Интервью с Сергеем Маневским руководителем юнгианской мастерской Русского психоаналитического общества, супервизора, члена IAAP

Интервью Пети Лямочкина, поэта, участника форума «Юнгланд» с Сергеем Маневским руководителем юнгианской мастерской Русского психоаналитического общества, супервизора, члена IAAP, зав.кафедрой психофизиологии человека ВЕИПа, доцента С-ПГУ культуры и искусства.

Сергей Маневский: Все началось с начала.

Не люблю опаздывать. Наверное это от деда- строгого учителя. А тут - задержка на встречу с аналитическим психологом.(Не надо было читать Х. Дикманна) Поэтому, опаздывая на разговор с Сергеем Маневским я даже не волновался, а нервничал: никогда раньше не брал интервью у аналитика.( Он же с одного взгляда раскусит.) Вдобавок мы договорились по переписке с Маневским, что стержнем будущего материала станет его становление как юнгианского психолога. Поэтому мне нужно было по меньшей мере расположить к себе человека. В общем, опоздание было совсем не кстати.

Маневский уже стоял в крохотном парке перед домом на набережной Карповки, где мы договорились встретиться. Высокий, стройный мужчина с красивой сединой и мягкой улыбкой.
-"С самолетами задержка -обычное дело."- Ответил он на мои извинения и повел внутрь типичного Питерского двора- колодца, в ухоженной глубине которого открыл двойную стеклянную дверь и пропустил внутрь, как позже выяснилось аналитического центра.
Бежевый свет, обои, ворсистый мягкий пол, кушетка, два кресла со столиком и только маленькая форточка-воздуховод под потолком. Вот тебе и интервью.

-"Взгляните, нашел в своем архиве." -Маневский протянул мне тонкие бумаги с,- как я понял,- резюме, но ошибся. Я стал читать, все больше понимая с каждой строчкой, что собеседник подготовил разговор не только с точки зрения антуража и несравнимо лучше меня. Я приведу здесь текст аналитика полностью, прерываясь так, как я примерно это делал на встрече, уточняя или переспрашивая автора, в надежде, что читатель получит ощущения и письменной и спонтанной речи собеседника.

" Маневский Сергей Евлампиевич
Русское психоаналитическое общество ( руководитель юнгианской мастерской), супервизор, член IAAP, зав.кафедрой психофизиологии человека ВЕИПа, доцент С-ПГУ культуры и искусства.

Описание собственного профессионального пути может оказаться чрезвычайно увлекательной задачей, тем более, что существуют блестящие примеры самого Карла Юнга и, важных для меня фигур, D. Winnikott и М.Fordham. Их творческие биографии во многом близки мне. Эта работа, которую можно назвать герменевтической или интерпретацией индивидуации с целью продвижения к идентичности. Так происходило всегда, в том числе с целыми народами. Понять "текст жизни" из его интенции-это ли не основная задача человека!
Сегодня для меня являются очевидными два важных аспекта: детство, как время возникновения тех самых интенций и интеллектуальная, внутренняя активность, как процесс формирования мировоззрения. Они вобрали в себя многое.
События, участником которых мне приходится оказываться, часто неслучайны. Об этом в разной форме говорил Юнг; теологизм пронизывает развитие. Можно добавить, что развитие-это преформированный эпигенез, пользуясь общебиологической терминологией.
Игра и детство-это то, что интересно мне как специалисту с точки зрения философии, культуры и, конечно, психотерапии.
Суть глубинных процессов живого меня интересовала всегда.
Поэтому не случаен выбор области интересов, сначала учебы, а потом и научной работы. Перед начинающим студентом биофака университета открылось грандиозное здание природы. О его Создателе тогда еще мыслей не было. Фантастическая и притягательная сложность живых существ, особенно их взаимоотношений и связей друг с другом и с окружающей средой, увлекли меня полностью."

-"Послушайте, Сергей Евлампиевич", -прервался я, "зацепившись" за слово создатель, а кто был живым воссоздателем глубинной психологии для Вас или вашим "шерпой"?"
-Сергей Черкасов, философ, культуролог, ученый, просто - сердечный человек. В 1991 году он стал первым деканом факультета психоанализа , разработчиком его первых программ и организатором учебного процесса в Восточно-Европейском Институте психоанализа.Первым представлял Вуз и современный российский психоанализ за рубежом. Указ Б.Ельцына в 1996 году вернул психоанализу легальный статус. Благодаря усилиям Черкасова и Решетникова и моральному авторитету Д.Лихачева смог возникнуть ВЕИП.

Я вернулся к тексту.

"После окончания университета, не смотря на то, что пришлось значительно изменит фокус моего научного интереса, от цитогенетики- к физиологии поведения, отношение к природным объектам и стремление к познанию не исчезло. Удивительно то, что профессиональная эволюция почти полностью в своей основе соответствовала эволюции природы- от одноклеточности, парциальности и телесности к системности и психическому. Сначала мои цитогенические исследования сменились психофизиологическими экспериментами с более высокоорганизованными животными, а потом, снова интересный ракурс, онтогенический, работа с детьми и взрослыми. Подобная фило-онтогеническая направленность, или другими словами, сравнительно-историческая, осталась и на будущее. Сравнение, анализ, синтез, комбинаторика всегда были моими свойствами. Как я полагаю. Поэтому не случайно( опять не случайно) возникло стойкое неприятие редукции как метода и редукционизма как научного и философского подхода. Такая позиция могла выражаться во
многом, в частности, в критике, вернее, анализе идей И.П.Павлова по поводу второй сигнальной системы человека( речевой функции). Эта акция стоила мне дорого -увольнением с работы. В то время и в том месте, где я трудился, монотеизм был догмой. Но увольнение не стало катастрофой: я нашел себе применение и защитил диссертацию. Она включала в себя и физиологические , и психологические аспекты человека, как в норме так и при патологии. В этом периоде мой спектр интересов начал пополняться изучением человеческих болезней. Болезнь физическая или душевная вызывала многие чувства, но основной интенцией было - оказать помощь, облегчить страдания.

-"Знаете, однажды я рассказывал своему супервизору некий клинический случай". - Мы прервались с Маневским на какой-то момент и он стал вспоминать.-" В России бывают порой ужасные истории по глубине человеческой драмы и аналитик, а это был западный специалист, сам стал говорить о себе, о своем прошлом, о переживаниях. Спонтанно. Его так поразила история, что он, вероятно, почувствовал необходимость, желание раскрыться. Обычно разговоры в среде иностранных аналитиков только о пациентах."
-"Отличаются ли наборы образов, символов в западной практике и отечественной?
-"У детей, практически нет различий. Детство-период развития. Этот мощный тренд определяет образный ряд ребенка. У взрослых- конечно. Хотя это различие скорее в формах защит, в уровнях общей подготовки. Но, как сказала моя более опытная коллега из Праги, не сравнивайте города."
-"То есть здесь может и не прижиться юнгианство?"
-"Что вы! Здесь все уже растет, и не только в России, но и в Казахстане, где сейчас формируется программа, и на Украине. Конечно, в этих сопредельных странах есть своя специфика. Посмотрите, сколько в нас энергии. Да, много скепсиса вокруг, иронии и это не изменится скоро. В такой стране живем. Но и пациенты и терапевты были есть и будут. Абсолютно уверен."
-"Здесь бы пригодилась помощь государства?"
-"Господдержка психоанализа? Звучит как-то абсурдно. Моя аналитическая практика от государства не зависит. Есть психоаналитический центр, мой собственный кабинет. Я могу реализовывать задуманное и удовлетворен тем, что со мной происходит. И внешне и внутренне."

" Завершив еще один этап - психофизический - моими интересами стали в большей степени процессы мира внутреннего. Все те специализации, которые мне удалось пройти в России и за рубежом, были ориентированны на получение навыков и знания о мире внутри нас. Я говорю "нас", имея ввиду и себя самого, так как с неизбежностью узнавая другого и о другом, ты глубже познаешь себя (мысль банальная, конечно). Крайне важная сторона в моем продвижении. Это то, о чем когда-то говорил M. Fordham - лояльность, принадлежность к, идентичность. В тогдашней послевоенной Англии образовывалось множество течений и в аналитически ориентированной терапии. Для него не было вопроса, насколько мне известно, какому направлению принадлежать и у кого получать супервизии. Не смотря на весьма критическое отношение к Юнгу, M. Fordham оставался юнгианцем. Его жизнь, описанная им самим в книге " The making of an analyst"во многом, как я уже говорил, значима для меня. Возвращаясь к "лояльности". Для российского контекста вопросы идентичности чрезвычайно актуальны. Это касается, практически , любой сферы общества и отдельной личности. Место моей работы, мой институт ВЕИП, не является исключением. Был период, когда психоаналитические течения буквально захлестывали неофитов. Я мог ощутить и на себе сложности выбора. Сейчас это не так, хотя и нет того первоначального бурления, зато ощущается административное давление и скрытая неприязнь к юнгианству. Моя подготовка началась 1994 году, а к 2004 завершилась получением сертификата индивидуального члена IAAP.
- Курс по клиническому и прикладному психоанализу (ВЕИП, СПб, 1994-1998);
-Курс групповой детской, подростковой и семейной психотерапии ( Медицинская Академия Последипломного Образования, СПб, 1994);
- Курс игровой песочной терапии (The Sand Therapy Institute of Ireland, Dublin - СПб, 1997);
-Групповая психоаналитическая практика, детская психоаналитическая практика (Psychoanalytisches Institut Nordrhein e V Dusseldorf, 1998);
-курс аналитической психологии ( International Association analytical Psyhology, London- СПб 1998-2001);
-курс "Современная психодинамическая психотерапия" ( American Psychoanalytic Association - СПб, 1998-2002).Обучающий курс аналитической психотерапии предоставил возможность получить знания от специалистов, чье развитие шло естественным путем, то есть, преемственно - от Юнга, и его ближайших учеников. Само общение со многими юнгианцами через переписку, и особенно, лично, дало сильный импульс к продвижению по выбранному пути. Удивительные чувства возникают, когда удается поговорить с человеком, о котором ты знал только по статьям и книгам. Живой опыт общения, разумеется, ни с чем не сравним.