Понятие судьбы в теории Ролло Мэя

В своем понимании судьбы Ролло Мэй отталкивался от позиции, выраженной его учителем Паулем Тиллихом. Они оба ставили свободу в оппозицию к судьбе. Хотя свобода трудноопределима, она все же составляет
первичную реальность.

По сути свобода — это способность действовать
и утверждать себя. Будучи неотъемлемым аспектом человеческого бытия, свобода, однако, не отделима от судьбы. Без судьбы
свобода становится произволом. Без свободы судьба теряет смысл.
Признавая сложность в понимании свободы, Мэй предлагает два
возможных аспекта ее рассмотрения

С одной стороны, свобода — это возможность действовать и выбирать из различных вариантов действия. Это экзистенциальная свобода.

С другой стороны,
свобода — это внутреннее переживание кем-либо собственного бытия и целостности. Такова сущностная свобода.

Экзистенциальная свобода проистекает из сущностной.
Сущность свободы изменчива, а не задана раз и навсегда. А судьба — это данность. Она играет роль ограничивающего контекста, в котором реализуется свобода. Структура судьбы вынуждает нас вновь и вновь бороться за свободу, переживая ее базовую ценность.

Мэй определяет судьбу как «набор ограничений и талантов, которые составляют «данности» бытия». Независимо от значимости этих ограничений нам приходится
с ними считаться. «Термин судьба характеризует условия нашего существования безотносительно социологических и моральных суждений.
Судьба человека архетипична и онтологична; этот термин относится к чистому переживанию каждого момента жизни. Так замысел Вселенной
находит выражение в замысле существования каждого из нас»
Судьба как замысел реализуется на разных уровнях.

1) Космическая судьба включает в себя неотвратимые события природы, такие как рождение и смерть, землетрясения и извержения вулканов, удовольствие и восхищение, доставляемые природой.

2) Генетическая судьба — это наша биологическая наследственность.

3) Культурная судьба определяется происхождением и традициями общества.

4) Судьба случая включает в себя критические события, вроде аварий и социальных катаклизмов.

В то время как некоторые из обозначенных уровней предполагают жесткий детерминизм, другие открыты воздействию личностных факторов. К примеру, несчастный случай может быть не столько случайностью, сколько закономерным итогом саморазрушительного образа жизни. Судьба, связанная с саморазрушением, может проистекать из раннего детства как следствие болезненной фиксации на матери.

Так Мэй придает большее значение самому осознанию того, что мы смертны, чем собственно факту смерти. Узнав в смерти наш последний горизонт, мы отныне вынуждены говорить правду — и делать это осознанно, приняв тревогу, которая возникает в свете неизбежности умирания. Есть большое искушение в том, чтобы отрицать смерть как собственную участь и, путем проекции, при-писывать злой умысел окружающим. Подобная проекция ведет к морализаторскому различению добрых «своих» и злых «чужаков». Если бло-кировать осознание смерти как судьбы, это может кончиться трагедией. Не видя собственной смертности, мы уходим от реальности.

Стремление к отрицанию также является симптомом тревоги. Некоторые тенденции, распространенные в современном обществе, такие как алкоголизм, наркомания и гедонизм, — не более чем попытки избежать тревоги. В основании всего этого лежит страх перед отчаянием, которое будто бы поглотит нас, если мы смиримся с нашей судьбой. Однако принятие тревоги и отчаяния может быть конструктивным: оно расширяет осознанность так же, как смирение с судьбой расширяет нашу свободу.