Адольф Гугенбюль-Крейг "Эрос на костылях"

Предисловие

В римско-католической мифологии существует образ, который всегда волновал меня; а именно: младенец, находящийся в самом неопределенном положении, некрещеный ребенок, который никогда не сможет попасть ни на Небеса, ни в Ад, ни в Чистилище. Этот младенец странствует туда и обратно всю вечность между Раем и Адом. Так как он нe был крещен, то не может попасть в рай, а умерев при рождении, не имел возможности совершать грешные поступки, а потому не мог оказаться в аду. Образ младенца, пребывающего в неопределенном положении, не смог оставить равнодушными даже консервативных католиков, и потому о нем не упоминают в большинстве католических храмов. И все же в предлагаемой вниманию читателя книге рассматривается часть нашей (psyche) души, которую можно было бы представить некрещеным младенцем, находящимся в неопределенном положении; понятие «некрещеный» означает часть нашей души (psyche), к которой не прикоснулась сущность человеческой природы — ни эротика, ни нравственность, ни эстетическая дифференциация.
После выхода из печати моих книг обычно я получаю некое эхо — отзывы публики. Часто читатели сообщают, что некая книга помогла им или лучше понять самих себя, или способствовала им в брачной жизни, или оказалась полезной социальным работникам, терапевтам или еще кому-нибудь. Но после публикации Eros on Crutches («Эроса на костылях») не случилось ничего подобного. Не появилось ни одной рецензии, и сообщения, полученные мной от читателей, были примерно такими: «Ваша книга помогла мне лучше разглядеть моего партнера, осознать, до какой степени безнадежна его (или ее) личность». Кажется, ни один из них не применил содержимое книги к самому себе.
Мои тревоги в «Эросе на костылях» касаются не только «сегодняшнего» времени. Они даже не являются политически (или психологически) корректными. Сегодня корректным можно считать мнение о том, что все мы рождены с душой (psyche), содержащей каждую существующую возможность. В ней заложены все способности, за исключением тех случаев, когда имеет место генетический дефект или родовая травма, которые, разумеется, уменьшают психологические возможности души (psyche). Если на протяжении жизненной истории появляется некое пустое психологическое пространство, оно возникает только потому, что психологические возможности не смогли получить должного развития вследствие неблагоприятных обстоятельств, как например: скверных родителей, плохого окружения и т. д. Но быть столь дерзким, чтобы указывать на пустое пространство в своей собственной душе, даже провозглашать, что могут существовать человеческие существа, не обладающие в достаточной мере эросом или не имеющие его вообще, и что эти люди могут быть даже хорошо социально адаптированными, — такая дерзость уже чрезмерна для восприятия.
Эрос, в значении любви вообще, — не только сексуальной любви, — обычно ассоциируется с нежностью, привлекательностью, великодушием, добротой, милосердием и т. п. Чем большим эросом кто-нибудь обладает, тем более располагающим и очаровательным он или она является, —таково преобладающее мнение. О том, что часто истинным может оказаться противоположное, что личность, не имеющая эроса, может быть очаровательной, и что присутствие эроса затрудняет жизнь людей, известно гораздо меньше. Эрос означает заботу, и если кто-то заботится о чем-то или о ком-то, чем бы то ни было, беспокоится, нервничает, в результате могут возникать невротические конфликты. Любящие личности редко оказываются хладнокровными и уравновешенными, но люди, страдающие от недостатка эроса, беззаботны и потому ни о чем не беспокоятся. Часто они бывают весьма уравновешенными и покладистыми. С людьми, испытывающими недостаток эроса, приятно проводить время, — за исключением тех случаев, когда эрос необходим.
Бывает, что мужчина или женщина вступает в брак с приятным и очаровательным партнером — партнером, доставляющим удовольствие даже одним своим присутствием. Но затем, по мере того, как проходят годы, их дети вступают в пору отрочества, становятся труд- ными, даже непокорными, и, может быть, появляются финансовые проблемы, или над одним из партнеров нависает опасность потери работы, — тогда атмосфера изменяется. В это время возникает потребность в эросе, и в такой ситуации мягкость и очарование партнера не оказывают особой помощи. Внезапно очаровательный, дружелюбный партнер со слабым эго отходит в сторону, отдаляется от себя самого — уж слишком многого требует от него теперь сильный эрос. «Не могу понять, что же случилось, — недоумевают друзья и соседи супружеской пары, — он (или она) всегда был таким очаровательным», — не осознавая при этом, что очарование было вызвано недостаточным эросом. Истинно эротическая личность, то есть любящая личность, может быть грудной в общении, напряженной и даже невротической; личность, которой недостает эроса, может быть очень уравновешенной, приятной, милой и неприхотливой в сексуальном смысле. Эрос усложняет жизнь; недостаток эроса может ее облегчить.
Но как же быть с этим пустым пространством в нашей душе? Как может кто-либо заинтересоваться в неком пустом пространстве в нашей душе? Как может кого-то волновать вакуум? Природу характеризует некая horror vaccui (боязнь пустоты); мы как часть природы всегда стараемся увильнуть от любого вакуума. Как бы то ни было, я думаю, что существующие неполноценности в нашей душе, даже пустые пространства, значимы для психологии. Важно то, что мы видим их в наших собратьях — человеческих существах — и реагируем на них адекватно, чтобы избежать одурачивания их очарованием, не отвергая, но принимая их во внимание. Но еще более важно видеть эти пустоты в нас самих и не одурачивать себя, отрицая их существование.
Наличие многих пустых или полупустых пространств в нашей душе не приводит к особенно трагическим последствиям. Не имеет значения, если кто-то имеет пробел в музыкальных познаниях или не может оценить хорошую пищу или вино, или не обладает чувством стиля. Но чем ближе наши пустые пространства подходят к эросу, тем более трагической становится ситуация. Именно там случаются наиболее ужасные, даже коллективные события. Например, International Classification of Diseases (Международный классификатор заболеваний), пользующийся наибольшим признанием в международных кругах диагностический психиатрический справочник, никогда не упоминает ни об эросе, ни об этике, ни о благопристойности. Так что же они означают для психиатрии или психологии на сегодняшний день?
Существует единственная успокоительная мысль: достаточно странно, но даже люди, имеющие множество психологических пробелов, будь они эротическими, нравственными и т. п., страстно стремятся к религии. Вопреки беспечному очарованию множества людей, характеризующихся недостатком эроса, их жизни отличаются трагическим свойством, печальным фоном, свойственным им, поскольку они чувствуют, что им недостает чего-то такого, что хотя и осложняет их жизнь, в то же время придает ей особый смысл. В результате они стремятся к искуплению, к избавлению от собственной пустоты.
Майкл Фордхэм (1955), знаменитый английский психоаналитик, сказал, что анализ заканчивается, когда человек постигает патологическую сущность души. Я бы перефразировал эту мысль таким образом: ни один анализ не заканчивается до тех пор, пока мы четко не осознаем все свои пустые или полупустые пространства — наши внутренние пустыни. И эта мысль применима даже в большей степени к усилиям каждого познать самого себя, так как большинство попыток распознать и увидеть себя и других, стать сознательными, случаются с людьми, которые никогда и не слышали об анализе. Именно для них и написана эта книга.
Адольф Гуггенбюль-Крейг. Цюрих,

Глава первая
Полное здоровье и неисцеленный даймон

В течение последних полутораста лет авангард медицинской науки переживал один триумф за другим. Болезнь, ее жестокий противник, пытаясь избежать полного истребления, крутилась и изворачивалась под ударами меча целителя. С другой стороны, врачи трудятся более усердно, чем когда-либо. Цены медицинских услуг взметнулись к астрономическим высотам, расходы на лечение приближаются к пятидесяти процентам национального бюджета. Каждая новая методика, каждый новый аппарат требуют все больше денег: оружие дорого, и войны — дорогостоящие мероприятия. «В чем дело?» — спрашиваем мы. — «Важно победить!» Мы ждем, затаив дыхание, этой давно обещанной победы.
Война против болезни протекает не столь гладко, как нам бы хотелось думать. Напротив, солидная часть медицинских расходов не имеет ничего общего с эпическими сражениями, ведущими к славным победам. Прошло время великих генералов — Пастера, Эрлиха и Листера. Все больше и больше эти битвы напоминают мелкие «партизанские» стычки с неуловимым, коварным врагом, с раздражающим упорством появляющимся там, где его меньше всего ожидают. Статистика показывает, что от тридцати до шестидесяти процентов всех медицинских усилий сосредоточено вокруг психосоматических и невротических расстройств. Пациенты консультируются с врачами по поводу всех видов правдоподобных и невероятных жалоб: на боли в спине, головные боли, на давление в брюшной полости, на смутные ощущения дискомфорта, утомляемость, бессонницу, потерю аппетита, переедание, кожные раздражения. Этот список даже не включает бесчисленные невротические недуги, такие как мании, наваждения, депрессии, беспокойство, сексуальные расстройства, комплексы неполноценности и т. п. Эти хронические, психосоматические, невротические расстройства поглощают много времени у врачей, психиатров и психотерапевтов. Существуют две причины происхождения этого явления во-первых, столь великое множество пациентов страдает от этих расстройств, и, во-вторых, их трудно, если вообще возможно, вылечить. Часто они подчиняются паттерну неустойчивого состояния, улучшение приводит только к ухудшению. Сегодня доктор чувствует, что болезнь находится под контролем, а назавтра сталкивается с той же болью, с той же сыпью или утомлением пациента.