3.1. Общественное сознание и ценностные ориентации личности - Ценностные ориентации личности как динамическая система - Яницкий М. С.

Система ценностных ориентации личности формируется в конкретных социально-исторических условиях, отражая актуаль­ные ценности определенного общества, которые, в свою очередь, связаны с общим экономическим и культурным уровнем его раз­вития. Поскольку нормы социума являются одним из важнейших источников формирования ценностных ориентации, последние, в отличие от многих других личностных характеристик, в значитель­ной степени определяются индивидуальными представлениями человека о социальной желательности. Поэтому индивидуальные ценности должны рассматриваться только в контексте ценност­ных предпочтений социокультурного окружения. В этой связи для корректного описания уровней и типов индивидуальных ценност­ных систем необходимо соотнесение данных, полученных в ходе психологического исследования, с результатами исследований ценностных предпочтений макросоциальной среды.

Ценностные ориентации современного постсоветского общества исследовались В. А. Ядовым, Н. И. Лапиным, А. П. Вар-домацким, А. В. Андреенковой и другими известными социоло­гами. Наибольший интерес для нашего исследования в методо­логическом плане представляет работа А. П. Вардомацкого [59], посвященная изучению распространенности в различных группах типов ценностных ориентации, выделенных на основе концепции материалистического/постматериалистического ценностного измерения Р. Ингльхарта. Метод «эконометрии», используемый Р. Ингльхартом и А. П. Вардомацким, основан на выборе респон­дентами наиболее важной ценности из предлагаемого списка, включающего ценности-индикаторы материалистической либо постматериалистической ориентации. Мы полагаем, что такой подход имеет ряд существенных недостатков. Во-первых, изуче­ние ценностных предпочтений общества ограничено их задан­ным списком, отражающим к тому же преимущественно сферу политических ценностей. Во-вторых, такой метод основан на пред­посылке о «значительном временном лаге» между диагностиру­емыми сегодня ценностями и определяющими их социально-экономическими условиями, отнесенными в далекое прошлое, в так называемые «формативные годы». И, наконец, в-третьих, определенные ограничения накладывает сама двухполюсная модель ценностных ориентации, восходящая к противопоставле­нию высших или низших потребностей в теории А. Маслоу.

Нами была поставлена задача охватить максимально широ­кий спектр ценностных представлений, распространенных в со­временном обществе, и на этой основе выделить типы индиви­дуальных систем ценностных ориентации. Достичь полноты отражения базовых ценностей, не опираясь на заданный извне, ограниченный, пусть и достаточно широкий их перечень, в рамках социологического и социально-психологического исследования позволяют качественные методы. По словам Н. Н. Богомоловой и Т. В. Фоломеевой, качественные методы социально-психоло­гического исследования предоставляют возможность «открыть мотивационные аспекты поведения человека, его ожидания, пред­ставления, аттитюды, ценности и т. п.» [44, 7]. Для решения по­ставленных задач нами был выбран метод фокус-групп, который можно кратко определить как групповое полустандартизирован­ное интервью, проходящее в форме групповой дискуссии. Как справедливо отмечают Н. Н. Богомолова и Т. В. Фоломеева, фо­кус-группы, без сомнения, обладают высокой степенью валидно-сти. По их словам, именно в фокус-группе люди максимально искренни, открыты и делятся теми взглядами, которые невозможно получить другими методами [там же, 68].

В рамках нашего исследования методом фокус-групп изуча­лись ценностные ориентации жителей городов и районов Кеме­ровской, Омской, Томской, Челябинской областей и Алтайского края. Состав участников групп носил репрезентативный характер и был стандартизирован по основным социально-демографичес­ким характеристикам: полу, возрасту и уровню образования. Все­го в ходе настоящего исследования в течение июня-сентября 1999 года было проведено 45 фокус-групп, в которых в общей слож­ности приняли участие 360 человек в возрасте от 18 до 75 лет.

Проведенные нами фокус-группы были посвящены проясне­нию характера проблем, стоящих перед участниками и обществом в целом, выявлению социально-политических установок респон­дентов, обсуждению критериев оценки ими значимых лиц. Вер­бализация в условиях групповой дискуссии собственных взгля­дов по указанным вопросам объективно способствовала прояснению смысла собственных установок, ожиданий и прин­ципов оценки. В самом конце обсуждения, продолжавшегося в среднем 2 — 2,5 часа, участникам группы задавался стандарт­ный вопрос: «Что бы Вы пожелали себе в будущем?» Открытый характер такого вопроса дает возможность получить большой объем данных о ценностных предпочтениях, выраженный соб­ственными словами респондентов. Кроме того, поскольку цен­ностные ориентации выполняют функции целеполагания, обра­щение к будущему позволяет, по сравнению с методикой Р. Ингльхарта, более точно выявить актуальные, а не «прошлые» цен­ностные ориентации исследуемых.

Содержание свободных ответов участников групп, зафикси­рованное посредством видеозаписи, после расшифровки было подвергнуто стандартной процедуре обозначающего семанти­ческого анализа [44, 63] с определением частоты, с которой упо­минались те или иные ценности. В результате классификации содержания ответов в соответствии с их значениями нами был сформирован перечень ценностей, доминировавших в исследуе­мых группах с указанием частоты их упоминания (таблица 1). Поскольку участники не были ограничены в числе называемых ценностей, общее число упоминаний превышает 100%.

Наиболее часто участники фокус-групп называли конкретные ценности, отражающие стремление к физической и экономичес­кой безопасности: «пенсию побольше», «стабильной зарплаты», «бесплатного лечения» и т. п. Значимость «хорошей работы», высшего образования, карьеры также во многом определялась направленностью на материальное благополучие. Эти и другие называемые ценности в своем большинстве носили сугубо ин­дивидуальный характер. В то же время часть исследуемых дек­ларировала значимость и ценностей межличностных отношений: наличие друзей, счастливая семейная жизнь, счастье детей и вну­ков. Последнюю группу, наряду со стабильностью и «порядком», можно обозначить также как традиционные, консервативные цен­ности. В нашем исследовании участники не продемонстрировали какого-либо интереса к таким либеральным ценностям, как свобо­да, демократия, права человека, терпимость, уважение к иному мне­нию, независимость, самостоятельность, инициативность, предпри­имчивость и т. п. Подобные ценности, о возрастании роли которых в российском обществе оптимистически пишет Н. И. Лапин [142], самостоятельно не упомянул ни один из респондентов.

Таблица  1

Ценностные ориентации исследуемых

Необходимо остановиться еще на одном аспекте, касающемся диапазона ценностных предпочтений, распространенных сегод­ня в общественном сознании. Обращает на себя внимание тот факт, что ни один из 360 участников фокусгрупп на всем их протя­жении ни разу не упомянул о Боге, вере, духовности и т. п. Ка­кие-либо понятия и значения, которые можно было бы отнести к проявлениям религиозного сознания, отсутствовали полностью. В этой связи следует, вероятно, с известной осторожностью относиться к все более часто встречающимся в научных трудах утверждениям о большей духовности, присущей особому «пра­вославному архетипу сознания», о некой «православной менталь-ности», которая выгодно отличает русского человека от западно­го. Полученные нами результаты подтверждают, в частности, обоснованность замены такой ценности, как «спасение души», включенной в оригинальную версию теста М. Рокича и занима­ющей одну из ведущих позиций в американском обществе, на «счастье других» в российском варианте Д. А. Леонтьева [147].

По нашему мнению, выявленный набор доминирующих цен­ностей отражает сохраняющееся на протяжении уже десяти лет кризисное состояние общества. Достаточно характерным явля­ется то, что в ряде случаев участники групп говорили о ценности жизни как таковой, в качестве наиболее общего пожелания себе называя желание «выжить». Этой же цели были подчинены та­кие инструментальные ценности, как «терпение», «выдержка», «внутреннее спокойствие» и пр. В целом доминирующие в сис­теме ценностных ориентации исследуемых представления, кото­рые Н. И. Лапин называет «ценностным ядром» общества, можно охарактеризовать как конкретные и пассивные жизненные цен­ности, соответствующие по своему содержанию материалисти­ческим ценностям Р. Ингльхарта.

В концепции Р. Ингльхарта материалистические (в термино­логии А. Маслоу — дефициентные или гомеостатические, рег­рессивные, защитные) ценности противопоставляются постма­териалистическим (бытийным, ценностям развития). Данные типы ценностных ориентации имеют различное происхождение, сфор­мулированное им в виде «гипотезы недостаточности» и «гипоте­зы социализации». В то же время в классификации Ингльхарта постматериалистические ценности практически распадаются на две группы — социальные и ценности самоактуализации, обус­ловленные, соответственно, направленностью на «присоединение» либо саморазвитие [284]. Развивая это положение, А. П. Вардо-мацкий дополняет концепцию Р. Ингльхарта «гипотезой идеали­зации» [59]. Однако такая точка зрения, предполагающая, по на­шему мнению, существование трех основных типов ценностных ориентации, так и не нашла отражения в экспериментальных ис­следованиях.

Исходя из предложенной нами в предыдущей главе треху­ровневой модели ценностной системы личности, мы разделили называемые респондентами ценности на три группы, соответ­ствующие при их доминировании трем типам ценностных ори­ентации.

К ценностям адаптации, отражающим направленность на ус­транение тревоги по поводу физической и экономической безо­пасности, на сохранение достигнутого, были отнесены «выжива­ние», «жизнь не хуже, чем сейчас», «сохранение сил и здоровья», «чтобы лекарства стали дешевле», «достойная зарплата и пен­сия», «отсутствие нужды», «уверенность в завтрашнем дне», «тер­пение», «душевное равновесие и покой», «чтобы не было страха», «мир, чтоб без крови», «стабильность в обществе», «порядок в стра­не» и т. п.

Ценности социализации, обусловленные ориентацией на дру­гих людей, на интеграцию в обществе, на достижение опреде­ленного социального статуса, в нашем исследовании представ­лены следующими основными позициями: «семья», «нормальные дети и внуки», «хорошая работа», «карьера», «большой круг дру­зей», «чтобы ценили, любили и понимали» и пр.

Как ценности индивидуализации, соответствующие направ­ленности на развитие, на самоактуализацию и имеющие скорее автономный характер, были интерпретированы «самоусовершен­ствование», «интеллектуальное и духовное развитие», «активность», «реализация себя в работе, приносящей пользу людям», «воз­можность приложить свои силы на благо России» и т. д.

Ряд высказываний, носящих слишком общий или же формаль­ный характер (например, «счастье»), не были отнесены ни к од­ной из описанных групп.

В целом, ценности адаптации доминировали у 63,92% иссле­дуемых, ценности социализации — у 24,43% и ценности индиви­дуализации — у 3,13% респондентов. Полученные в результате нашего исследования данные подтверждают описываемые мно­гими авторами [260] отличия современного российского обще­ства от западного, заключающиеся в значительно большей ори­ентации россиян на базовые материалистические ценности и связанные с кризисным состоянием экономической сферы. Весь­ма низкий процент ориентирующихся на ценности индивидуали­зации, тем не менее, соответствует представлениям А. Маслоу о том, что к самоактуализирующимся личностям может быть отне­сено порядка 1% от общего населения любого общества [159].

При сопоставлении ценностных предпочтений мужчин и жен­щин (рис. 1) обращает на себя внимание заметно большая ори­ентация мужчин на ценности адаптации. Профессиональная де­ятельность для мужчин также выступает преимущественно средством материальной обеспеченности, в отличие от женщин, которые в нашем исследовании чаще связывали работу с опре­деленным социальным статусом, престижем или межличностны­ми взаимоотношениями. Кроме того, женщины существенно чаще упоминали о значимости хорошего психологического климата, благополучия в семье, об отношениях с детьми и т. п. Описан­ные тендерные различия, по нашему мнению, во многом объяс­няются традиционным разделением ролей в семье, где мужчина является ответственным за ее внешнюю безопасность и мате­риальное обеспечение, а женщина — за внутрисемейные отно­шения и развитие детей.

73,42

59,09

мужчины

женщины

■ ценности адаптации

□ ценности социализации

■ ценности индивидуализации

Рис. 1. Тип ценностной ориентации по группам мужчин и женщин (в %).

Наиболее существенные различия в распространенности описанных типов ценностных ориентации обнаруживались меж­ду возрастными группами (рис. 2). Более молодые участники групп существенно реже ориентировались на ценности адапта­ции и отчетливо чаще — на ценности социализации и индивиду­ализации, чем люди старшего возраста. Полученные нами ре­зультаты соответствуют универсальной тенденции, которую А. П. Вардомацкий формулирует следующим образом: «... млад­шие поколения демонстрируют большую ориентацию на пост­материалистические ценности, нежели старшие» [59, 47]. Оче­видно, что в молодости человек строит жизненные планы на получение образования и развитие, на создание своей семьи и на собственную карьеру, в среднем возрасте он осуществляет реализацию этих планов, позднее он оценивает себя и окружаю­щее, исходя из ранее им пережитого и достигнутого. В целом это может определять различный «временной локус» системы ценностей в молодом, среднем и пожилом возрасте, в качестве источников и направленности которой выступает будущее, на­стоящее или прошлое. В этом контексте можно упрощенно ска­зать, что ценности адаптации, социализации и индивидуализа­ции отражают ориентацию соответственно на прошлое, настоящее и будущее.

73,44

18-29                     30-54                      55+

■ ценности адаптации

а ценности социализации

■ ценности индивидуализации

Рис. 2. Тип ценностной ориентации по возрастным группам (в %).

В то же время А. П. Вардомацкий объясняет описанные за­кономерности развития системы ценностных ориентации иначе. Он считает, что подобная тенденция отражает не возрастные, а межпоколенные различия, поскольку «формативные годы» со­временной молодежи пришлись на более благополучный в эко­номическом плане период. То есть «материализм старости», по его словам, определяется не возрастом как таковым, а тем, что годы формирования основных ценностей, к которым он относит период от 12 до 18 лет, у нынешнего старшего поколения при­шлись на военное время [59]. Наше исследование, направленное на решение других задач, не позволяет подтвердить или опровер­гнуть эту точку зрения. Отметим лишь, что и сегодня по объектив­ным причинам именно для старшего поколения наиболее акту­альны вопросы экономической безопасности и выживания. Как уже отмечалось, система ценностных ориентации включает три уровневых компонента, имеющих различное происхождение, и отражает интеграцию как актуальных представлений личности, так и ее целей и опыта.

Полученные нами в ходе проведения фокус-групп результа­ты носят предварительный, ориентировочный характер и не мо­гут, разумеется, претендовать на большую точность и широту ох­вата, чем собственно социологические исследования. Однако такое пилотажное исследование позволяет, тем не менее, под­твердить полноту отражения базовых ценностей современного социума в используемых нами психологических методиках и в дальнейшем соотнести наборы ценностей, представленные в общественном и индивидуальном сознании.