Методика «Рисунок семьи»

Данное название объединяет целую группу проективных методик для оценки внутрисемейных отношений. Сама техника основана на анализе и интерпретации рисунков. Как правило, применяются при обследовании детей.

Исторически использование методики «Рисунок семьи» связано с общим развитием «проективной психологии». Росту интереса к рисуночным методикам способствовал выход в свет фундаментальных монографий методик К. Маховер (Machover К., 1949) и Бука Дж. (Buck J., 1948). Рисуночные методики стали очень популярными среди психологов-практиков в 50-60 годы. По данным Н. Сандберга (Sundberg N., 1961), одна из них - тест рисунка человека К.Маховер в клиниках и больницах США по частоте применения уступали лишь тесту пятен Роршаха. В 60-х годах эта методика быстро распространилась в среде психологов-клиницистов, и в различных географических регионах приоритет в ее использовании связывается с разными именами (в США - В. Хьюлс, во Франции - И. Минковский, М.Поро). Э. Хаммер говорит об этом так: «Наверное, как и многие стоящие изобретения, так и это одновременно родились в умах разных людей» (Hanuner E., 1958, с. 391). Р. Бернс и С. Кауфман (Bums R., Kaufman S., 1972), однако, указывают, что самое раннее упоминание в литературе о применении «Рисунка семьи» принадлежит В. Хьюлсу (Hulse W., 1951). Не вдаваясь в подробности, отметим только, что «Рисунок семьи» в этих целях применяли еще раньше.

О развернутой системе анализа и интерпретации «Рисунка семьи» можно говорить начиная с работы Вульфа, который придавал влиянию семьи на развитие личности в дошкольном возрасте исключительное значение разработал ряд методик для оценки внутрисемейных отношений (WolffW., 1947). Одна из них - рисунок по заданию «Нарисуй свою семью». По рисунку Вульф анализирует:

а) последовательность рисования членов семьи, их пространственное расположение, пропускание в рисунке членов семьи;

б) различия между графическими презентациями в формах, пропорциях.

Вульф четко не формулирует, какой психологический смысл имеют те или иные особенности рисования, но в разборе отдельных рисунков можно найти конкретные их интерпретации. По мнению Вульфа, последовательность в рисовании может указывать на значимость роли рисуемых людей в семье - ребенок рисует от более значимого к менее. Вульф проводит аналогию между пространственным расположением членов семьи в рисунке и их расположением в игровой ситуации. Следует обращать внимание на такое расположение, которое повторяется в других рисунках и, следовательно, отражает значимые для ребенка реалии. Автор отмечает, что пропуск членов семьи - редкий случай и что за этим всегда стоит определенный мотив. Часто это выражает стремление эмоционально уменьшить неприемлемого члена семьи, избавиться от него. Говоря об особенностях фигур, автор особо выделяет их размеры. Если реальное положение вещей не соответствует соотношению размеров на рисунке, то это указывает, что размеры детерминированы психическими факторами, а не реальностью. Рисование других членов семьи большими Вульф связывает с восприятием ребенком их доминантности, рисование большим себя - с чувством значимости в семье. Информативными могут быть и различия в рисовании отдельных частей тела. Интерпретируя их, Вульф опирается на предположение, что различия в изображении порождаются особыми переживаниями, связанными с функциями этих частей тела. Он подчеркивает, что при интерпретации различий в нарисованных фигурах надо главным образом опираться на то, как сам исследуемый их осмысливает. Если это невозможно - интерпретация становится чисто субъективной;

Итак, Вульф первым выделил те характеристики рисунка, которые позже неизменно будут объектом интерпретации у других авторов.

Новизна работ В. Хьюлса состоит в том, что он анализирует сам процесс рисования: использование карандашей, стирание нарисованного, вычеркивание, сомнения, эмоциональные реакции, спонтанные комментарии. Эти данные дают дополнительную информацию об отношении ребенка к рисуемым деталям, об его общем эмоциональном состоянии.

Дальнейшее развитие анализа «Рисунка семьи» представляют модификации методики Л.Кормана (Corman L., 1964), Р. Бернса и С.Кауфмана (Burns R., Kaufman S., 1972). Модификацию Кормана следовало бы считать продолжением самостоятельных работ над «Рисунком семьи» во французской психологической школе. Согласно этой модификации, дети рисуют не «семью» или «свою семью» как у Вульфа и Хьюлса, а «семью, как ты ее себе представляешь». Такая формулировка исходит из тенденции Кормана представить исследуемому как можно меньше структурированную ситуацию. Он считает, что если ребенок рисует большую или меньшую семью, чем она является на самом деле, то это указывает на функционирование определенных защитных механизмов. Чем явственнее несовпадение, тем больше неудовлетворенность существующей ситуацией.

Корман анализирует рисунок в трех аспектах, несколько отличающихся от упомянутых выше:

а) графическое качество (характер линий, пропорции фигур, аккуратность выполнения рисунка, использование пространства);

б) формальная структура (пропорция частей тела, динамичность рисунка, расположение членов семьи);

в) содержание (исследователь стремится выяснить, какой смысл для ребенка имеет рисунок).

Корман оригинален и в том, что вводит серию вопросов, которые можно разбить на три группы:

1. Провокационные вопросы, подталкивающие ребенка на открытое обсуждение чувств (например: «Кто в семье самый плохой?»);
2. «Социометрические» вопросы, отвечая на которые, ребенок должен сделать отрицательный или положительный выбор (например: «Отец задумал поездку на автомобиле, но в нем не хватает места для всех. Кто останется дома?»);
3. Вопросы, направленные на выяснение того, какой смысл для ребенка имеют нарисованная ситуация, определенные детали.

В настоящее время наибольшую известность получила модификация Р. Бернса и С. Кауфмана - «Кинетический рисунок семьи» (КРС). Авторы этой модификации исходили из факта, что при обычном задании «Нарисуй свою семью» ребенок часто рисовал статическую картину, в которой все члены семьи расположены в ряд и повернуты лицом к наблюдателю. Они попытались обеспечить действие дополнительного, кинетического фактора, введя в задание новую инструкцию: «Нарисуй рисунок, в котором каждый член семьи и ты что-нибудь делают».

Эти авторы предложили свою схему интерпретации, выделив четыре клинически значимых уровня анализа:

а) характеристики индивидуальных фигур КРС;

б) действия КРС;

в) стиль;

г) символы.

Интерпретация характеристик индивидуальных фигур схожа с интерпретацией особенностей нарисованных фигур В. Хьюлса и Дж. Ди Лио (Di Leo J., 1973). Другие уровни анализа являются более оригинальными. Согласно Р. Бернсу и С. Кауфману, действия объектов изображенные на рисунке, заключают в себе энергию, созвучную определенным отношениям. «Энергии», или «поля напряжения», могут отражать злобу, зависть, соревнование, стремление к близким контактам. (Например, игра в мяч говорит о конкуренции, зависти; горящий огонь - о враждебном отношении, злобе).

Третий уровень анализа - интерпретация стилей - относится к «стратегии» реализации КРС и дает, по утверждению авторов, информацию об эмоциональных отношениях. В интерпретации учитываются только «ненормальные» стили: отделение фигур друг от друга линиями, прогибом листа, расположением фигур по краям бумаги, бездействием фигур и т. д.

Четвертый уровень анализа - интерпретация символов. Р. Бернс и С. Кауфман выделяют около 40 часто повторяющихся в рисунках символов (лестница, вода, кровать и т. д.), часть которых интерпретируется согласно принципам психоанализа. Однако эти авторы не стремятся приписать символам фиксированные значения, указывая, что они могут иметь индивидуальный смысл или же приобретать свои значения в конкретной ситуации (среди последних - «социальные» символы; например, буква «А», высшая отметка в США, в рисунках становится отражением стремления к совершенству, признанию).

В работах отечественных авторов обращается внимание на связь между особенностями рисунка семьи и внутрисемейными межличностными отношениями (Мухина В. С., 1981). Опыт применения «Рисунка семьи» как методики исследования межличностных отношений освещает А. И. Захаров (1982).