Глава 5 Гонорар и способы оплаты

Один сорокалетний пациент принес следующий сон на свою пятую сессию:
Я в подземном туннеле, который прорыли гангстеры, чтобы проникнуть в банк. Туннель укреплен подпорками, подобные которым делаются в шахтах. Я скрываюсь за одной из опор, пока гангстеры проносят большие мешки с деньгами и драгоценностями. Очевидно, они уже побывали в банке и выносят добычу. Я очень боюсь, что меня обнаружат и пристрелят.
Сну предшествовала следующая ситуация: пациент обратился за помощью из-за психосоматических симптомов и приступов тревоги в стрессовых ситуациях. Он был относительно благополучным бизнесменом, владельцем маленькой фирмы. Он также знал, что анализ — это длительное лечение, и согласился для начала на три сессии в неделю, не спрашивая, сколько это будет стоить. Даже на сессии, на которой он делился этим сном, он не сразу связал его с проблемой оплаты. Только после того, как я спросил его о возможности такого объяснения, он испытал «ага» переживание и выразил удивление, что, будучи бизнесменом, забыл спросить о цене. В то же время он признал, что из-за сильной тревоги на протяжении пяти сессий говорил безостановочно в состоянии сильного возбуждения весь час, не давая мне вставить и слова. Сон выразительно показал, что его забывчивость в отношении вопроса оплаты констеллировала высокую степень бессознательного беспокойства быть ограбленным или обманутым.
Кроме того, сон демонстрировал фундаментальную проблему пациента: при его высоком темпе жизни и стремлении к достижениям, он непрерывно позволяет себя обманывать и грабить, с одной стороны, доверяясь другим людям, а с другой стороны, идя на поводу у своей собственной безудержной жажды наживы. Следовательно, его собственная личность вынуждена находиться в плачевном состоянии и может только беспомощно взирать, как эти теневые аспекты набирают все больше силы. В практическом отношении у этого пациента никогда не было способности позаботиться о себе. У него был типичный для менеджера невроз выходных дней. Он всегда чувствовал себя плохо, когда оставался весь день без работы и не умел использовать отпуск. Из-за этого он попадал в очень забавные ситуации. Когда, наконец, он решал отдохнуть, он либо пропускал свой самолет, либо возвращался из отпуска через день под тем или иным предлогом. Если же он оставался, то впадал в депрессивное настроение, по меньшей мере, на неделю. Поэтому его сон отражал тревогу по поводу того, что анализ длится долго, и возвращал его к теме ограбления, чтобы напомнить ему, где и когда его эго чувствует себя жертвой грабежа.
Этот сон содержит важный архетипический мотив сокровищ, потерянных во тьме. Позже мы обсудим этот мотив более детально в теме денег. Но сперва я хочу воспользоваться этим примером, чтобы показать, что для активного включения пациента в аналитическую ситуацию аналитику нужно просто выжидать и не предлагать вначале никаких инструкций (в отношении денег). Преимущество этого подхода в том, что тревожащие пациента темы могут выплыть на поверхность довольно быстро и в убедительной, выразительной для него форме. Проблема, конечно, не проявилась бы в таком довольно ясном виде, если бы я взял на себя инициативу на первой сессии договариваться о цене или сказал ему, какой гонорар мне положен. Полезно было подождать, пока пациент не обратится сам к этой теме, и только после этого приступать к выработке соглашения по данному вопросу.
Это старый медицинский принцип назначать цену за лечение в соответствии с возможностями пациента. Вот почему расценки на медицинские услуги колеблются в таком широком диапазоне. С самого возникновения анализа общим правилом для всех психотерапевтических школ было то, что материальный вклад пациента в анализ должен быть ощутимым и оплата сама по себе является важным средством в аналитическом процессе. Иоланда Якоби (в личной беседе) однажды рассказывала о венгерском коллеге, лечившем бедного пациента бесплатно. Он спросил у Якоби совета, потому что анализ зашел в тупик. И она посоветовала брать с пациентки, по меньшей мере, один флорин за сессию. После этого анализ снова стал продвигаться. Принципом материального участия пациента в его анализе приходится поступаться в значительной мере в Германии, потому что правила государственного страхования позволяют пациентам не платить. Большинство пациентов пользуются медицинскими страховками и поэтому проходят анализ, как и любое другое медицинское лечение, не тратя денег непосредственно. Для этих пациентов правила относительно оплаты ограничены пропущенными часами или тем периодом анализа, который относится ко времени, когда симптом уже отступил.-
В обучающем анализе каждый аналитик должен достичь понимания своих проблем, связанных с деньгами, и проработать стоящую за ними динамику. На основе такого личного осознавания необходимо, чтобы аналитик выработал свой, собственный стиль работы с проблемами, связанными с деньгами. Нет особого смысла пытаться формулировать даже в общих чертах сколько, когда и как пациенты должны платить. Подобным же образом, по мнению Фреды Фромм-Рейхманн (1950), нет жестких правил в отношении оплаты пропущенных сессий. Большинство аналитиков устанавливают для пропущенных сессий особые договоренности. Так же поступают в отношении отпусков, пропусков по болезни и т.п. Важно только, чтобы достигнутые соглашения, с одной стороны, не обременяли пациента, мешая его развитию и росту, и, с другой стороны, чтобы аналитик получил удовлетворительную для него компенсацию, чтобы не накапливалась и не блокировала весь процесс латентная бессознательная агрессия на пациента, вызванная слишком акцентированным менталитетом целителя. Кроме того, важно, чтобы аналитик имел ясное представление о деньгах, как об одном из комплексов, проявляющихся в аналитическом процессе, а также об их значении в контексте аналитических отношений или переноса-контрпереноса.
Можно написать целую книгу о символическом значении денег в аналитическом процессе. К сожалению, никто этого не сделал. Вероятно, из-за того, что у этой проблемы столь много оттенков значений и разных вариаций, она кажется неисчерпаемой. Поэтому мы будем рассматривать эту тему и особенно вопрос, почему же сама тема денег и соглашений в отношении оплаты так важна в анализе, только вкратце и выборочно.
В своей книге о сновидениях Артемидор из Далдиса (1975) высказывает предположения о символизме денег в сновидениях. Держать в руках деньги или монеты, он пишет, означает плохие вещи. Он наблюдал, что монеты мелкого достоинства и медяки намекают на дурные нравы или неприятные разговоры, серебряные монеты предсказывают заключение контрактов и соглашений в важных делах, а золотые монеты относятся к несравненно более значимым событиям. По его мнению, лучше обладать меньшим количеством товаров и денег, потому что большим количеством трудно распоряжаться. Большие деньги к заботам и огорчениям. Если во сне вы нашли небольшой по размеру клад, то это к минимальным трудностям. С другой стороны, найти большой клад означает проблемы и душевные страдания, а часто предвещает и смерть. Пока не вскопаешь землю, не найдешь клада. Точно так же, как невозможно похоронить умершего, не поработав лопатой.
Как видно, Артемидор довольно скептически относился к деньгам, приписывая им плохой смысл. Аналогичная позиция была у Лютера, который связывал деньги с царством Дьявола. Борнеманн (1973) исследовал этот теневой аспект на примере мифа о Царе Мидасе. Он видел в деньгах центральное негативное явление современного капитализма, отравляющее психическую жизнь человека. Мидас, царь Фригии, устроил пышный пир в честь Диониса и так ублажил бога, что тот пообещал выполнить любое его желание. Тогда Мидас пожелал, чтобы все, к чему он прикоснется, превратилось в золото. Исполнение этого желания привело к ужасным последствиям, так как он больше не мог ни есть, ни заниматься любовью, ни даже согреться в теплой одежде, поскольку все объекты — пища, вода, женщины, одежда — немедленно превращались в золото, как только он их касался. В своей работе Борнеманн следует идеям Фрейда, который относил пристрастие к деньгам анальному характеру, и изображает саморазрушительные последствия анального характера Мидаса, его безграничной жадности.
Несомненно, Фрейд точно подметил в своем эссе «Характер и анальный эротизм» (S. E. vol. 7) довольно тесную связь между деньгами и анальной фазой. Существует много этимологических аналогий между деньгами (на нем. Geld), золотом (на нем. Gold) и фекалиями (на нем. Kot). Однако Фрейд так же соглашался с более поздними психоаналитическими теориями Абрахама (1909), Ференци (1916) и Джонса (1919), отмечавшими, что интерес к деньгам соотносится с анальным характером только в отношении хранения, накопления и прятанья денег. В отличие от этих моментов стяжательство и инкорпоративный аспект денег больше относятся к оральной фазе. Конечно, взгляд на эту проблему только на уровне специфических стадий либидо является слишком узким. Следует также подумать, не является ли тесная связь между интересом к деньгам и анальным характером чертой нашего времени и не виноват ли сам экономический порядок капитализма в том, что отдается предпочтение компульсивным структурам.
Деньгам, конечно, не всегда придавали столь большое значение, как в наши дни. Деньги пришли с возникновением цивилизации, которая не была экономически самодостаточной (в силу географического положения или населения, состоящего из тесно связанных групп типа расширенных семей), в которой индивидуум стал зависеть от обмена с другими и был вынужден специализировать свой труд. Поэтому деньги стали играть большую роль в древних средиземноморских культурах, в значительной мере зависящих от морской торговли. Их роль, как отмечал Норберт Елиас (1969), сильно снизилась в начале Средних веков, когда торговля все еще была неразвита и отдельные страны, деревни и провинции на большей части территории Германии и Франции жили почти полностью экономически самодостаточно натуральным хозяйством. Количество денег, находящихся в обращении, в ранний период Священной Римской империи в Германии и Франции чрезвычайно снизилось по сравнению с античностью. До 9-10 веков средневековья еще не изобрели хомут и упряжь, которая сделала бы возможной перевозку больших грузов на лошадях. Эта форма транспорта была неизвестна в античности из-за относительно дешевых морских перевозок. Античный мир не зависел от наземного транспорта, потому что люди селились у моря и вдоль больших рек. Подвижная ось для повозок была изобретена только в 13 веке. В результате повозки стали менее громоздкими и в их конструкции начали использовать вращающиеся колеса (Brockhaus Enzyclopadie, vol. 19).