ГЛАВА 1. «Я» и другой человек - Человек и мир - Рубинштейн С. Л.

Ни один предмет, взятый сам по себе, не может обнаружить свою родовую сущ­ность. Общее проявляется в единичном через отношение единичного к единично­му, когда одно единичное выступает в качестве эквивалента другого. Категория рода осуществляется через категорию отношения в ее связи с категорией вещи.

Это есть общелогическая категориальная основа для понимания того, как родо­вое свойство человека раскрывается через отношение одного человека к другому'.

Раскрытие этого отношения начинается с некоторых фактов осознания детьми своего «я». Дети сначала называют себя так, как их называют другие (Петя, B;i-ня). Значит, ребенок существует для себя, поскольку он выступает как объект для других. Он существует для себя как объект для других. Он приходит к осознанию самого себя через отношение к нему других людей. Приоритет других перед собой подтверждается таким наблюдением Ж. Пиаже: считая присутствующих, чтобы поставить обеденные приборы для всех, ребенок не учитывает самого себя. Ребе­нок осознает других людей раньше, чем самого себя.

Каждый индивид как «я» отправляется от «ты», «он» (2-е, 3-е лицо), когда «я» уже осознано как таковое. Так что нельзя сказать, что «ты» как таковое предваряет «я», хотя верно, что другие субъекты предваряют мое осознание себя как «я».

«Я» — это действующе «лицо». Его выделение связано с различением процесса («что-то происходит» в форме безличного предложения) и деятельности (данный человек что-то делает). Второе связано с человеческим произвольным действием, т. е. действием, сознательно управляемым. Произвольная, управляемая, созна­тельно регулируемая деятельность необходимо предполагает действующее лицо, субъекта этой деятельности — «Я» данного индивида.

«Я» — это не сознание, а человек, субъект как сознательный деятель. В качест­ве субъекта познания (специальной теоретической сознательной деятельности) человек выступает вторично; первично он — субъект действия, практической дея­тельности.

Вопрос о существовании другого «я» — это вопрос о существовании другого действующего лица; вопрос о существовании чужой психики, сознания дан не обособленно, а имплицитно в вопросе о другом действующем лице (его существо­вание генетически для ребенка первично). Вопрос о сознании сначала дан лишь имплицитно в этом практическом вопросе. Вопрос о сознании другого — это во­прос о сознательном произвольном характере действий других людей, об их со­знательной регуляции. Особая трудность вопроса о чужом сознании, психике обусловлена обособлением этого вопроса от того реального контекста, с которым

он связан. Сначала обособляют сознание человека от жизни, от его действий, от всего внешнего, материального, и затем удивляются, что не находят подступов, путей к сознанию.

Самосознание — это также осознание самого себя как сознательного субъекта, реального индивида, а вовсе не осознание своего сознания. Осознание своего соз­нания — это другой вопрос: включает ли знание чего-либо (того или иного пред­мета) знание того, что я его знаю? «Я» как предмет самосознания предполагает единство субъекта и объекта'. «Я» выступает как имеющее себя предметом отно­шения себя самого. Нераздельность двух форм, в которых «я» противополагает себя себе самому, составляет собственную природу понятия «я». Философский анализ этих случаев показывает, что «Я» как всеобщность сохраняется, не будучи для других — объективно — связанной с одним и тем же реальным субъектом, ли­цом, причем «я» — это не только мое: мое «я» — это «я» каждого человека, каждо­го «я». Под него каждый должен подставить конкретное значение этого своего «я», — оно для себя, для самого этого «я» связывается с другим конкретным ком­плексом переживаний.

В самосознании «Я» (je) как всеобщность имеет своим объектом «я» (тог) как частное, единичное. Поскольку «я» здесь вообще объект (конкретное, эмпириче­ское существо), оно в качестве такового существует и теоретически и практиче­ски сначала для другого, так же как другой самосознающий субъект существует сначала для меня и, таким образом, лишь через свое отношение к другому, каждо­му существующему как объект, существует и для себя.

Из того, что при мысли о «я», «я» не может быть опущено", Кант делает тот не­правильный вывод, что «я» дано лишь как субъект сознания или что «я» может употреблять себя лишь в качестве субъекта суждения и что нет такого положения, через которое оно было бы дано как объект.

На самом деле предметное сознание о «Я» как реальном субъекте развивается прежде всего как сознание о субъекте действия, субъекте жизни, а не психическом только субъекте, субъекте познания. Субъект — это сознательно действующее ли­цо, субъект как жизни вообще, так, в частности, и познания, осознания мира и са­мого себя как сознательного существа, осознающего мир. Самосознание — это предметное сознание своего «Я» или это заключенное в каждом этом, конкрет­ном, частном «Я» всеобщее «Я». Кто субъект сущностных проявлений, субъект мыслящего сознания — в том субъекте всеобщее представлено, осуществлено в наиболее полном и концентрированном виде*.

«Я» — всеобщность, свойственная всем, каждому «я», которая своим объектом (предметом) имеет это частное, мое «Я», «Я» как всеобщность не может быть обо­соблено от частного, конкретного «Я» и превращено в особую реальность; в эту всеобщность всегда необходимо должно быть подставлено какое-то частное зна­чение. В него может быть подставлено любое частное значение любого индивида, но нельзя не подставить никакого. Эти частные значения включают «Я» как все­общность, но, поскольку ее включает каждое частное «Я», ни одно из них не мо­жет быть определено только через свое отношение к этой всеобщности, каждое из частных, конкретных «Я» может быть определено только через свое отношение к другим. Они взаимно предполагают друг друга. Не существует поэтому никакого

приоритета одного «Я» (моего) перед другими, так, чтобы существование другого «Я» стало бы более проблематичным, сомнительным, чем существование моего «Я». Они все «Я», и каждое для кого-нибудь мое.

«Я» — это не сознание, не психический субъект, а человек, обладающий созна­нием, наделенный сознанием, точнее, человек как сознательное существо, осоз­нающий мир, других людей, самого себя. Самосознание — это не осознание созна­ния, а осознание самого себя как существа, осознающего мир и изменяющего его, как субъекта, действующего лица в процессе его деятельности — практической и теоретической, субъекта деятельности осознания в том числе.

Согласно П. Наторпу, всякое выражение, которое выставляет само «я» как со­держание в собственном смысле, может иметь ценность лишь образного обозна­чения*. П. Наторп считает, что «Я» не может стать предметом, так как, скорее, в противоположность всякому предмету оно означает то, в отношении к чему что-либо есть предмет'. Здесь смешаны две мысли:

1. «Я» как всеобщность, «Я» вообще (je), по отношению к чему что-то есть пред­мет вообще, не может быть предметом восприятия, созерцания, чувственного, т. е. непосредственного осознания, но им может быть конкретный эмпири­ческий субъект (тоi) — я сам, с моей внешностью, лицом, привычками и т. д.

2. «Я» как единство (je и тоi) всеобщности и единичности познается в своей кон­кретности, поскольку оно проявляется в действиях, в отношениях к другим людям: тут познание конкретного «я» осуществляется в его отношении к дру­гим людям.

«Я» действительно не может быть раскрыто только как объект непосредствен­ного осознания, через отношение только к самому себе, обособленно от отноше­ния к другим людям (другим конкретным «Я»). В этих взаимоотношениях каж­дое конкретное «я» выступает как объект другого конкретного «Я», которое точно так же является объектом для меня. Здесь выступает реципрокное отношение, члены которого необходимо предполагают, имплицируют друг друга: объект для меня, для которого я сам являюсь объектом!

К этому надо еще прибавить, что мое отношение, отношение данного моего «Я» к другому «Я» опосредствовано его отношением ко мне как объекту, т. е. мое бытие как субъекта для меня самого опосредствовано, обусловлено, имеет своей необходимой предпосылкой мое бытие как объекта для другого. Значит, дело не только в том, что мое отношение к себе опосредствовано моим отношением к дру­гому (формула К. Маркса о Петре и Павле)2, но и в том, что мое отношение к са­мому себе опосредствовано отношением ко мне другого.

Во взаимоотношении субъектов нет никакой принципиальной привилегии у моего частного «Я». Поэтому отношения между различными частными «Я» обра­тимы. Теоретически не существует никакого преимущества для вот этого, данно­го «я>>. Мое отношение к другому предполагает и отношение другого ко мне: «я» такой же другой для того, которого я сперва обозначил как другого, и он такой же

' См. Наторп П. Философская пропедевтика. — М., 1911. — С. 93-94.

2 В некоторых отношениях человек напоминает товар. Так как он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: «Я есмь я», то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого чело­века. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода «человек» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. — Т. 23. — С. 62).

«Я» (исходная точка системы координат), как «Я»! «Я» и «другой»: он «другой» для «меня», как и «Я» для него; для себя он такой же «Я», как и «Я». Его нельзя свести к положению «другого», это только его позиция, определяемая исходя от

меня, а не его сущность.

Надо снять как неоправданную прерогативу первичность какого-нибудь одно­го, моего (имя рек) «Я». Рассмотрение меня самого с позиций другого так же пер­вично, как и рассмотрение меня («другого» для него) с позиции другого «я» (имя рек). Эмпирически в жизни человека, у ребенка отношения других людей к нему определяют его отношения к ним и формируют его самосознание.

«Чистый», трансцендентальный субъект объективного познания — это всеобщ­ность, которая реально существует лишь в виде множества эмпирических субъек­тов («Я»). Каждый из этих конкретных эмпирических субъектов определяется лишь через свое отношение к «другому» (через свои отношения друг к другу).

Отношение другого «Я» к моему «я» выступает как условие моего существо­вания. Каждое «Я», поскольку оно есть и всеобщность «Я», есть коллективный субъект, содружество субъектов, «республика субъектов», содружество лично­стей; это «Я» есть на самом деле «мы». Субъект науки — это человечество, субъект речи — это вместе с индивидом и народ (его язык).

Общественная обусловленность познания сущего проявляется прежде всего в том, что субъекты, личности, а не только вещи входят в состав бытия, и они же, включенные в сущее, осуществляют познание этого сущего, как вещного, так и

личностного.

Познаваемая человеком реальность имеет своим «коррелятом», даже в процессе познания, в качестве субъекта познания не само по себе познание, сознание, а че­ловека. Существуют не созерцание и его предмет как идеальное отношение, а ре­альное взаимодействие человека с внешним материальным миром.

В жизни отдельного человека (например, ученого) его познавательная деятель­ность может оказаться обособленной от его жизни и практической деятельности. Но снятие вообще для познания отношения предметного мира и человека означа­ет снятие важнейшей сферы исторического общественного человеческого бытия. Если же состав объективного бытия сводится только к предметности, к вещно­сти, из него исчезает сознательный субъект, личность, люди. Субъект остается в единственном числе как противостоящий всей сфере объективной реальности, как трансцендентный, чистый субъект. Это есть солипсизм в отношении к другим людям как сознательным субъектам. Источник солипсистской казуистики — в со­мнении в существовании других людей! Должно быть отвергнуто представление о единственном субъекте как отправном пункте познания..«Я» — субъект позна­ния — это универсальный субъект, это коллектив, содружество эмпирических субъектов. Сознание =• познание предполагает мышление ° речь и, значит, обще­ние. Есть, значит, общественная обусловленность бытия — человеческое бытие и предметный «мир». Познание же бытия (понятийное) — все общественно обу­словлено, все — продукт общественно обусловленной жизни людей. Итак, реаль­но существует коллективный субъект научного познания: «Я» — это «мы»!

В конечном счете, межлюдские отношения являются необходимым условием познания человеком бытия, сущего и его состава.

Обусловленность не только моего самосознания, но и самого моего бытия бы­тием же, действиями других людей — это эмпирический факт, т. е. не нужно дока­

зывать бытия других людей, а нужно снять софизм, в результате которого оно якобы требует доказательств, нуждается в них.

Отношения — взаимные — разных «Я» друг к другу выступают как условие их существования как конкретных эмпирических существ, реализующих в себе все­общность «Я» (как субъекта). Как уже говорилось, «я» как сознательное сущест­во — это субъект не только познания, но и действия, жизни.

Реальный человек — это всегда не голая абстракция человека, а конкретный исторический человек, в классовом обществе имеющий всегда классовую харак­теристику. Но это не значит, что он является только исторически конкретным, с признаками особенного, отвечающего данному обществу, что внутри этой исто­рической конкретности он не обладает и признаками всеобщности как в плане сознания, познания, так и действия, которые образуют основу трактовки «онтоло­гии» человека как фундамента этики*.

Концепция «зеркала» существует не только применительно к стоимости, но и применительно к человеку (К. Маркс)**. Иными словами, в бытии есть не только объект, но и другой субъект — «зеркало», которое отражает и то, что я воспринял, и меня самого. Для человека другой человек — мерило, выразитель его «человеч­ности». То же для другого человека мое «я». Ввиду их симметричности и равно­правности каждый человек одновременно и представитель человечества — «рода» человек, и выразитель, мера «человечности» других людей. Итак, исходным усло­вием моего существования является существование личностей, субъектов, обла­дающих сознанием, — существование психики, сознания других людей.

Должен быть поставлен еще один вопрос: кто субъект сущностных определе­ний сущего, субъект мыслящего сознания. В этом субъекте погашена индивиду­альная особенность того или иного «Я»; он — «Я» вообще в его всеобщности, по отношению к которому единичные «Я» — это переменные, которые вставляются в общую формулу. В нее может быть вставлено любое «Я» (как это, так и то, как мое, так и другое), но нельзя не подставить никакого.

В познании другого человека должны быть расчленены два вопроса: 1) как по­знается существование другого «Я» и 2) объективное доказательство его сущест­вования.

Познание других «Я» начинается с общей проблемы познания реальности бы­тия, сущего. Затем, как говорилось, встает вопрос о его составе. Это вопрос о его качественной определенности и — более широко — о его составе, который опреде­ляется как предметно-вещный и субъектно-личностный.

Необходимо отметить онтологический статус предметного мира, создаваемого человеком, им обработанной природы и ошибочность полного обесчеловечивания (природы) бытия, объективной реальности. Исторический (общественно-ис­торический) характер человеческого предметного мира выступает как специаль­ный способ его существования.

В процессе жизни — деятельности и познания — как субъект практической и теоретической деятельности и по отношению к объективной реальности выдели­лось «Я». «Я» обозначает индивида, но оно обозначает каждого индивида (лич­ность). Каждый говорит «Я», но при этом это «Я» каждый раз обозначает другого человека. Итак, «Я» обозначает индивида, но само оно имеет не единичное, не ча­стное значение, относящееся к одному-единственному «я», а всеобщее. «Я» — это

общая формула, выражающая структуру сущих, являющихся личностями, субъ­ектами. В эту общую формулу должны подставляться частные значения. Каждый конкретный единичный индивид — это частное значение этого общего «Я». От­дельное, в частности мое, «Я» («Я» данного субъекта) может быть определено лишь через свои отношения с другими «Я». Различные конкретные эмпирические «Я» необходимо сосуществуют, взаимно друг друга имплицируют, предполагают. При теоретическом их рассмотрении отношения между ними взаимные, обоюд­ные. Фактически, эмпирически, генетически приоритет принадлежит другому «Я», как предпосылке выделения моего собственного «Я». (Становление самосозна­ния у ребенка начинается с реакции на других людей, на улыбку и т. д.) Ошибка, затемняющая эту взаимосвязь и взаимообусловленность различных конкретных частных «Я», в силу которой мое «Я» уже предполагает другие «я», заключается в неразличении «Я» как всеобщего и его частного значения, связанного со мной са­мим говорящим, рассуждающим. Отсюда и происходит солипсизм — утвержде­ние меня самого и недоказуемость существования другого человека.

Другие люди в их деятельности выступают как фокусы или центры, вокруг ко­торых организуется «мир» человека. Вещи, окружающие людей, каждого челове­ка, меня, выступают прежде всего в их «сигнальных» свойствах как продукты и орудия человеческой деятельности, как предметы, ведущие свойства которых опре­деляются осуществляемыми посредством их отношениями между людьми, спе­циально трудовыми, производственными, общественными отношениями (обо­ротная сторона марксовской проблемы «фетишизма»). Например, некоторые вещи (книги, газеты, телефон, радио и т. д.), служащие специально для общения между людьми, предполагают и существование другого человека, отношение к ко­торому входит в объективные свойства предметов.

Человек как субъект действия и познания — это сознательное существо, сущее, обладающее сознанием. Сознание — предпосылка и результат процесса осозна­ния мира человеком. Человек выступает как существо, осознающее мир; «я» — как субъект процесса (деятельности) осознания мира. «Я», выступая как всеоб­щая характеристика познающего, действующего индивида, человека, субъекта, формируется в процессе обобщения, познания объективной реальности. Обобще­ние как в понятии совершающееся познание мира (объективной реальности) и его субъект «я» как всеобщность — двухполюсный результат единого, одного и того же процесса. Формирование сознания связано с возникновением языка, речи как общественного продукта. В этом проявляется общественно-историческая обу­словленность сознания. В характере познания как науки — «Я» в действительно­сти это «мы»; субъект научного познания — это общественный субъект.

Бытие в целом включает в себя и познающего субъекта. В какой мере и как субъект, познающий мир (субъект познания и жизни), может быть познан и, зна­чит, стать объектом познания? Проблема бытия и сознания встает в новом «он­тологическом» плане как проблема бытия субъекта (сознания) и его отношения (действия) к материальному объективному бытию. Сначала, до возникновения человека, на уровне неорганической природы в бытии нет двойственности субъ­екта и объекта. Это раздвоение на субъекта и объекта возникает в сущем, когда в нем появляется человек. Таким образом, особенности соотношения бытия и чело­века, субъекта и объекта, бытия и сознания могут быть поняты только при опреде­лении способа существования человека в мире.