"Черная курица, или Подземные жители" как путь нарциссической личности к архетипу Самости

Герой сказки Антония Погорельского – восьмилетний мальчик Алеша. Он живет в пансионе без родителей, которые оплатили его обучение на несколько лет вперед и не забирают его даже на каникулы. В эти периоды Алеша испытывает сильную грусть и тоску, остро переживая свое одиночество. Несмотря на одобрение учителей и одноклассников, которое Алеша заслуживает благодаря хорошей учебе и послушанию, его мыслями и чувствами в пансионе никто не интересуется. Его внутренний мир полностью скрыт от окружающих и наполнен образами рыцарских романов из школьной библиотеки. Единственно близкими ему существами становятся не люди, а животные – домашние птицы, которых выгуливают и кормят на заднем дворе, а среди них ему особенно нравится черная курочка, которую он называет Чернушкой. Алеша чувствует с ней особую близость, и когда Чернушку хотят зарезать, спасает ее. В череде волшебных событий, происходящих вслед за тем, в Алеше неожиданно раскрываются высокие способности к обучению – он запоминает весь материал урока, практически не готовясь к нему. Это привлекает к нему внимание учителей и учеников, но в полной мере наслаждаться триумфом у Алеши не получается, так как он не может счесть эти способности своими, и его мучает совесть. Помимо этого, оказывается, что популярность, достигнутая отличными результатами в учебе, отрицательно сказывается на его отношениях с окружающими. Алешу упрекают в заносчивости и надменности. Так же внезапно, как и приобрел, Алеша теряет способности к быстрому запоминанию предметов и заболевает. Выздоровев, Алеша продолжает свою прежнюю жизнь в пансионе, а все произошедшее с ним постепенно забывается.

Анализ этой истории позволяет увидеть в характере Алеши явно выраженные нарциссические черты. «Нарциссизм» и связанные с ним понятия в настоящее время трактуется в психологии широко и неоднородно. Данная работа будет опираться на психоаналитический подход, где суть нарциссизма как психического феномена заключается в нарушенных взаимоотношениях между Эго и Самостью внутри личности. Связь между Эго и Самостью парадоксальна по своей сути, поскольку Самость, с одной стороны, есть содержимое Эго, то есть находится внутри него, а с другой стороны, по своей значимости для человека и его судьбы, превосходит Эго и является внешней по отношению к нему. Самость – это одновременно энергетический центр, полный знаний и мудрости, который организует Эго, и трансцендентность, превосходящая рамки не только Эго, но и всего человеческого существа.

У нарциссической личности взаимосвязь Эго и Самости оказывается недостаточной в обоих аспектах. Эго нарцисса не может опираться на Самость, черпая ее знания и жизненную энергию для полноценной жизни, вместо этого оно сливается с Персоной – социальной ролью, выполняющей общественной значимые действия и видимой со стороны. Одновременно с этим, нуменозность Самости страшит Эго, так как воспринимается угрозой по отношению к нему. В постоянном стремлении Эго и Самости друг к другу и одновременной невозможности взаимного обретения заключается сущностный конфликт нарциссически организованной психики. Основы данного конфликта закладываются в раннем детстве, в первую очередь, в силу недостаточного «отзеркаливания» матерью эмоций ребенка, а затем подкрепляются специфическим стилем воспитания, когда ребенка больше ценят за то, что и как он делает, чем за то, что он из себя представляет. Поэтому путь трансформации личности, который может привести к исцелению нарциссического страдания, включает в себя переработку этого раннего детского опыта, даже когда речь идет о взрослом пациенте.

В истории Алеши мы наблюдаем все ключевые черты и принципы, организующие нарциссическую психику, а именно: чувство внутренней пустоты, невозможность присвоить собственное «я», токсичный фоновый стыд, многослойное чувство вины, обесценивание, зависимость от оценки окружающих, преобладание функционирования над непосредственным бытием. И первая причина для формирования таких особенностей – очевидное отсутствие близости с матерью и вообще с кем-либо из родных. Мать не присутствует в жизни Алеши, и надежда на ее появление по ходу повествования становится все более эфемерной. Мать Алеши существует, но она находится далеко от него, и у него нет собственных механизмов для преодоления этого разрыва. В этих отношениях можно увидеть символическое описание феномена «мертвой матери», по определению А.Грина. Речь идет о тех ситуациях, когда мать физически жива, но недоступна для ребенка психически, например, вследствие переживаемой депрессии. Алеша должен хорошо учиться, оправдывая вложенные в него семейные средства, но он сам, его чувства и потребности полностью игнорируются.

Это преобладание ценности внешних достижений над внутренним содержимым является вторым фактором, усиливающим изначально неблагополучное развитие ребенка. Как пишет И.Ю.Млодик: «Если когда-то нас любили за наши достижения, то у нас остается ощущение, что нас будут любить только при условии, что мы станем «совершенной функцией». То, что происходит с Алешей после визита в подземный мир, когда благодаря волшебному зернышку он без труда и усталости запоминает любой объем заданий, – это и есть описание совершенной функции. Для нарциссически травмирующего родителя такой ребенок – воплощенная мечта, доведенная до абсурда, а с точки зрения ребенка – это роковая попытка заслужить родительскую любовь путем сверхнапряжения и сверхдостижения. Конечно, в реальной жизни подобный уровень достижений не может быть устойчивым на протяжении длительного времени. Трагедия нарцисса в том, что он возвышается лишь ненадолго, после чего, вследствие перегрузки, утрачивает не только достигнутый успех, но и опускается намного ниже, чем был до того. И.Ю.Млодик отмечает, что нарциссам  свойственна не просто полярность «плохой-хороший», а максимально заостренное противоречие между «божеством» и «полным ничтожеством». Случай с Алешей является типичным для проявления нарциссической проблемы, когда низвержение неизбежно следует за взлетом, поскольку в эйфорической фазе было, причем незаметно для самого нарцисса, потрачено слишком много сил. «Чем сильнее амплитуда, тем сильнее истощение» (И.Ю.Млодик) –  после утраты способностей Алеша даже заболевает.

Еще одна специфическая особенность – невозможность присвоить себе самого себя и сопутствующее этому обесценивание, описывается в тексте, когда Алешу, находящегося на пике своего триумфа, мучает внутренний голос, лишая его права на успешность, потому что успех воспринимается как несправедливый: «Если ты не исправишься, то никто тебя любить не будет, и тогда ты, при всей своей учености, будешь самое несчастное дитя». Такого рода отношение к самому себе – один из многочисленных поводов, возбуждающих в нарциссически организованной психике чувства мучительного стыда и вины. Стыд вообще определяет многие поступки Алеши, препятствуя свободе действия и свободе самовыражения. В частности, избегая надвигающегося стыда за свое промедление перед королем, он слишком спешит и говорит, по сути, первое, что приходит в голову, не успев соединиться с чем-то сокровенным внутри себя, но все равно оказывается нехорош для короля, который порицает его за лень, не поняв истинной причины этого поступка.

В юнгианском анализе прочно укоренился исследовательский прием соотнесения душевных процессов с мифологическими и сказочными образами (К.П.Эстес, Л.Ш.Леонард). Он представляется нам весьма продуктивным в отношении «Черной курицы», так как ее бесспорный смысловой, художественный и философский центр – это сказочный сюжет, для которого реалистический слой повествования служит лишь обрамлением.

Стремясь к познанию, страшась разрушиться, через трепет и удивление, обычно соотносимые с религиозными переживаниями, душа Алеши совершает свое нисхождение в подземный мир – царство бессознательного. Незримый, иррациональный ужас, который исходит от этих страниц мы, читатели, проносим в своей душе через всю жизнь, после первого прочтения сказки, даже забыв впоследствии героев и сам сюжет. Эго идет к Самости через душу, через ее феминную часть, архетип Анимы. В нашем случае, это – черная курица, оборотень, перевертыш (причем, мы имеем редкий в сказках случай, когда при трансформации меняется также пол существа). Н.Шварц-Салант иллюстрирует успешно пройденный трансформационный процесс через символические образы «фальшивой невесты» и «черного мага», когда «черный маг» уступает место позитивному духу, а «фальшивая невеста» – истинной душе. Это влечет за собой свободный ток психической энергии от Самости к Эго и обратно, благодаря чему Эго начинает воспринимать сознание воплощенным, истинную ценность приобретает способность «просто быть», отношения становятся важнее правоты. Так осуществляется своеобразная внутренняя инициация, которая, к сожалению, удалась Алеше лишь частично. Ее квинтэссенцией в книге становится бешеная скачка на палках, в которой Алеша, возможно, впервые в жизни, становится «своим среди своих». Вот он – опыт непосредственного проживания жизни, бытие, не требующее «делания», когда процесс значим сам по себе, без его соотнесения с результатом. Доступ к энергии Самости и освобождение Эго от власти Персоны, раскрывает причину нарциссической травмы, и, таким образом, на этом пути становится неизбежной встреча раненого ребенка с ранящим родителем. В психике Алеши  весь процесс совершается спонтанно, и усилия по восстановлению целостности оказываются напрасными, поскольку открывшаяся реальность детской травмы не содержит в себе возможностей к преобразованию.

В юнгианском понимании, проблема нарциссической личности заключается не в особой эгоистичной форме любви к себе, а, наоборот, в ненависти к себе, которую ребенок усваивает через отношение родительской фигуры. Он видит, что его ненавидят, и пытается излечиться от этого ценой отвержения Самости. Найдя своего внутреннего ребенка, расщепленного вследствие родительского отвержения на радостного и страдающего, нарциссическому пациенту важно пережить образ родителя, который на него не нападает, а наоборот, оказывает поддержку, что становится ему доступным благодаря сформированному к этому моменту психоанлитическому переносу. Аналитик может воплотить образ заботливой матери или подбадривающего отца и, через этот перенос, создать возможность для контролируемого регресса. Интересно отметить, что по наблюдению Н.Шварц-Саланта, взрослый пациент регрессирует обычно к возрасту семи-восьми лет, что соответствует возрасту Алеши в книге. Исцеляющими действиями родительской функции со стороны аналитика становится безоценочное отношения к детской части пациента, отсутствие советов, сравнений с другими. Вместо этого возникает чувственное состояние, в котором возможно глубокое, зачастую невербальное, общение с пациентом на душевном уровне, дающее ему возможность увидеть и понять, что происходит в его эмоциональной сфере. Это и означает – отразиться в другом, чтобы, наконец, найти себя. В реальности аналитической сессии это могло бы выразиться в том, что Алеша свободно рассказал бы всю историю о себе и Чернушке и смог бы выразить чувства, вызванные этой историей. Собственно, в тексте это и происходит – Алеша делится своим опытом, но не просто не получает жизненно необходимого ему понимания и сочувствия, а напротив, сталкивается с жестокостью по отношению к себе и своему внутреннему миру. Учитель обвиняет его во лжи и наказывает розгами. Алеша получает физическую травму, и воздействующую с куда большей силой, психологическую. Но эта травма является повторением, по сути отыгрыванием, предыдущей,  уже присутствующей в жизни Алеши трагической истории. Контакт Эго и Самости имеет трансцендентную природу и ощущается психикой как мистический союз, из которого формируется соответствующая структура – первообраз отца, который со временем может перевоплотиться в первообраз сына.

Так мы подходим к ключевой фигуре этого инициатического путешествия – к архетипу Короля, символу отцовской фигуры, которая несет в себе как собственно архетипические черты, так и, скорее всего, является отображением реального человека. Холодным, обвиняющим и наказующим предстает король во внутреннем мире Алеши. Наказание стыдом и виной во внутренней реальности отражает физическое наказание во внешней. Алеша теряет и свое «племя», с которым обрел чувство принадлежности, и возможность заслужить прощение, и преобразовательную часть самого себя – Чернушку-министра.

И последнее, что нам кажется весьма существенным для понимания психологического содержания произведения, – это два факта из жизни его автора. Антоний Погорельский был незаконнорожденным сыном князя Разумовского, известного масона, и именно именитый отец не позволил своему бастарду занять место в ложе, хотя тот страстно этого желал. Вслед за исследованием Н.Н.Подосокорского, и в полном согласии с нашей темой, мы можем посмотреть на «Черную курицу» как на исповедь о несостоявшейся инициации, где препятствием инициатическому процессу выступила неспособность сына преодолеть отвержение отца и бессознательная вина перед ним за недостаточность своего происхождения. А о том, был ли Антоний Погорельский нарциссической личностью, остается только гадать.