2. Обзор юнгианских подходов к контрпереносу

Работа Шварц-Саланта

Подробные исследования Натана Шварц-Саланта в 80-е годы естественным образом следуют за работами Якоби. В своей книге по нарциссизму (1982) Шварц-Салант, однако, представляет более детальную клиническую картину, которая освещает эффекты воздействия на аналитика зеркального и идеализирующего переноса. Он проводит чрезвычайно точные различия в том, как работать с такими клиентами, основываясь на своем видении задействованных архетипических процессов. В основном везде, где Якоби предлагает более ясную, зачастую легче понимаемую картинку, Шварц-Салант представляет сильно амплифицированную. Такова особенность его личного видения — и дело не в том, что в других теориях нет столь большой доли субъективности — просто его работы требуют от читателя усидчивости и терпеливого стремления разобраться в них. Частично это объясняется тем, что Шварц-Салант создает более комплексную модель. Похоже, -то центральной темой его теоретических размышлений являются состояния делюзивного (галлюцинаторного) переноса и контрпереноса, о которых писал и Якоби.
Разницу между ними лучше всего увидеть, сравнив их идеи о том, что такое анализ. Якоби говорит, что анализ — это когда два человека пытаются «понять, что происходит в бессознательном одного из них» (Jacoby, 1984, р. 13, курсив мой). Конечно, Якоби использует (и показывает нам это) и свое бессознательное в этом процессе. Шварц-Салант, в другой стороны, говорит, что анализ — это «странные попытки двух человек вместе констеллировать21 (Констеллировать — от англ. constellate (образовывать созвездия).— Прим. ред.) бессознательное» (Schwartz-Salant, 1984, р. 29, курсив мой). Конечно же, при этом аналитик направляет все свои усилия на излечение пациента. Оба, возможно, согласились бы друг с другом, хотя в то же время эта разница в использовании слов и фокусе внимания может оказаться существенной.
Хотя основные представления Шварц-Саланта описаны уже в его первой книге, в последующих трудах он заметно кристаллизует свои идеи о природе контрпереноса и аналитического взаимодействия. В большей степени, чем любой из вышеупомянутых авторов, он обращается к алхимической метафоре Юнга, непосредственно ее использует и развивает. В работах других авторов есть тенденция модифицировать диаграммы Юнга из «Психологии переноса»; Шварц-Салант же действительно берет образы Rosarium и использует их в изложении своей теории «образных» пространств, понятий «тонкого тела» и «внутренних пар» в применении к процессам переноса и контрпереноса.
Будучи знатоком психодинамических теорий развития и часто их используя, Шварц-Салант в целом ощущает недостаточность этих взглядов для объяснения всей глубины переживаний аналитика и пациента (Schwartz-Salant, 1988а, р. 1). Для того чтобы понять архетипические энергии, воплощенные в символизме coniunctio, необходима модель более образного типа, выходящая за пределы проективной и интроективной идентификации.
По Шварц-Саланту, в психическом пространстве между пациентом и аналитиком может существовать «общее поле образов», состоящее из квази-независимых энергетических полей, известных из истории как «тонкие тела» (Schwartz-Salant, 1986, р. 24). Это невидимое, но определенно ощущаемое, ауроподобное «поле», создаваемое воображением участников. Это нечто подобное активному воображению, за исключением того, что в него включены два человека. Шварц-Салант отмечает, что оно не находится ни здесь, ни там, не внутри и не снаружи, но является чем-то «другим»: оно «между» двумя участниками, не в каком-то конкретном месте, а в «мире воображения» (Schwartz-Salant, 1988b, p. 43). Ясно, что стандартные парадигмы пространства/времени и причинности здесь изменяются; отсюда его связь с бессознательным, как его видит Юнг- царством архетипического, акаузального, принадлежащего четвертому измерению и миру религиозного (Schwartz-Salant, 1990, р. 145).
Взаимодействия, происходящие в этом поле — именно те, что показаны на алхимических картинках. Часто поле или ощущения аналитика указывают на существование «пары», подобной королю и королеве на алхимических картинках, в различных состояниях: союза, депрессии, инцестного объятия и т. п. Хотя первоначальная, патологическая природа этой пары, возможно, сформирована ранним личным опытом в родительской семье, исцеление будет результатом общего разделяемого с аналитиком архетипического процесса.
Применяя этот комплексный подход, Шварц-Салант описывает множество измерений контрпереноса. Большая часть его теории была создана на основе опыта работы с пограничными пациентами, у которых он наблюдал сильные перепады эмоциональных состояний. Страх, ненависть, ненависть к себе, беспомощность, отсутствие аутентичности и эмпатия - вот лишь некоторые из них. И лишь благодаря пониманию такиx реакций (при помощи вышеуказанных понятий архетипического, тонкого тела и парности) он был способен поддерживать эмпатию и продолжать участвовать в алхимическом процессе. Это похоже на трансформацию менее полезныx контрпереносов в синтонные, о которой писали и другие юнгианские аналитики, хотя объясняли ее по-другому.
Существует несколько технических аспектов работы Шварц-Саланта, на которые стоит обратить внимание. Главная его особенность в том, что он больше выделяет архетипические, мистические и общие для аналитика и пациента моменты, чем большинство других авторов, которые были склонны делать акцент на личном аспекте контрпереноса.
Его стиль изложения также создает впечатление необычайно сильной эмоциональной вовлеченности при работе с пациентами. Этот акцент на образном восприятии уникален
еще тем, что оно удивительным образом основано на телесно ощущаемой связи с психикой, пациентом и их общим пространством. А это предполагает временное принесение в жертву того самого интеллекта, который Шварц-Салант столь ярко демонстрирует в своих многочисленных трудах. Он говорит также о «принесении в жертву интерпретаций» во имя возможности открыть довербальное интерактивное поле и вступить в него (Schwartz-Salant, 1988b, p. 51; 1989, p. 109). В этих, иногда психотических, областях только воображение может служить подлинным проводником. Касаясь вопроса самораскрытия, Шварц-Салант проявляет радикализм, как того и требует его теория. Вдобавок он постоянно настаивает на необходимости признавать как законное и подтверждать любое точное интуитивное восприятие пациентом аналитика. Иначе, особенно в случае пограничных пациентов, этот решающе важный и обладающий большим потенциалом «психический орган» — правдивое (хотя правда порой бывает горькой) видение пациента — может вновь стать отщепленным (1988а, р. 16).
В своей последней статье Шварц-Салант во всей полноте освещает свой собственный психотический контрперенос и его инцестные корни, лежащие в архетипе Аттиса-Кибелы, «сына-любовника». Он идет дальше, чем прежде, показывая свою внутреннюю борьбу, сопротивление и крайнюю честность. Так, он отмечает, что «мы только тогда обретем способность видеть эти процессы в образном пространстве, когда сознательно решимся смотреть глазами наших собственных комплексов» (Schwartz-Salant, 1990, р. 154).
Размышления Шварц-Саланта зачастую трудно понять. Слова здесь не являются помощниками — и возможно, в этом проблема его работ. Его теория носит очень личный характер и излагается в его собственном, специфическом стиле. Конечно же, и сложный трактат Юнга по алхимии и переносу, взятый им за основу, может затруднять ее понимание. Шварц-Салант во многом как бы «опускает на землю» «Психологию переноса», но не вполне и не с легкостью. Кроме того, и Самость, и весь «Mysterium Coniunctionis»являются сами по себе тайной. Его слова перекликаются с идеями Дикмана, когда он (Шварц-Салант) утверждает, что причинные теории не вполне соответствуют фактам, и что более глубокий слой бессознательного может проявляться только в контрпереносе (Schwartz-Salant, 1974, 1976). И его мнение близко к ощущению Якоби (см. выше), когда он описывает аналитическое взаимодействие как «сон... который снится двоим» (Schwartz-Salant, 1988b, p. 50).