Глава 2. Целостные объекты: попытки концептуального воспроизведения. - Постинформационные технологии - введение в психонетику - О. Г. Бахтиов

2.0. Проблема адекватного концептуального и модельного воспроизведения целостностей является первым затруднением принципиального характера при работе с организмическими объектами и процессами. Не решив ее, невозможно ни сделать первый шаг в теле собственно организмики, ни начать построения заданных ЛПС в рамках психонетики.

Изучение целостностей исторически проявило себя формированием по крайней мере трех линий исследований:

— попыток с помощью обычных языковых средств отобразить специфику организмических объектов (живой организм, этнос, культура, естественный язык, психика и так далее), попыток, приводивших к введению особых понятий, граничных для рационального мышления;

— исследования возможностей построения идеальных целостных объектов, основанное на противопоставлении холистического и элементаристского подходов;

— сопоставления познавательных стратегий, основанных не на рациональных аналитических процедурах, а на интуитивно-целостном "схватывании" ситуаций, сути изучаемых объектов и их потенциальных возможностей.

Судьба понятия целостности разделяет судьбу всех граничных конструкций. Регулярно появляясь в различных областях знания как предельное описание тех объектов, чья природа не может быть уловлена языком науки, они остаются как бы именами определенных аспектов изучаемого явления, не допускающими дальнейшего инструментального использования. Дойдя до граничных понятий, познавательный процесс замирает, поскольку за ним следует невоспроизводимая в используемом языке иная внелогическая и внеграмматическая территория.

Одна только сводка концептуальных конфликтов между элементаристским, редукционистским подходом и подходом, содержащим в явном или скрытом виде холистическую установку, заполнила бы большой энциклопедический том. Как правило, эти конфликты заканчивались включением в тело Большой Науки редукционистских концепций, а в тело Культуры — холистических проектов. Холистические концепции обычно исчерпывались формулировкой граничных понятий, призванных отразить целостность моделируемых объектов и не имели по этой причине преемников. Каждый из них представляется лишь вариацией одной темы о принципиальной несводимости понятий о целостных объектах к другим понятиям, отражающим иную, нехолистическую реальность. Мы ограничимся только несколькими наиболее известными примерами.

2.1. Г.Дриш: энтелехия. Понятие энтелехии было перенесено в биологию из философского контекста Гансом Дришем[11] как отражающее "своеобразное, неразложимое дальше элементарное начало" автономного жизненного фактора, обуславливающего принципиальное отличие живого от неживого — целесообразность.

2.1.1. Дриш дает формулировку сути элементаристско-холистического конфликта, используя достаточно мягкую, по сравнению с принятыми в последующих работах теоретико-системного толка, форму противопоставления:

"Проблемой является не сам факт целесообразности, но выяснение того, является ли последняя результатом своеобразного сочетания факторов, которые сами по себе известны нам из неорганических наук, или, наоборот, обусловлена своей собственной, присущей только живому закономерностью."

2.1.2. Приняв антиредукционистский вариант решения проблемы. Дриш конструирует понятие, отражающее его подход:

"Последним основанием того многообразия в пространстве или во времени, которое мы наблюдаем в развитии организмов и в их "поступках", должен быть признан фактор, сам по себе лишенный экстенсивного многообразия, то есть локализации в пространстве или во времени. За этим фактором может быть признано лишь "интенсивное" многообразие; выражаясь другими словами, мы можем сказать: как понятие — энтелехия многообразна, как фактор природы — целостна, нераздельна. Энтелехия, не будучи многообразием в пространстве и во времени создает таковое, подобно тому, как акт художественного творчества сам по себе не пространственный, выливается в создание пространственного характера" [12].

Из этой характеристики мы извлекаем особенности энтелехии, которые отличают ее от других биологических факторов. Энтелехия:

— нелокализуема в пространстве и времени;

— целостна и нераздельна,

— будучи простой, неделимой, и, следовательно, не допускающей структурного описания, содержит в себе потенцию многообразногопроявления.

2.1.3. Будучи нелокализуемой и неделимой, энтелехия не может быть задана перечнем свойств, частей, указанием на ее расположение в пространстве или сравнением ее с объектом того же ранга по какому -либо критерию. Энтелехия задается особой процедурой сопоставления с развернутым в признаковом пространстве соответствующего ей организма:

"В частичном претворении возможностей в действительность... и заключается фундаментальная функция энтелехии"[13].

Процедура сопоставления лишенной признаков энтелехии с представленным как многообразие свойств организмом может быть понята лишь как континуальный процесс, связывающий исходное состояние(энтелехия) и конечное(организм), поскольку признаки не могут служить связью с тем, что признаков лишено.

2.1.4. Процедура сопоставления двустороння — подобно тому, как энтелехия разворачивается в организм, организм может быть сопоставлен с энтелехией сворачиванием признаков. Организм, однако, в реальном пространстве дан нам вместе с воздействующими на него и меняющими его состояние внешними факторами, которые также должны быть сопоставлены с энтелехией, а, следовательно, подвергнуться тому же процессу сворачивания, что и организм:

"Чтобы уяснить себе основное различие между возможностями воздействия на энтелехию и взаимодействиями в неорганической сфере, мы должны подчеркнуть, что в первом случае все воздействующие внешние факторы действуют в своей совокупности как единый нераздельный эффект"[14].

Тем самым процедура описания организма посредством процедуры сворачивания-разворачивания приобретает универсальное значение и может быть приложена к любому объекту и совокупности факторов.

2.1.5. "Энтелехия не есть пространственное, то есть экстенсивное понятие и поэтому к ней не применимы все виды пространственных взаимоотношений, к которым принадлежит и делимость... Энтелехия может быть только мыслима. Воспринятыми же могут быть только результаты ее деятельности"[15].

Нелокализуемость в пространстве и во времени и неприменимость к энтелехии пространственных операций выводит ее из-под действия законов причинности:

"Энтелехия... — отрицание экстенсивности, чистая интенсивность. Но мы должны пойти дальше и сказать, что понятие причинности в том виде, как мы его применяем к материи, неприменимо к энтелехии"[16].

Неделимость, неописуемость набором признаков, отсутствие свойств, неприменимость понятия причинности выводят понятие энтелехии из сферы обычных логических операций. Тем самым энтелехия переводится в ранг граничных понятий. У граничного же понятия не может быть даже образного коррелята:

"Непространственный фактор как энтелехия не может, конечно, иметь определенного места в пространстве, так сказать, в определенном месте организма... для энтелехии не существует никакого образного представления. То, что непространственно по существу, недоступно изображению в образах пространственного характера"[17].

2.1.6. Статус энтелехии как граничного понятия распространяется и на процесс разворачивания энтелехии в многообразие организма. Действительно, этот процесс может быть описан и реконструирован как непрерывный, то есть, как собственно процесс, лишь начиная с точки появления чувственно воспринимаемого коррелята энтелехии и организма. До этого следует некий неописуемый и логически не реконструируемый акт перевода непредставимого в наблюдаемое.

2.1.7. Рассуждение Г.Дриша о статусе энтелехии как мыслительной конструкции хочется привести достаточно полно, поскольку оно является парадигмальным при последующем обсуждении статуса подобных конструкций.

"Категории можно считать в известном отношении априорными элементами нашего интеллекта, так как положения в отношении внешнего мира, высказываемые в рамках категорий, являются непреложными.

... Если существующая система категорий является достаточной и объективной для понимания неорганической природы, то нет ли места для новой особой категории в связи с проблемой понимания организмов? Мы знаем, что Кант признавал три категории отношения: субстанцию, причинность и общность или взаимодействие.

В предшествующем изложении мы убедились, что энтелехию нельзя рассматривать как "субстанцию" в обычном смысле этого слова, т.е., как протяженность. Но она представляет известную аналогию с субстанцией в смысле длительности, несмотря на изменяемость. ...

Какое же место принадлежит энтелехии в системе категорий?

... В наше отношение к живому нередко вплетено представление о "целесообразности" или "цели". Первоисточником этого представления служит сознание нашей воли, как фактора, действующего сообразно какой-либо цели.

Но гораздо более глубоким, чем это статистически-телеологическое суждение, основанное лишь на аналогии, мы должны признать добытое эмпирическим путем и вложенное в нашу "энтелехию" представление о нераздельно, хотя и со своими частями существующим "целом". Это "целое" становится для нас вполне реальным, если отсутствие любых частей сложного целого является основанием для нового появления этих частей, т.е. для восстановления "целого" в его цельности, предполагая, что для этого процесса восстановления частей не предсуществовали отдельные, специальные причины. Мы не в состоянии в этих случаях обойтись без специального, господствующего над частями фактора, понимание этого фактора немыслимо помимо категории, включающей в себя понятие "целого". Подходящим термином для этой категории можно считать "индивидуальность".

... В то время, как части "общности" располагаются логически рядом друг к другу и все имеют одинаковое отношение к общности, каждая часть "целого" в смысле "индивидуальности" имеет совершенно специальное отношение к последней.

Наше мышление совершенно определенно сознает, что совокупность частей может быть для нас "целым", мы умеем, другими словами, мыслить "целое" и находить его в действительных объектах; в этом и состоит применение категории "индивидуальности".

... Категория индивидуальности дает нам возможность постичь факторы, имеющие отношение к протяженной природе, но не находящиеся в ней.

... Логический процесс, при помощи которого создается понятие "силы" как первичного элемента идеальной природы и понятие "энтелехии", точно такого же "элемента", в обоих случаях совершенно одинаков. В первом случае мы пользуемся категорией причинности, во втором — индивидуальности".

2.1.8. Сопоставление энтелехии с категорией индивидуальности, как явствует из вышеприведенного, не выводится путем последовательного рассуждения, а, как и положено в случаях граничных понятий, как бы индуцируется соседним граничным понятием.

Два способа построения понятия индивидуальности приводят к разному статусу этого понятия. Индивидуальность может рассматриваться как пересечение нескольких (многих) общих свойств и тогда оно включается в обычные цепочки рассуждений и выводов, к нему применимы логические процедуры. Но индивидуальность может рассматриваться и как исходное понятие, существующее до разворачивания его свойств и потому несводимое к этим свойствам. В этом случае оно не может быть задано перечнем признаков, не вытекающих из его природы, а следовательно, и не существующих вне данной индивидуальности. Мы получаем те же парадоксы, что и при попытках описать энтелехию. Индивидуальность обретает статус граничного понятия, соотнесенного с понятием энтелехии.

2.1.9. Если бы Г.Дришу удалась попытка введения категории энтелехии как приложимой сугубо к живым организмам, но существующей в том же качестве, что и категории, обеспечивающие понимание физического мира и продуцирующие понятия, допускающие их инструментальное использование, то это было бы началом биологической науки в собственном смысле. Но этого не произошло и не могло произойти — у энтелехии статус граничного понятия и как таковое оно представляет собой завершающий пункт рассуждения о природе живого, а не исходное понятие, порождающее иные и допускающее включение в стандартные логические процедуры.

2.1.10. Концепции, завершающиеся формулировкой граничных понятий, вызывают высокие эстетические переживания, но они оказываются завершенными в себе и не имеющими никаких последствий в пределах нормативной науки. Будучи же перенесенными в контекст психонетики, они обретают статус нереализованного проекта и побуждают приступить к разработке программ его осуществления. То, что было завершающим продуктом концепции, становится начальным звеном технологической разработки в специфическом психонетическом значении.

2.1.11. Придавая энтелехии статус категории, Г.Дриш, естественно. должен был задуматься и о приложимости этой категории к другим классам организмических объектов:

"Важно то, что мы можем логично поставить вопрос о том, есть ли государство лишь агрегат индивидуумов, или действительное "органическое целое"?"[18].

2.2. О.Шпенглер: идея культуры, пра-феномен и физиогномика. Представления о государстве, нации, культуре как целостных индивидуальностях-организмах, опираются на долгую историю, представленную именами Ф.Ратцеля, К.Леонтьева, Н.Данилевского, О.Шпенглера, Л.Гумилева и многих других мыслителей и исследователей, работавших в рамках организмической парадигмы. Их работы стали неотъемлемой частью высокой культуры не в последнюю очередь из-за тонкого и всестороннего рассмотрения граничных понятий, но именно поэтому не имели развивающего их продолжения — у вершинных достижений культуры могут быть только эпигоны. Среди авторов этого ряда особый интерес для психонетики представляет О.Шпенглер, давший исчерпывающую формулировку различий форм познавательной работы с механическим и органическим. Содержательная сторона его труда оказала огромное влияние на последующее развитие культурологии, но методология, позволившая выделить граничные культурологические понятия, имела в дальнейшем аналоги, но не развитие.

2.2.1. "Культуры есть организмы... Я различаю идею культуры, ее внутренние возможности, от ее чувственного проявления в картине истории. Это равносильно отношению души к телу, как ее проявлению в области протяженного и ставшего. История культуры есть осуществление ее возможностей. ...

Культура есть пра-феномен всякой прошедшей и будущей мировой истории. Глубокая и мало оцененная идея Гете, открытая им в живой природе и постоянно полагавшаяся в основу его морфологических исследований, будет применена нами в самом точном смысле...Здесь говорит не анализирующий рассудок, а непосредственное мирочувствование и созерцание. ...

Пра-феномен, это то, в чем идея становления в чистом виде лежит перед наблюдателем"[19].

Из сопоставления этих отрывков с текстами, приведенными в п.2.1., становится очевидным, что понятие идеи культуры и пра-феномена истории используются О.Шпенглером в пространстве культурологии так же, как понятие энтелехии Г.Дришем в пространстве биологии.

2.2.1.1. Очевидность совпадения этих понятий как граничных и их родства с философским понятием энтелехии привела почти через 80 лет после появления "Заката Европы" к попытке внедрения в аппарат культурологии понятия энтелехии культуры (хотя и в более суженном и смещенном по отношению к понятию "идеи пра-феномена" смысле), предпринятой Г.Кнабе, культурологом той методологической ориентации, что и О.Шпенглер:

"...имеются основания: 1) признать существование такого явления как энтелехия культуры; 2) убедиться в распространении его на разные сферы духовной жизни...3) констатировать, что явление энтелехии культуры не только отражает установку воспринимающего сознания, но и отражает определенные объективные свойства самой исходной материи — заложенную в ней "возможность перейти в действительность" по Аристотелю; 4) отметить "музыкальный", логико-аналитически и объективно-рационально не полностью объяснимый характер разбираемого явления."[20].

2.2.2. Понимая граничность, специфику не полностью рационализируемого понятия, Г.Кнабе предлагает произвести "поиск путей распространения на проблему энтелехии культуры научных, верифицируемых методов исследования"[21]. С граничными понятиями, однако, дела обстоят более сложным образом — речь может идти не о новых научных методах, базирующихся, судя по тексту Г.Кнабе, на традиционной научной методологии, а о новой методологии, позволяющей инструментально использовать граничные конструкции.

И Шпенглером поиск такой адекватной методологии был произведен. Результатом явился проект построения нового типа знания, включающего в себя как граничные понятия, так и нерационализируемые продукты работы с ними и со стоящими за ними реальностями:

" Мир как история, понятый, наблюденный и построенный на основании его противоположности, мира как природы, — вот новый аспект бытия, которого до настоящего времени никогда не применяли, который смутно ощущали, часто угадывали, но не решались проводить со всеми вытекающими из него выводами. Перед нами два различных способа, при помощи которых человек может подчинить себе, пережить свой окружающий мир. Я с полной резкостью отделяю по форме, а не по материалу органическое представление о мире от механического, совокупность образов (здесь О.Шпенглер употребляет слово "гештальт" — Gestalt; известно какую судьбу обрело это слово, став ключевым термином гештальт-психологии — прим. автора) от совокупности законов, картину и символ от формулы и системы, однажды действительное от постоянно возможного, цель планомерно стоящего воображения от целесообразно разлагающего опыта, или — чтобы назвать уже сейчас своим именем ранее не замеченную, и тем не менее очень замечательную противоположность — область применения хронологического числа от числа математического"[22].

"То обстоятельство, что кроме необходимости причины и действия — я назову ее логикой пространства — в жизни существует еще и необходимость судьбы — логика времени — являющаяся фактом глубочайшей внутренней достоверности, который направляет мифологическое, религиозное и художественное мышление, ...но в то же время не поддается формам познания, исследованным в "Критике чистого разума", — это обстоятельство еще не проникло в область рассудочной формулировки"[23].

"Морфология механического и протяженного, наука, открывающая и приводящая в систему законы природы и причинные связи, называется систематикой. Морфология органического, истории и жизни, всего, что подчинено направлению и судьбе, называется физиогномикой"[24].

"...В двух возможных мирообразованиях ..., проявляющихся в виде истории и природы, физиогномии всего становящегося и системы всего ставшего, царят судьба и причинность. Между ними такая же разница, как между чувством жизни и формой познания. Каждая из них является исходным пунктом двух совершенных, законченных в себе миров, но отнюдь не единственного мира"[25].

"...Морфологическим элементом причинности является принцип, а таким же элементом судьбы — идея, которую нельзя "познать", описать, определить, а можно только чувствовать и внутренне переживать"[26].

2.2.3. Параллели с текстом Г. Дриша очевидны. О.Шпенглер не заостряет внимание на нелокализуемости идеи культуры и прафеномена, однако эти конструкции так же просты, неделимы и допускают описание себя лишь посредством процедуры сопоставления с развернутым, проявленным культурно-историческим содержанием-многообразием. Так же как энтелехия обеспечивает восстановление утраченных в процессе развития частей, так и пра-феномен истории порождает вполне определенные исторические феномены, которые, в случае их неизвестности исследователю, могут быть реконструированы по тому положению, которое они занимают в целом культуры и процесса ее исторической развертки.

В отличие от Дриша, стремящегося ввести категорию энтелехии в состав обычного знания о природе, О.Шпенглер ставит задачу формирования особого корпуса знаний — физиогномику, противопоставленного науке о природе не только по своему предмету, но и по методу. Введенные граничные понятия предполагается развернуть в инструментальные конструкции посредством процедуры разворачивания, соответствующей такой же процедуре у Дриша (см. 2.1.4. и 2.1.6.) и в той же мере не подлежащей описанию и определению. С учетом невоспроизводимости процедуры в рациональной форме, вводится и представление о внемыслительных психических функциях, ответственных за этот процесс. Проект О.Шпенглера представляет собой, по сути дела, план перехода от использования рационального мышления для описания органического и исторического к использованию психических функций, связанных с интимным переживанием объекта. Сами функции, правда, не определены. Названы лишь их свойства — вчувствование, созерцание и т.д. В соответствии с юнговским делением это могут быть и интуиция и фантазия, по крайней мере этот вопрос О.Шпенглером не уточнен, да это и не входило в его задачу. Переводя рассуждения О.Шпенглера на язык психонетики, можно сказать, что физиогномика должна быть составлена из отраженных в адекватной знаковой среде продуктов внемыслительных ЛПС.

2.2.4.Проект не привел к появлению транслируемых методов работы с культурно-историческими системами, но был реализован на уровне индивидуальных переживаний и внутренних действий самого О.Шпенглера. Случай не редкий в истории культуры: спонтанное формирование новых ЛПС и механизмов преобразования психических содержаний позволяет творцу осуществить свой замысел и получить значимые для культуры и социума результаты, недоступные обычным рациональным методам, однако отсутствие общепонятной (или понятной хотя бы для узкой группы) знаковой среды не позволяет ни развивать новые методы, ни добиваться новых результатов. Не возникает преемственности в работе — основы построения любой технологии.

2.3. К.Г.Юнг: архетипы коллективного бессознательного. Если справедливо утверждение, что попытки адекватного концептуального отражения специфики организмических объектов неизбежно оборачиваются конструированием граничных понятий, то оно тем более справедливо в отношении психических систем. Описывая психическую систему мы сталкиваемся не только с организмическими парадоксами, но и с парадоксами самоописания: любая психическая система является вариацией нашей собственной. Абстрактный эталон, с которым сравнивается конкретная психическая система не может быть построен — такой эталон был бы лишь элементом самой системы, а часть не может стать нормативом для целого. Самоописание же системы является ее элементом и как таковой тоже должно включаться в самоописание. Поэтому появление граничных понятий в психологии вполне естественно. Одним из таких понятий является понятие архетипа — термин, который К.Г.Юнг извлек из философской традиции подобно тому, как применительно к своим профессиональным областям исследования поступили Г.Дриш и О.Шпенглер. Подобно им, К.Г.Юнг попытался придать философской категории характер работающего инструментального понятия в конкретно-научной области и в результате построил конструкцию, параллельную энтелехии и прафеномену.

2.3.1. Коллективное бессознательное, лежащее глубже индивидуальных бессознательных слоев, составлено из содержаний, независимых от индивидуального опыта. Эти содержания принципиально не наблюдаемы — иначе они становятся фактом индивидуального сознания, утрачивая свой универсальный и бессознательный характер. Для их характеристики К.Г.Юнг вводит выражение "архетип", ссылаясь на Филона Иудея, Иринея и Дионисия Ареопагита.

"Среди наследуемых психологических характеристик имеется класс свойств, не зависящих ни от рода, ни от расы, к которым принадлежит индивидуум, — универсальные характеристики сознания. Их следует понимать по аналогии с платоновскими формами[27], в соответствии с которыми сознание организует свое содержание. Можно описать эти формы как категории, аналогичные логическим категориям — этим основным предпосылкам разума. Однако "формы", которые я имею в виду, относятся не к разуму, а к воображению. Так как плоды воображения в принципе визуальны, их формы с самого начала должны характеризоваться как образы и, более того, — как типичные образы".

Интересно совпадение претензий Г.Дриша, О.Шпенглера и К.Г.Юнга на статус описываемых ими конструкций, как равноправных и равнобогатых по отношению к детально разработанному миру рациональных форм (ср. п.2.1.7. и п.2.2.2.).

2.3.2.Подобно своим аналогам, архетипы принципиально ненаблюдаемы, они представляют собой парадоксальный объект -актуально существующая возможность. Проникая в сознание, они перестают быть архетипами:

" Архетип сам по себе является гипотетическим, недоступным созерцанию образом, наподобие того, что в биологии называется "pattern of behavior"[28].

Архетипы, по Юнгу, это извечно наследуемые формы и идеи, которые сами по себе лишены определенного содержания, но обретают его в течение жизни человека, чей опыт заполняет эти формы.

2.3.3. Будучи частью бессознательного и, следовательного, как бы "изготовленными" из другой "материи", подчиняясь иным законам, нежели содержания сознания, архетипы проявляются в сознании благодаря некоторому естественному спонтанному процессу, параллельному процедуре сопоставления (п.2.1.3., 2.1.4., 2.1.6.). При этом процедура сопоставления — целенаправленный познавательный акт, а проявление архетипа — естественный и спонтанный, который может стать аналогом и основой осуществления искусственной процедуры. Искусственным, целенаправленным, познавательным актом у Юнга является обратный процесс — реконструкция архетипа по его проявлениям — архетипическим проявлениям.

"Это не врожденные представления, а врожденные возможности, ... в каком-то смысле априорные идеи, существование которых, однако, может быть установлено не иначе, как через опыт их восприятия. Они проявляются лишь в творчески оформленном материале в качестве регулирующих принципов его формирования, иначе говоря, мы способны реконструировать изначальную основу прообраза лишь путем обратного заключения от законченного произведения искусства к его истокам".[29]

2.3.4. Архетипы не тождественны друг другу, однако, в своей актуальной данности один архетип не может быть отличим от другого, поскольку различающая процедура не может быть применима к непроявленным — существующим, но принципиально не наблюдаемым объектам. Подобно энтелехии, архетип не может быть задан перечнем свойств, ибо такой перечень предполагает возможность построения образной модели. Неразличимость по отношению к любой актуализированной в мире наблюдаемых форм процедуре не дает возможность сопоставить архетип с какой-либо определенностью. Как и энтелехия, архетип может быть задан лишь посредством процедуры разворачивания-сворачивания.

2.3.4.1. Таким образом, энтелехия и архетип в своем конкретном инструментальном применении взаимозаменяемы — архетип есть энтелехия психических образов, а энтелехия — архетип живого организма.

2.3.4.2. Мы фиксируем факт наличия в различных областях знания тождественных по своей природе и способу проявления граничных конструкций и наличие определенного типа исследователей, для которых актуальными являются не только переживания смысловой наполненности граничных понятий, но и процедуры их преобразования и прагматического использования. Спонтанное формирование ЛПС вокруг процедур сворачивания-разворачивания энтелехии-прафеномена-архетипа дает надежду на построение не только индивидуальных ЛПС, но и проявленных в культуре и подлежащих дальнейшей трансляции методов работы с граничными понятиями разобранного типа.

2.3.4.3. Концепция архетипов не только использует граничное понятие архетипа и процедуры сопоставления с развернутыми образами, но и описывает сам механизм спонтанного разворачивания архетипа. Этот процесс может служить основой для психонетической разработки технологически значимых процедур. У К.Г. Юнга же описание архетипа и процесса его проявления сводится к фиксации самого факта, назывании его определенным именем и перечню сопутствующих феноменов.

2.4. Монадология Г.Ф. Лейбница как парадигма попыток концептуального воспроизведения целостностей. Разобранные граничные понятия заимствованы авторами из различных философских систем. Парадигмальной по отношению к ним в контексте нашего рассуждения является категория монады, детально разработанная Г.Ф. Лейбницем. Будучи прообразом инструментально понимаемых граничных конструкций, монада включает в себя моменты, которые излишни для понятия конкретно-научной сферы. Проекция не тождественна прообразу, она лишь строится по его образцу.

2.4.1.1. Монада — "субстанциональная форма", совершенное понятие, из которого вытекает все, заключающееся в данной вещи, она содержит в себе все "случайные" свойства данной вещи. Этот момент совпадает с характеристиками разобранных граничных понятий.

2.4.1.2. Особые характеристики монады[30]:

"Монада — простая субстанция, то есть не имеющая частей".

"Где нет частей — нет ни протяжения, ни фигуры". Будучи не локализуемой, монада, равно как и ее проекции не могут быть описаны перечнем свойств. Вместе с тем они не тождественны.

"Каждая монада должна быть необходимо отлична от другой".

2.4.1.3. В результате вывод — сфера субстанциональных форм принципиально отличается от мира вещей, где все объясняется механически. Соотношение двух миров строится как прообраз процедуры сопоставления: материя не составляется из монад, она результирует из них.

2.4.1.4. Не включаются в характеристику разобранных граничных понятий следующие моменты:

" Каждая монада подвержена беспрерывному изменению".

" Так как всякое настоящее состояние простой субстанции есть следствие ее предыдущего состояния, то и настоящее чревато будущим".

В отличие от этих характеристик наши граничные понятия статичны, изменению подвержены соответствующие им развернутые формы. К статичным же конструкциям принцип причинности не применим.

2.4.2. Учитывая высказанные соображения, в дальнейшем мы введем термин "монада" для характеристики всего класса объектов, к которым относятся разобранные понятия энтелехии, пра-феномена и архетипа. Соотношение с объемом философской категории будет таким же, как и при использовании подобных категорий Дришем, Шпенглегом и К.Г.Юнгом.

2.4.3. Философская категория не может быть прямо перенесена в инструментальный и технологический контексты. Промежуточной областью между философской и инструментальной сферами является область идеальных объектов. В нашем случае речь идет о конструировании идеального целостного объекта.

2.5.А.Г.Смирнов: формальная теория целостностей. Цикл работ А.Г.Смирнова, посвященный изучению возможностей построения формальной теории целостностей и лежащего в ее основе идеального целостного объекта[31] является наиболее глубоким и последовательным из всех известных нам исследований этого вопроса. Работа дала целый ряд определений и поясняющих рассуждений, которые будут использоваться нами в дальнейшем.

2.5.1. Статус идеального объекта определяется многими авторами, мы примем его определение в трактовке А.Г.Смирнова:

"В отличие от реального объекта идеальный объект не может быть предметом ощущения, но есть лишь предмет мысли. Идеальный объект мыслится как нечто, имеющее ясную и однозначную определенность.

Определенность объекта задается с помощью определения. Определение разъясняет содержание, мыслимое в объекте, показывает... какой определенностью он обладает, каковы его свойства. Однако идеальный объект не сводится к определенности, к тому, что разъясняется с помощью определения... Идеальный объект в отличие от понятия есть определенность, мыслимая как существующая"[32]

2.5.2. А.Г.Смирнов дает определение целостного объекта, отталкиваясь от интуитивного представления о целостности, включающего в себя два момента — наличие различий внутри целого и членение целого на такие части (элементы), которые не могут существовать вне целого. Если нечто может существовать вне целого, оно не может быть его элементом. По отношению к процедуре определения это означает, что нельзя определить целостный объект, обладающий различиями (свойствами), с помощью независимого определения этих различий (свойств). Такой объект может быть задан лишь посредством круговой процедуры взаимоопределения свойств. А.Г.Смирнов дает определение двух видов целостных объектов:

"Целый (целостный) объект, в котором все отличные друг от друга определенности, свойства, не имеют независимо друг от друга определения, мы обозначим как единый объект".

Процедура взаимоопределения порождает логическую фигуру типа порочного круга. А.Г.Смирнов констатирует, что в современной математике нет концептуальных средств, позволяющих задать процедуру взаимоопределения в силу существования запрета на построения порочного круга. Отсюда попытка построить идеальный целостный объект, в котором наличны как отдельные определенности, так и связь, объединяющая их в одно целое:

"Объект, в котором есть независимо друг от друга определяемые свойства, а также связь, мы обозначим какцельный объект, в отличие от единого объекта. Цельный объект и единый объект — различные виды целого объекта".[33]

Но связь сама представляет собой объект определенного рода -объект-связь, который будучи фактором превращения независимых определенностей в целостный объект сам может быть либо единым объектом, либо цельным. В последнем случае рассуждение повторяется и мы приходим к выводу, что цельный объект нельзя образовать без предварительного задания единого объекта. Эта формулировка идет из глубокой древности. Сравним у Прокла:

"Всякое целое, состоящее из частей причастно цельности, предшествующей частностям"[34].

2.5.3. Трудности, с которыми связано построение целостного единого объекта проистекают из расположения самой процедуры определения во времени — какое-то свойство должно быть названо первым без ссылок на остальные. Такое свойство неизбежно должно заключать в себе все потенциальное многообразие объекта. У А.Г.Смирнова это звучит так:

"В любом объекте, обладающем единством и многообразием, наличие фундаментальное свойство, задающее характеристику объекта, без которого объект перестает быть "этим" объектом, и набор специфических свойств, задающих конкретную определенность "этого" вида объектов. Набор таких свойств может быть заменен другим набором, но если сохраняется фундаментальное свойство, объект остается тем же самым".[35]

2.5.3.1. Это фундаментальное свойство является как бы "истинным именем" объекта, из которого проистекают, резулътируют все его специфические свойства и определенности. Учитывая параллель этого фундаментального свойства описанию монады, мы будем в дальнейшем именовать его объектом-монадой. Мы получаем как бы иерархию целостностей: объект-монада разворачивается в единый объект, единый объект разворачивается в цельный. Монада присутствует в едином объекте как его фундаментальное свойство, единый объект присутствует в цельном как объект-связь. Этой иерархии соответствует в нашем предыдущем рассуждении процедура последовательного разворачивания-сворачивания энтелехии-пра-феномена-архетипа.

2.5.3.2. Подобно тому, как идеальным объектам физики (идеальный газ, точечный заряд и так далее) соответствуют определенные физические реалии (реальный газ, заряженное тело и так далее) разобранным моментом идеального целостного объекта и процедурам его определения и сопоставления соответствуют в рамках психонетики определенные психические реальности.

Выяснению этих соответствий, реально и естественно существующих в пространстве психики, будет посвящена гл.З, а конструированию искусственных соответствий в пространстве психонетики — гл.4 — 6.

2.5.4.В качестве одной из разновидностей объекта-связи, А.Г.Смирнов подробно разбирает понятие "суммы мест", отталкивающееся содержательно от определения машины Тьюринга[36], в которой любой сложный объект (ряд символов) задается следующим образом: имеется лента разделенная на клетки, задающие "пространство символов", сумму мест, где может находиться тот или иной символ, и список символов, каждый из которых может быть помещен в одну из этих клеток. Многообразие символов становится одним объектом-совокупностью в результате помещения в клетки ленты. Элемент совокупности обладает двумя независимыми друг от друга характеристиками — он занимает определенное место в пространстве символов и характеризуется той определенностью, которой обладает символ. Таким образом, быть элементом совокупности означает — быть определенным, "этим" символом из данного набора и занимать определенное место в данной сумме мест. Объект-совокупность, включающий как сумму мест, так и многообразие исходных объектов, А.Г.Смирнов называет полной совокупностью в отличие от обычного в математике понимания совокупности как частичной — как списка символов без включения в нее суммы мест, то есть объекта-связи.

Сумма мест, понимаемая как объект-связь, то есть, как единый объект, не может быть задана перечнем мест подобно тому, как задается многообразие символов.

"Нельзя построить сумму мест, исходя из многообразия отдельных мест, так как такое построение предполагает, что уже есть готовое "пространство символов", наличная сумма мест, в которую помещается построяемый объект... Наличие суммы мест — условие осуществления процедуры построения, поэтому определение суммы мест не может быть результатом этой процедуры. Сумма мест может либо просто постулироваться (именно так обстоит дело в конструктивной математике), либо задание этого объекта должно происходить на основе другого рода процедур".[37]

"Сумму мест нельзя задать, если воспользоваться процедурой последовательного полагания, поскольку неизвестно, куда надо поместить место, следующее за данным. Поэтому сумма мест может быть результатом только такого полагания, которое задает не последовательное, а взаимообусловленное существование объектов".[38]

2.5.4.1. Отметим, что полагание суммы мест соответствует процедуре, являющейся этапом процедуры разворачивания объекта-монады в чувственно воспринимаемую многообразную форму. Здесь в исходном объекте появились различия, не фиксируемые ни чувственно, ни дискурсивно, но являющиеся предпосылкой появления фиксируемых различий. Полагание суммы мест как определенная логическая конструкция относится к классу граничных, связывающей граничную категорию монады с инструментальными понятиями совокупности и множества.

2.5.4.2. Понятие суммы мест в трактовке А.Г.Смирнова приложимо к определению архетипа у К.Г.Юнга. Архетипический образ столь же двухкомпонентен, как полная совокупность — подобно сумме мест, упорядочивающей частичную совокупность, в полную совокупность, архетип упорядочивает чувственные компоненты в архетипический образ.

2.5.4.3. Сумма мест — более дифференцированный объект, чем монада, но все же, будучи ни чувственно представимой, ни полагаемой посредством дискурсивной, а следовательно последовательно разворачивающейся во времени процедурой, также принадлежит "сфере субстанциональных форм", которая может быть описана лишь посредством граничных понятий.

2.5.5. Фундаментальное свойство, описанное в 2.5.3., рассматривается А. Г. Смирновым в контексте рассуждения о сумме мест, как объекте-связи.

"В цельном объекте имеется как объект-связь, полагающий элементы, так и смена наборов отдельных объектов, выступающих в качестве свойств элементов...

Отдельные объекты, задающие любой набор свойств... последовательно, друг за другом, становятся специфическими свойствами элементов связи. Элементы связи последовательно специфицируются, приобретая отдельные объекты в качестве своих признаков...

... если совокупность свойств рассматривается не как частичная, то образование целого сводится к такой процедуре сопряжения элементов связи и отдельных объектов, при которой отдельные элементы становятся свойствами элементов связи"[39].

"Отдельные объекты сопрягаясь друг с другом, становятся свойствами, тем, что характеризует полученный объект. При этом то свойство, которое рассматривается как главное, чье сохранение гарантирует "этость" полученного объекта, выделяется в качестве носителя других свойств. Носитель свойства -конститутивное, фундаментальное свойство объекта, занимающее первое место в иерархии свойств... В сложном объекте есть как конструктивное свойство, так и специфические свойства. Удаление или изменение специфических свойств не приводит к ликвидации "этого" объекта, к замене его другим, а лишь к смене признаков объекта, остающегося "этим"[40].

"Целый объект сохранится как целое, если специфические свойства элиминировать и оставить конструктивное свойство, задаваемое объектом-связью"[41].

2.5.6. Конститутивное свойство находится в определенных соотношениях со специфическими свойствами:

"...объект не есть безразличное сочетание конститутивного свойства с любыми другими свойствами."

"Если объект выступает в функции конститутивного свойства, то он по необходимости должен обладать функцией выбора специфических свойств, потенциальной специфицируемостью. Если установление соответствия между конститутивным свойством и специфическими не является делом внешнего произвола, характеризует тип объекта самого по себе, то процедура спецификации не может быть отделена от объекта, выполняющего функции конститутивного свойства"[42].

2.5.7.Приведенные отрывки являются вехами на пути анализа проблемы определения идеального целостного объекта. Итог опирающийся на разработанный А.Г.Смирновым понятийный аппарат, звучит так:

"Во первых, определение должно задавать полную совокупность, в составе которой необходим объект-связь, порождающий частичную совокупность (множество) свойств, имеющих независимое друг от друга определение. Единство объекта-связи обеспечивается наличием процедуры взаимоопределения. Во-вторых, объект-связь должен задавать конституитивное свойство целого, членение целого на элементы, отдельные свойства, входящие в совокупность свойств должны быть специфическими свойствами элементов"[43].

Дальнейшая его разработка дала чрезвычайно интересные результаты в области исследования оснований математики, однако эти результаты выходят за рамки нашей узкой темы. Для нас важен главный вывод Смирнова:

"Весь предшествующий анализ убеждает нас в том, что целое нельзя построить из нецелого, относительное — из абсолютного. Констатация этого факта и составляет суть знаменитых "парадоксов целостности". Они указывают на трудность (а точнее на неосуществимость ) перехода от нецелого к целому, от отдельных частей к их единству. Единственный способ сделать целое предметом теоретического рассмотрения — ввести его с помощью постулата".[44]

После этого пункта траектории движения формальной теории целостности и психонетики расходятся. Психонетика заимствует у ФТЦ понятийный аппарат, но способы решения проблемы целенаправленного построения целостных объектов здесь иные. Смирнов:

"Однако отсюда не следует, что понятие построения вообще неприменимо к целостным образованиям. Целое действительно нельзя построить из нецелого, но сложная целостность может возникнуть из простых, может быть результатом их синтеза. Начав с бинарных процедур ( пары относительных элементов ), можно затем с их помощью строить сколь угодно сложные n-арные циклические процессы".[45]

Под бинарной процедурой Смирнов подразумевает процедуры взаимоперехода двух элементов, где условием существования одного является исчезновение другого.

Отметим, что вывод справедлив в отношении процедур в рамках мышления и отражающих его знаковых сред. Однако дальнейшее обращение с исходной целостностью — бинарной процедурой – носит такой же механический характер, как и любые процедуры, инициируемые мышлением.

Исходная целостность может быть порождена и иначе -психической системой, которая уже сама по себе является целостностью. Но это означает переход от мышления к другим психическим функциям и средам. Понимание этого момента присутствует и у Смирнова:

"Оно ( построение — О.Б.) должно осуществляться в сфере, отличной от мышления, но в то же время посюсторонней для сознания, в буквальном смысле подвластной ему, — сознание должно не просто регистрировать происходящее помимо его воли, а целенаправленно формировать соответствующую реальность"[46].

Однако, после этого Смирнов возвращается к рациональной интерпретации полученных результатов и пытается произвести построение опираясь только на мыслительные среды и обычную языковую математизированную среду.

2.5.8. В отличие от ФТЦ, психонетика в процессе разработки своих проектов не абстрагируется от факта наличия трех взаимосогласованных сред — психической, знаковой и среды реальных объектов, процессов и структур. Затруднения, возникающие в мыслительных средах не обязательно должны вести к дальнейшей все боле изощренной разработке мыслительной модели. Возможен и ход, связанный с переходом к иным средам. Напомним, что продуктом психонетики является не теория и не новое понимание природы (они являются лишь элементом психонетики), а технологии решения конкретных задач. Поставив перед собой задачу построения знаковой и психической сред, позволяющих адекватно моделировать целостности и управлять их развитием, мы должны, отталкиваясь от идеальной схемы, найти психические механизмы ее реализации.

2.5.9. Сравним конструкции, введенные в ФТЦ с разобранными ранее примерами.

2.6.Построив последовательность разворачивания объекта от нерасчлененного нелокализуемого объекта — монады через процедуру полагания "суммы мест" и процедуру сворачивания — спецификации до полностью развернутого объекта, мы должны найти соответствия каждому из введенных членений в психической среде и знаковую среду для их адекватного отражения.

2 Л.Общеупотребительные и новые термины, введенные в главе 2: конститутивное свойство,целостный объект, цельный объект, единый объект, объект-связь, сумма мест, процедура спецификации, процедура сопоставления, процедура разворачивания, архетип, полная совокупность, объект-монада.