ПРИЛОЖЕНИЕ 2 - ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР. Микроструктура общения- Кроль Л.М., Михайлова Е.Л.

Выдержки из протокольной записи группового занятия по методике "описания лица"

Участник группы Г.В. (выдержав у зеркала почти двухми­нутную паузу, во время которой молча рассматривал себя):

– Я сейчас вот чего подумал... я, наверное, своим лицом много вру... Есть вот такая улыбка: "Здравствуйте, как я рад"... но глаза не улыбаются... Есть такое... сейчас не по­лучится... ну, примерно такое... суровое лицо: "Мы с вами люди взрослые". Есть для экзамена – многое знаешь и вообще хороший, вот такое... Для девушек – вот – глаза блестят, одна бровь вверх, легкая улыбочка: "обаятельный парень"... А потом, когда никого нет, оно у меня устает как бы, не хочется с ним ничего больше делать, надоедает. Как-то вырубается, что ли...

А.К. (обращаясь к Г.В., сидящему у зеркала):

– Какое лицо у тебя бывает, когда ты делаешь вид, что не боишься? Ну, как сейчас, хотя бы?

– Как сейчас... Наверное, я знаешь, что чувствую... оно у меня немеет, я это и раньше замечал. Раньше было чаще, почти всегда, когда с кем общаешься, особенно если долго и с близкого расстояния... Я его успокаиваю, чтоб ни один мускул не дрогнул, мало ли что... Потом всегда потереть хочется, поскрести... (Поглаживает щеку, трет лоб, обращается к А.К.). Я бояться-то не боюсь (смешок), но не по себе немного, это верно. А что оно у меня опять устало малость... так это больше по привычке... да... когда хочется его размять как-то – это, наверное, чтоб опять почувствовать что ли... Вот.

Л.С. (обращаясь к Г.В.):

– А сейчас у тебя лицо знаешь какое? Как будто была контурная карта, и ее постепенно раскрашивали, раскрашива­ли. .. То почти ничего не было, а то... Ты даже разрумянился, и вообще такой живой стал... Я могу подробно описать (легкое движение головы в сторону ведущего группы), но, наверное, не надо, ты же сейчас сам все это увидишь.

Г.В. (ко всем):

– Я, кажется, понял. Понял, почему у меня лицо от людей устает, а от вас – нет. Все дело в том, что обычно я стараюсь играть, что ли, кого-то одного. Ну, студента там, или сурового такого мужика, которого голыми руками не возьмешь, или там еще кого, но одного, нет, вот. Ну и получается контурная карта, как Лида (жест в сторону Л.С.)... а сам я внутри. Но это я, наверное, боюсь что-то такое на лицо выпустить, что ли, вдруг это будет неправильно или смешно там... А контурная – она всегда правильная, на ней нет ничего...

С.П. (в точности в интонации, громкости и темпе Г.В. про­должает):

– И тебе приходится делать себя мертвее, чем ты есть, покрываться этакой коркой, чтобы не сделать глупость. Ну, не положено улыбаться, а вдруг захочется, да? Так ты начинаешь проверять свое лицо, корка толще, толще, это же работа це­лая...

Г.В. (подхватывая):

– И уже хочешь по-другому, а не выходит. Ну и напуска­ешь еще этой самой суровости, еще... пока не затошнит... или улыбаюсь, а сам дурак дураком.

Э.Щ. (обращаясь к Г.В.):

– Гена, а откуда ты знаешь, где надо быть серьезным?

– Ну, как... ну не знаю... я, наверное, это сам придумал, вот. А все у всех по-разному, даже сегодня, вот – это видно... Мне, может, потому и трудно было в начале, что непонятно, как надо...

Е.В. (молчавший до этого, обращается к группе):

– А Лида с Геной не так похожи, как я думал. Хорошо!

– Что – хорошо?

– Сначала кажется, что понятно про кого-то, а потом опять ничего не понятно, и опять можно думать. Хорошо.

А.К. (почти прыжком перемещаясь со своего места на стул у зеркала, как только этот стул оказался свободным):

– Всегда думал, что хорошо его знаю. Посмотрим... Нет, мне не то, что сказать нечего, скорее, наоборот... Слишком много всякого-разного... Так. Глаза. "Зеркало души", говорят. Но не у меня, по моим глазам про меня еще никто ничего не понял. Сейчас вижу, что в них есть что-то кошачье: сами светятся, а в себя не пускают... Я знаю, что мне в глаза смотреть трудно, многие говорили... Вижу, что они все время сле­дят, высматривают, ищут что-то. Взгляд, как-будто сам себя допрашиваю... Не такая уж я загадка, конечно, это я так... Но вот что у меня правда зеркало души, так это губы. У них, наверное, выражений двадцать, а то и больше... Жесткий, четкий рот... Детские, беспомощные... Капризные, банти­ком. .. Так я злюсь... Еще злюсь... Еще, но уже в шутку, что ли... А вот это не люблю, это страх... ну его, не буду... Брезг­ливый такой рот, оттопыренная нижняя губа – это для опре­деленной публики... Удовольствие... А вот гадость кому-то сказать собираюсь, уже придумал... Так, когда считаю и сосре­доточусь. .. Устал сильно... "Виноват, сделал ляп, больше не буду"... А что интересно, вид у меня все время какой-то зади­ристый сейчас... Будто доказываю что-то... Нет, вообще это самое зеркало – крутая вещь, я думал, мне это будет раз плюнуть... Спросите что-нибудь, а то что-то я заврался... Г.В.:

– Почему ты почти все время молчал?

– Мне казалось, что, если я начну спрашивать, это будет как-то не в дугу. Ну, не умею вместе – сам еще кое-как... Кстати, вам было и без меня хорошо, никто ко мне особенно не обращался. Но я бы хотел научиться как ты или Женя, у вас это здорово получается – быть, а не влезать, понимаешь, да?

Перед концом занятия

Е.В.:

– ...Пока я сидел сегодня тут у зеркала, я сформулировал одну штуку. Могу рассказать. (Получая негласное одобрение – поворот всех лиц в одну сторону, начинает говорить, по­сматривая то на членов группы, то на стул у зеркала, на кото­ром уже никто не сидит). В общем примерно так. Лица у чело­века разные, именно лица, а не маски. Гена, да? Разница понятно, какая: маска – это вместо, а разные лица – это я, еще я, и это тоже я... Чем больше человек знает своих лиц, тем больше он знает, вообще-то, себя. У каждого сто разных оттен­ков, у кого-то больше в губах, у кого-то в глазах, у кого-то еще как-то там иначе... но мы все знаем десятую часть... Я понятно говорю? В лице, действительно, есть все. То есть до такого степени все, что знать это даже страшновато, да? Но ведь как тянет знать, да? К зеркалу этому сегодня... Значит, нам уже можно это знать.

Ведущий группы:

–...Может быть, на этом мы сегодня и закончим?