Испытание как теория изменений - Стратегическая Психотерапия Ступень 2 - Р. Коннер

До сих пор процедура испытания рассматривалась как терапевтический прием, как один из возможных приемов изменения. Если мы рассмотрим испытание в более широком контексте, то станет очевидно, что это нечто большее, чем просто прием, на самом деле это теория изменения, которая охватывает многие терапевтические приемы. Можно ли сказать, что любая терапия эффективна, потому что в ней в той или иной форме содержится испытание?

Рассматривая другие теории изменений, любой может обнаружить, что в действительности на этом рынке не так уж много конкуренции. Существуют различные варианты теории инсайта. Она основана на представлении, что мужчина и женщина – существа рациональные и что если они поймут себя, они изменятся. Школы психотерапии, основанные на этой предпосылке, варьируются от школ, исследующих подсознательные процессы, до школ, предлагающих логическое обдумывание разных возможностей или обучающих родителей, как вести себя с трудным ребенком. К этой школе относятся теории «выражения эмоций», также основанные на центральной идее теории подавления. Считается, что причиной изменений является инсайт, т.е. осознание подавленных представлений, а также выражение подавленных динамических эмоций как с помощью инсайта, так и с помощью примитивных криков. Сопротивление должно быть «проработано» с помощью выявления скрытных представлений и выражения подавленных эмоций.

Вторая теория изменений берет свое начало в теории научения, в ней предполагается, что люди меняются, когда меняется подкрепление, определяющее их поведение. Процедуры варьируются от усиления положительного подкрепления до замены тревоги расслаблением или насильственного изменения с помощью приема «отучения».

Возрастает популярность третьей теории изменений; ее идея в том, что люди являются частью гомеостатической системы, и, чтобы прийти к изменению, необходимо отрегулировать управление этой системой. Как бы это ни делалось – через усиление небольшого изменения или через разрушение старой системы и установление новой, – после регулировки проблемное поведение меняется. Большинство подходов к супружеской и семейной терапии выросло в рамках теории систем.

Теории изменений этого типа имеют свои характерные особенности. Прежде всего, они могут объяснить почти любой результат любой терапии, даже при применении противоположных теорий. Пылкие сторонники станут утверждать, что «настоящая» причина изменения заложена в их теории. Точно также сторонник теории инсайта станет доказывать, что люди изменились, проходя через процедуры модификации поведения, потому что они «на самом деле» узнали что-то о себе. А сторонник теории научения в свою очередь доказывает, что школы инсайта в реальности меняют расписание подкрепления у своих клиентов, и именно это «на самом деле» производит изменения. И теория систем тоже достаточно широка, чтобы ее приверженцы могли доказывать, что любой метод терапии «на самом деле» меняет последовательность в социальной системе и таким образом меняет людей в этой системы. Само присутствие терапевта в социальной системе должно изменить последовательность.

Может ли испытание как теория изменения бросить вызов другим теориям? Она, без сомнения, соответствует последнему критерию, так как ее невозможно опровергнуть. Любой человек всегда может доказывать, что все люди в терапии проходят через испытания. Даже самые изобретательные экспериментаторы не смогли опровергнуть, что любая терапия – это испытание. Сам по себе тот факт, что человек должен попросить о помощи, чтобы терапия началась, – это уже испытание. Это означает, что человек не смог решить свои проблемы и должен признать, что он нуждается в помощи. Еще лучше это демонстрируют те люди, которые не просили о помощи, но оказались вовлечены в терапию против своей воли; когда человек вынужден проходить терапию – это испытание (и даже когда он должен платить за то, чего он не хочет).

Терапия – это далеко не райский сад. Инсайт-терапия – это неприятное переживание, потому что клиенту приходится подробно останавливаться и изучать все свои тяжелые мысли и пороки, о которых он предпочел бы не упоминать. Если человек возражает, терапевт скорее всего будет утверждать, что предвидел сопротивление и его проработку. Клиент должен страдать, исследуя то, о чем он предпочел бы не думать. Интерпретации всегда касаются таких вещей, в которых он признается неохотно. На более простом уровне, Фрейд (который распознавал испытание, когда он с ним встречался) предлагал, чтобы гонорар служил на пользу анализу, что является неосознанным признания испытания как основы анализа. Имеем ли мы дело с психодинамической ортодоксией или и с одной новейшей групп конфронтации, где люди сталкиваются со своими собственными внутренними ужасами, школа инсайта четко основана на предпосылке, что испытание – основа изменений.

Модификаторы поведения не заставляют людей думать о неприятных вещах, они больше подчеркивают положительную сторону подкрепления. Однако сама терапия часто бывает скучной, так как на ней читают лекции по теории научения, а еще заставляют реагировать запрограммировано на чье-нибудь глубокое несчастье. Нечеловеческая реакция на человеческое поведение может быть испытанием. Конечно, модификаторы поведения также упиваются приемами отучения, содержащими явные испытания, например, он шокируют людей с помощью слов или электричества, когда те проявляют симптомы. Даже как будто бы мягкие приемы, не связанные с отучением, вроде процедуры обоюдного запрета Джозефа Уолпола, где клиенты представляют себе фобические ситуации, – это далеко не радостное занятие. Неприятно, а может быть и утомительно воображать себе одну за другой фобические ситуации, о которых клиент и думать не хочет, да еще платить за это деньги.

Семейная терапия тоже вольно или невольно предлагает испытания. Когда человек вынужден прийти к специалисту со своей семьей и признать, что он потерпел неудачу как родитель, или ребенок, или супруг, это уже испытание. Исследовать, какую роль человек сыграл в появлении проблемного члена семьи или даже признать сам факт, – это испытание. Терапевты, пользуясь приемами принятия, вероятно, посоветуют семье продолжать страдать, что характерно для Миланской группы. Другие терапевты используют приемы переживания и конфронтации, предлагая семье неприятные интерпретации с инсайтом, так что члены семьи начнут намекать, что предпочли бы быть где-нибудь в другом месте. Некоторые терапевты, которым нравится, когда вся семья рыдает и выражает эмоции, должны сосредоточиться на том, чтобы вытащить их страдания наружу.

Очевидно, что к какой бы теории терапевт себя ни относил, можно найти убедительные доказательства того, что испытание является «настоящей» причиной изменений в современной терапии. Стоит нам себя ограничивать какой-либо терапевтической школой? А как насчет других аспектов человеческой жизни? Первой на ум приходит религия. Разве не испытание лежит в основе христианской церкви? Очевидно, что в основе христианского изменения или обращения лежит представление о том, что спасение придет через мучение и страдание, а не через вино и хорошее угощение. Обращение происходит, когда христианин отказывается от секса и вина и надевает власяницу.

Можно упомянуть, мимоходом, что не только христианство и западный мир пришли к испытаниям. Если мы бросим взгляд на восточную философию и религии, мы увидим, что несчастье – это часть просветления. В восточных религиях не только подчеркивается польза страдания, но, например, в дзен-буддизме, с его процедурами изменения 700-летней давности, содержатся особые испытания.

Как бы мы ни рассматривали испытание: как прием или как универсальную теорию изменений, оно заслуживает дальнейшего изучения и исследования. Поскольку испытание еще много лет будет объектом изучения и учебной дисциплиной, в нем необходимо подчеркнуть один аспект. Как и любое сильное средство, испытание может причинить вред в руках неумелого или безответственного человека, которому не терпится заставить людей страдать. Этим приемом, как никаким другим, может злоупотребить наивный или некомпетентный терапевт. Нам всем следует помнить, что общество дает терапевту разрешение на помощь в облегчении страданий, а не на создание новых.