Страница 41 - Разум природы и разум человека - А.М. Хазен - Философия как наука

            Для своего времени Жан-Батист Ламарк (1744 – 1829 г.г.), несом­нен­­но, был круп­нейшим учё­ным. Термин – биология – в науку введен им. Он пони­мал достаточно прозрачную идею того, что в описании жиз­ни должны как-то участ­вовать идеи эволю­ционности и приспособления к внешней среде. Дарвин начинает обзор в своей книге о происхождении видов с него. Книга Ламарка «Философия зоологии» вышла в свет в год рождения Дарвина, то есть Ламарк был его предшественником в обы­ч­ном интервале времени непрерывных исследований, когда для пос­та­нов­ки новой задачи о природе и её решения созрел уровень развития об­ще­ст­­ва и науки. Дарвин упоминал, что он включил в своё «Про­исхождение видов» несколько его положений.

            Наука – это модели. Подробно это рассмотрено в [14] и в Х главе этой книги. Мо­дели возникают на базе того уровня науки, который су­ще­ст­вует в их время. Естест­вен­но, что люди не мо­гут проигнорировать наблюдения, а они и во времена Ламарка свиде­тель­ст­во­вали о набюда­е­мой по внешним признакам взаимной приспособлен­но­сти форм жиз­ни друг к другу и к ок­ру­жающей среде. Первичная про­стейшая ре­ак­ция на эти наб­лю­дения – предпо­ло­же­ние (которое и сде­лал Ламарк) о некоем внутреннем стремлении жиз­ни к са­мосовер­шен­ст­во­ва­нию с по­мо­щью средства – на­сле­дования приобре­тен­ных при­з­наков. Ес­тественно, что в качестве таких признаков в своё вре­мя он мог выбрать только наблюда­е­мые внешние отличия. 

            Науки нет и не может быть [3], [7], [14], [81], [86] без доброкачест­вен­ных ошибок – аксиоматических предполо­же­ний моделей, которые время обя­за­тельно заменяет новыми. По отношению к модели Ламарка это про­и­зо­шло быстро – через 30 лет, если конкретизировать этот ин­тер­вал датой публикации работы Дарвина. Казалось бы, этим вопрос ис­чер­пан. Тем более, что с точки зрения религий далеко не бесспорно, что более кра­мольно – дарвинизм или ламаркизм. Однако спустя более ста лет после Ламарка, в тридцатые годы ХХ века, в России воз­ник­ла лже­на­ука – лы­сенковщина, которую стыдливо стараются обла­го­­ро­дить терми­ном – ламаркизм. Последнее есть оскорбление в ад­рес Ла­мар­ка, но тем не ме­нее общепринято.

Ламаркизм определяется в виде утверж­дения о насле­до­ва­нии при­обретенных признаков путём вульгарной передачи половым клет­кам ин­форма­ции о воз­действиях и событиях в соматических клет­ках. Пример из утверж­де­ний лысенковщины, прикрываемых термином ла­маркизм – если отру­бать мышам хвосты, то можно создать бесхвос­тую мышь как вид или по­пуляцию.

            Термин – ламаркизм – не имеет права на существование. Надо на­зы­вать вещи своими именами. Существует лженаука как внесение в нау­ку причин, методов и средств, которые к ней отношения не имеют и иметь не могут (подробнее см. [14]). Лысенковщина как такая лженаука воз­никла потому, что в Советской Рос­сии в пе­ри­од “Большого террора” массово производилось варварское уничто­же­ние кадров на всех уровнях. На место расстрелян­ных и отправленных в лагеря надо было выдвигать новых людей, от ко­торых требовался не про­фес­сиональный та­лант, а по­слушание. Возникла социальная задача – на­учно обос­новать, что талант не есть необходимое условие для профес­си­­о­наль­ной работы, особенно, в ру­ко­водстве страной.

            Для решения этой задачи по схеме “Россия – родина слонов” был возведен в учёные, а по­том в академики прак­тик-селекционер Т.Д. Лы­сен­ко. Он утверждал, что действием окружаю­щей среды непосредст­вен­но на морфологический признак ор­га­низ­ма (жи­вотного или расти­тель­ного) можно изменить этот признак любым задан­ным об­разом. Это про­ти­во­ре­чило бурно развивавшейся тог­да генетике, но оправдывало неком­пе­тентность как принцип в подборе кадров. Воз­ник­ла лысенко­в­щи­на, то есть лжена­ука, так как она отвечала не науч­ным, а политичес­ким зада­чам. Лысен­ков­щина дала классический пример ошеломительного вуль­га­риз­ма в виде тон­н литературы о насле­до­вании приобретенных приз­на­ков. С тех пор прошло более полусто­ле­тия. Этот период стал триумфом ге­не­тики, вклю­чая её невиданные в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва, фантасти­чес­кие по эффективности практические ре­зуль­таты.  Од­на­ко не только в Рос­сии, но и во всём мире, лысенковщина про­дол­жает оставаться пу­га­лом и этим постоянно тормозит развитие био­­ло­гии.

В природе (на всех уровнях от возникновения Вселенной до раз­ме­ши­вания чая ложечкой) не было, нет и не может быть процес­сов, в кото­рых отсутствует обратное влияние окружающей среды на первичный про­­­­­цесс. Даже замкнутость системы есть частный конкретный случай вли­­­я­ния на неё окружающей среды. Лысенковщина продолжает нано­сить непоправимый вред науке, психологически ограничивая необходи­мые исследования вза­имодействия жизни и окружающей среды.

Действительно, если мы­шам до наступления половой зрелости из поколения в поколение отру­бать хвосты, то обязательно возникнет выз­ван­ная этим гибель индивидуумов и отбор, закрепляющий на­сле­­дуе­мые генетические вариации. Например, из генофонда популяции исчезнет ге­­мофилия. Можно обсуждать возмож­ность повышения наследуемой свёр­­тываемости крови и связан­ной с этим час­то­ты инфарк­тов. Гене­ти­чес­ки повысится иммунитет к ин­фек­циям, пере­да­ваемым че­рез откры­тые раны. Но гене­ти­чес­ки закре­пив­ши­еся, “на­­сле­дуемые” вли­я­ния внеш­ней среды ни­ког­да не примут вуль­гарную форму бесхвостой мыши.

Кстати, эксперименты в науке типа “отрубания хвостов” впервые появились в биологии на основе первичной наивной формы “генети­чес­кой” идеи. Ещё в 1868 г. Дарвин опубликовал гипотезу о том, что заро­дыш складывается из частиц-геммул, плавающих по всему телу и раз­мно­­­жающихся в нём. Раз­ные комби­нации геммул объясняли раз­ное со­от­ношение в насле­до­­ва­нии признаков родителей. Казалось, геммулами объяс­нено размно­же­­ние рас­те­ний одновременно семе­нами, почками и корневыми отрост­ка­ми.

Ещё Мопертюи, который за сто лет до Дарвина развивал такие же идеи, предлагал отсекать животным хвосты или уши и наблюдать будет ли возникать их наследуемое уменьшение. В этом содержалась “гене­ти­чес­кая” логика:  с отрубленными частями тела из него удаляются “на­след­ственные частицы”, которые управляют признаками этой части тела. Реально такие опыты проводил ненавидимый лысенковцами дарви­нист Август Вейсман (1834  1914 г.г.). Идеи дискретности генов, их ло­ка­ли­зации в хромосомах и участия в онтогенезе принадлежат ему. Эти опы­­ты дали отрицательный результат и закрыли вопрос о бес­хво­с­тости, на­сле­ду­емой с уча­с­тием топора. Генетическое (с участием отбора) на­сле­до­ва­ние воз­дейст­вий окружающей среды сегодня не отрицается. В совре­мен­ных вариантах дарвинизма оно объясняется случайными из­менениями ДНК и отбором из них. Но в этом возникают противоречия с фактами. Ра­боты [2] – [12] и эта книга (в частности, глава IV) впервые их пол­ностью устраняют.

Повторю. К сожалению, лженауку, каковой яв­ляется лысен­ков­­щи­на, нель­зя от­­нести только к провокациям в прошлом. И се­год­ня есть лю­ди и есть вне­­на­уч­ные причины, побуждающие их ка­ра­у­лить любые воз­мож­­но­сти возро­дить лысенковщину как лженауку. Поэтому у научных ра­ботников про­дол­жает действовать страх лю­бых обсуждений влияния ок­ружающей сре­ды на биологическую эволюцию видов. Фактически се­го­д­ня это нап­равление искалечено угрозой возрождения лысен­ков­щи­ны.

            Науку и лженауку отличает, как было пояснено раньше, не ис­тин­ность или ошибо­ч­ность аксиома­ти­чес­ких предпосылок. Фальси­фи­кация фактов, теорий и экспериментов есть след­ствие, а не при­чина лженауки. Лысенковщина есть лженаука пото­му, что её ис­точ­­ник и средства не на­уч­ные, а политические. Лысен­ко­вщина есть лже­на­­у­ка по­то­му, что, да­же спустя много лет после неё, дав­леет реаль­ная угроза – жулики получат возмож­ность спе­ку­ляций, если хотя бы кос­вен­но ставить вопрос об обя­за­тельном для при­роды обрат­ном влия­нии сре­­ды на происходящие в ней процессы и их результаты.

            Лжеучёных научными аргументами убе­дить нельзя – они выпол­няют прямое или косвенное поли­ти­чес­кое задание. Научные ар­гументы противников для них находка – спо­соб затопить око­ло­на­уч­ной фразео­ло­гией сущ­ность сомнительных политических це­лей. И относить­ся к таким лжеучёным надо так же, как отно­сят­ся к па­нель­ным прости­тут­кам – су­ществуют, кому-то нужны, детей (в данном случае государст­вен­ное обу­че­ние школь­ни­ков и сту­дентов) от их влия­ния и при­мера надо за­щи­щать бескопромис­сно и жестко. Про­сти­тутки – отдель­но, наука – отдельно.

            Научным принципом должно быть утверждение – окружа­ю­щая сре­да может и должна участвовать в возникновении и эволюции жизни – гетерокатализ с участием ДНК (как всякий физико-химический процесс) происходит с участием случайностей в конкретных внешних и внутрен­них условиях и за­ви­сит от них. К лысен­ко­вщине это отношения не имеет и иметь не мо­жет. Ламарк – историческая личность, но его взгля­ды и оши­б­­­ки не заслу­жи­вают специального термина ламаркизм, а если он и вводится, то к лысенковщине отношения не имеет – обозна­че­ние давно понятой наив­ной доброкачественной ошибки, которая возник­ла в исто­ри­­чес­ких усло­виях недостаточности знаний.

            Страх перед возрождением лысенковщины привел к абсурду – от­бор из независимых, не контролируемых условием случайностей ничего продуктивно объяснить не может. В результате прямо или косвенно в объяснения возхникновения и эволюции жизни вводится цель. Но это завуалированный возврат к наследованию “приобретенных при­з­наков”.

Наследования “приобретенных признаков” в форме лысенковщи­ны нет и быть не может. Это – лженаука. Но “отменять” законы при­роды об обратных связях непра­вильно существует влияние среды на про­ис­хо­дящие в ней процессы и обрат­ное влия­ние резуль­та­тов этих про­цессов на окружающую среду.