Приложение I. НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЛИЯНИЯ НА ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИЮ - Интегрированная гештальт-терапия. Контуры теории и практики - И. Польстер, М. Польстер

Юнг отличался от Фрейда некоторыми подходами, которые отразились в гештальт-терапии. Он указал на полярные качества жизни человека. По Юнгу, аспекты, которые делают личность открытой, отправляют в тень противоположные качества. До тех пор, пока отрицаемые или непризнанные характеристики не будут признаны как полноправные части целостной личности, личность остается незавершенной. Гештальт-терапия рассматривает полярности шире, чем Юнг, не ограничиваясь архетипом; точки зрения гештальт-терапии, они входят в жизнь, противопоставляя себя любой части, качеству или личности в целом.

Юнг рассматривал сновидение и символику сновидений скорее как творческое выражение личности, а не как подсознательную маскировку сложного жизненного опыта. Юнг выбрал символику сновидений, потому что это был самый плодотворный, самый законченный способ сказать то, что нужно было сказать. Гештальт-терапевт тоже рассматривает сновидение как творческое выражение, а не камуфляж. Это естественное следствие наших внутренних побуждений принимать явление серьезно, как оно есть, а не искать спрятанного "более реального" смысла. Мы не стараемся восстанавливать сновидение сызнова, чтобы затмевать смысл, который может стираться под воздействием богатого воображения человека. Для нас сновидение – это трамплин для прыжка в настоящее, комментарий к актуальному существованию. Мы ищем смысл, который пока воспринимается смутно и все еще требует прояснения в проработке сновидения. Присущее сновидению творчество принимается во внимание и ведет от одного исследования к другому, пока заложенное в сновидении сообщение на заговорит в полный голос. Мы понимаем сновидение как незавершенное действие, требующее удовлетворения и завершения.

***

Концепция незавершенного и незаконченного действия приводит нас к другому теоретическому влиянию – к гештальт-теории обучения (Gestalt learning theory). Ранние гештальт-психологи верили во врожденную человеческую потребность в организации и интеграции опыта восприятия. Это означало, что человек структурирует свой опыт таким образом, чтобы двигаться к цельности. Мы полагаем, что человек не может развиваться, пока он неподвижен. Чтобы он ни воспринимал как незавершенность в своей жизни, он будет сконцентрирован на этом, пока переживания не приведут его к удовлетворению.

Еще одна идея, доставшаяся в наследство от гештальт-теории обучения – определение структуры "фигура – фон" – основной структуры восприятия, которая позволяет человеку организовать свое восприятие в наиболее цельное единство. Мы адаптировали эту концепцию таким образом, чтобы воплотить в жизнь основной ритм чередования осознавания и неосознавания. В нашем варианте мы применили эту концепцию к динамическому процессу жизни или, как называл ее Уоллен, "независимый критерий хорошего функционирования".

* * *

Идеи Адлера, посвященные стилю жизни и творческому началу, предполагают самоподдержку и активность каждого человека. В ходе человеческой эволюции он сам пробивает дорогу собственной уникальной натуре. Адлер описал человека как сознательного творца собственной жизни даже в тех фантазиях, которые становятся для него руководством к действию. Он напоминал психотерапевтам о значении "поверхности существования". В гештальт-терапии  этот уровень заслуживает пристального внимания психолога. На этой "поверхности" существует осознавание, которое придает жизни смысл и ориентацию.

Адлер лечил человека не как традиционного больного, а как уникальную личность, как участника действия, на которого могут влиять такие случайные события, как авторитет родителей и даже сам факт рождения. Он использовал непривычные слова и обращал внимание на обычные желания и потребности. Таким образом он подготовил почву для "популистского" подхода в психотерапии, которая могла бы иметь дело с человеком в его сиюминутном существовании. Мы тоже верим в то, что человек сам создает себя. Огромная энергия этого Прометея исходит от его осознавания и принятия самого себя таким, каков он есть в данный момент.

* * *

Особенно важными для эволюции гештальт-терапии нам представляются два направления в исследованиях Ранка. Его теория в значительной степени опирается на травму рождения и ее патологическое влияние на все последующее существование, что является спорным вопросом. Тем не менее Ранк утверждал, что главная борьба в жизни происходит за "личностную индивидуализацию", что также совпадает с положениями гештальт-терапии. В этой борьбе человек пытается интегрировать полярные страхи разобщения и соединения. Разобщение чревато опасностью потери связи с окружающими людьми, а соединение содержит риск потери индивидуальности. Конструктивное сопротивление этим полярным страхам ведет к новой созидательной интеграции этих классических противоположных сил. Такое понимание сопротивления и его роли в применении к этим в корне различным частям человека – основная тема гештальт-терапии. Гештальт-терапия признает силу конструктивного сопротивления, направляя ее на разрешение противоречий и движение к новой личностной структуре.

И, наконец, интерес Ранка к развитию чувства идентичности человека привел его к в изменению взаимоотношений между пациентом и терапевтом. Признание различных аспектов этих взаимоотношений сделало его одним их главных вдохновителей гуманистически ориентированной психотерапии. Это очень важное "наследство" для гештальт-терапии.

Никто иной, как Райх, вызвал у Перлза интерес к человеческому характеру, отделенному от симптомов и синдромов. Не фокусируясь на симптомах болезни, Райх начал анализировать обычное поведение, обращая внимание на такие характеристики, как речь, поза, осанка и жесты. Он считал, что пока человек хронически нейтрализует переживания, "замуровав" их в привычные выражения, психоанализ будет тщетным. Райх разработал методологический подход с целью разрешения такой нейтрализации. Его рекомендации были специфическими и весьма конкретными. Например, концепция либидо, которая исходно была сформулирована для объяснения детской сексуальности, стала мистической абстракцией в аналитическом мышлении. Райх переформулировал либидо как возбуждение, связанное с актуальной деятельностью, не увязая в спекуляциях на тему инстинктивного или инфантильного.

Райх описал создание" телесного панциря", как привычного рудимента привычного акта подавления, который, по его мнению, состоит лишь в избирательном напряжении мышц. Поэтому терапия должна быть посвящена тому, чтобы избавиться от телесных ограничений, то есть осознать возбуждение как естественное поведение, которое человек "закопал" глубоко вовнутрь. Это был убедительно простой взгляд на человека, высветивший такие непопулярные стороны поведения, как чувственное возбуждение, оргазм, непосредственное и неискаженное выражение чувств.

Райх негодовал по поводу слабой разработанности фрейдовской теории сублимации, описывающей поведение взрослого человека. Фрейд считал, что истинные мотивы поведения взрослого человека, как правило, не вписываются в рамки общественной морали, а потому человек вытесняет их в подсознание. По Фрейду, человек заключает с обществом замаскированное соглашение, предъявляя лишь одобряемые мотивы поведения. Райх предпочитал рассматривать поведение по достоинству – так же, как и приверженцы гештальт-терапии. Готовность Райха просто рассматривать поступки привела его к феноменологии.

* * *

Морено вновь признал за нестареющей силой искусства способность менять людей. Он использовал элементы искусства в психодраме и показал творческие возможности, присущие художественному воплощению жизни человека. Однако, для понимания  влияния психодрамы на гештальт-терапию еще важнее поучительный вывод Морено: человек охотнее участвует в переживании, нежели рассказывает о нем. Это подтверждает силу воздействия непосредственного опыта и обходит вопрос доверия к интегративной функции – центральной силе психоанализа.

Естественно, в работе гештальт-терапевтов психодраматические техники сильно отличаются от того, что имел в виду Морено. Главное различие заключается в том, что драма в гештальт-терапии опирается скорее на импровизацию, чем на заданную тему или определенные характеры. Кроме того, в гештальт-драме часто один исполнитель может играть много ролей, как актер Шекспировского театра. И хотя Перлз и Морено могли бы возразить, мы считаем, что это лишь стилевое, а не теоретическое расхождение.

Перлз считал, каждая из ролей является только проекцией частей личности человека, поэтому никто другой не может играть эти части по ролям. Так или иначе, здесь допустимы любые изменения конфигураций и любая интерпретация. Например, кто-то играет дедушку "Джона", а "Джон" при этом играет себя. Для "Джона" может быть интересно познакомиться с чужой "версией" своего дедушки, которая поможет ему исследовать любые возможности для разрешения своих жизненных проблем. В то же время он не лишается возможности сыграть эти роли самостоятельно и также получить важный опыт.

* * *

Основной вклад экзистенционализма в психотерапию был сделан с развитием нового – в широком понимании – этоса. Он привнес понятие относительности в социальную и поведенческую науки, выразив свежие взгляды на власть, правду, опыт участия и применения психотерапевтических принципов для личностного роста, а не только для лечения болезни. Экзистенциализм научил нас относиться серьезно к обычным жизненным явлениям: рождению, смерти, абсурдности, смятению, импотенции, ответственности и т.п. Игнорируя или отвергая эти проблемы, мы создаем избирательную защиту, которая в результате дорого нам обходится. Ценой защиты становится обезличивание, взрывы насилия и второсортное существование. Хотя экзистенциалисты не предлагают практических рекомендаций, их идеи переживания, подлинности, противоборства и потребности в живом и настоящем действии дали толчок для новаций в области психотерапии, наполнив абстрактные построения живым содержанием.