознанного неосознавания, столь частого в нашей жизни. Если, как сказано выше, отеки под глазами – это не выплаканные слезы души, то отеки рук – это не выплаканные слезы по какой-то желанной, но не сделанной работе или (рукотворному) делу, ног – по не пройденному, не найденному или потерянному жизненному пути, груди-легких – по утраченной жизненной цели, живота – по тому, что могло бы присутствовать в повседневной жизни и делать ее полной и счастливой, гинекологической сферы – по не рожденному – не зачатому или абортом убитому – ребенку, которого так не хватает... – Как много слез, страданий и боли может вместить человеческое тело!

Если вспомнить мою (уверенность-)гипотезу, что, возможно, на уровне “Я”-мозга-тела “нас трое”: “отечный человек”, “обычный человек” и “песочный человек” (см.: Сущности внутри нас), то колебание органно-тканевой гидратации также может свидетельствовать о проявленности одного из них, по крайней мере, в виде психосоматической “примеси” к “обычному” “Я”-мозгу-телу. Косвенно это подтверждается тем, что дисгидратация ЦНС может приводить к изменениям в аффективно-когнитивной сфере, нарушению уровня бодрствования (оглушенность, сонливость, сопор, кома), расстройствам мышления, восприятия или деперсонализации; в свою очередь, отеки соматической сферы тоже всегда отражаются на психике.

Важно не забывать, что в семантически зараженном пациенте может тайно “хранить” или “выращивать” свои проблемы кто-то из духовно-психосоматически “присоединившихся” посторонних людей или, что гораздо чаще, кто-то из библейских “ближних”, а то и не один – вспомним еще раз: “враги твои – ближние твои” (также больной может быть “заправлен” или “заряжен” произведением искусства, культовым местом и/или внешнесредовым ландшафтом). Тогда это человек-рассадник или человек-кокон – и таких людей, буквально “напичканных” своими-чужими патогенными “семантическими спорами” (личинками-символами, растущими в воде-отеке и питающимися живой человеческой плотью), периодически “выбрасываемыми-выплескиваемыми” наружу, не так мало. Поэтому при духовно-психосоматической патологии отеки могут иметь двоякий генез и свидетельствовать как о проблемах самого пациента – “нажитая” патология, так и о “впитанных” им проблемах другого человека или целой группы – “прижитая” или, лучше сказать, “приживленная” патология. А есть еще и внешние, виртуальные психосоматики…

(Как много таких проблем, кем-то сброшенных, “утопленных” или “залитых” в “контейнеры”-тела ведающих или (якобы) не ведающих об этом жертв-людей – вольных или невольных пожирателей чужого горя, ассенизаторов чужих моральных нечистот и испражнений, хранителей-сборщиков чужого духовного мусора и психосоматической патологии-грязи; и часто в этой сладко-горькой роли, опять-таки вольно или невольно, выступают не только врачи и медицинские работники (“не замараешься, взяв на себя чужую болезнь-боль, не выпьешь до дна чашу с чужим ядом – не вылечишь”), но и монахи, священники, сестры милосердия, работники СМИ, психологи, депутаты, стражи порядка, сотрудники социальной сферы и другая обслуга кругов земного человеческого ада, описанного Данте, – все те, кто по долгу службы, велению совести или из иных побуждений принимает на себя (и впускает в себя) удары мутных стиксовых волн юнговского “коллективного бессознательного”. “Блаженны нищие духом – ибо не ведают, что творят” – их, полурабов-полугоспод чужого-своего горя-счастья-здоровья-болезни, добровольных сборщиков “черной психосоматической десятины”, узнать довольно легко: они, в первую очередь, сами мусорят в своих душе, сердце и теле, и поэтому им безразлично, когда в их духовно-психосоматическую сферу начинают заметать семантическую грязь и сливать жизненные моральные отходы другие люди. Эти хранители чужого отравленного “добра” любят маскироваться-рядиться и украшать себя внешне благопристойными, праведными и добрыми делами и поступками типа беззаветного служения людям, отечеству, живя не по принципу “быть” – кем-то, а по принципу “иметь”, – и имеют: чужие беды-проблемы, за которые, как в песне, “…можно все отдать”, – и отдают: счастье, здоровье и даже жизни. “Отравление людьми” – это болезнь, смертельно опасная не только для души, но и для тела.

– Так как же, работая врачом (прокурором и т.п.), остаться духовно-психосоматически здоровым человеком – “…вот в чем вопрос”? – И ответ, а лучше сказать, Заповедь, на него подсказан мудрецом Менегетти: “Не присоединяться!”. Имеется уже две Заповеди для врачей (и не только): Заповедь №1 “НЕ НАВРЕДИ!” – в первую очередь самому себе и только затем – любому другому человеку: ближнему, дальнему, больному, здоровому; и Заповедь №2 “НЕ ПРИСОЕДИНЯЙСЯ!” – никогда, ни к кому и ни к чему: живому, неживому или мертвому; не возжелай судьбы и счастья, а также несчастий и болезней ближнего своего и помни: ближний – это ты сам, и телесно проявленный и виртуальный; (других) ближних “не сотворяют” и не ищут, они либо есть, либо их нет.).

Вода – многозначный символ, поэтому при отеках возможны и другие культурально обусловленные символические интерпретации, в том числе и глубоко ошибочные – вспомним Менегетти: “психосоматическая патология начинается с ментальной ошибки” и, по сути, является расплатой за однажды допущенную ошибку.

Худая, слабая, “пустая” спина, нередко с отсутствием грудного кифоза или даже с небольшим антикифозом – символ полного или ситуационного отсутствия жизненного тыла: духовного, сердечного – грудной отдел, житейского – нижне-грудной и поясничный отдел. Это свидетельство того, что такому человеку, “случись что”, “некуда отступать”, “некуда податься”, “негде переждать, отлежаться, набраться сил” и т.п. Если спина худая и в болячках, сыпи, значит кто-то “выедает” душу, сердце или жизнь сзади. Нередко человек сам “сжег мосты”, оставив где-то в прошлом о себе гнилую память. Поэтому ему и некуда податься, так как он знает или боится, что не возьмут, либо его мучает совесть или гложет стыд, которые не позволяют ему вернуться. Эти страх или стыд часто глубоко запрятаны под внешней маской показной обиды или гордости. Такая деформация спины нередко сочетается со “слабыми” сердцем, бронхами или легкими.

Тощий, впалый или дряблый живот – символ отсутствия жизненного “запаса прочности”, “жизненных сил”, карьерной, материальной либо другой подобной обеспеченности. У человека нет или не хватает “запасов” сил вынести имеющиеся либо предстоящие лишения и потерпеть какое-то время, чтобы миновать, пройти какой-то тяжелый отрезок, этап (им либо не им) избранного жизненного пути, – про таких нередко говорят: “кишка тонка”. Это косвенный признак полной либо частичной, осознанной либо неосознанной, явной (внешне проявленной) либо тайной (внутренней) и добровольной либо вынужденной отстраненности человека от внешней жизни, семьи, дел и т.п. – таких называют: “лунатик”, “не от мира сего”. Это может свидетельствовать не только об отсутствии на данный момент, но и о потенциальной неспособности (неумении, нежелании или др.) в будущем самому обеспечить себе достойную жизнь в материальном и житейском, приземленном смысле, самому завести и “поднять” семью, создать какое-то дело, заработать, приумножить имеющееся, добиться положения в обществе и т.п. Как правило, у такого человека нет (реальной, а не показной) помощи от библейских “ближних”, либо они, наоборот, “высасывают” из него жизненную силу, жизненные соки, жизненную энергию – “враги твои – ближние твои”. Важны цвет и влагонасыщенность кожи живота, наличие сыпи, др. и, разумеется, симптомы со стороны других систем и органов.

Большой (за счет жира) живот – может свидетельствовать о страсти к накопительству, жадности или желании честно или нечестно много заработать, создать большое, с размахом дело, всего добиться – признания, должности, высот, регалий, все заиметь (захапать) самому, нередко, – но совсем не обязательно – за счет обкрадывания ближних. Другой вариант – осознанное или подсознательное ожидание долгого трудного периода и создание (материального) запаса прочности и/или терпения на это время. Приземленность, хозяйственность, озабоченность материальными аспектами – можно быть честным и жадным. Такие нередко являются “крепкими хозяйственниками”, “с нуля” создают производства, кафедры, центры, направления, хозяйства и т.п.

Нечистая кожа живота: сыпь, болячки, неприятный запах и т.п. – символ того, что человек мечтает иметь или приобрел, принес в дом, купил и т.п. что-то плохое, краденное, купленное по дешевке, сделал запас чего-то плохого, использует для жизни что-то некачественное, что портит ему жизнь, кого-то обобрал, обманул, ограбил, нажился на несчастье или чужом горе. И это не сокрыто от человека и/или окружающих, это видно (об этом знают), и человека осуждают – “тайное стало явным” (если это сокрыто и никому об этом неизвестно: точно не знают или ничего не знают, то будет болезнь или боль внутренних органов живота – см. ниже). Человек осознано пользуется неправедно нажитым. Такие часто замаливают грехи: раздают милостыню нищим, жертвуют неимущим и т.п. При очищении души и исправлении ошибок происходит “сброс” груза грехов и ошибок (кожное шелушение – момент этого “сброса”), чему соответствует нередко спонтанное очищение кожи.

Боль или болезни живота – признак скрытого или тайного жизненного вреда, угрозы (полноценной) жизни, как правило, от того, кто живет вместе с человеком и “отравляет” ему жизнь; обычно это бабушка, муж, жена, мать, дети и т.п. – “враги твои – ближние твои”. Признак вреда или потенциальной угрозы от чего-либо или кого-либо материальному аспекту жизни: доходу, карьере, должности и т.д. При раке желудка или кишечника нередко это признак “взбунтовавшегося трусливого раба”: сочетание (лютой) ненависти к человеку, с которым больной живет, вместе с сильным страхом перед ним, боязнью его потерять, остаться одному и т.п. Нередко человек “боится” этих эмоций “не хочет” об этом думать и догадываться и “загоняет” их в подсознание, прячет в животе-жизни. При невозможности разрешить это противоречие рак органов живота может быть неосознанной попыткой лишить себя жизни – лучше умереть, чем так жить, – то есть являться “психосоматическим самоубийством”.

Патология органов живота может формироваться по принципу: “выколю себе глаз, пусть все видят, что у моей тещи зять кривой”. Такая месть-обида, как правило, сочетается с (общими или ситуационными) глупостью, отсутствием самоуважения, самоуничижением и т.п.

При болезнях органов живота всегда имеется скрытый жизненный вред, и человек не думает, не знает, не понимает, не подозревает, а только смутно чувствует-догадывается, что кто-то/что-то ему “портит жизнь”. Если ему об этом становится известно, то на передней брюшной стенке появляются признаки проявленности этого вреда: сыпь, нечистота, гнойнички и т.п. – то есть “тайное становится явным”.

В целом боль в животе и патология органов живота – это символ беспросветных страха, боли, трудностей, тягот и лишений в повседневной жизни. Как и во всех других случаях морально-психосоматического генеза симптоматики, имеется позный эквивалент.

Запор – признак тяжелой жизненной полосы, острой нехватки чего-то в повседневной жизни: денег, еды, вещей, и необходимость экономить. Порой, это специфическая жадность бедного, когда речь идет о каких-то крохах; нежелание что-то кому-то отдать, “плюшкинизм”.

Кровавый запор (см.: запор) – с крайней неохотой, под давлением пришлось что-то отдать, хоть немного, но все равно очень жалко, и потеря кажется тяжелой – “вырвали с кровью”.

Понос – признак желанной или нежеланной потери чего-то, не принадлежащего по праву, того, что необходимо вернуть, отдать; что-то отобрали или пришлось избавиться. Либо человек не может что-то сохранить и невольно теряет (потерял): работу, должность, карьеру, бизнес, деньги, имущество. Всегда есть компонент страха. От страха отдают и тут же жалеют об этом: “а как я без этого”, “а на что буду жить”, “а вдруг потеряю (заберут) все”, “а зачем я это взял (украл, присвоил)”. Но может свидетельствовать и о добровольной отдаче по типу быстрого или срочного избавления от чего-то мерзкого (о чем, например, узнал), и тогда это символизирует санацию самоочищение, облегчительное избавление от чего-то дурного в жизни – и в этом случае поносы обычно безболезненные и кратковременные, причем нередко, в начале дефекации кал запорный, потом нормальный (может и вначале быть нормальный) и только к концу жидкий. Такой понос редко длится более суток, что соответствует кратковременности ситуации и быстрому ее решению, по типу: “узнал – избавился”.

Кровавый понос (см.: понос) – человек несет тяжелые потери, это – что-то, крайне нужное, без чего сложно, больно или тяжело жить, жизненно важное, что он вырвал из себя, оторвал от себя с кровью, либо из него вырвали. Тоже всегда есть компонент страха.

Тонкие слабые и худые руки – признак бессилия перед какой-то работой, делом, проблемой, жизненной высотой, задачей, требующей решения, неверие в свои силы и способности сделать (своими руками) что-то большое, чего-то добиться. Руки – символ дела, делания, деятельности.

“Нервные”, подвижные руки – по какой-то причине человек не может сделать выбор и мечется между “да” и “нет”. Он одновременно и хочет (может, умеет) и не хочет (не может, не умеет, боится) что-то (с)делать или, наоборот, удержаться и не (с)делать. Порой, это достаточно сложные движения-действия, когда человек как бы повторяет, быстро двигательно “проигрывает” какую-то анамнестическую, текущую либо предстоящую ситуацию, в которой он руками что-то сделал не так, плохо, либо нанес вред. Иногда это “призывная”, кого-то о чем-то информирующая моторика, когда человек подсознательно совершает движения-действия, имеющие адресный, личностно направленный иносказательный смысл. Такое амбивалентное “мануальное локомоторное поведение” также может быть отражением хронически противоречивой жизненной ситуации, при “да-нет”-воздействии на человека, дефиците времени на обдумывание какого-то предложения и т.п. Может быть символом страха дела (бездеятельности), психо-телесного переживания-воспоминания о чьем-то морально-физически неприятном, нечистом, оскорбительном жесте, прикосновении и т.п., либо о собственном подобном прикосновении к кому-то или чему-то, и тогда нередко в таких движениях есть компонент нападения или защиты, отталкивания или отдергивания.

Толстые руки (в плане ожирения, нередко с отеками) – запасание сил в руках перед каким-то предстоящим длительным и трудным (рукотворным) делом, страх, что наличных сил, имеющейся энергии для выполнения этого дела не хватит, например, что одному не справиться, страх истинных или мнимых препятствий. План дела уже созрел или еще зреет в голове.

Толстые ноги – запасание в ногах силы перед какой то долгой тяжелой и трудной жизненной дорогой и мнимый или реальный страх перед этой дорогой: а вдруг “не дойду”, “не одолею”, “упаду”, “споткнусь”, и отсутствие надежного спутника. План пути-дороги уже созрел или еще зреет в голове.

Тонкие слабые и худые ноги – признак анамнестически “старого”, “привычного” бессилия перед какой-то длинной жизненной дорогой, отсутствие сил и неспособность пройти какой-то путь, дойти до какой-то цели (и “старая”, хроническая тоска по этой цели, по жизни “там, за горизонтом”). Важно сопутствующее косметическое и дерматологическое состояние кожи.

Слабость в ногах (постоянная или ситуационная) – нет сил идти куда-то, сильное желание избежать этого под видом “я не могу” (срочное “бегство в симптом”) или невозможность (нежелание, лень, страх) держать на плечах какой-то груз, нести субъективно тяжкую моральную ношу или ответственность.

Ноги в сыпи, болячках, язвах – грязная, плохая жизненная дорога, прошлая, предстоящая или та, по которой человек уже идет. Признак того, что “тайное стало явным”.

Боль в области копчика и ягодиц – человек что-то плохое делает (ему что-то плохое делают) на “насиженном месте”, где он “сидит плотно”, “хорошо устроился”, и боится, что с этого “насиженного места” его “сгонят”, дадут “пинка под зад”. Другой вариант – заставили сесть (работать, обитать) на какое-то плохое (например, чужое, опасное) место, должность, но человек этого еще не осознал. При осознании им творимого появляются сыпь, фурункулы и т.п. на ягодицах (см. ниже). При чередовании этой боли с болью в пояснице или при болезненности области посередине между ними – человек не знает: то ли его “оседлают”, то ли прогонят.

Ягодичная сыпь, фурункулы или нечистая кожа – человек что-то плохое делает на “насиженном месте”, где он хорошо устроился – “хорошо сидит”, и это становится известным ему или другим – “тайное стало явным”, но нередко он гонит от себя эти мысли, не желает признавать или признаваться в этом (сознательное неосознание). Другой вариант – посадили на грязную, черную, неблагодарную, постыдную работу (должность, место).

Геморрой и боль в области ануса – символический анальный coitus; многие так и говорят: “меня поимели”. Может, наоборот, свидетельствовать об активном противодействии человека тому, чтобы его “поимели”. Другой вариант – самонаказание за то, что позволил себя “поиметь” (кровоточивость геморроидального узла или анальной трещины как искупление вины). Еще одно значение: неудачная попытка удержать в своей (повседневной) жизни что-то, “рвущееся” (кем-то вырываемое) наружу.

Боль и гиперкинезы плечевых суставов. Гиперкинезы – трепыхание, попытка “расправить крылья”, освободиться от символических пут и улететь от места-ситуации. Боль – у человека “отбиты”, “связаны” либо “вывернуты” руки, ему не дают ничего ими делать, выполнять какую-то работу, дело, а он пытается освободиться. Либо, наоборот, попытка отказаться от насильно навязанного (кем-то, жизнью, обстоятельствами и т.п.) дела, деятельности. У правшей патология правого плечевого сустава семантически более значима, или же она символизирует, что тайным недругом является тот, кого называют “правой рукой”. Гиперкинезы могут сочетаться с артралгиями и артропатиями. Также см.: “"Нервные", подвижные руки” и “суставные боли”.

Боль в подмышечной области или образования в подмышечной области (папилломы, бородавки, “сучье вымя” и т.п.). Руки – символ дела, деятельности, грудная клетка – символ “души” какого-то дела, цели и смысла жизни и любви, а подмышечная область – область их сопряжения, когда (рукотворное) дело, которое делает человек, им любимо, важно для его души и наполнено смыслом. Боль или патологические образования в этой области – символ неправедного дела, того, что человек занимается какой-то деятельностью в ущерб своей нравственности, смыслу жизни, душе и/или любви. Что-то морально грязное возникло, выросло и вклинилось между практической деятельностью, каким-то делом и целью или смыслом жизни и разъединяет их (при вовлечении разума – “разрыв между словом и делом”, будет сопутствующая симптоматика со стороны ЦНС). Человек занимается не тем, чем, по идее, должен, – и (тайно или явно) страдает от этого. Патологические накожные образования в подмышечной области – “тайное стало явным”; они могут являться символом предательства или чьего-то дурного влияния: кто-то сбил человека с пути истинного – “враги твои – ближние твои”. При сочетании боли в подмышечной области с острой болью (отеком, артритом, подагрой и т.п.) в плечевом суставе – активно “выворачивают руки”, “отрывают” от любимого дела, либо человеку самому хочется от чего-то, какого-то дела “отвертеться” по причине его опасности или др.

Боль в кисти или пальцах или временная их парализация, сведение судорогой, отеки мелких суставов – символ того, что человек был вынужден сделать что-то нехорошее этой рукой, кистью, пальцами, например, подписать “плохой” документ – лжесвидетельство (от которого кто-то безвинный может пострадать), получить взятку, украсть, ударить-унизить, что-то кому-то нужное выбросить, указать на кого-то пальцем (выдать) и т.п. Нередко сочетается с гипертоническим кризом или сердечной болезнью (стенокардия и т.п.), когда был сильный страх (вина, стыд, сожаление, раскаяние и т.п.) от чего-то, сделанного от (личного) страха либо под сильным давлением, при каких-то обстоятельствах, например, при угрозе близким, карьере и т.п. Чаще это правая кисть (у правшей). Если при этом пальцы или кисть бледные, то человек боится, но не стыдится, а, если красные – то стыдится, морально раскаиваясь в содеянном, если они потеют, то человек готов отдать, как-то/чем-то скомпенсировать, возместить ущерб (см.: потливость у “красных” и “бледных”).

Болезнь Рейно (побледнение (вазоишемия), похолодание пальцев и боль в них) – символ того, что человек психо-телесно вспоминает-переживает о чем-то нехорошем, сделанном руками (пальцами), и боится, что попадется, при этом не испытывая морального раскаяния (страх без стыда). Если пальца не бледные (вазоишемия), а белые как мел (мощный вазоспазм), то это признак гнева: такой человек, скорее всего, сильно хочет кого-то ударить, придушить, “указать на…”, “ткнуть в…” и т.п. – и есть, по его мнению, за что. Если, особенно в какой-то не очень приятной ситуации, бледнеет или белеет один палец, то надо учитывать их индивидуальное символически-культуральное значение. Если это 1-2-3-й пальцы, то это, скорее всего, сильное желание кому-то показать фигу; есть и другие символические пальцевые фигуры… – но, как говорится, “выражаться не будем”.

Боль и отек мелких суставов пальцев и кисти (подагра, артрит) – символически “отбили руку (руки)”, когда человек пытался что-то ей сделать.

Холодные, ледяные руки (кисти) – очень не хочется что-то (рукотворное) делать, но придется.

Холодные, ледяные ноги (стопы) – очень не хочется куда-то идти, но придется.

Синдром “беспокойных ног”, ночные судороги или подергивания ногами – у человека “связаны ноги”, и он хочет, пытается, но не может убежать от кого-то/чего-то, избежать какого-то морально неприятного пути, поручения или дела, либо, наоборот, стремится прибежать куда-то, чтобы там что-то сделать. Другой вариант – амбивалентное отношение к какому-то жизненному пути-дороге, возможно, когда необходимо быстро дать себе или кому-то ответ: согласен или нет. И хочется (нужно, согласен) идти (начинать какое-то дело) и не хочется (не нужно, не согласен) идти. Также см.: “нервные”, подвижные руки.

Боль в ногах – человек идет туда (или по тому месту), где ему будет плохо, где его душевно ранят (ранили) и т.п. Символ тяжелого жизненного пути, дороги, по которой “больно” идти.

Боль в коленных и локтевых суставах – символ “коленно-локтевого положения”; при сочетании с болью в пояснице – наличие (взбирающегося) поясничного “седока”. Артропатия этих суставов указывает на давность проблемы.

Боль в тазобедренных суставах (коксалгия, коксопатия, коксартрит). Живот – символ повседневной жизни, ноги – символ продвижения по дороге жизни, здоровые тазобедренные суставы – признак того, что дорога, по которой движется человек, полезна для его жизни. Коксалгия – признак неверного жизненного пути, который свидетельствует о том, что человек – вынужденно, по глупости или по причине чьего-то тайного или явного дурного влияния – свернул с верного пути не на ту жизненную дорогу и страдает от этого. Высыпания или патологические кожные образования в области тазобедренного сустава – “тайное стало явным”. Острая боль (отек, острый артрит и т.п.) в тазобедренном суставе символизирует острое воздействие (или активированное внешнесредовым условно-рефлекторным микротриггером (психо-)телесное воспоминание-переживание), чью-то попытку “сбить” с истинно верного жизненного пути – “враги твои – ближние твои”, но, порой, это символ того, что по какой-то причине человек сам сильно боится продвижения вперед. У правшей патология тазобедренного сустава справа – ведущей конечности – семантически более значима.

Боль в коленях – символ униженного, “коленопреклоненного” положения: кто-то или что-то (какие-то обстоятельства) “ставят на колени” либо не дают “подняться с колен”. Боль в одном коленном суставе – уже поставили на одно колено или не дают подняться с другого колена. При длительной борьбе-унижении развивается артропатия коленных суставов.

Боль в коленных и тазобедренных суставах – ставят на колени и заставляют согнуться (поклониться, припасть к земле). А, если еще и болит шея или поясница, то на шею или поясницу садится “седок”. При сочетании с геморроем или анальной/ректальной болью может свидетельствовать о том, что человека особо жестоко унизили: поставили на колени, согнули и “поимели”.

При ходьбе, сидении или стоянии нога (стопа) заворачивается: а вовнутрь – символическое желание свернуть в сторону с некого пути, не ходить куда-то, отказаться от какого-то дела (работы, задания). Может также свидетельствовать о том, что сильно “тянет на сторону”, а нельзя, страшно, могут поймать, наказать и т.д.; б наружу – страх и желание отойти или отпрыгнуть в сторону, чтобы уступить дорогу, избежать столкновения, так как навстречу кто-то/что-то несется и может смести, сбить, раздавить, убить и т.д.

При ходьбе, сидении или стоянии обе ноги (стопы) заворачиваются вовнутрь – символ неразрешимой или пока не разрешенной проблемы выбора жизненного пути. Человеку не хочется идти по жизни вперед (в одиночестве, без помощника или поводыря), либо он боится этого продвижения, либо не знает, куда идти, в каком направлении развиваться, какое дело выбрать. Такой символ жизненной незрелости (нежелания, страха) или пассивности в плане выбора пути нередко встречается у подростков, чаще у девочек (а также у воспитанников детских домов, школ-интернатов, у тех, кого растили престарелые бабушки и др.), ждущих того, кто (после родителей или сиротских приютов) поведет, понесет, повезет их по жизни, укажет жизненную правильную дорогу, даст все, что нужно для жизни, и т.п. Разворот ног (стоп) наружу – человека “тянет в разные стороны”.

Подножка самому себе: при ходьбе человек как бы нечаянно запинается о собственную ногу – символ “подножки”, которую кто-то ему (по)ставит(л) в какой-то ситуации, либо это символ преграды-препятствия, о которое человек, стремясь к какой-то цели, споткнулся или боится, что споткнется.

Боль в области обоих запястий и голеней (отек, жжение и т.п.) – символ ручных и ножных “кандалов”. В случае болезненности в одном запястье или голени – человека “привязали”, “приковали”.

Ходьба мелкими шажками – люди или обстоятельства человека “стреножили”, как лошадь, чтобы далеко не ушел. При попытке сделать шаг обычной амплитуды может появляться боль (спазм) в приводящих мышцах бедра, тазобедренных суставах, а также в одном или обоих голеностопных суставах, лодыжках или стопах.

Боль в кистях или ладонях (жжение, краснота и т.п.) – страх браться за что-то (вещь, предмет) или за какое-то дело, держать что-то в руках, так как это опасно или нанесет вред, можно “обжечься” или “отобьют” руки, пальцы, накажут за воровство, своевольность и т.п. Также может быть признаком самонаказания – неосознанное “психосоматическое членовредительство”, или попытки избежать что-то делать (руками) – спасительное “бегство в симптом”.

Зуд в кистях или ладонях – сильное (иногда запретное) желание что-то взять, сделать, потрогать, погладить и т.д. Сочетание боли (жжения) и зуда – признак амбивалентного отношения.

Ладонный дерматит, горение, жжение и краснота ладоней – символ того, что человек что-то плохое, грязное, нехорошее делал или держал в руках, ладонях, возможно, краденное, или хотел продать некачественный товар, что-то кому-то подкинуть и т.п. “Тайное стало явным” – для человека или окружающих.

Боль в стопах или подошвах (жжение, отек) – символический страх пребывания, стояния где-то, например, в каком-то кабинете у “высокого начальства” и т.п. Где-то страшно, опасно проходить или находиться, хочется не (при)ходить туда или бежать оттуда, потому что там “земля горит” под ногами. Может также быть подсознательным “психосоматическим членовредительством”, чтобы куда-то не ходить.

Варикозная болезнь нижних конечностей – символ, свидетельствующий о внутреннем (явном или неявном) конфликте на почве “жизненной дороги” – между сильным желанием уйти (или страхом, что придется уйти) и необходимостью остаться. Часто это женщины, которых держит и не дает уйти ребенок, или заставляет оставаться чувство долга или страх одиночества: как жить без мужа, как будет ребенок без отца, вдруг осудят, не смогу воспитать, нет денег, некуда уйти и т.п. Обострение/стихание болезни = обострение/стихание проблемы выбора пути-дороги.

Гангрена или эндартериит нижних (верхних – болезнь Такаясу) конечностей в стадии гангрены – символ пережитого сильного или смертельного страха или ужаса. Человек вырвался из некой, по его субъективной интерпретации, крайне опасной – смертельной для любви, души или жизни ситуации (реальной или мнимой): какой-либо деятельности (руки) или жизненной дороги (ноги). Но, так как он “попался в ловушку”, был “пойман”, символически к ситуации прикован, прибит или как-то по-другому жестко фиксирован, то ему, чтобы остаться в живых, пришлось заплатить за спасение страшную цену и “оставить” (отгрызть, отпилить, отрубить и т.п.) нижнюю (верхнюю) конечность – “пусть без ноги (руки), но живой”, “хорошо, что хоть головы или жизни не лишился” (так ящерица ради спасения жизни лишается хвоста). Другое значение – символическое самонаказание, точнее, самопокарание, за какой-то крайне плохой поступок по типу библейского “отсечения руки”: человек сделал рукой (ногой) что-то такое, что ему стала противна эта конечность, так как она “осквернена”. И от этой скверны нельзя очиститься – и остается только избавиться от “нечистой” конечности, чтобы искупить страшную вину и в целости и непорочности сохранить остальное тело. То есть речь идет о крайней степени отвержения части самого себя – подсознательное “психосоматическое членовредительство”. “Тайное стало явным”.

Эпилепсия – символ попытки сопротивления или борьбы с кем-то/чем-то или попытки спасения, попытки вырваться, освободиться, преодолеть, победить, сбросить ярмо, разорвать кандалы и цепи; бегство человека от кого-то (чего-то), что его поработило, держит разум, душу, сердце, тело и заставляет жить в плену, неволе, навязанной жизнью. Важен символический анализ межприступной симптоматики способом, описанным выше: что болит, отчего болит, где болит, как болит, когда болит, при каких условиях началось и т.п., чтобы решить, что в плену: разум (опутали сознание), душа (привязала, например, больная мать, парализованный родственник), сердце (привязали, держат в плену любовью) или жизнь (если в жизни привязали, запугали, унизили и некуда или невозможно уйти – нет денег, нет квартиры, не на что есть, больше не найти работу и т.п.)

Об эпилепсии позволю себе написать несколько подробнее. У каждого припадка имеются индивидуальные и только ему присущие судорожные движения, свой неповторимый пароксизмальный двигательный “рисунок”. Этот “аварийный код” или, если угодно, “план приступа” (план символических освобождения, борьбы или бегства), возможно, генетически и/или эпигенетически (культурально) запрограммирован, и его реализация детерминирована параметрами внешней и внутренней (состояние души, сознания и тела) среды. Больной организм, словно опытный лоцман в норвежских фиордах, инстинктивно выбирает единственно верный спасительный путь: последовательность, длительность, интенсивность, силу и ритм движений – как судорожных элементарных локомоций, так и сложных локомоторных, психовегетативных и психомоторных паттернов.

Не исключено, что для этого перед приступом из ДНК мозговых и/или телесных хранилищ памяти каким-то образом – Образом! – извлекаются и объемно задаются в окружающем пространстве четырехмерные (для быстрого установления гештальта со средой необходимы трехмерное пространство и время) пространственные голограммы-мультипликации вариантов допустимых положений и последовательность (ритуальных, спасительных) движений тела, которые можно совершить в реально имеющемся окружающем физическом (и, возможно, семантическом, информационном) пространстве.

Учет фактора времени позволяет предполагать наличие на подготовительном предприступном этапе элемента предвосхищения событий в окружающем пространстве – предвидения, а для этого необходим анализ окружающей среды, так сказать, рекогносцировка на местности. Поэтому, после контакта с неким подсознательным стимулом-провокатором, припадок начинается в определенное время (вечер, ночь, утро, день, расположение звезд, солнца или луны), с учетом имеющегося в наличии свободного физического пространства и имеет определенную длительность. Именно для этого здоровая часть (души, сознания и тела) человека предварительно устанавливает гештальт с окружающей средой.

Как животное в лесу ищет место перед тем, как родить, построить гнездо, так и перед приступом человек инстинктивно или подсознательно ищет пригодное место.

Очевидно, во время приступа происходит определенное, возможно, лечебное, взаимодействие человека именно с этим физическим и/или информационно-семантическим пространством, его физико-химическими и другими, например, символическими характеристиками, то есть происходит целебное воздействие этого места на душу/сознание/тело (организм или его часть) больного человека – есть же святые места.

“Дитя порока” – это красивая телесная оболочка: ангельский взгляд, прекрасные волосы, свежие приятные губы, белоснежная улыбка, эталонная, как на рекламе, фигура, вечно чистая и свежая кожа; морщины отсутствуют или выражены очень немного, так как старение замедлено. Изо рта, от губ, волос и тела нет натурального запаха, вообще ничем не пахнет, либо это запах дорогой и модной косметики, духов и дезодорантов. “Мясное здоровье” – висцерально-соматический, нейровегетативный и эндокринный статус – у него отменные: никогда ничего не болит, а, если болит, то быстро проходит.

“Дитя порока” – это эгоизм, бездуховность, бездушие, равнодушие ко всем и всему, что лично ему не принесет наслаждения, пользы или выгоды. Оно любит все внешне красивое и модное: одежду, косметику, машины, музыку, красивых партнеров для “занятий любовью”; половая ориентация порой не принципиальна, главное – это польза, выгода и престижность.

Оно никогда не страдало, не страдает и не будет страдать, но может, если что-то ему не дали или для него не сделали, злиться, в крайних случаях впадая в буйство, ярость и гнев; тогда появляется его истинная сущность – зверь. “Дитя порока” – это человек-оборотень, и тот, кто видел его “темную половину” (что бывает редко), понимает, насколько она морально ужасна.

Оно паразитирует на чужих деньгах, любви и жизни, разрушает счастье и разбивает сердца – не специально, а бездумно, между делом, ибо не понимает и не различает добро и зло – чтобы осознанно творить зло, необходимо знать, что такое добро.

“Дитя порока” не только не имеет души и не может увидеть ее в других, но и не отличает красоты от уродства, и поэтому, когда это сулит выгоду, тянется к антиподам по внешности (а они – к нему), как, например герцогиня к Гуинтплену в романе Гюго “Человек, который смеется”.

Это моральный урод, у которого нарушилось или вообще не начиналось моральное развитие личности, не сформировались разум (его часть, понимающая, что такое мораль), душа и сердце. Поэтому он не способен верить, любить, сострадать, бескорыстно помогать, стремиться к высокому, духовному и прекрасному.

Такой никогда никого не пощадит, не пожалеет, не поможет, а если и поможет, то только, когда ему это выгодно. Но внешне “дитя порока” нередко имитирует стандартного – “правильного” – человека: бесконфликтного, корректного, всегда спокойного, доброжелательного и вежливого.

В детстве это “куколка” или “ангелочек”, позже, в школе и университете, таких послушных отличников, общественников и спортсменов любят и продвигают учителя, преподаватели и начальство. Во взрослом состоянии это законопослушный и добропорядочный гражданин, нередко, член какого-нибудь совета или комитета, исполнительный работник, примерный супруг, родитель и семьянин (нередко в семье все такие). Начальникам некогда разбираться в людях, им главное, чтобы шла работа, и было все спокойно. Но люди нередко интуитивно таких чувствуют, избегают и стремятся не иметь с ними никаких дел.

Психосоматическое здоровье. Здоровый, духовный, красивый, любящий и любимый человек, имеющий дело жизни, ведет себя просто, спокойно и естественно. В ответ на обращение всегда улыбается, и его улыбка, в отличие от улыбки-маски “дитя порока”, теплая и живая. Мимика одухотворена, полна добра, любви, понимания, сострадания и сопереживания. Кожа лба, лица и тела чистая; глаза ясные, живые, светятся умом и добротой. От тела исходит приятный запах чистоты и здоровья.

Когда ему плохо, он никогда не скидывает на других свои горести-проблемы, а, как Христос, всегда удаляется, чтобы в одиночестве перебороть и продуктивно переработать свои страхи, трудности и сомнения.

И самое главное – за таким человеком всегда тянется шлейф благих деяний, добрых поступков и дел. Он имеет заслуженный авторитет, к нему постоянно обращаются люди за помощью, мудрым советом и добрым словом. Поэтому, чтобы отличить истинно психосоматически здорового человека от “дитя порока”, необходимо в первую очередь узнать: а что он сделал в жизни нужного, хорошего, красивого и полезного для себя и людей.

Главный признак психосоматического здоровья – это добрые дела и поступки, ибо “истина по плодам узнается”.

К максимальному раскрытию всех своих человеческих возможностей, душевному, духовному, психическому и телесному здоровью, любви и красоте, творчески богатой и профессионально результативной жизни всегда нужно стремиться, даже несмотря на то, что в полной мере этого достичь никогда не удастся. Нужно жить по принципу: “я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше”.

Настоящий, подлинный и живой человек страдает, совершает и исправляет ошибки, грешит и искупает грехи, многократно “рождается” и “умирает”, теряет и находит (“голову” и) цель в жизни, силы жить и веру, надежду, любовь. Все его проблемы, трудности, горести и печали соматически проецируются, проявляясь в виде болезней и недомоганий, и поэтому он не может быть абсолютно здоровым.

Тот, кто боролся с самим собой, “по капле, – как писал Чехов, – выдавливал из себя раба”, преодолевал заблуждения и самообманы, испытывал падения и разочарования, кто знает, что такое жизненный тупик, брошенность и одиночество, слезы отчаяния, страдания и страхи, тот понимает, что без потерь и болезней невозможно преодолевать жизненные преграды и трудности.

Путь к подлинному духовному, душевному и телесному здоровью можно найти и пройти только самостоятельно. Самоисцеление – это всегда личный подвиг и длительный, точнее, пожизненный, тяжелый и кропотливый труд по поиску и исправлению собственных моральных ошибок и психо-телесных недостатков.

Множественная патология, нередко п(р)оявляющаяся в определенной временнòй и топографической последовательности. При наличии сочетанных болей (гиперкинезов, сыпи и т.д.): лицевых, в области шеи, спины, сердца, поясницы и т.д. мне нередко удавалось выяснить, что на (сознание) человека одновременно или последовательно действуют или действовали все эти Символы – продукты нередко подсознательной субъективной интерпретации определенных реальных жизненных событий, которые загруженный проблемами человек (и врачи) не связывает с появлением телесных медицинских симптомов. Причем иногда временнòе чередование симптомов совпадало с разворачивающимся определенным жизненным “сценарием”, то есть отражало психосоматическую последовательность телесного воплощения констелляции внешнесредовых Символов (подробнее – см. далее) и/или последующее частичное либо полное духовно-психосоматическое освобождение от них человека и его жизни.

Анализ позы человека. По тому, как стоит человек, если смотреть на него сбоку, можно увидеть, что у него “забегает вперед”, а что “отстает”, а если смотреть на него прямо, то видно, что и в какую сторону “отклонилось” или “развернулось” от линии жизненного пути. Даже простой зрительный анализ того, как стоит, ходит, лежит, сидит или работает человек, может сказать о том, что, когда, в какой степени и в какую сторону у него “выбивается” из общего направления или ритма движения по жизни.

Возможны и более сложные интерпретации позы. Например, тетрапарез при детском церебральном параличе – это символическая поза распятия: скрещенные ноги, полусогнутые руки, характерные кисти. Если проводить аналогию с известным библейским сюжетом (а она невольно напрашивается), то возникает вопрос: кто и за что символически наказал – “распял” – этого ребенка, или чьи грехи он – вольно? невольно? – искупает: страдает за грехи своих предков? чтобы род морально исправился? Он страдает сознательно или “бессознательно”? Чьи это “сознательное” и “бессознательное” – его? отца или матери? других предков? “коллективное бессознательное” рода или колена?

Интересно, что при инсультах во взрослом возрасте формируется четвертьраспятие – монопарез, или полураспятие – гемипарез или парапарез, но никогда не образуется полного распятия – тетрапареза; возможно, это символы неполного – прерванного, остановленного, прекращенного, (само)распятия; недаром говорят: “пригвоздить к позорному столбу”.

Представляется, что главное при анализе поз – это не их конкретная детализация, которая, учитывая количество мышц в теле, столь же невыполнима и бесполезна, как попытка просчитать все возможные варианты шахматных партий. Главное – это осознание того факта, что любая статичная поза индуцируется определенным Символом-Образом и свидетельствует о нереализованном “желании (вполне определенного) действия”.

Важно не забывать, что одна и та же поза – как результирующая множества составляющих ее статичных, “застывших” в теле локомоций – может сложиться в результате самых разных и, порой, противоположных аффективно-когнитивных соматических проекций; поэтому большое значение играет действующий и анамнестический контекст – история жизни субъекта.

Как художник наносит мазки на картину, так и каждый Образ – и присущий ему аффект, – внедряясь в психосоматически деформированное тело (искореженное болью и страхом), вносит свой вклад в имеющуюся гиперпозу, иногда только в виде одной-единственной “впечатанной” локомоции.

Если некую итоговую позу, являющуюся усреднением текущего и анамнестического множества поз (и, возможно, будущих поз – при страхе будущего), начать абстрактно раскладывать на составляющие ее движения-позы-стоп-кадры и пространственно совмещать их, то получится фигура, напоминающая танцующее многоголовое (многоглазое и т.п.), имеющее одно (два-три) тела, многорукое и многоногое древнее божество. И здесь есть, над чем подумать: что имели в виду древние, изображая своих богов такими. Возможно, что индийские и другие национальные танцы, очень “похожие” при стоп-кадр-совмещении на этих древних богов (Символы-Гиперпозы), имеют определенный терапевтический, как минимум, позоразрушающий потенциал.

Некоторые примеры. А. 33-летняя женщина-предприниматель жалуется, что периодически начинает ходить мелкими шажками. При обследовании у разных специалистов никакой соматической патологии не находили. Выяснилось, что ее (нелюбимый) муж и дочь-подросток, как только она становится излишне самостоятельной в высказываниях, поступках, делах и поведении, то есть “отрывается от семьи”, начинают умело активировать в ней страх – “да кому ты нужна”, чувство долга и вины перед ними – “видишь, как нам плохо”, “дочка (13-ти лет!) опять не поужинала”. При прекращении интенсивных занятий бизнесом и “возвращении” в лоно семьи амплитуда шага вновь становится нормальной. Рассказала, что в свое время любила другого (высокий, красивый, сильный – не исключен элемент “реконструированных воспоминаний”), но побоялась, что будет ему не пара (“не потянет”), и вышла замуж за того, кто “пострашнее”, попроще и поуправляемее. Образно говоря, муж и дочь периодически ее “стреножат” как лошадь, чтобы далеко не уходила и “паслась” поблизости.

Б. У 42-х летней женщины возник левосторонний верхний спастический монопарез (левша), как считали, по причине инсульта в бассейне правой средней мозговой артерии. Выяснилось, что около двух лет назад ее приемная 10-летняя дочь узнала, что она не родная, из-за чего семье пришлось переехать в другой город. К тому же, девочка конфликтовала с отчимом – новым мужем приемной матери. Последнее время женщина часто хотела ударить дочь, которая ее постоянно провоцировала на это, вызывала в ней чувство вины, умело, с элементом шантажа играла на ее плохих отношениях с отчимом (сама способствовала их ухудшению). За день до инсульта, во время очередных очень сильных, обидных и несправедливых нападок-обвинений со стороны дочери, женщина с огромным трудом удержалась от того, чтобы ударить ее, волевым усилием сжав кисть в кулак и прижав руку в туловищу, – но мысленно ударила и тут же стала винить себя за это (характерно – за то, чего не сделала!) и морально мучиться. Ночью, во сне, рука приняла характерное для инсульта положение – “преступление и наказание”. Выяснилось, что выраженность гипертонуса (в том числе) зависит от степени “накала” конфликта с “не успокоившейся” приемной дочерью, появляясь с определенной задержкой после этих стычек, – очевидно, по причине усиления мук совести. После сочетанного проведения (другим специалистом) сеансов мануальной терапии, разъяснительной беседы и “моральной накачки” позно-тонические расстройства значительно уменьшились (к сожалению, работу с пациенткой не удалось провести в нужном объеме). Похожий случай произошел и с боксером, едва сдержавшимся от того, чтобы по-настоящему ударить сына, – но мысленно тоже ударившего.

В. У 43-летнего мужчины, в течение последнего месяца состоявшего в интимной связи с молодой привлекательной женщиной (связь эта была нежелательна по моральным соображениям), утром во время мочеиспускания вместо мочи пошла алая кровь, на головке полового члена и крайней плоти появились герпетические высыпания, а на мошонке – фурункулы. Увидев кровь и высыпания, он мгновенно понял, о чем это говорит, и тут же принял решение прервать эту связь (которое, не откладывая, выполнил). Ему сразу стало легко, и прошли мучавшие его последнее время боли, агрессия, бессонница и т.п. Кровотечения больше не повторялись, а высыпания скоро самостоятельно исчезли. Неполный рецидив произошел дважды: при попытках возобновления данных и завязывания принципиально подобных отношений.

А теперь еще раз о роли культуры в развитии духовно-психосоматической патологии. Индивидуальные особенности культурологической интерпретации внешнесредового Символа ответственны за то, что у каждого больного при развитии заболевания всегда имеется определенная последовательность (стадийность, этапность) его, Символа, духовно-психосоматического воплощения. Соответственно, патофизиологические и патоморфологические изменения и их клиническое отображение тоже развиваются в определенном порядке.

1 Сначала морально патогенный Символ, трансформируясь в Образ, поражает (заражает) “Я” человека, и на этой – церебральной – стадии воплощения Символа-Образа (свое “Я” мы локализуем и ощущаем в голове), в зависимости от интенсивности аффектогенного воздействия и глубины поражения личности, развивается психологическая или психоневрологическая симптоматика различной степени выраженности: растерянность, тревога, волнение, депрессия, нарушение сна, головные боли, головокружение, высокое внутричерепное давление, судороги и т.п.

2 Затем Символ-Образ поражает человеческую душу, вызывая в ней смятение и страдание, и возникает симптоматика со стороны органов грудной клетки – груди, в которой, согласно христианской культуре и традиции, находится душа. Появляется различной степени выраженности и длительности патология бронхо-легочной системы: ОРЗ, диспноэ, кашель, бронхит, пневмония, тяжесть, заложенность или боль в грудной клетке, кровохарканье и т.д.

3 После души или вместе с ней поражается сердце (проекционные боли в области передней грудной стенки, сердечные боли, аритмия – трепыхание сердца, стенокардия и т.п.), которое, опять таки, согласно христианской культуре и традиции, является хранилищем-сосудом любви, и человек начинает остро нуждаться в любви или перестает любить и начинает ненавидеть.

4 Затем Символ-Образ внедряется в повседневную жизнь, и возникают профессиональные, материальные, бытовые и другие трудности и проблемы. Они символически проецируются на живот, олицетворяющий материально-бытовые и плотские потребности человека, и появляется патология со стороны желудочно-кишечного тракта, почек и т.д.

Каждой вышеизложенной стадии соматизации Символа-Образа соответствует определенное “желание действия” и, следовательно, своя поза, отражающая раздумье, душевное смятение, сердечную тоску, потребность в каком-то действии, вещи или др. Следовательно, по мере телесного воплощения – “пошаговой” соматизации – морально патогенного Символа-Образа происходит усложнение или метаморфоз телесного мышечно-тонического рисунка позы, олицетворяющей данный моральный конфликт.

Итоговая телесная поза, образующаяся после окончания соматизации – внедрения в тело – данного Символа-Образа, имея какие-то общие для всех людей черты (в страдании и болезни все мы в чем-то схожи), в то же время индивидуальна, так как она отражает особенности морали, жизненного опыта, образовательно-культурного статуса и состояния здоровья конкретной личности и их (этих особенностей) психосоматического проецирования. Поэтому, если общая пошаговая этапная последовательность трансформации телесной позы (ее усложнение и обогащение новыми мышечно-тоническими элементами) и очередность появления синхронных модификациям позы патологии ЦНС и внутренних органов при воплощении Символа-Образа всегда принципиально соблюдается, то длительность, а также культурологическое и клинико-патогенетическое обрамление всех этих этапов у каждого конкретного человека имеют свои неповторимые проявления.

Типовая схема шагов-этапов телесного воплощения морально патогенного внешнесредового Символа выглядит следующим образом: Символ → Образ → ”Я”-мозг (патология ЦНС + раздумье и его поза – “роденовский мыслитель”) → душа-легкие (патология ЦНС, легких + раздумье, душевное смятение и их поза, то есть на позу “мыслителя” наслаивается поза душевного смятения) → любовь-сердце (патология ЦНС, легких, сердца + раздумье, душевное смятение, сердечная боль и их поза) → живот-жизнь (патология ЦНС, легких, сердца, органов живота + раздумье, душевное смятение, сердечная боль, материально-бытовые или иные житейские, жизненные проблемы и их поза).

Так как при телесном воплощении патогенного внешнесредового Символа “психосоматический марш” всегда имеет стандартную клиническую последовательность, то по клинической выраженности и совокупности имеющихся сомато-висцеральных нарушений можно судить о том, на какой стадии телесного воплощения находится “поселившийся” в “Я” Символ-Образ: у кого-то процесс “застрял” в голове, у кого-то “дошел” до легких, сердца, печени и т.д.

По степени “свежести” и выраженности патоморфологических изменений (по преобладанию альтерации, экссудации или пролиферации) можно узнать о давности процесса и предсказать, какая поза появится и какой блок органов или орган будут поражены далее, если моральная ситуация, в которой находится субъект, не разрешится или не изменится. То есть в принципе можно индивидуально спрогнозировать дальнейшую последовательность развития психосоматической патологии, рассчитать степени риска поражения внутренних органов и соматической сферы и составить план лечения и профилактики.

Такой подход при обследовании больного позволит сделать вывод, что, например, психосоматическая “природа” имеющейся у него патологии малого таза маловероятна, так как аффект “дошел” еще только до легких или желудка; но важно не забывать, что патология таза может быть обусловлена другим, более “старым”, аффектом. Еще раз подчеркнем, что речь идет исключительно о духовно-психосоматической патологии, и только к ней приложимы эти схемы и рассуждения.

Символ-Образ подобен жуку-древоточцу, прогрызающему в дереве ход, – и этот соматический “ход” необходимо обнаружить, помня, что жук-символ всегда “прогрызает” его в одном направлении, образно говоря, “от головы до пяток” (и никогда – наоборот), начиная с “Я”-мозга и спускаясь вниз по вышеприведенной схеме.

Крайняя анатомическая точка воплощения Символа-Образа – ноготь и передняя поверхность большого пальца правой ноги, которая у правшей длиннее левой, соответственно, у левшей – наоборот. Поэтому при проведении полного клинического обследования психосоматического больного необходимо обнаружить самую нижнюю патологическую точку, до которой “дошел” Символ-Образ, и от нее искать патоморфологический “ход наверх”, который, подчеркнем еще раз, всегда доходит до “Я”-мозга. В “свежих” случаях сделать это можно, анализируя жалобы, и по отекам, геморрагиям и т.п., а в “старых” – по выраженности соединительнотканной дегенерации (соединительнотканному “опутыванию”) тканей и органов. Разумеется, этот “ход” в целом или на каком-то уровне своего кранио-каудального длинника может быть тонким, как бы пунктирным, но он никогда не прерывается.

Понятно, что поражение организма не будет равномерным: Образ может “пощадить” ЦНС, слегка “лизнуть” сердце, капитально и надолго “поселиться” в яичнике, а по пути “развалить” печень или почку.

Если быть более точным, то всегда имеется два “хода”: соматический – позообразующий, и висцеральный (разум, душа и т.п.). Поэтому морально патогенный Символ, “брошенный” местом-событием в духовно-психосоматического человека, является двузубцем.

Таким образом, психосоматическая патология всегда развивается в кранио-каудальном направлении (“рыба гниет с головы”). Но “разматывать” патологический психосоматический “клубок”, очевидно, необходимо не в …духовно→психо→соматическом, а в сомато→психически→духовном→… направлении: каудо-краниально (“с хвоста”), по телесным и висцеральным культурологическим “этажам”, так как “в здоровом теле – здоровый дух”, а не наоборот. То есть сначала нужно “вынуть” из тела, психики и сознания человека патологию – развоплотить, “изгнать” духовно-психосоматическую болезнь-Сущность, а только потом, чтобы заполнить образовавшуюся духовно-психосоматическую “дыру-нишу”, воплощать в него (заранее подобранный) индивидуально необходимый благой Символ-Образ – “святое место” не должно быть пустым…

(полагаю, соединительнотканная дегенерация развивается в этой “дыре-нише” именно в случае отсутствия срочного воплощения благого Символа, например, способом духовного востребования психики-функции, а через это – тела-структуры, каким-нибудь морально полезным делом. Быть может, тогда получится переломить болезнь-судьбу, и фатальность альтерация→экссудация→пролиферация сменится на спасение-(воз)рождение альтерация→экссудация→регенерация. Разумеется, это сделать нелегко, к тому же (еще) отсутствует духовно-психосоматическая технология воплощения благòго Символа. Но главное – это принять и понять моральный принцип такого подхода, заключающийся в одухотворении очищенной от скверны плоти богоугодным делом, – кто не верит в Бога, тот может обозначить такое дело как-нибудь по-другому. Лично у меня нет никаких сомнений, что такая помощь человеку это – Врачебное Дело или Врачевание. Зачатки такого подхода в медицине всегда были, например, в виде так называемой трудотерапии, многими теоретически разрабатывался и деятельностный подход. Сюда же можно отнести игротерапию и психодраму, правда, с некоторыми принципиальными оговорками, главная из которых: жизнь – это все же не игра).

…Именно поэтому при психосоматической патологии невозможно вылечить сердце (и устранить телесную позу сердечной боли и страдания) раньше кишечника, если он вовлечен, а шею и локтевой сустав – раньше пятки и колена, даже если пятка и болит не сильно. В госпитальных ситуациях, когда доминирует или опасна для жизни патология, например, мозга или сердца, после оказания неотложной необходимой симптоматической помощи, нужно вновь вернуться на самый нижний анатомический уровень – культурологический телесный “этаж” – воплощения Символа-Образа.

Полное развоплощение болезни-Сущности надо начинать в спокойном состоянии, когда “страсти поутихнут”. Даже утреннюю зарядку, мануальную терапию, массаж таким больным тоже необходимо проводить, начиная с самой нижней анатомической точки воплощения Символа и поднимаясь в каудо-краниальном направлении: более точно – начинать от большого пальца правой ноги, подниматься выше, поочередно работая справа и затем слева на каждом уровне, и в самом конце доходить до маковки. При параллельно проводимых психокоррекции или психотерапии – то же самое: сначала необходимо устранить глубинные страхи, затем – эмоции и чувства, а когнитивные нарушения – в последнюю очередь. Затем необходимо оказать духовную помощь.

Это – терапевтический подход, исходя из анатомо-“культурологической” глубины (кранио-каудального) психо-телесного воплощения морально патогенного Символа-Образа. Но он – не единственный, и при этапном и комплексном лечении духовно-психосоматической патологии возможно построение терапевтических схем, основанных на других принципах, о которых сказано и выше и ниже.

История и последовательность телесного воплощения Символа-Образа совпадают с историей жизни субъекта. Все наши жизненные ошибки и победы всегда и точно “аукаются” в организме в виде ремиссий и обострений только со стороны органа, символически олицетворяющего эту ошибку или победу (душа → легкие и т.д.), – и исключений тут не бывает. Поэтому при несовпадении морально-нравственной модальности подействовавшего Символа-аффекта и возникшей патологии внутреннего органа неверно выделено, найдено или интерпретировано ключевое событие, которое, например, может скрываться под каким-то другим – внешне более ярким, но духовно-психосоматически не опасным событием. Либо неверно определен пораженный орган – в сложных случаях такое вполне возможно. И здесь могут помочь рисунки своего тела, на которых пациенты верно символически отображают, где “засела” моральная проблема, или произвольно написанный личный текст, так как письмо – это тоже телесность, проявленная вовне.

Беда не приходит одна, и патогенные Символы могут во множестве внедряться в “Я” и воплощаться в тело человека. Поэтому если на фоне имеющегося психосоматического заболевания с преимущественным поражением, например, печени, возникает “свежая” патология мозга, то это признак внедрения нового Символа либо повторной атаки старого (разумеется, возможны и другие – не моральные причины).

Главным – при таком анализе клинически (и культурологически) сложных случаев – является следующее: не следует забывать правило, что Символ последовательно поражает сознание, душу, сердце и тело (живот-жизнь и поза), но всегда что-то будет преобладать.

Морально патогенный Символ, как и нож, всегда имеет определенную длину и остроту каждого своего “зубца-лезвия” и при ударе погружается в сому только на определенную глубину, зависящую и от силы жизненного удара и от готовности человека к этому удару.

Такой подход – кранио-каудальная последовательность телесного воплощения Символа-Образа – приложим и к осложнениям, возникшим во время или после хирургических операций (вспомним патогенетическую схему: аффект → мышечное напряжение → гемодинамический удар...). Даже, если человек находится под наркозом на операционном столе или в коме, его может поразить Символ и вызвать острую аффективную реакцию (в частности, возникшую от некоторых словесных реплик и комментариев оперирующей бригады), а, если уже поразил (до операции, наркоза или комы), то – скрыто продолжать свою разрушительную работу.

И в бессознательном состоянии человек все воспринимает, так как небиологическое (внематериальное-вненематериальное) сознание никогда не спит и ничего не забывает. Но память о том, что было до или во время операции, может быть “засосана” подсознанием и в нем “заперта”, не прорываясь наружу по причине стойкого или временного (отек, демиелинизация нервных проводников, торможение нейронов – см. соответствующий раздел) повреждения нейроанатомической трассы циркуляции информации по корково-подкорковому контуру. В частности, психотравмирующие воспоминания (об операции или др.) могут быть блокированы на уровне ключевого пункта памяти – гиппокампа, вследствие (ятрогенного) отека его нейронов и/или отека-демиелинизации нервных волокон, связывающих гиппокамп с остальными отделами мозга. Возможность скрытого аффектогенного повреждения организма необходимо иметь в виду при появлении интра- и/или послеоперационных (послекоматозных) осложнений, особенно тех, которых “вроде бы” не должно быть.

Представляется, что при анализе случаев заболевания сердца, желудка, почек и др. всегда необходимо стремиться из имеющегося клинико-патоморфологического объема патологии органа вычленить ее духовно-психосоматическую составляющую, так как последняя не устранится терапевтическими методами, эффективными при других болезнях. Одним из клинических критериев демаркации между психосоматической и другой патологией является прекращение прироста терапевтического эффекта от проводимого лечения, общепринятого при какой-то патологии.

С определенного момента проникновения происходит “застревание” или преимущественная телесная проявленность воплотившегося патогенного Символа на каком-то одном анатомическом уровне, и этому соответствует клинический топический акцент в локализации и выраженности соматического компонента духовно-психосоматической патологии.

I Символ “застрял” в “Я”-мозге в виде вопросов (“почему?”, “за что?”, “как так?”…) или обдумывания ситуации в поисках выхода (“что делать?”, “как поступить?”, “кто поможет?”…), – и соматически это проявится в виде патологии ЦНС и соответствующей телесной позы (раздумья, нереализованного “желания действия”) с мышечно-тоническими и костно-суставными нарушениями.

II Символ “застрял” в душе, психологически проявляясь в виде душевного страдания, душевной тоски, душевной пустоты, камня на душе, – и соматически этому будут соответствовать бронхо-легочная патология и поза, символически олицетворяющая это душевное страдание.

III Символ “застрял” в сердце в виде тоски по любви, страдания из-за отсутствия любви, или, сделав роковой “один шаг”, трансформировался в ненависть – и соматически это проявится в виде болезней сердца и телесной позы любви или ненависти.

IV Символ “застрял” на уровне “живота”, проявляясь в виде недовольства повседневной жизнью, жизненных тягот, повседневных трудностей, неудобств, – и соматически это проявится в виде патологии желудочно-кишечного тракта, печени и т.д. и соответствующей телесной позы.

Периодически моральный конфликт может разгораться или, наоборот, стихать и “прятаться” в душе, теле (животе-жизни и позе), сердце или сознании, “перемещаться” с одного анатомо-“культурологического” этажа-уровня на другой – и этому будут соответствовать изменения морально-психологических проявлений данного конфликта, а также миграция либо изменение выраженности имеющейся клинической симптоматики и ее патогенетической основы. При этом важно помнить, что клиника всегда является только видимой верхушкой духовно-психосоматического “айсберга”.

Выявить сохраняющееся скрытое присутствие в человеке патогенного Символа и определить, где он “застрял” или “затаился” во время клинической ремиссии заболевания, можно по ряду признаков. Я заметил, что, если Символ “затаился” в сознании в виде “черных” мыслей и т.п., то у человека имеются или периодически появляются различной степени выраженности эстетические, косметические, гигиенические и/или легкие – “субмедицинские” – вегетативно-сосудистые, вегетативно-трофические или нейро-эндокринологические (дисфункция какой-либо (суб)кортико-гипоталамо-гипофизарно-железистой оси) нарушения со стороны кожи, слизистых и волосистой части головы и лица: перхоть, себорея, сухость или сальность кожи и волос, отечность или нездоровый цвет век и кожи лица, красноватые, мутные или “закисшие” глаза. Могут быть сыпь, прыщи, угри, легкие проявления дерматита или аллергии; губы сухие или потрескавшиеся, с заедами или грязновато-серой каемкой-полоской засохшего содержимого.

Часто имеется потливость и слабый неприятный запах от головы и шеи, усиливающийся при потении; причем нередко этот запах очень стойкий, по типу “аромата”, и он остается не только на одежде, особенно на нижнем белье, но какое-то время держится и в комнате после пребывания в ней “инфицированного” морально патогенным Символом субъекта. Что характерно, сами “благоухающие” субъекты не ощущают этого “аромата” – парциальный органолептический парез или, более широко, морально-психосоматическое выпадение, так как такие не замечают и многого другого в себе и окружающем мире.

Создается впечатление, что каждый психосоматизированный патогенный внешнесредовой Символ имеет свой, только ему присущий “аромат” или запах; надеюсь, когда-нибудь будет создана морально-психосоматическая аромадиагностика. Но уже сейчас некоторые органолептически особо одаренные клиницисты, психотерапевты и психологи, – например, Менегетти – способны диагностировать определенные болезни, состояния и нарушения по запаху.

Еще один верный признак клинически актуального или субклинического наличия “застрявшего” в сознании морально патогенного Символа – заболевания зубов и пародонта и неприятный запах изо рта, причем ремиссии и экзацербации морального конфликта и стоматологических нарушений совпадают.

При “чистом”, свободном от дурных и грешных мыслей сознании волосы шелковистые, кожа, глаза и слизистые чистые, губы и язык нежно-розовые и слегка влажные; от головы, волос, кожи и изо рта исходит характерный приятный запах природной чистоты и здоровья. Также можно ориентироваться по мимике, особенно по склеротически “вросшей” мимике-маске, и выражению лица (см.: толкователь симптомов).

Таким образом, имеется определенная корреляция между выраженностью и позитивной или негативной валентностью Символа и эстетическими, косметическими, вегетативно-трофическими, стоматологическими и мимическими проявлениями: а отсутствие в сознании и психике патогенного Символа всегда проявляет себя спокойной и одухотворенной мимикой, придающей благородство выражению и чертам лица, естественными красотой, чистотой и здоровьем волос, глаз, губ, кожи и т.п.; б “молчащий”, “затаившийся” в глубине “Я”-мозга Символ проявляется малыми, в основном, эстетическими, косметическими и гигиеническими нарушениями (разумеется, их граница с патологией весьма расплывчата и условна) со стороны головы: кожи, волос, слизистых и полости рта, а также определенными мимикой и выражением лица: утратой благородства в чертах, беспокойством, тревогой, неуверенностью, озабоченностью, страхом, лакейством и т.д.; в при актуализации морального конфликта – активации патогенного Символа и “пробуждении” Сущности – будут доминировать патологические симптомы и изменения со стороны ЦНС (и головы в целом) различной степени выраженности.

Мне не раз приходилось видеть, – а порой, к сожалению, и (не)вольно (со)участвовать, – не то что аффект, а целое “извержение аффективно-когнитивного Везувия”; в ряде случаев лучше сказать – псевдоспонтанное “вскрытие зловонного аффективно-когнитивного нарыва” и циничное, преднамеренное и омерзительное “опорожнение-выплескивание” скопившихся в нем когнитивных и аффективных “миазмов” на окружающих, случайно или, чаще, отнюдь не случайно оказавшихся рядом.

В такие моменты человек производит неприятное, отталкивающее впечатление, он морально-психологически, – а порой и биологически: онто- и филогенетически – неузнаваемо меняется (также см.: Сущности внутри нас), так как страх-аффект, как минимум, опримачивает человека. Буквально на глазах индивид опускается вниз – морально падает – по эволюционной лестнице и из Homo sapiens превращается в зверя – принимает обличье и позу зверя, – о чем свидетельствуют черты и выражение его лица (точнее, это проступает морда, “хищная личина”): мимика, “оскал”, движения, жесты, “повадки”.

Происходит общее обеднение, примитивизация и “оглупление” моторики, в том числе и редукция эксклюзивно человеческой кистевой моторики – нашей пальце-кистевой “речи”; вместо рук, кистей и пальцев появляются кулаки, и руки функционируют как лапы (а то и как копыта).

Частично утрачивается вертикализация позы, и (недавно еще) человека тянет встать на четвереньки: голова несколько запрокидывается назад и втягивается в плечи (на четвереньках так удобнее “кусать” и видеть), появляются динамические приводящие контрактуры плече-лопаточных, локтевых, тазобедренных и коленных суставов – это из “бессознательного” на духовно-психосоматическую волю-поверхность поверхность выходит поза-тело зверя-Сущности.

В аффектогенном двигательном “рисунке” проксимальные конечностные и корпусные движения почти полностью вытесняют дистальные конечностные и кистевые; полностью или почти полностью утрачиваются плавные вращательные многосуставные и голографически объемные движения, гармонично синхронизированные с мимикой и речью, и преобладают монотонные двухплоскостные сгибательно-разгибательные яктации-локомоции.

В такие моменты нарушается речь (очевидно, за счет экссудации и отека соответствующих корковых и подкорково-стволовых нейронных ансамблей, и/или наступает их разобщение – между собой или с речевой мускулатурой – по причине гипергидратационной синаптической дисфункции или миелинопатиии): вместо экспрессивных, модулированных и эмоционально окрашенных смысловых предложений-высказываний слышны слова-фразы, в крайних случаях – отдельные хриплые визги, хрюканье, подвывания-выкрики или рычания-выкрики с брызганьем или вытеканием слюны, характерные для доречевой стадии онто- и филогенетического развития (иные и кусаются). – Это и есть мифический оборотень, “темная” или “тварная” половина человеко-зверя, а “в миру” – добропорядочного (морально-)психосоматического больного.

Бесполезно искать оборотня вовне, где-то в лесах-болотах, его там просто нет. Чтобы его обнаружить, достаточно взглянуть на любого человека в момент сильного аффективного приступа.

Во время ремиссии “внутренний зверь” крепко спит или дремлет, надежно запертый, как минотавр, где-то в глубинах-лабиринтах человеческого “бессознательного”. При аффекте он просыпается и выходит наружу, затмевая и загоняя куда-то вовнутрь человеческое “Я”.

Внутренний страж, охраняющий и держащий закрытыми от зверя врата сознания – это мораль. После приступа – аффективной разрядки, многие люди дремлют или крепко спят и потом частично или полностью не помнят о происходящем (во сне происходит стирание памяти об аффекте и звере, который успевает скрыться в “бессознательных” лабиринтах-глубинах психики (и соматики) и выпустить оттуда добропорядочное “Я”). Некоторые говорят: “не знаю, что со мной было”, “не знаю, что ЭТО было”, “это был не я”; другие сообщают, что во время “этого” они как бы со стороны, несколько отстраненно и холодно-удивленно наблюдали за собой.

Также во время ремиссии (внутреннего перемирия) психосоматической патологии Символ может “дремать” или “таиться-прятаться” в душе, чему клинически будут соответствовать малые нарушения со стороны бронхо-легочной системы, например, периодическое чувство тяжести в груди (“камень на душе”) и нехватка воздуха в покое – характерные вздохи, небольшой кашель: утренний, дневной или вечерний, легкая одышка при физической нагрузке. Может наблюдаться утренняя потливость передней грудной стенки, поседение волос, неприятный запах, зуд, сыпь, нечистота или сальность кожи груди.

При застревании Символа на уровне души весьма характерны боязнь охлаждения, простуды, и опасения по поводу погоды, температуры воздуха на улице, возможности дождя, снега: “будет холодно, а я без пальто”, “начнется дождь, а я без зонтика”. Отмечается своеобразная зябкость груди (грудной клетки), желание одеть не по сезону теплую куртку, привычка кутаться в платок, даже если в квартире тепло; такие люди начинают “беречь” грудь.

Дремлющий в душе Символ легко пробуждается – ведь кругом столько морально-психосоматических триггеров и микротриггеров, провокаторов его пробуждения.

Нередко бывает, встретит такой человек на улице другого человека – просто прохожего, идущего мимо, или же он будет смутно кого-то либо о чем-то напоминать, – случайно услышит от него какое-то слово, фразу или просто обрывок его беседы с третьим нейтральным лицом, увидит его какой-то жест или почувствует на себе брошенный им взгляд (обманчиво почувствует, или действительно незнакомец пристально, как-то по-особому на него посмотрел или на миг впился взглядом – “рыбак рыбака видит издалека”), ощутит исходящий от него (смутно) знакомый аромат-запах – и это вмиг разбудит чутко дремлющий в душе аффект. Тогда сразу раздается характерный кашель или короткий судорожный вздох – “подавился глотком воздуха”. Нередко человек внезапно чувствует “дуновение тревоги”, холод, тяжесть или специфическое ощущение чего-то, находящегося в груди, будто он “что-то” вдохнул, и “это” проникло в душу, попало в легкие, и грудь закладывает; дыхание может на какое-то время стать хриплым, шумным или свистящим. Некоторые люди подсознательно “прячут” душу от этого опасного незнакомца: выкашливают и сплевывают мокроту, плотно сжимают губы, прикрывают ладонью рот (или глаза), после короткого судорожного вздоха кратковременно задерживают дыхание, спотыкаются, останавливаются, делают шаг в сторону, отклоняются или отворачиваются головой или корпусом, опускают на грудь подбородок, кутаются, плотнее запахивают пальто, скрещивают руки на груди или закрывают ими горло, застегивают верхнюю пуговицу на рубашке, так как внезапно ощущают зябкость и холод (повеяло) или просто делают это, не думая, зачем и почему.

Также условно-рефлекторными подсознательными провокаторами актуализации подобного Символа могут быть (одиночные или, чаще, в совокупности) стук упавшего предмета, колебание занавески на окнах, мимолетный запах, звуки музыки, обнаженное плечо, цвет скамейки, шум автомобиля, контур удаляющейся человеческой фигуры, шелест травы, толчок в спину в транспорте и т.п., которые тоже не осознаются (см.: импритинг, триггеры и их условно-рефлекторная активация).

Человек, если его спросить, почему он кашлянул, прикрыл ладошкой рот, запахнул пальто, в ответ скажет, что стало ему вдруг душно, холодно, что-то попало в горло, либо “просто кашлянул”, “не знаю”, “просто сделал” и т.п.

Такой “пропущенный выстрел в душу” может явиться и причиной ОРЗ, бронхита и даже пневмонии (“даже не знаю, где простудился, вроде и тепло одет был”) или вызвать душевное смятение, всерьез и надолго разбудить дремавшее чувство жизненного тупика, бессмысленности существования, обострить тоску, депрессию, отчаяние, тревогу и соответствующие им мысли.

Эти факторы, случайно совпавшие в пространстве и времени (“парад планет”), также могут стереотипно активировать всю патогенную психосоматическую цепочку: констелляция внешнесредовых факторов → удар по “Я” (человек быстро отведет взгляд в сторону или прикроет глаза, наденет темные очки; может кратковременно заболеть голова, захочется снять или надеть шапку, сжать голову, закрыть уши руками, или появится чувство соринки в глазу, шум в ушах; может вспомниться что-то неприятное, возникнет испуг, неясная тревога, опасение, а вдруг не закрыл квартиру на ключ; из подсознания всплывет неприятное или страшное воспоминание, пугающая сцена и т.п.) + удар по душе (см. выше) + удар по сердцу (кольнет или заболит сердце, возникнет сердцебиение; человек остро ощутит свое одиночество, отсутствие любви, почувствует тоску и тревогу) + удар по животу-жизни (заболит живот, кольнет в боку, затошнит, захочется поесть, опорожнить кишечник; станет вдруг неудобно, что бедно или плохо одет, вспомнится, что нет денег, телевизора и т.п.) + удар по телу – локомоторному аппарату и позе как психосоматической проекции Символа-Образа в виде “желания действия” (кольнет в спине, захочется пошевелить ногами, сжать кисть в кулак, сменить вдруг ставшую неудобной позу, встать и пройтись, пнуть пустую бутылку, что-то сделать и т.п.). Такие сцены хорошо изображены в кинофильмах выдающихся режиссеров.

Если душа освобождается от морально патогенного камня-Символа, оживает, обретает веру, успокаивается, перестает страдать и метаться, то все жалобы, симптомы и нарушения со стороны респираторного тракта проходят.

Состояние может на какое-то время улучшаться, если человек “сотворит себе кумира” или на время найдет отдушину или “малый смысл” жизни: увлечется какой-нибудь фикцией-идеей, вдруг станет активно (“остервенело”) оздоравливаться, “графоманить” – писать романы или стихи, посещать кружок или секцию, займется политикой (чаще в виде кухонного обсуждения или станет ходить на митинги, стоять в пикетах), охраной окружающей среды и т.д.

Во время вынужденного безделья (но чаще безделье – это признак страха, глупости и лени) Символ пробуждается, начинает мучить человека, и тогда ухудшается состояние его физического здоровья. Поэтому многие не любят праздников и выходных, одиночества, и, чтобы психологически и телесно не болеть, уходят в робоголизм, запой, бесконечно смотрят телевизор, читают все подряд, объедаются, сидят в гараже, бессмысленно перетирая детали, заводят ненужные интрижки, рыбачат, играют где-то в шахматы или футбол – но от себя, своей боли, пустоты жизни, одиночества и нерешенных личностных проблем спрятаться невозможно.

Также Символ может “дремать-скрываться” в сердце, и тогда периодически отмечаются характерные ощущения перебоев или остановок сердца, его трепыхание, трепетание в груди. Могут быть боли в сердце или в той области грудной клетки, в проекции которой, по мнению человека, располагается сердце.

Иногда наблюдаются сильные болевые приступы по типу стенокардии или инфаркта, когда лекарства не помогают (как в песне: “Больно мне, больно, но как унять эту злую боль. Больно мне, больно, умирает любовь”). Кардиологам хорошо знакомы такие случаи, когда при записи ЭКГ и даже проведении аортокоронарографии никакой патологии не выявляется, и поэтому нередко таких людей (ошибочно!) считают симулянтами, ипохондриками или даже вялотекущими шизофрениками.

Когда патогенный Символ “покидает” сердце, и в нем поселяется любовь, все жалобы безо всякого лечения бесследно проходят. Кратковременное исчезновение сердечных жалоб может быть вызвано временной влюбленностью, влиянием харизматической личности, “теплыми” компаниями, душевными разговорами и т.п.

Символ может “укрыться” в животе, сказываясь на повседневной жизни, когда человек, точнее, его “тварная часть”, страдает от неутоленных потребностей плоти, недостатка, порой, мнимого, материальных благ, ущербной карьеры и т.п. Человек перестает “быть” и начинает стремиться “иметь”.

В этих случаях, в плане подкожно-жировых отложений, живот может быть как толстый, так и тощий. Он бывает пустой и отвислый или надутый, как барабан. Кожа передней брюшной стенки нередко отечная или дряблая, нечистая, сальная, с сыпью, гнойничками, опрелостями, неприятным запахом пота. Характерна разлитàя внутренняя болезненность даже при легком надавливании на живот на фоне отсутствия какой-либо определенной патологии (особенно часто у девочек, девушек и женщин – чем старше, тем это более выражено). При этом в покое, то есть без надавливания, живот не болит; у таких (женщин) и в жизни вроде бы все хорошо, но, копни чуть глубже, – и обязательно найдется какая-то скрытая душевная боль, символическим отражением которой и является боль в животе.

Живот может беспричинно монотонно болеть часами, чаще по ночам, сочетаясь с бессонницей и тревожно-плохим настроением; такая боль диффузная, четко не локализуется. Другие возможные симптомы: изжога, небольшие боли в подреберье при ходьбе или беге, малые нарушения пищеварения при пищевых погрешностях или отступлениях от привычного режима питания, как правило, сочетающихся с малыми жизненными неурядицами-событиями. Нередки дисбактериоз, запоры (“не отдам ничего”) или поносы (ситуации житейского страха); кал и газы часто зловонны.

В таких случаях врачи-гастроэнтерологи обычно не находят никакой серьезной патологии. Иногда диагностируют легкий желудочный или кишечный катар (больной не должен уходить без диагноза). В целом про такие нарушения можно сказать: “изменений на копейку, а жалоб на миллион”.

Кратковременные “летучие” ремиссии наступают при “малых радостях” – плотских или материально-житейских: похвалил начальник, пришли гости и рассказали новую сплетню, нашел небольшую сумму денег, приобрели по дешевке (ненужную) швейную машинку, пригласили в гости и сытно накормили и напоили, узнали, что какой-нибудь “Акела промахнулся”, сосед разорился и т.п. Обычно такие люди, живя ползуче-приземленной жизнью, постоянно материально и экономически озабочены.

Также характерно запаздывание чувства насыщения при еде – “ем и все мало”. Нередко встречается переедание и обжорство из-за быстро появляющегося чувства голода при и так полном животе. Часто человек не в состоянии самостоятельно переварить огромное количество поглощенной пищи и вынужден принимать пищевые ферменты. То есть потребность в большом количестве пищи и в помощи для ее переваривания (прием ферментов) является соматической проекцией жизненной неудовлетворенности своим материальным положением, жаждой благ, карьеры, денег, но также свидетельствует об инфантилизме и определенной жизненной беспомощности, неспособности заработать самому.

Такие любят хвалить других за бескорыстие и доброту, но сами не обладают этими качествами. Как правило, такой человек не только не может самостоятельно улучшить свое материальное положение, но и правильно распорядиться тем, что есть.

Чем больше ешь и чем больше помогают в жизни, тем больше хочется и еды и помощи – то есть пищевая жадность и неспособность переварить большое количество пищи может являться соматическим следствием и клиническим маркером житейской жадности и беспомощности.

Если человек беспорядочно питается, ест все подряд, в том числе – некачественную и несвежую пищу, даже если она вызывает несварение, рвоту или понос, то, как правило, подобные жадность, всеядство и неразборчивость имеются и в повседневной жизни, что нередко проявляется захламлением квартир старыми ненужными и испорченными вещами или, наоборот, новыми, мелочной жадностью, складированием про запас продуктов, вещей и т.п.

Обострение язвы желудка или двенадцатиперстной кишки как одного из проявлений психосоматической патологии – это (нередко хорошо замаскированная под внешней благопристойностью) соматическая проекция злобы, агрессии или острой зависти, когда человека опередили, что-то “вырвали из рук”, “увели из-под носа”, кому-то что-то досталось, а ему нет.

Рвота – когда человек хапнул чего-то очень много и чуть не лопнул, либо это что-то, ему не принадлежащее, но очень им желанное, что необходимо вернуть, иначе можно (крупно) поплатиться. Понятно, почему язва и рвота нередко чередуются: пришлось, “скрипя сердцем”, “оторвав от себя”, отдать, но чувство, что тебя бессовестно ограбили, осталось (бессовестные любят других называть бессовестными). В “легких” житейских ситуациях такого типа со стороны желудочно-кишечного тракта будут наблюдаться тошнота, отрыжка тухлым или изжога.

Если человеку удается на время утолить или укротить зовы собственной плоти и житейской жадности (дали квартиру, повысили зарплату, выиграл в лотерею, провернул удачную сделку, разбогател и т.п.), то жалобы “на живот” уменьшаются или проходят.

Немного о голоде. При полном или частичном голодании человек вынужден учиться разумно и эффективно использовать имеющиеся в его организме запасы питательных веществ; соответственно, при отсутствии помощи, подсказчиков и советчиков в повседневной жизни человек также волей-неволей умеряет свои житейские претензии и аппетиты, привыкает жить на то, что есть, и учится разумному использованию имеющихся материальных, карьерных, финансовых и других ресурсов. И эти навыки всегда взаимосвязаны, и при обретении житейской самостоятельности и смелости, уверенности в завтрашнем дне, исчезновении жадности, зависти, попрошайничества, привычки жить за чужой счет, страха материального и пищевого голода, что вдруг “не хватит” или “не дадут”, у человека также уменьшается и потребность в пище: он перестает переедать, чревоугодничать, начинает есть мало, переходит на более простую пищу, и у него исчезают гастроэнтерологические расстройства.

То же самое можно сказать и про посты. Представляется, что если пост физический не сочетается с постом духовным – “моральным воздержанием”, то пользы от него будет немного, и психосоматическая патология, ее телесный компонент, только “закостенеет” и еще сильнее “впечатается” в мозг и тело.

Таким образом, еще раз повторимся, нередко за легкой гастроэнтерологической патологией стоят бездуховность и ненормально раздутые материальные потребности, и клиническим обострениям болезней желудочно-кишечного тракта предшествуют “обострения” морального заболевания. Таким людям, чтобы полностью выздороветь, необходимо жизненный принцип “иметь” заменить принципом “быть”.

Другой косвенный маркер локализации Символа – это боль (боль и страх – два сторожа аффекта) в голове и позвоночнике. Если Символ “засел” в сознании, то болит голова, в душе и сердце – грудной отдел позвоночника, в повседневной жизни – поясничный отдел.

Боль в шее – может быть признаком символической декапитации (обезглавливания), когда “Я” как бы отделено от души, сердца и потребностей тела, не участвует в повседневной жизни или отвергает их: человек не хочет или боится думать о своем душевном состоянии, зовах сердца и плоти и материальных потребностях, а стремится в какую-то другую действительность (“вот если бы я работал там-то и тем-то, то вот тогда бы…”).

Боль в нижне-грудном отделе означает (в контексте рассматриваемой темы), что душа, сердце и разум отделены от повседневной жизни.

Если полосками или пунктирно-точечно болит и шея и спина, то отдельно существует разум, отдельно – душа и сердце, и отдельно – тело со своими потребностями; про таких говорят: думает об одном, переживает о другом, а занимается третьим. О других возможных вариантах интерпретации боли в спине написано выше.

При быстром продвижении соматически вирулентного Символа с одного анатомо-“культурального” психо-телесного уровня на другой (из сознания в душу и т.п.) в голове, шее или позвоночнике появляется острая боль типа “засевшего кола” или “вбитого гвоздя”, причем нередко человек может точно указать направление их продвижения. Может появляться острая боль по типу прострела в голове, груди, сердце и внутренних органах, которая свидетельствует о том, что в них попало “жало” или “острие” Символа.

Эти обычно подсознательные – “бессознательные” – духовно-психосоматические аутопроекции и соответствующие им ощущения и клинические симптомы обусловлены общепринятыми символическими религиозными и культуральными интерпретациями личностно значимых жизненных событий: ты мне “вырвал сердце”, “разбил сердце”, “воткнул нож в сердце”, “пронзил душу”, “убил душу”, “ударил под дых”, “засел в печенках”, “это как обухом по голове”, “надели терновый венец”, “тисками сдавило голову”, “тысячи игл впились в мозг”, “мне вывернули руки” и др. Нередко имеется малый соматический “повод”, действующий по типу “последней капли”, объясняющий появление боли или симптома: “я неловко повернулся”, “меня продуло”, “не то поел” и т.п.

У многих людей одновременно или поочередно и постоянно или периодически болят голова, шея и все отделы позвоночника, что указывает на стойкое или эпизодическое нарушение связи – разногласия между разумом, душой, сердцем и телом. Это можно выразить схематически следующим образом: патогенный Символ + человек → духовно-психосоматическое разобщение: сознание + душа + сердце + плоть.

В реальной жизни морально патогенный Символ-Образ чаще всего колонизирует в разных пропорциях и сознание, и душу, и сердце, и плоть. Это, в частности, подтверждается наличием у большинства людей (морально-)психосоматического “джентльменского набора” в виде множественных – “легких”, с точки зрения врачей и обывательского сознания, – изменений со стороны психики, ЦНС и ПНС, телесной сферы, желез и внутренних органов.

Такие малые жалобы-симптомы одни считают просто нытьем, другие – признаками старения и дряхлости, третьи – научно называют “дезадаптацией”, “предпатологией” или “предболезнью”. То же самое можно сказать и о клинически “молчащих” находках при изучении биотоков мозга, ультразвуковом обследовании почек и печени, каких-то изменениях на рентгене типа остеохондроза, который “есть у всех” и поэтому, мол, является не патологией, а признаками раннего старения позвоночника, расплатой за прямохождение и т.п.

К сожалению, в реальной жизни редко кто из врачей, не говоря уже о пациентах, ищет объяснения, располагающиеся во внетелесной сфере, и обращает внимание, что голова часто болит в то время, когда человек напряженно ищет ответа на какой-то важный жизненный вопрос, а когда этот ответ находит, то боль исчезает безо всякого лечения; что перестают мучить кашель, астма и одышка, если человек обретает силу духа, веру в себя и свое будущее; не болит сердце при появлении в жизни любви; не ноют суставы, не ломит спину и не сводит судорогой ноги при преодолении паралича воли, “страха поступка” и реализации желаемого действия и т.д.

Если человек не ищет выхода и не борется, а смиряется, приспосабливается, покорно принимая новую роль или место в жизни, то тогда Символ-Образ “отпускает” его, ослабевая или разжимая тиски боли и страха. Проходит телесное напряжение, не болит голова, не плачет душа, не страдает сердце. Но вместе с этим исчезает, – порой правильнее сказать, умирает – и прежняя личность. Появляется толстовский “живой труп”, когда телесно выздоравливая, человек умирает как личность и духовно. Врачи могут быть довольны: не болит сердце, нормальное давление, хороший аппетит, регулярно опорожняется кишечник, хорошие анализы. Но в таких случаях нередко говорят и другое: “как тебя жизнь перемолола”, “ты стал совсем другим”, “это – не ты”, “в кого (во что) ты превратился”, “куда делся тот, которого я любил(а)”, “лучше бы ты пил” – так что же такое здоровье!

Таким образом, в результате непонимания происходящего, страха и личной бездеятельности (лени – этой матери страха) с определенного момента происходит полное телесное воплощение морально патогенного Символа, больная личность прочно срастается с позой – новым телом, и тогда заканчивается морально-психосоматическое перерождение человека и происходит его жесткая фиксация – рабская привязанность к определенной среде и жизненной ситуации. Правильно говорят, что поступок рождает привычку, привычка рождает характер, характер рождает судьбу.

На основании вышеизложенного, я предлагаю следующее определение духовно-психосоматической патологии:

Духовно-психосоматическая патология – это одно их проявлений духовного страдания, сердечной боли, душевной тоски и жизненной пустоты на иносказательном языке тела; это свидетельство сделанной ошибки жизненного выбора, преданной любви или совершенного морального злодеяния; и это – ответ-вызов окружающего мира, который человек должен воспринять, прочувствовать, расшифровать и понять, чтобы спасти себя и свою жизнь; иначе придет расплата, духовное, душевное и физическое перерождение или смерть.

Исходя из такого определения, лечение духовно-психосоматической патологии – это всегда и в первую очередь преодоление самого себя, личной безответственности, пороков, страстей, страхов и слабостей, неуверенности, трусости, лени, необразованности, невежества, душевной черствости и безверия, сердечной тупости, неспособности и неумения любить себя, жизнь и людей, равнодушия к судьбе и страданиям – как собственным, так и родных и близких. Это мобилизация воли и самостоятельная работа над своим сознанием, умом, душой, сердцем и жизнью.

Такой подход к своей жизни давно известен и отражен в простых и глубоко верных житейских истинах, народных песнях, пословицах, поговорках и многочисленных художественных произведениях. Приведу лишь некоторые из них: “вера, надежда, любовь”, “бороться, искать, найти и не сдаваться”, “и опыт – сын ошибок трудных”, “у страха глаза велики”, “в здоровом теле – здоровый дух”, “смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу грудью проложим себе”, “от себя не убежишь”, “без боли нет лучшей доли”, “корень учения горек, а плод его сладок”, “терпение и труд все перетрут”, “хочешь быть счастливым – будь им”, “жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”, “не верь (что все получится само собой), не бойся (трудностей), не проси (помощи там, где должен сделать сам)”.

Представляется, что развоплощение или удаление, выдавливание из тела соматизированного патогенного Символа-Образа методами ЛФК, мануальной терапии, массажем и т.п. можно, исходя из ранжирования телесных членов по их символическому значению для жизни, проводить в следующей последовательности (но возможны и альтернативные принципиальные подходы, основанные на других, не менее важных, иерархиях значимости, по которым также можно строить и обосновывать терапевтические схемы, и один из них – каудо-краниальная последовательность развоплощения Символа, начиная с самой нижней анатомической точки его соматизации, – приводится выше): а сначала необходимо развязать, расковать или освободить руки от символических пут, оков или груза (работа с верхними конечностями и плечевым поясом), так как именно со свободными руками ассоциируется плодотворная деятельность, работа, а свобода в делах и поступках – первое условие освобождения личности; б затем необходимо освободить спину (работа с позвоночником), сбросить с нее символический лишний и бесполезный груз, чтобы человек распрямился и нес на себе уже не крест (ведь впереди не последний путь, а целая жизнь), а только личную ответственность за свое будущее; в после этого необходимо сделать перерыв и дать человеку возможность какое-то время пожить со свободными и не связанными руками и без лишнего груза, привыкнуть к новому психосоматическому состоянию и обязательно сделать для себя что-нибудь действительно полезное – это принципиальное положение, и то, что необходимо будет сделать, обговаривается сразу; “истина по плодам узнается”, и если нет результата, то нет и терапевтического эффекта; тогда этапы “а” и “б” придется (возможно, неоднократно) повторить, чтобы выбить из человека лень, иначе дальнейшее лечение в итоге не принесет никакой пользы; г далее необходимо освободить голову от символического груза проблем (работа с кранио-цервикальной областью и содержимым черепной коробки), чтобы расковать мышление и облегчить полет фантазии; тогда человек начнет думать и мечтать о будущем – ведь все, что с ним в дальнейшем будет, сначала должно в виде мечты, желаний и планов родиться в его сознании (как в песне: “поверь в мечту и красоту”); д затем необходимо освободить ноги, снять с них символические кандалы или путы, чтобы легче было идти по дороге жизни, которая, с приобретением свободы деятельности, разума и осознанием личной ответственности, стала намного длиннее (но не легче); е после этого опять необходимо сделать перерыв и дать человеку возможность какое-то время пожить со свободными и не связанными руками, без лишнего груза, свободным и раскованным мышлением, легко идущему по дороге жизни, привыкнуть к новому психосоматическому состоянию и обязательно начать творчески менять свою жизнь; а критерий этих этапов, который тоже предварительно обговаривается, – мечты и планы человека, которые претворились в жизнь; при необходимости, этапы “д” и “е” повторяются до получения результата; ж затем необходимо снять камень с души и открыть сердце для любви (работа с грудной клеткой и ее анатомическим содержимым), чтобы человек полюбил жизнь, она наполнилась смыслом и засияла новыми красками; з в последнюю очередь Символ-Образ выдавливается из живота (работа с передней брюшной стенкой и абдоминальными внутренними органами), чтобы новые возможности окончательно воплотились в повседневную жизнь: это свобода деятельности, отсутствие жизненной поклажи из тяжелого прошлого и настоящего, легкость передвижения по жизненному пути, свободный критический разум, чистая душа и любящее сердце. На этом помощь кончается и далее человек самостоятельно строит себя и свою жизнь.

Разумеется, во время терапевтической “лепки” здорового и анатомически свободного тела (здесь обговариваются не методы, а принципы) необходимо сеять – и делать это профессионально – добрые семена в сознании, душе и сердце, поэтому современный и этиопатогенетически мыслящий специалист в области духовно-психосоматической патологии должен обладать соответствующими знаниями, умениями и навыками.

***