2. ЭКСПЕРИЕНЦИАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ - Психотерапия - что это. Современные представление- Дж.К. Зейг, В.М. Мьюнион

Экспериенциальная психотерапия

Томас П. Мэлон, Патрик Т. Мэлон

Определение

Экспериенциальная терапия — это не какой-то метод и не какая-то школа психотерапии. Это скорее попытка описать нелинейный процесс, лежащий в основе каждого из направлений психотерапии. Ее фундаментальная посылка такова: личностный рост происходит только в результате опыта, приобретаемого в ходе межличностных отношений, а на близость терапевтических отношений в экспериенциальной терапии влияет прежде всего личность психотерапевта, вне зависимости от того, какого направления он придерживается: поведенческого, психоаналитического, гуманистического или какого-либо еще. В процессе терапевтических отношений клиент учится учиться и воссоздает в себе естественную способность к исследованию и росту. Так преодолевается его зависимость как от своего прошлого, так и от психотерапевта.

Краткая характеристика

В экспериенциальной психотерапии проводится различие между психотерапией и консультированием — двумя компонентами любого направляемого профессионалом психотерапевтического опыта. Психотерапия способствует личностному росту. Консультирование направляет этот рост, но не пропагандирует его. Психотерапия, как мы ее понимаем, чаще всего происходит в процессе повседневных человеческих переживаний, а не в кабинете психотерапевта. Изменения и личностный рост происходят всегда, когда индивид устанавливает тесную связь с кем-нибудь или с чем-нибудь. Профессиональная психотерапия является частью этого универсального процесса. Личностный рост может происходить и спонтанно, но в профессиональной психотерапии заключается соглашение (контракт) между терапевтом — целителем и тем человеком или теми людьми, которые желают исцелиться, измениться и добиться личностного роста. (Называют их по-разному: клиентами, учениками или пациентами.)

На консультировании человека учат, как ему жить таким, какой он есть, а не таким, каким мог бы быть. Иначе обстоит дело с психотерапией: она способствует появлению у проходящего ее человека здоровой и стойкой неудовлетворенности. Эффективная терапия сочетает в себе консультирование и психотерапию. Консультируя, мы главным образом учим. Мы используем техники, которым можно научить, — инсайт, аффирмацию, катарсис, конфронтацию, советы и указания, проработку проблемы, понимание, изменение поведения, структурирование, создание жизненных сценариев и т.д. “Делая” психотерапию, мы создаем условия для того, чтобы клиент научался. Мы не ставим перед собой определенных целей, не придерживаемся каких-то идей.

Психотерапевты, работающие в русле экспериенциальной терапии, полагают, что те или иные техники и системы воздействия на клиента менее важны, чем конгруэнтность этих техник и систем с личностью психотерапевта. Техники не вызывают в клиенте коренных изменений. Они могут подвести его к таким изменениям, но глубокие личностные изменения и личностный рост происходят только в переживании терапии, а не просто в консультативно-обучающих отношениях.

Переживание, ведущее к личностному росту, включает межличностный процесс (преимущественно неинтенциональный и невербальный) между психотерапевтом и индивидом, проходящим психотерапию. Похожим образом происходит личностный рост человека на ранних стадиях его жизни в семье или в повседневной жизни. Переживание отношений выступает фактором роста, ибо рост происходит только в момент близости. Важность бессознательной коммуникации, аффективной связи между психотерапевтом и клиентом, конгруэнтности психотерапевта, клиента и системы обусловлена тем, что эти элементы благоприятствуют переживанию отношений, как это происходит в функциональных (то есть нормальных) семьях.

Переживание терапевтических отношений позволяет клиенту научиться учиться, усиливает эту его способность и дает ему возможность самостоятельно продолжать свой личностный рост. Оно способствует самостоятельному росту, в противоположность зависимости от психотерапевта или от какой-либо замкнутой системы жизни. Самообучение, в противоположность учению, осуществляемому под руководством наставника, делает личность значительно более свободной, спонтанной, аутентичной, конгруэнтной, взаимодействующей, присутствующей “здесь и сейчас”. Человек становится более дисциплинированным, надежным, отвечающим за свои действия. В результате опыта, получаемого при самообучении, возрастает способность человека к близости в отношениях — иначе говоря, возрастает его способность выражать себя и быть открытым новому опыту в отношениях с теми, кто близок ему. Экспериенциальная психотерапия увеличивает способность индивида получать опыт близких отношений и тем самым способствует его росту и изменению.

Критическиме замечания

В адрес экспериенциальной терапии высказываются обычно три критических замечания. Первое сводится к тому, что ее нельзя изучить, как изучают ту или иную технику, нельзя описать в виде инструкции: “делай так-то и так-то”. Второе критическое замечание формулируется так: экспериенциальная терапия представляет собой не школу психотерапии, а жизненную позицию или личностную философию и, следовательно, не поддается научной оценке. Она, по мнению критиков, относится скорее к искусству, чем к науке. И третье: экспериенциальную терапию критикуют за то, что она проходит в основном на бессознательном уровне, а, следовательно, ей не только невозможно научить, ее не только невозможно описать, но и проводить нельзя осознанно.

Отвечая на первое критическое замечание, следует сказать, что экспериенциальной терапии действительно нельзя научить, поскольку она не ориентирована на технику или стратегию. Переживание нельзя упаковать или непосредственно передать другим, “на, дескать, пользуйся”. Отношения, складывающиеся в этой терапии, не могут быть конкретно описаны как набор терапевтичных форм поведения, направленных шагов, соответствующих манипуляций или конкретных стратегий и целей. И все же экспериенциальной терапии можно научиться. Ее достоинство заключается в том, что психотерапевт, обучающийся своему искусству, оказывается вовлеченным в тот же самый процесс самообучения, что и его клиенты. Он учится учиться и, следовательно, постоянно учится у тех, кто приходит к нему на психотерапию. Он растет вместе со своими клиентами, и, следовательно, профессиональное “сгорание” для него менее вероятно.

Психотерапевты — новички в данном подходе часто испытывают чувство, что они ничего не делают, и это их огорчает. Любая психотерапия, занимающаяся проблемами “бытия”, т.е. уделяющая основное внимание переживанию отношений и роста и не ставящая во главу угла проблемы и их решение, будет неизбежно вызывать у осуществляющего ее психотерапевта подобные чувства. Особенно сильно проявляются они в таком обществе, где на первый план выходят поведение и цели. Другая причина испытываемых некоторыми трудностей заключается в том, что экспериенциальная терапия, по существу, контркультурна. Она ценит индивидуальное переживание, личностные отношения и семейную жизнь в большей степени, чем это может делать культурально обусловленная система. Она находится в оппозиции к культуре, зависимой от готовых ответов на волнующие вопросы, от приходящих извне исцелений и поддающихся описанию “формирующих маневров”. Утверждение, что источником изменений и роста личности является внутренний опыт, получаемый в отношениях, приводит в замешательство как людей, ищущих помощи, так и психотерапевтов, предлагающих ее в условиях нашей механистической культуры.

Одно из достоинств экспериенциальной терапии, основными понятиями которой являются “бытие”, “отношения” и “опыт близких отношений с другими”, заключается в том, что клиенты, проходящие ее, вряд ли будут подвергаться манипуляциям, эксплуатации, плохому обращению, совращению, принуждению или наказанию. В результате отношения в психотерапии становятся более симметричными, чем просто отношения между учителем и учеником. Основная посылка экспериенциальной терапии такова: если индивид, сидящий в кресле напротив вас, имеет больше отличий, чем сходства с вами, то это значит, что вы не имеете морального или профессионального права работать с ним.

Другое достоинство экспериенциальной терапии заключается в том, что при подготовке психотерапевтов большое значение придается научению психотерапевта учиться. Вы помните традиционное правило: “Для того чтобы заниматься психотерапией, вы должны пройти психотерапию”? Согласитесь, что у нас несколько иной подход. Опыт самонаучения ориентирован на процесс, а не на индивида. Этот процесс, т.е. опыт, получаемый в отношениях и связях, более важен, чем присущие данному индивиду особенности. Такой процесс составляет сущность экспериенциальной терапии. Он происходит независимо от субъективных особенностей, независимо от того, что нам известно на уровне сознания. В большинстве направлений психотерапии, ориентированных на техники, доверяют фактам человеческого опыта. В экспериенциальной психотерапии полагаются на включение в паттерны человеческого опыта — процесс движения и роста, происходящий на более глубоком, “сущностном” уровне.

Биографии

Томас П. Мэлон является одним из основателей Психиатрической клиники в Атланте и в настоящее время работает в ней. Степень доктора медицины он получил в 1953 г. Во время Второй мировой войны он был клиническим психологом в армии США. Затем несколько лет преподавал на факультете психиатрии в Университете Дьюка. Написал свыше 300 статей по психотерапии и девять книг в соавторстве с другими специалистами.

Патрик Т. Мэлон в настоящее время проходит практику в Психиатрической клинике в Атланте. Степень доктора медицины он получил в 1968 г. в Университете Северной Каролины. С 1964 по 1976 гг. служил в Военно-морском флоте США. Написал ряд статей и вместе с отцом является автором книги “Искусство интимности” (“The Art of Jutimacy”).

Литература

Felder, R. E. (1967). The use of self in psychotherapy. In D. S. Arbuckle (Ed.), Counseling and psychotherapy: An overview. New York: McGraw-Hill.

Felder, R. E., Malone, T. P., Warkentin, J., & Whitaker, C. (1961). Rational and non-rational psychotherapy: A reply. American Journal of Psychotherapy, 15(2), 212—220.

Felder, R. E., Malone, T. P., Warkentin, J., & Whitaker, C. (1963). Experiential psychotherapy: Evaluation of relatedness. The Journal of Existential Psychiatry, 3(2), 247—254.

Malone, К., Malone, Т., Kuckleburg, R., Cox, R., Barnett, J., & Barstow, D. (1982a). Experiential psychotherapy: Basic principles, Part I. Pilgrimage, 10 (2).

Malone, K., Malone, Т., Kuckleburg, R., Cox, R., Barnett, J., & Barstow, D. (1982b). Experiential psychotherapy: Basic principles, Part II. Pilgrimage, 10 (2).

Malone, T. P. (1980). Self in psychotherapy. Pilgrimage, 8 (2), 93—104.

Malone, T. P., & Malone, P. T. (1987). The art of intimacy. New York: Prentice-Hall.

Malone, T. P., & Whitaker, C. (1969). Experiential or non-rational psychotherapy. In W. S. Sahakian (Ed.), Psychotherapy and counseling: Studies in technique. Chicago: Rand-McNally.

Malone, T. P., & Whitaker, C. (1980). Roots of psychotherapy. New York: Brunner-Mazel.

Warkentin, J., & Whitaker, C. (1967). The therapist as prototype. In A. Burton (Ed.), Challenges of humanistic psychology. New York: McGraw-Hill.

Экспериенциальная психотерапия

Элвин Р. Марер

Определение

Особенность экспериенциальной психотерапии заключается в том, что здесь каждая сессия складывается из четырех стадий. На первой из них клиент, выйдя на уровень сильных чувств, получает доступ к глубоким внутренним переживаниям и делает первый шаг к их пониманию. На второй стадии эти глубокие внутренние переживания получают признание, приветствуются и принимаются. На третьей и четвертой стадиях клиент претерпевает качественную трансформацию, испытывая эти глубокие внутренние переживания и узнавая на собственном опыте, что значит быть новой личностью и вести себя как новая личность за пределами психотерапевтического кабинета.

Краткая характеристика

Представьте себе экспериенциального психотерапевта и его клиента, полулежащих в креслах, расположенных рядом. Их глаза остаются плотно закрытыми на протяжении всей сессии, которая заканчивается тогда, когда оба ее участника приходят к выводу, что работа проделана. Обычно это бывает через полтора-два часа после начала сессии. Каждая сессия, будь то первая или любая из последующих, состоит из четырех стадий.

Начинаем мы с любого чувства, испытываемого в данный момент клиентом. Это может быть чувство тревоги или беспомощности, или раздражения, или восторга, или печали. Мы можем начать и с того, что занимает в данный момент разум клиента, с чего-то, что привлекает его внимание — с какого-нибудь события, которое беспокоит его, или же с какой-то проблемы, порождающей определенное чувство или связанной с таким чувством. Независимо от того, начинаем мы работу с чувства или нет, мы показываем клиенту, как он может усилить свои чувства. Одному чувству или связанному с этим чувством объекту внимания мы можем уделить всю сессию. Но можем также раскрыться и другому чувству. Мы не придерживаемся какой-то жесткой схемы, важно лишь все время добиваться углубления и усиления чувства.

По мере того как чувство усиливается, мы показываем клиенту, как выйти на уровень действительно захватывающего, насыщенного, интенсивного чувства. В этом и заключается наша цель, потому что именно на таком уровне чувствования открывается доступ к внутреннему, глубинному переживанию.

Как только внутреннее, глубинное переживание достигается и захватывает клиента, начинается вторая стадия. Мы приветствуем это чувство, принимаем его, выражаем свою признательность ему и позволяем себе ощутить его присутствие.

Цель третьей стадии: клиент должен полностью освободиться от своей обычной, повседневной личности и полностью погрузиться в это внутреннее переживание, “стать” им. Происходит коренное “смещение” самой личности индивида, метаморфоза, в результате которой он становится своим внутренним переживанием. Соответственно, специальный акцент делается на абсолютной готовности клиента, его доброй воле и выборе.

Клиенту предстоит “стать” своим внутренним переживанием в контексте какой-либо важной сцены или события, происшедших в начальный период его жизни. Следовательно, первый шаг за­ключается в том, чтобы найти соответствующую сцену или инцидент из ранней жизни. Затем клиенту предстоит “выйти” из своей обычной, повседневной личности, “стать” самим этим внутренним переживанием, оставаясь в контексте инцидента или события, происходивших фактически, четко воссоздаваемых и относящихся к раннему периоду его жизни.

Финальный шаг — кульминация терапевтической работы. На заключительной стадии клиенту предоставляется возможность почувствовать, какой была бы жизнь, стань он этой новой, иной личностью. Средой, в которой происходит действие, выступает мир за пределами психотерапевтического кабинета, каким он может быть сегодня, завтра и позже. Клиент переживает то, что переживал бы, будь он этой новой личностью, и ведет себя как новая личность в сценах и событиях открывающегося перед ним потенциального мира. Конкретные новые способы бытия и поведения можно репетировать и оценивать, изменять и совершенствовать, исключать или принимать. Сессия заканчивается, когда оба ее участника испытывают удовлетворение от проделанной работы.

Критические замечания

Эта экзистенциально-гуманистическая теория человека и экспериенциальная теория психотерапии открывают путь буквально ничем не ограниченным и коренным изменениям в ходе каждой сессии. Такие изменения являются следствием особого, глубинного внутреннего переживания, испытываемого на данной сессии. Клиенту предоставлена возможность уйти после сессии качественно новой личностью, которой присущи новые способы бытия и поведения в мире, воспринимаемом и переживаемом совершенно по-новому. Я убежден в том, что каждая сессия может вызывать в клиенте коренные и устойчивые преобразования, стоит нам освободиться от извращенных, ограничивающих наши возможности “истин” о человеке и от наших представлений о том, чего мы можем добиться на каждой психотерапевтической сессии.

Существуют два отличия данного подхода к психотерапии от остальных. Они касаются ролей клиента и психотерапевта, а также способов их взаимодействия. Первое отличие заключается в том, что и психотерапевт, и клиент держат глаза закрытыми на протяжении всей сессии. Второе отличие связано с тем, что решающими факторами успешного проведения сессии выступают выбор, который клиенту приходится делать постоянно, его готовность и желание работать. Главная задача психотерапевта, соответственно, состоит в том, чтобы показать клиенту, что и как делать, и находиться вместе с ним на каждой стадии процесса. Такие новые задачи, стоящие перед психотерапевтом и клиентом, исключают традиционные роли и отношения между ними.

Любое глубинное внутреннее переживание, доступ к которому возможен на сессии, представляет огромную ценность. Оно показывает, чего следует достичь на данной сессии и чем клиент может стать. Достижение такого переживания — критерий успеха сессии. Соответственно, мы не признаем традиционного разделения клиентов на категории, не признаем первоначальные оценки, психодиагностические классификации, ключевые проблемы или проблемное поведение, психотерапевтические программы или цели лечения.

Смысл достижения сильного переживания заключается в том, чтобы получить доступ к глубинному внутреннему опыту, а не в том, чтобы всего лишь излить чувства, получить эмоциональную разрядку, отреагировать или испытать катарсис. Сильное переживание является техническим средством достижения самого сокровенного, неосознаваемого. Затем, после того как достигнуто это переживание сокровенного и неосознаваемого, происходят психотерапевтические изменения. Достигается это в результате того, что мы понимаем ценность полученного опыта, приветствуем его, входим в него и становимся им. И наше поведение меняется. В мире, существующем вне психотерапевтического кабинета, мы ведем себя как новая личность. Психотерапевтические изменения происходят не в результате инсайта или осознания, исследования самого себя, отношений психотерапевт-клиент или каких-либо других традиционных средств.

О том, полезна ли экспериенциальная психотерапия для данного клиента в данное время, мы судим, проведя с ним сессию и посмотрев, проходит ли он те стадии, о которых шла речь выше. Нет никаких сомнений в пользе этой психотерапии для всякого, кто готов к ней в данное время и стремится пройти ее.

Отсюда следует, что ответ на вопрос “Полезна ли психотерапия данному клиенту, подходит ли она ему?” никак не зависит от характера жалоб, предъявляемых клиентом в настоящее время, от его проблемы, целевого поведения, особенностей его личности, психопатологии и места, которое он занимает в психодиагностической классификации. Если клиент готов пройти стадии, о которых мы говорили, и хочет это сделать, экспериенциальная психотерапия подходит для него.

Биография

Элвин Р. Марер является профессором психологии в Школе психологии Оттавского университета (Канада), где преподает аспирантам, руководит исследовательской группой, а также осуществляет супервизорство. Он состоит в Американской психологической ассоциации и входит в редакционные советы многих психотерапевтических журналов. Частной практикой в области экспериенциальной психотерапии он занимается последние 34 года. Марер был редактором-составителем трех книг, автором семи книг и свыше 125 глав и статей в различных изданиях. Все они посвящены трем взаимосвязанным темам. Во-первых, он работает над экзистенциально-гуманистической теорией психологии и психиатрии. Во-вторых, стремится с помощью так называемых “ориентированных на открытие” психотерапевтических исследований выявить секреты психотерапии. И, в-третьих, он занимается вопросами теории и практики клинического применения экспериенциальной психотерапии.

Литература

Mahrer, A. R. (1985). Psychotherapeutic change: An alternative approach to meaning and measurement. New York: Norton.

Mahrer, A. R. (1986). Therapeutic experiencing: The process of change. New York: Norton.

Mahrer, A. R. (1989a). Experiencing: A humanistic theory of psychology and psychiatry. Ottawa: University of Ottawa press. (Original work published 1978).

Mahrer, A. R. (1989b). Experiential psychotherapy: Basic practice. Ottawa: University of Ottawa Press. (Original work published 1983).

Mahrer, A. R. (1989с). How to do experiential psychotherapy: A manual for practitioners. Ottawa: University of Ottawa Press.

Mahrer, A. R. (1989d). The integration of psychotherapies: A guide for practicing therapists. New York: Human Sciences Press.

Mahrer, A. R. (1989e). Dream work: In psychotherapy and self-change. New York: Norton.

Экспериенциальная психотерапия,

центрированная на клиенте

Джеймс Р. Айберг

Определение

Экспериенциальная психотерапия стремится создать и поддерживать такие условия, которые способствуют самоисследованию, что предусматривает также естественное, но особое по характеру раскрытие эмоций и чувств для новой и дальнейшей их артикуляции (Джендлин). Происходящие в результате изменения в чувствах позволяют клиенту воспринимать себя по-новому, лучше, чем прежде: 1) повышается степень принятия клиентом себя, улучшается понимание им своего “Я”, индивид чувствует себя “более собой”, 2) появляется возможность действовать с большей легкостью, быть более жизнеспособным в межличностных отношениях, меньше конфликтовать, а это способствует большей эффективности в ситуациях, когда индивид стремится к достижению своих личных целей и поступает в соответствии с принятыми им ценностями.

Краткая характеристика

В определении, приведенном выше, почти не говорится о том, что психотерапевт должен делать и чего он делать не должен. Речь в нем идет о воздействии психотерапии на клиента. Психотерапевт же помогает клиенту так выразить беспокоящие его чувства, что они могут измениться. О том, произошли ли желательные изменения, судит в конце концов клиент. Экспериенциальный психотерапевт вправе обращаться к различным теориям психотерапии. Главный принцип таков: какого бы теоретического подхода мы ни придерживались, мы должны делать это для того, чтобы облегчить клиенту процесс изменения, а не следовать догматически положениям теории. Придерживаясь такого принципа, психотерапевт избежит опасности оказаться неразрывно связанным с каким-нибудь одним подходом, одной теорией или же ограничить себя использованием определенных методов. В экспериенциальной психотерапии понимают: то, что полезно для одного клиента, может не принести пользы другому. Да и в работе с одним и тем же клиентом завтра, возможно, придется поступать иначе, чем сегодня.

Такой подход в первую очередь основывается на теории, согласно которой люди сами мотивированы и направлены к здоровым внутренним изменениям при условии, что находятся в экспериенциальном взаимодействии. Результаты эмпирического тестирования этой аксиомы обнадеживают. В теории мы исходим из стремления к актуализации, о котором в свое время писали Гольдштейн и Роджерс. Это присущее любому живому существу стремление вести себя так, чтобы осуществлять и совершенствовать возможности своего организма в целом.

На основании своих исследований процесса психотерапии Карл Роджерс пришел к выводу, что реализации этого стремления способствуют три условия: эмпатия, или умение психотерапевта поставить себя на место клиента, искренность или конгруэнтность психотерапевта и безусловное принятие клиента. Когда эти условия соблюдены, то психотерапевт и клиент встречаются как два человека, а не как человек и авторитетный профессионал. Такое качество отношений делает клиента более открытым и способствует его самоисследованию.

Работы Джендлина, посвященные фокусированию, содержат много сведений о том виде самоисследования, который делает индивида более открытым и способствует его изменениям. В своих философских работах Джендлин рассматривает фокусирование в контексте различных процессов, присущих человеку. Двумя ключевыми понятиями здесь выступают “телесно переживаемый опыт” и дружественное, мягкое, восприимчивое отношение индивида к своим чувствам.

Когда мы говорим о “телесно переживаемом опыте”, то имеем в виду то, как переживание ощущается в теле и находит символическое выражение в концепциях, эмоциях, образах и поведении. Как бы полно ни была представлена данная область переживаний в символическом виде, символы никогда не охватывают ее всю целиком. Значение того, что выражено в символах, может также пониматься как внутренний смысл, существующий независимо от внешнего выражения. Это такое “телесное ощущение”, на основании которого мы можем произносить слова, делать рисунки или совершать определенные действия, чтобы сообщить смысл кому-то другому. Телесное ощущение всегда может подвергнуться дальнейшей символизации, его можно выразить совершенно иначе, и тем не менее точно. Символы, адекватно выражающие значение в том виде, как мы его чувствуем, дают изрядное чувство удовлетворения.

Для психотерапевтов особый интерес представляет то, как сфера опыта может быть неадекватно символизирована. Вызвавшие сильные эмоции или связанные с самооценкой переживания могут быть воплощены в символы, не отражающие или искажающие их важные аспекты. Как следствие, жизнь становится обременительной, заполненной социальными проблемами или личностно мучительной. В такой ситуации символы, которые точнее выразили бы опыт и дали бы средства, необходимые для более удовлетворяющей и аутентичной жизни (именно это и есть критерий лучшей символизации), представлены в телесном ощущении. Такие имплицитные значения требуют процесса самоисследования и экспресии, который позволил бы создать символы, более полезные для жизни в этом мире.

Улучшение самосимволизации — дело тонкое. Изменение символов, выражающих опыт и переживания человека, может быть субъективно сопряжено со множеством угроз. Во-первых, индивид может потерять то, что давали ему существующие символы. Если жизнь действительно тяжела, то перспектива такой дополнительной потери вполне может породить тревогу. Вторая опасность за­ключается в том, что может стать явным что-то ужасное и мерзкое в собственном “Я”, в результате чего индивид будет отвергнут терапевтом, другими людьми и даже самим собой. Существующие проблематичные символы часто указывают на субъективную потребность скрыть или взять под контроль что-то нежелательное, чтобы избежать наказания или стыда. В-третьих, символизация опыта неизбежно требует новых исследований внутренней территории. А для многих неизвестное бывает источником тревоги. Вот почему так непросто дружественно и с вниманием относиться к своим чувствам, связанным с серьезными проблемами, и без поддержки здесь не обойтись.

Телесное ощущение — феномен хрупкий, оно легко может исчезнуть. Необходимым условием для того, чтобы телесное ощущение можно было использовать для создания новых символов, является уязвимость индивида: он чувствует, что может выявиться что-то грязное, порочащее, разрушительное для него. Он бывает особенно чувствительным к негативным суждениям, признакам отвержения, неправильного понимания. И главное — телесное чувство доступно восприятию на более низком уровне сенсорной интенсивности, чем обычный громкий разговор. Для того чтобы обнаружить телесное ощущение, мы должны настроиться на значительно более тонкий уровень чувствительности, чем в обычной повседневной жизни. Для такой настройки может потребоваться несколько спокойных минут в безопасной обстановке.

Кроме того, — и это еще более усложняет ситуацию — мы хотим, чтобы клиенты увидели, что они обладают силой и средствами, необходимыми для совершенствования. Иногда этим и будет ограничиваться тот новый материал, который клиент способен освоить, занимаясь символизацией переживаний, прежде чем пожелает остановиться в своей работе и рассмотреть ее итоги. В том, что касается поддержки такой перегруппировки, наш подход значительно отличается от различных видов гипнотерапии, полагающих, что набор существующих концепций может быть подвергнут существенным изменениям без сознательного сотрудничества со стороны клиента. Мы считаем, что более глубокое и дающее более устойчивые результаты решение проблем, связанных с плохой символизацией опыта, может быть достигнуто в результате сознательного, осуществляемого шаг за шагом сотрудничества с клиентом. С другой стороны, состояние клиента, в котором он способен улучшить символизацию опыта, имеет общие черты с состоянием гипнотического транса. Это состояние обращенной вовнутрь, концентрированной, повышенной восприимчивости к чувствам и внутренним переживаниям. Но если гипнотерапевты стараются отвлечь сознательный разум, чтобы открыть дорогу “бессознательному разуму” с его без­оценочностью и объективностью и тем самым дать возможность использовать уже имеющиеся ресурсы клиента, то в экспериенциальной психотерапии мы стремимся помочь клиенту добиться сознательного принятия таких же установок с помощью проявляемой психотерапевтом эмпатии и его конгруэнтности, а также с помощью обучения клиента процессу фокусирования. Если это удается, то клиент будет меньше зависеть от психотерапевта в достижении способствующих изменению установок, когда возникнет необходимость.

Мы доверяем клиенту, считая, что он сам стремится работать достаточно энергично. Это отличает нас от представителей многих других направлений психотерапии, полагающих, что психотерапевт должен побуждать клиента к работе. Психотерапевт способствует поддержанию у клиента стремления работать тем, что проявляет: 1) уважение к выбранному клиентом темпу работы, считая, что в этом проявляется мудрость клиента; 2) уверенность в том, что переживаниям, лежащим в основе символов, следует доверять, и исследовать их полезно, хотя при этом, возможно, возникнут проблемы, страдания и трудности; 3) пристальное внимание ко всем экспериенциальным аспектам переживаний, которые ощущаются, но не выражаются вербально, и эмпатическое отражение таких переживаний. Если третье условие не соблюдается, то взаимодействие между психотерапевтом и клиентом может стать всего лишь обменом мыслями о представленном клиентом материале, а это если и поможет клиенту в достижении переживания, то очень мало.

Критические замечания

Возможно, главный недостаток экспериенциальной теории за­ключается в том, что в ней мало дается указаний в связи с теми типами проблем, с которыми сталкиваются клиенты. Экспериенциальный психотерапевт избегает априорных суждений о клиентах, он предпочитает досконально изучить каждого индивида. Для этого в некоторых случаях (особенно когда психотерапевт имеет небольшой опыт преодоления тех трудностей, с которыми сталкивается клиент) психотерапевту придется потратить много времени и приложить значительные усилия для достижения подлинно эмпатического понимания клиента. Без этого эффективное экспериенциальное взаимодействие вряд ли возможно. Вот почему перед экспериенциальным психотерапевтом стоит нелегкая задача: он должен оставаться в хорошей форме, быть готовым воспринимать новую информацию и совершенствоваться в эмпатическом понимании тех неординарных клиентов, с которыми ему приходится работать.

Эффективное экспериенциальное взаимодействие приводит клиента в особое состояние, содействующее стремлению к актуализации, и тогда может произойти процесс изменения. Мудрость, обретаемая в ходе экспериенциального процесса, способствует созданию новых, более эффективных символов, необходимых в жизни, а прежние концепции и символы теряют свое значение. Человек начинает испытывать доверие к организменному чувству и оптимизм, связанный с его появлением, заставляет нас отойти от теорий, считающих бессознательное чем-то антисоциальным, что следует сдерживать и контролировать. Таким образом, в нашем подходе предпочтение отдается сознательному разуму перед гипнозом, а бессознательному разуму — перед психоанализом.

То, чего наше сознание не знает об опыте, если к нему подойти правильно, оказывается вовсе не чем-то чуждым или запретным. Тогда скорее всего окажется, что это весьма знакомая территория, но теперь нам становятся лучше заметны все ее многочисленные подробности. Территория, о которой мы говорим, — это вы, каким вы были все это время. Когда идешь по реальной местности с хорошим спутником, выбрав подходящую скорость, и уверенно делаешь шаг за шагом, то узнаешь значительно больше, чем можешь узнать, рассматривая карты. Ходьба позволяет увидеть детали местности, отсутствующие на карте. Особенного внимания заслуживают те, что незаметны на первый взгляд, но причиняют боль и вызывают трудности. Источником вредного и антисоциального поведения чаще являются те факторы, которые препятствуют полной, точной, последовательной символизации опыта, чем черты личности индивида.

Биография

Джеймс Р. Айберг преподает в Школе профессиональной психологии штата Иллинойс. Степень доктора социальной психологии и психологии личности он получил в 1979 г. в Чикагском университете. Ведет частную психотерапевтическую практику в Эванстоне и Чикаго. С лекциями по психотерапии, эмпатии и навыкам общения Айберг выступал в семи странах. Он пишет об отрицательном влиянии антиэмпатического, оценочного мышления и общения.

Айберг исследует интенсивный процесс анализа, направленного на выявление внутриличностных и межличностных факторов, связанных с изменениями личности и с превращением индивида в творческого, ответственного гражданина мирового сообщества.

Литература

Gendlin, E. T. (1962). Experiencing and the creation of meaning. New York: Free Press of Glencoe.

Gendlin, E. T. (1964). A theory of personality change. In P. Worchel & D. Byrne (Eds.), Personality change. New York: Wiley.

Gendlin, E. T. (1979). Befindlichkeit: Heidegger and the philosophy of psychology. Review of Existential Psychology & Psychiatry, 16, 44—71.

Gendlin, E. T. (1981). Focusing (2nd ed.). New York: Bantam.

Goldstein, K. (1939). The organism. New York: American Book Company.

Rogers, C. R. (1957). The necessary and sufficient conditions of therapeutic personality change. Journal of Consulting Psychology, 21, 95—103.

Rogers, С. R. (1959). A theory of therapy, personality, and interpersonal relationships, as developed in the client-centered framework. In S. Koch (Ed.), Psychology: A study of a science (Vol. 3, pp. 184—256). New York: McGraw-Hill.