Когда жизнь проходит мимо

Однажды, будучи на обучающей группе по экзистенциальной терапии у замечательной Эмми Ван Дорцен, современного классика экзистенциального консультирования, мне в глаза бросился один показанный на белом полотнище экрана слайд. Человеческая жизнь была представлена в виде песочных часов. Время, отмеренное человеку на проживание жизни, представлялось в виде песка, плавно но неумолимо пересыпавшегося из верхней полусферы часов в нижнюю. Пока верхняя часть часов полна и внушительна, отношение к каждой песчинке ее наполняющей довольно широкое и даже, возможно, расточительное. Но, по мере того как верхняя часть часов пустеет, ценность оставшегося повышается, а тревога по поводу того, как же мало в ней осталось, растет.

К сожалению, в реальной жизни не всегда есть место для такой наглядности. Часто мы живем с ощущением того, что впереди у нас необозримо долгий еще промежуток активной и насыщенной жизни, и мы еще успеем сделать те важные дела, на которые, порой, не хватает места в сегодняшнем дне. Что впереди еще наш "золотой век", который мы всецело посвятим только самым важным, идущим из глубины души, выборам и поступкам. Что осталось, вот, совсем чуть-чуть постараться/выложиться/заработать/погулять/пожить  для себя/пожить для детей/побыть в поиске/набраться опыта и прочее, прочее, прочее... Еще чуть-чуть этого, и можно будет уже и зажить, что называется, по-настоящему! Задышать полной грудью, оглянуться вокруг, ощутить пульсацию жизни...

Но реальность состоит в том, что это самое "чуть-чуть" имеет тенденцию растягиваться. И растягиваться надолго. Часто навсегда. Все отложенное, откладывается навсегда.  

В одном опроснике, служащем заготовкой для анализа содержания сна, есть такой вопрос: "Вы как сновидец являетесь активным участником сна или же пассивным наблюдателем?". Самое грустное, когда и вся жизнь, как сон, и позиция главного героя этого сна - пассивный наблюдатель.

Когда не сделал, не решился, не рискнул, не осмелился, не выбрал, не согласился, не отказался, не взял ответственности, не шагнул, не прыгнул, не поверил сам, не смог помочь поверить другому, не стал, не состоялся, не проявился, не вышел, не родился сам, и не родил себя. Когда сама ткань жизни своей консистенцией начинает иметь все эти "не". Собрание неосуществленных возможностей. Когда в итоге такой жизни остается только вымолвить фразу, которой кончаются чеховские "Три сестры": "Если бы знать".

Возможность все изменить и изменить кардинально, значимо, содержится в каждом проживаемом дне. Она заключена в любом непривычном выборе. В любом отступлении от плана. В любом всплеске спонтанности в этом размеренном и вялоколышащемся массиве болотистой предсказуемости и предопределенности. В мысли о том, что мой привычный выбор, вполне возможно, давно уже стал самым худшим. В решимости шагнуть навстречу новому и неизвестному, даже имея за плечами солидный уже опыт страданий, ошибок и ран. В особом и самом ценном виде мужества. В мужестве быть.

На той группе, под конец один из дней, Эмми дала нам одно простое и, одновременно, сложное задание. Подумать и записать те слова, которые мы бы хотели, чтобы они были записаны на надгробном камне каждого из нас. Такая эпитафия для своего надгробного памятника, автором которой являешься ты сам. А также записать то, как мы бы хотели остаться в памяти людей. На некоторое время огромный зал погрузился в тишину. Трудно представить себе момент большей искренности и честности с самим собой, чем когда ты отвечаешь себе на подобные вопросы. А потом люди начали рассказывать. Кто-то вообще не хотел себе никаких надгробий, желая быть погребенным безвестным в море или пустыне. Кто-то в качестве эпитафии выбирал одну простую фразу, а кто-то - массивную и развернутую цитату. Одни хотели остаться в памяти людей своими поступками, другие хотели продолжиться в детях и внуках. Было много всего разного. Но каждый, кто выполнил это упражнение, совершенно точно сделал одну важную вещь - он представил себе конец собственной жизни. Признал сам факт ее конечности. Увидел, как непозволительно много песчинок высыпалось в песочных часах в нижнюю сферу, а никто и не заметил...

А вечером все вышли на улицы теплого весеннего Киева, где проходила группа. И самое последнее, что хотелось делать в этот вечер людям, - это строить планы и рассуждать о жизни со стороны. Никто не хотел больше наблюдать. Все как-то сразу захотели участвовать - гулять, дышать, радоваться, принимать важные решения, делать выбор. Так остро захотелось жить. Так, чтобы ни одна секунда этой жизни не прошла мимо. Так, чтобы из пассивного наблюдателя стать, наконец, Героем.