Культурно-исторический подход в семейной терапии

Семья в эпоху постмодерна

Чем дольше занимаешься семейной психотерапией, тем более глубокие процессы оказываются в фокусе внимания. Соответственно, появляется потребность в теориях, которые будут эти процессы описывать и объяснять. 

Существуют авторитетные и успешные в практическом применении методы и школы, дающие реальные инструменты работы семейного психотерапевта (семейная системная терапия, эмоционально-фокусированная терапия и др).

Вместе с тем богатый материал практики нуждается в постоянном анализе с точки зрения времени и культуры, в котором существует конкретная семья или пара, пришедшая к семейному психологу.

Оговорюсь сразу, что материал данного анализа – гетеросексуальные семейные пары, живущие в Москве, принадлежащие к кластеру служащих или профессионалов, в возрастном диапазоне от 30 до 50 лет, чаще всего с одним или двумя детьми. 

Довольно неожиданно культурно-исторический подход  дает подходящий ключ к пониманию того, что происходит в современном семейном партнерстве и как с этим можно работать. Одно из ключевых понятий теории – социальная ситуация развития – оказывается рабочим для понимания процессов развития отношений в паре, так же как и для понимания индивидуального развития. Более того, это понятие можно использовать как для анализа семейной истории каждого члена пары так и для социальной ситуации развития самой пары. Информативным является также анализ социальной ситуации развития «здесь и сейчас», момента, в который пара приходит к психологу (разводные ситуации, рождение ребенка, выбор учебного заведения для детей, болезнь, смена места жительства, изменения в структуре доходов и др.).

Для эффективной помощи паре в решении задач ее развития необходимо выделение уровней контекста-фона, культурной и временной ситуации в которой пара существует.  Обозначим ее как постмодернистскую ситуацию.  

На глобальном уровне общая  характеристика этой ситуации, фона или контекста в том, что подавляющее большинство людей находится и ощущает  пространство неопределенности, меняющихся дискурсов, необходимости индивидуальной этики и ценностного выбора. Вслед за философами мы можем обозначить то, что современная семья развивается и существует в культуре постмодерна и испытывает все присущие этой культуре влияния.

Таким образом, современная пара  ежедневно проживает то, что философы-культурологи-социологи описывают. Буквально: пара существует практически постоянно в столкновении разных реальностей, которые взаимодействуют друг с другом. Пытаясь приспособиться  друг к другу, и/или подавить, навязать свой вариант реальности, обнаружить или сконструировать конвенциальную договорную реальность. Каждый борется за свою правоту, за свою истину и за свою правду.   

Приходят два человека к психологу и описывают одно и то же событие  совершенно по-разному, часто прямо противоположным образом. Это обычное дело – они не врут, просто реальности разные. Скорость социальных изменений очень высока и  личность каждого из партнеров также становится текучей, меняющейся, нестабильной.

Постмодернистская личность сталкивается с модернистским пониманием семьи, которое также никуда не делось. Семью большинство людей представляют себе как сверхстабильное образование, «тихую гавань», противостоящую неспокойному и непредсказуемому миру. Семья  стала  главной сценой, на которой разыгрывается культурно-историческая и философская драма нашего времени.

Другими словами: встречаются и создают пару-семью двое людей из разных реальностей, которые склонны к непредсказуемым изменениям, при этом они же  полны нереалистичных  ожиданий стабильности и определенности, проецируемой в партнера.

Характеристиками постмодернистской ситуации развития семьи является высокий уровень тревоги и возбуждения, необходимый для адаптации к изменяющейся среде, полной самых разных возможностей. Внутри постмодернистской семьи идет жаркий модернистский спор-диалог об истине и ценностях.

Это, действительно, удивительный период. Одновременно существуют мышления, сознания и практики жизни из очень разных эпох и времен. Как в хорошем супермаркете. И как в супермаркете, если ты не находишь знакомых продуктов, то много растерянности возникает.

Многие ищут защиты от неопределенности и тревоги в  проекте «семья», активируя после свадьбы просроченные культурные коды (жена варит борщ, муж убивает мамонта). Особенно  драматично/комично это выглядит в кросс-культурных парах, типичных для Москвы, например. Муж, этнически принадлежащий к малым народностям, неожиданно хочет традиционного послушания (чтоб тапочки подавала и удалила телефоны всех бывших)  от женщины с двумя образованиями и большой ЗП, с которой  он познакомился на сайте знакомств чисто сексуальной направленности. Они ведь теперь семья. 

Конечно, можно дискутировать, что и раньше так было, например, в той же Москве – где знакомились люди со всей империи, создавались пары смешанные социально и этнически. Это и так и не так. Проект «советской семьи» совсем другой. С одной стороны это проект, направленный на преодоление  традиционных   ценностей,  а с другой – он вполне традиционен – ставится задача выживания, обеспечения детям «лучшего» будущего. Это вообще во многом проект, обращенный в будущее, совершенно обратный современной семье, сосредоточенной на настоящем. И никакого вызова неопределенности не было и в помине - люди коммунизм строили  и в светлое будущее стремились, те кто не строили – боролись с «ужасным» государством, все вместе  боялись ядерной войны – все картинки будущего были вполне ясными.

Сейчас иначе совсем.

Отдельно оговорюсь, что это очень разные пары и проблемы у них разные – те, которые хорошо помнят и непосредственно участвовали в изменениях 90-х и те, которые не застали этот период или были маленькими детьми. От того, как их родители пережили эти изменения, во многом зависят их бессознательные ожидания от партнера и связанные с этими ожиданиями переживания неопределенности. Поколения, выросшие и создавшие семьи  уже в эпоху счастливого потребления, сильно отличаются:

• пары более старшего возраста ищут в партнере гарантий выживания (мы должны пережить вместе сложные времена, надежность - ценность),
• более молодым этот дискурс вообще не известен, их задача пережить вместе максимально счастливые времена (мы должны быть счастливы здесь и сейчас – ценность - удовлетворяющие отношения).

Общим тезисом стало то, что вслед за утратой культуры выживания  и торжеством индивидуализма институт брака ищет свою хорошую форму. И пока не находит. Россия в мировых лидерах по числу разводов и отсутствие культуры цивилизованного развода тоже картину не улучшает.

Очень много разводов потому что типичный клиент или клиенты психолога в большом городе – относительно успешные профессионалы или потребители ресурсов – ждут от семьи решения своих психологических проблем. Это также очень важная характеристика актуальной социальной ситуации развития семьи. Парадоксально, но развод часто служит той же цели – избавления от неопределенности личного бытия. Люди теперь уже от развода ждут решения своих психологических проблем – разведусь и стану счастлив, буду жить как хочется и т.д.

Люди вступают в отношения в надежде на легкое решение своих индивидуальных психологических проблем, в надежде на личностное развитие. Партнеры ждут друг от друга уважения, признания, смысла, ценности, счастья, избавление от одиночества, разделенного удовольствия и поддержки в разнообразных жизненных проектах, связанных с самореализацией. Когда они разводятся, то ждут того же самого.

Все это можно назвать «любовью» в данном историческом контексте. Мало кто встречается и предлагает друг другу: «давай продолжим род и накопим побольше материальных ресурсов – это и есть настоящая семья!».

Поскольку потребность решать задачи личностного развития очень напряжена (постмодернистская ситуация диктует эту необходимость – справляться с неопределенностью, в том числе и неопределенностью собственной личности), но она не может быть удовлетворена за счет партнера, то партнеры через какое-то время оказываются сильно разочарованными   и начинают «семейную войну», призванную  отомстить партнеру за разочарование или все же заставить его удовлетворить свои психологические потребности (сделай меня счастливым, моё счастье в твоих руках).

Обычная семейная война может иметь разные формы (подобно разным типом войн в принципе) и имеет тенденцию к постоянному развитию и эскалации психологического напряжения. Такой процесс во многом связан с тем, что семья стала нести основную нагрузку по контейнированию обычной человеческой агрессии. Это тоже очень важный маркер времени.

Агрессия есть, её очень много! Её всегда было много. В основном она уходила в задачи выживания (война-болезни-голод). Сейчас задачи выжить нет, а  агрессии столько же. И где её размещать – не ясно. В среде часто не получается. Не все способны на работу как на войну ходить и верить в корпоративный бой как в последний. Социальные сети и спорт какую-то роль в этом смысле играют хорошую, но этого все равно недостаточно. В среде много запретов на агрессию, поэтому основным контейнером неудовлетворенности и агрессии становится семья.  Почему так получается - тема отдельного важного разговора. Конечно, хронические военные действия способны разрушить практически любую пару. В момент, когда разрушение доверия и диалога уже стало реальностью – семья идет к психологу или семейному консультанту.

В работе с семейной парой чрезвычайно важно остановить «семейную войну». Терапия может стать местом и временем для перемирия. Проблема практически любой пары в том, что война становится привычным, почти автоматическим делом. Партнеры хорошо знают о том, каким оружием обладают, какой удар может быть наиболее болезненный или эффективный. Это очень слаженная пара бойцов, они ежедневно тренируются.

Конечно, пара сама выбирает дизайн войны – это может быть война:

• партизанская (все по-тихому, прилично, интеллигентно, но вот кто-то один очень страдает или хронически болеет),
• народно-освободительная (истерики, суициды, вся большая семья расщепляется и дети делятся по суду),
• террористическая (алкоголизм, наркомания, романы на стороне ). 

У психолога некоторые пары тоже пытаются Бородинскую битву и Ледовое побоище устроить.

Дизайн войны зависит от психологических характеристик каждого и эмоциональной совместимости с партнером, но по-большому счету не очень важен. Суть одна – надо куда-то девать агрессию и не решать задачи индивидуального развития.

Таким образом, задача семейного терапевта, как третьей стороны, довести до осознания пары то, чем они занимаются и как именно это делают. Поскольку агрессия – процесс общий и циклический, а в паре всегда есть иллюзия, о том, что каждый отдельно взятый ее член – безропотный ангел, а другой – агрессор, то пара застревает на стадии, когда доказывает друг другу, кто «плохой» и в ком «на самом деле проблема».

Однако, чаще всего бывает, что партнеры просто не могут остановиться, действуя по закону бессознательного – «око за око, зуб за зуб». 

Вывести пару их этого тупика может только осознание обоюдной агрессии, то есть присвоение каждым человеком своих агрессивных чувств. Это вызывает огромное сопротивление!  Потому что разрушает манихейскую картину, где плохой есть человек и хороший, а обнаруживается, что оба весьма опасные люди, что прекрасно видно семейному терапевту. Осознание и признание своей агрессии к партнеру разрушает защитно-фальшивые конструкты отношений – зависимость, жертвенность, ложное благородство, болезненность и т.д.  Обнаруживается, что партнеры действительно «подходят» друг другу и являются достойными противниками. Чем дольше отношения, тем более развитым искусством войны овладела пара. Семейный терапевт должен это учитывать.

Пара всегда приходит к терапевту в кризис, связанный с развитием. Война может стать особо жестокой, если развитие отношений не происходит. И задача терапевта определить зону ближайшего развития пары и те процессы, которые сопровождают этот кризис, а также силы-ресурсы, необходимые для нового этапа развития пары.

При успешном разрешении кризиса пара выходит на новый этап.  На этом новом этапе появляется нечто новое – психологическое в жизни пары. Мне не очень нравится понятие Выготского "новообразование", для современного уха оно слишком онкологическое. Я бы назвала это как-то иначе. Если описывать это «новое» с точки зрения постмодернистской ситуации развития – на новом этапе пара становится более толерантна к неопределенности и разным реальностям. Из этой толерантности и разных реальностей возникают новые возможности для творческого приспособления, для адаптации пары и решения задач этого нового этапа. То есть пара может выйти из борьбы за правоту и найти новый/просто другой способ или решение в спорной ситуации. Другими словами, адаптироваться.  

Семейная жизнь состоит из этапов, которые неизбежно завершаются кризисом. Во-многом они нормативны.

Если смотреть на терапию пар с позиции культурно-исторической теории, то позиция терапевта меняется, более того, она начинает носить черты не очень понятного пока переноса.

Что это за фигура – терапевт для пары? Судья? Рефери? Тренер? Мудрец? Союзник? 

Это очень интересный вопрос. Есть популярные психологи, которые считают терапию пар профанацией на основании того, что в паре не должно быть страдания вообще  и если не нравится – разводитесь. Делай раз, делай два.

Я думаю, что такие психологи просто не выдерживают творческого приспособления пары к меняющейся среде, и вообще не выдерживают неопределенности. Их перенос – Учителя Жизни.

Лично мне это может быть симпатично по-своему, тревогу контейнируют – кто-то точно знает как надо жить. Но с точки зрения реальной практики все это выглядит таблетками для похудения. Каждая  пара имеет право на свой вариант жизни, это ее сугубо семейное дело, и если люди живут вместе, значит они этого хотят больше, чем не хотят. И все, психолог здесь вообще ни при чем. Наоборот, пара отчаянно нуждается в том, чтобы кто-то извне считал ее «достаточно хорошей», говоря словами Винникота, годной для этого мира. 

На самом деле пару никто особо не поддерживает, наоборот, она все время атакуется просроченными культурными кодами, тревогой неопределенности и токсическими идеями об обязательной счастливости и ответственном родительстве.

В этом смысле бессознательные ожидания от семейного психотерапевта или консультанта в том, чтобы он признал существование пары «нормальным» в социальной ситуации ее развития, остановил семейную войну,  поддержал силы в паре, помогающие выйти на новый уровень ее развития.

опубликовано econet.ru