ГЛАВА 4. Портрет психического вампира на фоне современности - Тайные пружины человеческой психики - Эрнест Цветков

Этот психосоциальный портрет не претендует на роль окончательного вывода, он скорее лишь вычерчивает не­кий профиль психического вампира как посетителя пси­хотерапевта.

Какие же особенности ему присущи?

Даже если это человек определенного достатка, его взаимодействия с материальными средствами своеобраз­ны. Деньги для него — всегда больше, чем просто деньги. Это прежде всего символ. Довольно мощный и насыщен­ный символ власти, силы, независимости, обладания -то есть всех качеств, которые отсутствуют у невротиче­ского вампира и к которым последний так экспрессивно стремится в своих фантазиях.

Неблагополучный в семейном и интимном планах. Это и тот, который не любит, и тот, которого не любят. Его семья искажена и уродлива, атмосфера ее насыщена напряженностью, душевной спертостью и дискомфор­том. Вряд ли здоровый индивид будет долго жить вмес­те с таким субъектом, скорее всего он разорвет отноше­ния или невротизируется сам. Это хорошо заметно в тех ситуациях, когда нормальные дети вынуждены существовать под опекой родителей, у которых в той или иной мере проявляются патологические комплексы.

Невротический вампир — фигура инфантильная, то есть психологически незрелая. Подобный инфантилизм развивается по механизму компенсации, которая при­звана заместить реальную несостоятельность адаптаци­онных систем личности. Если человек несостоятелен в своих попытках самоутверждения, он призывает на помощь фантазию, которая становится регулирующим ап­паратом душевной деятельности и заполняет образовав­шуюся пустоту. Отсюда развивается стремление к мани-пулятивным играм (их варианты достаточно подробно описаны Э. Берном) и появляется тенденция к демон­стрированию в своем поведении элементов поведения ребенка. К одним из таких элементов относится и весь­ма характерное стремление к подражанию какому-либо герою, независимо от того, персонаж ли это фильма, книги или реальная фигура. Такая потребность в иден­тификации является психологической защитой, которая обеспечивает относительный уровень комфорта, хотя и нестабильного.

Невротического вампира характеризуют аморфность, неструктурированность собственного Я. Для таких лю­дей слово «Я» — абстракция, фикция. Вопрос «Как вы представляете свое Я?» они встречают непониманием. Я невротического вампира лишено формы подобно тому, как лишена формы речь лепечущего младенца.

Этот социально-психологический портрет был гени­ально выведен Достоевским в его великой и ужасающе откровенной галерее характеров. Продолжая эту анало­гию, можно сказать, что невротические вампиры — это «бедные люди», а вампир — «человек из подполья».

Если на какое-то время отойти от метафор и вновь перейти к нашей схеме, то мы отметим, что эти люди соот­ветствуют следующим характеристикам:

1. «Бедные люди» — неустроенность;

2. «Раскольников» — фиксация на комплексах власти и обладания;

3. «Человек из подполья» — терроризирует своих близких;

4. «Настасья Филипповна» — инфантилизм и страсть к играм;

5. «Герой "Белых ночей"» — мечтательность и прожектерство.

Данные социально-психологического обобщения позволяют нам нарисовать достоверную сетку поведенческих черт подобной категории людей.

1. Неспособные к самоадаптации и самоидентификации, они демонстрируют иждивенческие тенденции, прояв­ляющиеся в стремлении найти человека, на которого можно было бы повесить свои проблемы. Таким образом, они нуждаются или в Покровителе, или в Учителе, который бы снабжал их своей силой, или своим опытом, или своими деньгами. Если с таким Покровителем не повезло в обыденной жизни, то его символ можно най­ти в облике Психотерапевта.

2. Аморфное, неоформленное Я толкает гаких людей в про­пасть между «да» и «нет», в которой они постоянно пре­бывают. Не видя цели, они не могут выбрать конкрет­ный путь. Постоянные метания от одной установки к другой порождают внутреннюю исступленность, на­пряжение, агрессивность или же, напротив, усугубляю­щуюся неуверенность, тревожность, которые в койне концов замыкают порочный круг.

3. Игровая компенсация собственной несостоятельности нередко надевает на таких субъектов маску знатоков человековедения. При встрече с вами они искренне по­лагают, что угадывают ваши тайные мотивы, побужде­ния или мысли, причем те, которые характеризуют вас не с лучшей стороны. В этом фантазматическом творче­стве через маску «знатока человеческой природы» про­рывается всего лишь проекция. На самом деле невропаты-вампиры очень плохо разбираются в людях вслед­ствие высокого уровня рефлективности собственной натуры.

4. Осознание собственной неполноценности реактивно по­рождает тягу посплетничать, обсудить кого-нибудь за глаза. Причем такое «перемалывание косточек» проис­ходит с величайшим эмоциональным подъемом и почти сладострастным воодушевлением.

5. Эти люди не могут отдавать ни в работе, ни в любви, но они постоянно стремятся брать, проявляя все те же иж­дивенческие, инфантильные импульсы.

Из этих особенностей в конце концов и формируется механизм, который на уровне поведенческом реализует­ся в невротический вампиризм.

Теперь, когда, как я полагаю, явление обрисовано в це­лом, наступает момент для его исследования более при­стального и детального.

Предыдущие мои выводы предполагали утверждение о доминировании в человеческом поведении фактора пищевой активности как причины, обусловливающей это самое поведение, в какой бы форме оно ни проявлялось. Однако, исходя из принципа причинно-следственной связи, мы вынуждены здесь так или иначе согласиться с неизбежностью вопроса — почему? А почему, собствен­но, пищевое вожделение, инстинкт поглощения управ­ляет нашими поступками и взаимоотношениями?

В данном случае подобный подход подразумевает на­личие некоего мотива, такого, который по отношению к указанному являл бы, в свою очередь, причину.

В связи с этим я сделаю ссылку на некоторые посту­латы психономики.

• Все есть энергия.

• Жизнь человеческая есть борьба за обладание энергией.

Исходя из данных положений, мы приобретаем шанс Прояснить ситуацию. Теперь нам становится понятным феномен влечения к власти — как влечения к поглоще­нию. Оно вытекает из желания обладать. Обладание же создает впечатление и ощущение собственной власти. Но зачем человеку власть? Наблюдая за людьми, можно ска­зать, что одни к ней стремятся маниакально, другие про­являют к ней умеренный интерес, иные вовсе не озабоче­ны тем, чтобы властвовать. Однако внешние проявления человеческой натуры обманчивы. Помимо индивиду­альных особенностей и личностных качеств существу­ют определенные категории, которые для всех людей уни­версальны и едины. Нельзя, к примеру, утверждать, что организм одного человека состоит из клеток, а тело друго­го их лишено. Анатомия и физиология являют собой об­щий принцип жизнедеятельности любого человека. Психо­динамика человеческого бытия, несомненно, также лише­на какой-либо индивидуальности и являет собой законы, одинаково распространяющиеся на всех людей. Стремле­ние к власти как принцип психодинамический присущ любому и каждому, хотя и проявляется в разных формах. Кто-то реализует это стремление в политике, кто-то в ис­кусстве, кто-то в семье — можно продолжать сколько угод­но, пока не исчерпается весь перечень тех областей и си­туаций, в которых проявляет себя человек.

Таким образом, власть является доказательством на­личия силы. Сила же представляет собой подтверждение того, что человек жив. Если же говорить о его основной цели, то она заключается прежде всего в выживании.

Выделяя соотношение звеньев в прорисованной нами причинно-следственной цепочке, мы получаем устойчи­вую последовательность: Выбивание — Сила — Власть -Поглощение — Борьба.

И в этой борьбе люди ведут себя по-разному. Одни активизируют собственные возможности и тем самым следуют путем эффективной самореализации, создают результаты, проявляемые как трансформация личной силы. Эти люди успешны, они пребывают в гармонии со Вселенной и в согласии с собой.

Иные в средствах обретения и самореализации пред­полагают использование манипулятивных приемов, при­званных сознательно или неосознанно нанести ущерб другому с целью захвата и поглощения его энергии. Представитель такого типа питается чужой жизненной силой и потому вполне обоснованно может быть назван вампиром.

Каким же способом проявляются те, кого мы так на­зываем? Простая, но вполне реалистическая классифи­кация позволит нам определить характерные особеннос­ти, присущие вампирическому влиянию.

4.1. Какими бывают вампиры

1. Поведенческий тип — провоцирование раздражения, хит­рость, вовлечение в свои проблемы, перекладывание соб­ственных обязанностей на других.

2. Экстрасенсорно-энергетический тип — оккультно-магические и экстрасенсорные методы.

4.1.1. Психологические типы вампира

По критерию созна­тельности вампиры могут разделяться на сознательных и несознательных.

1. Жертва — демонстрирует слабость, беспомощность, бо­лезненность, неудачливость. Поведенческие маневры: «больной», «моральный надлом», пессимизм, публич­ный мазохизм.

2. Палач — отличается сознательностью и целенаправлен­ностью действий, убежденностью в своей правоте. По­веденческие маневры: тиран, садист, деловой эксплуа­татор, властолюбец.

3. Смешанный тип — объединяет оба предыдущих в зави­симости от обстоятельств. Поведенческие маневры: садо­мазохист, конформист.

4. Манипулятор. Поведенческие маневры: «радетель», мни­мый друг.

4.1.2. Родительский вампиризм

1. Эгоистические претензии — «пиление», упреки: «Я на тебя всю жизнь работал, а ты...»

2. Жесткие запреты, табуирование (при этом родители мо­гут и не осознавать, что получают удовольствие от соб­ственной властности, питаясь детской энергией испуга и подчинения).

3. Навязывание своих установок.

4. Срывание своего раздражения на детях.

5. Провоцирование ссор, которые устраивают старые и больные родители.

4.1.3. Детский вампиризм

1. Слезы и истерики.

2. Шантаж и угрозы (уйти из дома, что-то сделать с собой).

3. Лесть, а по достижении результата — равнодушие.

4. Перекладывание своих обязанностей в тех делах, кото­рые способны выполнить и сами.

5. Требование постоянного внимания.

6. Инфантильное поведение взрослых детей.

4.1.4. Симптомы вампирического воздействия

1. Физиологические:

• головная боль и головокружение;

• ощущение давления в висках;

• учащенное сердцебиение;

• ощущение давления и боли в области сердца;

• нарушение деятельности желудочно-кишечного трак­та;

• нарушение аппетита;

• бессонница.

2. Психоэнергетические:

• усталость, утомляемость;

• снижение работоспособности;

• астения, сонливость;

• мышечное напряжение;

• снижение иммунитета;

• притупление остроты восприятия.

3. Психологические:

• снижение настроения;

• чувство зависимости, доходящее до переживания вины;

• симптом притяжения-отталкивания: хочется порвать, но безотчетно влечет;

• боязнь одиночества;

• апатия;

• ночные кошмары и сны-поединки;

• потеря уверенности в себе.

4.1.5. Признаки внутреннего вампира

Речь идет о таком вампире, который может существовать в каждом из нас, являясь частью нашей личности.

• Болезненность и при этом нежелание прилагать усилия для самоизлечения.

• Безответственность.

• Нежелание добывать жизненную энергию актуализационными способами.

• Агрессивно-пренебрежительное отношение к более сла­бым людям.

Осознавая действительный риск оказаться объектом вампирических притязаний, мы справедливо зададим­ся вопросом о том, как избежать подобных влияний.

В соответствующей литературе достаточно подробно описаны все мыслимые и немыслимые методы защиты от такого рода воздействий, поэтому я не хочу дублиро­вать уже известный материал.

Но в то же время мне представляется возможным и вполне допустимым изложить стратегию именно психо-номического подхода в ситуациях, где возможно прояв­ление психического вампиризма, о чем и будет поведано далее.

4.2. Стратегии отражения психических атак

4.2.1. Процесс расслаивания

• Я отпускаю себя.

• Я отпускаю себя, а это значит, что все свои мысли, чув­ства и ощущения я начинаю воспринимать как единый поток энергии, как единый поток осознания, и я позво­ляю этому потоку свободно протекать через мой орга­низм, нигде не фиксируясь и не задерживаясь.

• Я отпускаю себя, то есть я осознаю, что

• Я не есть мои мысли,

- я не есть мои чувства,

- я не есть мои ощущения,

- я не есть мой ум,

- я не есть мое имя,

- я не есть мое тело,

- я не есть мое мнение о себе,

- я не есть мнение обо мне других,

- я не есть моя биография,

- я не есть мое прошлое,

- я не есть моя ситуация,

- я не есть моя личность.

• Я полностью отпускаю себя и разотождествляюсь со всем тем потоком иллюзий, которые называют мысля­ми, чувствами, ощущениями, концепциями, предписа­ниями, суждениями, установками, понимая и осознавая, что я не есть этот поток. Понимая и осознавая, что

- я не есть то, на что я похож,

- я не есть то, что я думаю и говорю о себе,

- я не есть то, что думают и говорят обо мне другие.

Цель этого процесса формируется исходя из содержа­ния одного из постулатов психономики: «Адаптация осо­би к миру начинается с ее идентификации с кем-либо или чем-либо, иными словами, только посредством подража­ния, отождествления особь способна развиваться и при­спосабливаться к окружающей среде».

Это явление тотально распространяется на весь жи­вой мир, начиная от человека и заканчивая насекомыми. Действительно, младенец, имитируя поведение взрос­лых, тем самым получает возможность элементарным об­разом поддерживать свою жизнедеятельность, укреплять ее и развиваться дальше. Он таким способом приобрета­ет знания. Вообще же любое поведение основано на по­дражании.

Вот что пишет по этому поводу В. Бехтерев: «Подра­жание вообще глубоко коренится в органической приро­де и может быть обнаружено даже у низших организмов... Впечатление движения стремится вызывать сходные дви­жения у лица, которое получает это впечатление, так на­зываемая двигательная индукция... Вообще всякое дви­жение, всякий жест или символ возбуждает в другом соответствующее ему впечатление, которое благодаря установившимся сочетаниям стремится вызвать то же Движение, жест или символ».

«В конце концов, — говорит В. Бехтерев, ссылаясь на Г. Тарда, — подражание представляется одним из прояв­лений общего мирового закона Repetition universelle, вы­ражающегося: 1) колебанием физической среды, 2) раз­множением организмов и 3) подражанием в социальной сРеде... По Тарду, большая часть подражаний бессозна­тельны и непроизвольны по происхождению... Подражание делает ребенка способным к восприятию того, что было достигнуто прежними поколениями путем упраж­нений».

В данном случае нам представлены свидетельства, подтверждающие положительное значение подражания как способа адаптации к среде, формирования и разви­тия навыков и умений.

Но, с другой стороны, подражание также лежит и в ос­нове всякого внушения. По Бехтереву, ссылку на которого я полагаю в данном случае более чем уместной, «...к подра­жанию примыкает внушаемость, под которой мы пони­маем оживление действия или следов протекших впечат­лений не путем модели, как в подражании, а путем сло­весного символа, соответствующего данному действию или протекшим впечатлением. В этом случае словесный символ как бы заменяет образец для подражания, вслед­ствие чего внушение прививает путем слова другому лицу определенные действия или даже впечатления и их следы».

Таким образом, исходя из наблюдений и здравых раз­мышлений, мы понимаем, что отождествление помимо своего заданного значения, которое необходимо для жиз­недеятельности, способно также и причинить ущерб, ко­торый возникает в случае уподобления тому, что несет в себе отрицательную информацию и оказывает разру­шительное влияние. О подобном негативном психопро­граммировании я уже рассказывал в книге «Танец дож­дя», где и более подробно описывал его механизмы.

В данном же случае становится ясной цель процесса расслаивания, которое нейтрализует нежелательную для человека отождествленность, тем самым выводя его из суггестивного поля воздействующего.

Действительно, воздействовать можно лишь на то, что уже готово получить это воздействие, вступить хоть в какое-то взаимодействие.

В виктимологии (науке о жертвах) указывается, что в преступлении или правонарушении задействованы равно как преступник, так и жертва, которая бессозна­тельно провоцирует другого на агрессивные действия.

Если же говорить о человеческом поведении, которое предполагает нанесение того или иного психоэнергети­ческого ущерба другому, то его структура окажется схо­жей с криминальным действием. На самом деле, во-пер­вых, здесь присутствуют захватывающий (вампир), при­чем не имеет значения, каковы его внешние проявления -откровенно агрессивно-экспансивные (может быть упо­доблено ограблению) или мягкие, скрытные (воровство), и жертва; во-вторых, целью действия первого является стремление, предполагающее покушение на чужую соб­ственность, которая в данном случае есть не что иное, как жизненная энергия другого.

В качестве благотворного средства, являющегося хо­рошим дополнением к процессу расслаивания, можно использовать знаменитую «Молитву гештальтиста»:

Я делаю свое, а ты делаешь свое.

Я живу в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям.

А ты живешь в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим.

Ты это ты, а я это я.

Использование процесса расслаивания и «Молитвы гештальтиста» формирует способность быть нейтраль­ным и потому толерантным ко всякому нежелательному психическому и идеологическому воздействию.

Техника сама по себе является универсальной и оди­наково эффективно срабатывает в отношении любой раз­новидности вампиризма.

В качестве же дополнительных приемов, действую­щих четко и практически мгновенно в ситуации, предпо­лагающей наличие психрэнергетического покушения, весьма продуктивными оказываются следующие сред­ства.

1. Тактика деперсонификации. Суть этой тактики заклю­чается в том, чтобы воспринимать своего партнера по общению не личностно, а отстраненно, с исследователь­ским интересом — подобно тому, как работает психиатр с пациентами, не попадая под влияние последних, ка­кие бы аффекты те ни проявляли.

Второй вариант деперсонификации предполагает сле­дующий маневр. Оппонент начинает восприниматься просто-напросто как мешок плоти, из которого через две дырочки глаз выглядывает ум, наполненный набором концепций и мнений, лишенных какой-либо ценности и истинности по причине их субъективности.

2. Словечки — камешки. Техника этого приема предпола­гает действие, при котором наблюдатель внимательно смотрит на рот говорящего и представляет, будто про­износимые им слова материализуются, отвердевают и, словно крохотные камешки, осыпаются на землю у ног слушающего. Состояние отстраненности и невовлечен­ности при этом возникает самопроизвольно и довольно быстро. Такое восприятие обезличивает человека, сти­рает его индивидуальность и тем самым устраняет у на­блюдающего реактивность в данной ситуации.