Отцовство и ярость

Случалось ли вам в жизни наблюдать, как человек периодически испытывает в жизни физический дискомфорт и настолько привык к этому, что даже не замечает свого состояния, даже не пытается избавиться от него? 

Моя новая история - о человеке, который заметил свой симптом, и о том, как это изменило его жизнь. 

Ко мне пришёл мужчина 55 лет, назову его Трофим, высокий немного сутулый человек, мастер из автосервиса. Он сказал, что я должна помочь ему "заставить себя общаться с отцом". Я несколько поёжилась, услышав такую просьбу. Не очень хочется помогать в насилии над собой, но я понимала, что за этим стоит, возможно, какой-то другой запрос. 

Выяснилось, что отец Трофима всю жизнь, по выражению сына, «жёг напалмом». Он был писателем и алкоголиком, у него всегда были какие-то безумные проекты, и он всё время с чем-то боролся, то с властями, то с бандитами. Он также пять раз был женат.

Трофим в разные периоды жизни то лечил его, то забирал из вытрезвителей. И теперь после смерти последней жены отец оказался на попечении единственного сына, которого когда-то бросил вместе с его мамой, своей первой женой. 

Трофим ходит к отцу ежедневно, помогает ему убираться, ухаживать за собой и готовить. Он даже рад, что может помочь, но не может с ним общаться: что бы ни сказал отец, вызывает у Трофима ответную ярость. А ему всё-таки хочется научиться поддерживать с ним разговор. Так что оказалось, что речь идёт просто о том, чтобы сделать возможным контакт с отцом. 

Мы начали работать, разбираться с его ситуацией. Первые две сессии мы встречались по вечерам, и Трофим с большой энергией рассказывал об истории своей семьи, о событиях детства и юности. Когда он пришёл в третий раз, а это было утром, он выглядел серым, на нём лица не было, он сказал, что так плохо себя чувствует, что попросил сына подвезти его на машине. 

Я спросила о его состоянии. Трофим ответил, что по утрам у него уже много лет бывает рвота. Это с ним происходит в тот момент, когда он в первый раз утром заходит в ванную. После этого он приходит в себя, и в течение дня такого больше не повторяется. 

Я спросила:

- Вы жаловались на это врачам, что вам сказали?

Трофим ответил:

- Жаловался, проходил исследования, даже в больнице лежал, ничего не поменялось. Да я так к этому привык, что даже почти не замечаю. Просто сегодня какой-то исключительный случай, но вы не волнуйтесь, я минут через пятнадцать буду себя уже отлично чувствовать. Я готов говорить об отце.

- Подождите, - остановила его я, - а когда это произошло впервые?

- Да очень давно, я даже не помню, когда, - ответил он.

- А вы вспомните, пожалуйста, было ли время в жизни, когда вы жили без этого симптома?

- Ну, может, лет 30 назад.

- И что с вами происходило тогда, 30 лет назад?

- Ничего особенного. Обычная жизнь.

Я сказала:

- Не может быть. С вами должно было случиться какое-то событие, когда всё это началось.

Трофим подумал и сказал: 

- Знаете, мне сейчас вспоминается, как я стою со своей первой женой в ванной комнате. Мы с ней смотрим на стиральную машину, которую я поставил и смонтировал без неё. И ей не нравится, как я это сделал. 

- А что за женщина была ваша первая жена? - поинтересовалась я. 

- Я был очень влюблён в школе в красивую девочку. Она не обращала на меня внимания, я был героем не её романа. Но тот, который был героем её романа, уехал из нашего города, и после армии я женился на ней. Я был полон надежд, и очень хотел сделать её жизнь счастливой. У нас родилась дочка.

Я понимал, что что-то у нас не получается, она всё время мной недовольна. Конечно, у нас была трудная жизнь, мы снимали квартиру, родители нам не помогали. Моя мать считала, что жена украла у неё деньги, а я сам не понимал, так это или не так… Не мог разобраться.

Наконец, мы купили стиральную машину, жена попросила меня поставить её лицом в одну сторону, но это оказалось невозможно, я поставил её по-другому, мне казалось, что она прекрасно встала в этом углу. А жена вдруг стала на меня ругаться матерными словами и закричала: «Я разведусь с тобой!»

Со мной в тот момент что-то произошло, какая-то паника, как будто земля уходит у меня из-под ног, я вцепился в неё и стал кричать: «Прекрати меня бросать!» А она так, знаете, стряхивала меня с себя.

Я увидела, что Трофим говорит это довольно эмоционально и живо, и спросила: "Как вы себя сейчас чувствуете?" Он ответил, что слабость его прошла. Я сказал: «Нормально ли, что я поддерживаю эту тему?» Он ответил: «Нет-нет, очень хорошо, что я это вспомнил». 

- Давайте вы попробуете поговорить с вашей первой женой, похоже, у вас есть какое-то "застрявшее переживание". 

Я предложила Трофиму представить на стуле напротив него бывшую жену, которая на данный момент, как он знал, уже умерла, и сказать ей что-то, чего он ей никогда не говорил. Трофим произнёс: 

- Когда ты сказала, что уйдёшь от меня, я старался сдержаться, но у меня наступила такая паника и такое отчаяние, как будто подо мной просто земля разверзлась. Я понял, что я теряю тебя навсегда. А я столько усилий приложил, чтобы мы были счастливы! 

Потом он сел в её роль, и женщина "ответила": 

- Я понимаю, что я была жестока к тебе, прости. 

- Но почему ты вела себя так? 

- Мне казалось, что ты меня предал, когда твоя мать обвинила меня в краже.

- Но ты так держалась, как будто действительно ты взяла деньги. 

- Я растерялась. Не знала, как оправдаться. Но дело было не в этом. Дело в том, что я не любила тебя никогда. 

- Спасибо за честность. Я это чувствовал. 

Трофим замолк. Я поинтересовалась: 

- Вы сказали бывшей жене о своей панике, страхе, отчаянии, об ощущении, как будто земля разверзлась, но ничего - об отвращении. А дело в том, что раз у вас рвотный рефлекс, у вас также должно было быть к ней и отвращение. 

Трофим ответил: 

- Да нет, мне тогда казалось, что она женщина во всех смыслах необыкновенная. 

Я сказала: 

- Не верю, что-то там было. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить. 

Трофим задумчиво ответил: 

- Знаете, есть одна вещь, о которой я сейчас вспоминаю. Дело в том, что незадолго до этого жена пережила небольшую операцию. У нас туго было с деньгами, я взялся сам за ней ухаживать. Я никогда ей об этом не говорил, потому что считал, что должен пересилить себя и заниматься этим. Но какое-то время она была мне неприятна. 

Я попросила его сообщить сейчас это её образу, который "сидел" перед нами на стуле. И он сказал: 

- Я никогда не мог признаться в этом, но ты была мне, к сожалению, неприятна, меня несколько тошнило от того, что мне приходилось ухаживать за тобой. Я не мог признаваться в таких вещах. Ты и так страдала. 

Надо сказать, что эта история меня очень задела. Я подумала, как жаль, что их отношения разрушились, что эта женщина не испытывала к нему тепла, на которое он так надеялся. 

Потом Трофим сказал ей: 

- На самом деле, хорошо, что так произошло. Я сейчас уже почти не вспоминаю тот период жизни, это было как страшный сон, такое ужасное испытание. Потом через некоторое время мы развелись, ты увезла ребёнка. Я сначала помогал, потом дочка выросла, и мы вообще перестали видеться. Затем я встретил Олю, и это было, как будто я заново родился. Мы поженились, у нас двое сыновей, и я не представляю, как бы я без них жил. Странно, что я сейчас вспомнил тебя. 

Я спросила: 

- Скажите, а какое это всё имеет отношение к вашей истории с отцом? 

Трофим ответил: 

- Ну, умом я понимаю, что я - оставленный отцом ребёнок, и моя первая дочь - оставленный мной ребёнок. Но как это связано, я не знаю. Может быть, мне нужно переварить всё это, и я что-то начну понимать. 

Я спросила, про его самочувствие. Трофим ответил, что чувствует себя намного лучше. На этом сессия закончилась. 

В последующие дни, надо сказать, я постоянно думала о нем. Обычно когда клиент уходит, ты отпускаешь его, и потом вспоминаешь и думаешь о нем уже готовясь к следующей встрече. А про Трофима я думала постоянно. Меня как будто загипнотизировала его история. 

Через неделю мы встретились вновь, и Трофим сообщил свои новости. Во-первых, тошнота, которая мучила его многие годы, в эти дни не повторялась. И во-вторых, накануне он позвонил своей дочери, которая живёт в другой стране. Он сказал ей, что дед тяжело болен. Он волновался, не знал, как она отреагирует. Но дочь тут же, пока они говорили по телефону, заказала билет в Москву. Это потрясло его. 

Похоже, травма, полученная тогда, была так сильна, что Трофим, защищаясь, боялся возвращаться к этим воспоминаниям. То, что мы вместе взглянули на эти события, позволило отбросить самое тяжёлое и восстановить самое ценное - контакт с его дочерью. 

Трофим также сказал, что вчера он впервые смог спокойно поговорить с отцом. Они обсудили приезд внучки. Как им приготовиться, как убраться, что из еды купить к столу, кого пригласить. И это, конечно, меня очень тронуло. Он говорил, а мне казалось, что я читаю какой-то роман, рождающий мысли о конечности жизни, об уходе близких, о ценности отношений. 

Но что ещё меня гипнотизировало в этой истории, это эпизод о рвотном рефлексе, его связь с образом молодых людей, которые стоят в ванной и смотрят на стиральную машину и то, что воспоминание об этом позволило сыну заговорить с отцом.

☆☆☆

Друзья и коллеги, 

приглашаю на еженедельную гештальт-терапевтическую группу "Преодоление запрета проявляться" с 3 октября по 20 марта в Москве.

https://www.psyoffice.ru/trainings/preodoleniye_zapreta_proyavlatsa/

Буду рада вас видеть)

Примечание×

Согласие клиента на публикацию истории получено, анонимность соблюдена.